Харон, 55 лет
Харьков, Украина
В школе и во дворе Эдик считался неплохим парнем, правда, немного рассеянным и
доверчивым. Сероглазый, с веснушками и курносым носом, в свои 16 он был
худощавым, среднего роста. Вполне обычный юноша, правда, в отличие от многих
друзей, он ещё не встречался с девушкой.
Его маму, Дарью Петровну, с которой началась эта история, следует описать
подробнее. Ей уже исполнилось 35, работала она поваром в ресторане. Дарья была
женщиной в самом соку, и даже несмотря на рост 160 см, привлекала к себе
внимание как дама фигуристая и не пышка, с мягкой и светлой кожей без родинок и
заметных морщин. К тому же у неё была роскошная и ещё упругая грудь, объёма
которой она стеснялась, натягивая тугие бюстгальтеры. Хотя её ножки не
отличались стройностью, как это бывает при малом росте, но зато пухлые доли
ягодиц игриво и плавно колыхались при каждом шаге, перекатываясь под брюками
или юбкой. И, крутясь у зеркала неглиже, жеманница иногда причитала:
— Какая же огромная, противная жопа! Ну кто позарится на такую?
— Неправда! — искренне возражал ей Эдик, выглядывая из своей комнаты. — Она у
тебя славная!
— А ну брысь! Как тебе не стыдно! — тут же прогоняла его мать.
У неё были густые золотистые волосы, ниспадавшие когда-то до пояса, но после
развода с отцом Эдика она их укоротила, и теперь её пряди не достигали и
плеч.
Лицом Дарья немного походила на певицу Буланову: такие же карие глаза и
простодушные черты, обаятельные в улыбке, хотя в последнее время она улыбалась
редко. Тяжесть женского одиночества сделала её недоверчивой, замкнутой при
общении. Лишь тогда, когда мужчина оказывался ей симпатичен, Дарья начинала
смущаться и таять, как снег на солнце. Но в последние годы, проведённые сыном
и матерью вдвоём в трёхкомнатной квартире на окраине города, такие мужики редко
появлялись поблизости.
В апреле 2019 года мама неожиданно сказала Эдику, что её новая подруга тётя
Лиза, весьма богатая дама, предложила ей уволиться из маленького
микрорайонного ресторана, в котором Дарья проработала многие годы, и перейти
шеф-поваром в её новое киевское кафе, обещая там и жильё, и великолепную
зарплату. Эдик горячо поддержал эту идею, собираясь после школы продолжать
образование в Киеве.
И целых два месяца они общались лишь по мобильной связи. Дарья регулярно
переводила деньги на карточку сына и переживала о его школьной учёбе. А Эдик
хотел съездить к ней хотя бы только на воскресенье, но она возражала:
— Сыночек, я тут очень загружена работой. Да и нет смысла приезжать на один
день, давай-ка лучше дождёмся лета. В июне у меня должен быть отпуск.
Наконец школьные занятия Эдика закончились, и пришли долгожданные каникулы. И
уже вскоре в вечернем телефонном общении мама радостно сообщила, что завтра
уходит в отпуск, а её начальница предлагает ей вместе с сыном отдохнуть целую
неделю на своей даче, находящейся вблизи от их городка.
— Это настоящий рай, сыночек! — восторженно объяснила Дарья по телефону. —
Большой дом на опушке леса, рядом река, свежий воздух, природа, и никаких
соседей вокруг!
— А интернет есть? — уточнил паренёк.
— А как же! Тётя Лиза обустроила свою дачу по последнему слову техники.
Эта новость немного удивила Эдика: мамина подруга совсем не производила
впечатление компанейской женщины. Он видел её всего три или четыре раза, когда
зимой и в начале весны тётя Лиза подвозила маму домой на своём белоснежном
лимузине и провожала к двери подъезда. В отличие от скромницы-мамы она одевалась
стильно, в деловые костюмы и нарядные платья. Внешне тётя Лиза выглядела
надменной, высокой и стройной дамой лет 50-ти. Её холёное, скуластое лицо с
постоянными тёмными очками напоминало вампиршу из сериалов, поэтому паренёк
немного побаивался её.
Он не понимал, почему полгода назад мама подружилась с ней и что общего между
ними. Тётя Лиза не бывала у них дома ни разу, а вот мама до отъезда в Киев все
свои выходные дни проводила на той самой даче подруги. Но и это, честно говоря,
только радовало паренька, потому что в отсутствие мамы он мог сколько угодно
играться на компьютере, смотреть телевизор и общаться в сети с друзьями.
Поэтому Эдик испытывал большое уважение к тёте Лизе и без раздумий согласился
ехать на её дачу: если там будет интернет, природа и отдельная комната для
него, чего же ещё желать?
Дарья приехала из Киева в пятницу, привезя большую сумку с подарками. Но Эдика
больше новых шмоток и сладостей, разумеется, восхитил новый планшет
«Асус».
Соскучившись в разлуке, они разговаривали до поздней ночи, обмениваясь
новостями и впечатлениями.
Юношу поразило, как изменилась мама за минувшее время: заметно похудела,
волосы стали ещё короче, а речь, походка и жесты — нервными, торопливыми.
Казалось, что она скрывает от Эдика что-то важное, рассказывая лишь о работе и
о красотах столицы. «Неужели у неё появился мужчина?» — подумал
Эдик, но не решился спросить об этом.
Утром на такси они выехали на отдых. Дача находилась всего в 20-ти километрах от
города. Как только шоссе пошло вниз с высокого холма, Эдик, сидевший спереди,
увидел внизу зелёное море леса, разделённое рекой, а на её дальнем берегу из
чащи выглянула бордовая черепичная крыша большого дома. Это, как сказала мама,
и была дача тёти Лизы. Такси проехало по мосту через реку и притормозило перед
чёрными автоматическими воротами.
Едва они вытащили из багажника сумки и такси уехало, сбоку от ворот открылась
калитка, и к ним вышел дед лет 60-ти, с седыми усами и пышной бородой, в
шёлковом тёмно-красном халате с золотистым шитьём.
Он был ростом повыше Эдика, а его мамы — вообще на целую голову. Этот
розовощёкий, коренастый старик, несмотря на возраст, был буквально переполнен
энергией. Он приветливо улыбнулся прибывшим:
— С приездом, гости дорогие!
— Знакомься, Эдик, это Василий Иваныч, старший брат тёти Лизы, — сказала
Дарья сыну почему-то очень растерянно. Что обескуражило её, удивился парень,
ведь всего минуту назад она цвела, как майская роза? Может быть, не знала,
что к подруге приедет родственник? Но ведь дом просто огромен, всем места
хватит!
Василий Иванович крепко пожал руку юноше и насмешливо, как показалось Эдику,
посмотрел на маму.
— Да уж, Эдик, меня зовут как Чапаева, только усы короче и ещё борода
имеется, — пошутил он и жестом пригласил их во двор. — Пожалуйте!
— А Лизавета Ивановна... дома? — не ободрившись шутке, робко спросила его
Дарья.
— Нет, но она только что звонила. Будет через часок, дела в городе задержали.
Идём же, Даша, не стесняйся! — с этими словами дед решительно взял две самых
больших сумки гостей и повёл их во владения тёти Лизы.
Дача выглядела картинкой. Её уютный двор был замощён разноцветной брусчаткой, а
у высокого каменного забора, перед сосновым лесом, красовалась бревенчатая
беседка с мангалом.
Сам двухэтажный дом из красного декоративного кирпича, с высоким крыльцом,
стоял торцом и к чаще, и к речке. Вслед за Василием Иванычем гости поднялись на
крыльцо и вошли в покои. Внутренняя обстановка тоже восхитила юношу: удобная
современная мебель, дорогие обои на стенах, паркетный пол и кондиционеры во
всех помещениях. На крыльце дома гостей ожидали новенькие мягкие тапочки, в
которые они с комфортом переобулись. Слева от прихожей находилась просторная
кухня с дорогой утварью, а ванная комната рядом с ней, где гости вымыли руки
после дороги, сияла фирменной сантехникой.
Напротив кухни дед распахнул дверь скромной комнатки, напоминавшей келью
монашки, где находились только шкаф для одежды, табуретка и узенькая кровать,
и сказал Дарье, что тётя Лиза просила её разместиться именно тут. На что гостья
смущённо возразила:
— Я вообще-то хотела быть вместе с Эдиком...
"Так не честно!" — с обидой подумал юноша. — "Ты обещала, что у меня будет
отдельная комната! Почему передумала?"
Но тут и Василий Иваныч вступился за Эдика:
— Нет, Даша, парню будет гораздо комфортнее одному, в гостевой комнате на
втором этаже. Так что располагайся.
Хотя его снисходительный тон вполне соответствовал их разнице в возрасте, Эдик
заметил, что дед почему-то сильно смущает маму. Она тяжело вздохнула, и в
комнатку занесли её сумки, оставив Дарью переодеваться и разбирать вещи. А её
сын со своим рюкзаком последовал за дедом на второй этаж, куда из прихожей вела
чугунная лестница с резными дубовыми перилами. Наверху она выходила в коридор,
по обе стороны которого было по две комнаты. Дед предложил Эдику самому решить,
в какой из них поселиться, и тут же спустился вниз.
Паренька опьянила такая свобода выбора своего места, предоставленная впервые в
жизни. Ему приглянулась самая маленькая комната, квадратная, но зато с
балконом, который нависал почти что над золотистым петушком-флюгером над крышей
беседки. А высокая сосна из-за каменного забора так близко колыхала ветвями,
что их можно было тронуть рукой. Красота! И главное, он мог здесь курить втайне
от старших. Поэтому и размеры комнатки, три на три метра, его совсем не
смутили.
Тут было всё, что нужно: мягкий диван, шкаф для одежды, удобный стол с
дорогим офисным креслом, а на стене напротив висела огромная "плазма". Ещё
бросился в глаза массивный железный крюк, ввинченный в центр потолка. Юноша
подумал, что там раньше висела люстра, но потом решили, что в этой каморке
для освещения достаточно будет настольной лампы.
Разместив одежду в шкафу и положив в центре стола свой новый планшет, Эдик
спустился к маме.
Она в своей "келье", переодевшись в любимый ситцевый голубой халат, тоже
заканчивала раскладывать вещи. Эдик начал было хвалиться ей, какая у него
уютная комната, но тут через приоткрытую дверь к ним донёсся из кухни клич
Василия Иваныча:
— Дашенька, Эдик! Айда пить кофе, я сварил его по особому рецепту!
— Идём, сыночек, — сказала мама. — Дедушку невежливо заставлять ждать, он
ведь для нас старался.
Кофе и вправду оказался вкусным и ароматным. Все трое наслаждались им за большим
овальным столом с белоснежной скатертью, длинные края которой почему-то свисали
к самому полу. "Почему скатерть не по размеру стола?" — удивился Эдик, но сразу
забыл об этом, так как в распахнутое окно кухни влетел резкий звук
автомобильного клаксона. Это прибыла тётя Лиза, и все вышли её встречать.
Белый лимузин уже въехал в распахнутые ворота и теперь парковался между беседкой
и дальним углом двора. Дарья подбежала к нему и заботливо открыла водительскую
дверцу, помогая старшей подруге выбраться из машины.
Тётя Лиза была в неизменных тёмных очках, в розовой блузке и в коротких шортах
из сверкающей чёрной кожи, из которых, как жерди, торчали худые длинные ноги:
в молодости они, наверное, были красивыми.
— Вася, ты не хочешь показать парню наш речной пляж? Искупались бы до обеда. —
Предложила она деду и обернулась к подруге: — А ты, Дашуня, выгружай из
багажника продукты, будем заниматься готовкой.
Сразу почувствовалось, что приехала хозяйка дома. Но её идея насчёт реки парню
понравилась: по сегодняшней жаре отлично было бы окунуться.
— Подожди меня, Эдик, — сказал Василий Иваныч, — пойду переоденусь.
Ну да, подумал Эдик, не идти же ему на реку в домашнем халате. В ожидании деда
он помог матери переносить ящики с продуктами и упаковки с напитками из
багажника на кухню, где тётя Лиза указывала, куда их складывать.
Вскоре возвратился и дед, уже в лёгких спортивных брюках и в белой футболке,
со сланцами на ногах. Теперь он со своей бородой походил не на Хоттабыча, как в
халате, а на ветерана старой рок-группы.
— Пойдём, Эдик, увидишь нашу красавицу-реку, — весело сказал он.
— Ой, подождите! Я схожу в свою комнату за плавками, — опомнился юноша.
— А нужно ли? — удивился дед. — Места тут пустынные, девчата не идут с нами.
Зачем мочить плавки? Или ты, может, стеснительный?
Эдик и вправду был стеснительным, но тут, в лесной глуши, ему не хотелось
этого признавать.
— Ага, плавки мне ни к чему, — бодро ответил он.
— Вот и хорошо, — одобрительно кивнул дед.
Они взяли два полотенца в ванной и, пройдя мимо беседки и лимузина, через
калитку в заборе вошли в лес. Было видно, как между деревьями блестит излучина
реки, а вела к ней ровная и чистая асфальтовая аллейка.
— Неплохо здесь тётя Лиза устроилась, — заметил юноша, когда они подошли к
искусственному пляжу, оборудованному на расчищенной от леса площадке. Он был не
хуже морского: с квадратом чистейшего белого песка, метров по 20 в ширину и в
длину, с пологим спуском к реке и с массивным деревянным столом меж двумя
просторными скамьями, на которых можно было загорать лёжа. А по краям пляжа
высились два столба с шарами-светильниками, видимо, для вечернего купания. Это
был истинно райский уголок, где спокойная, неширокая лесная река приветливо
серебрилась на солнце.
— А ваша сестра не боится, что в её отсутствие местные хулиганы разорят дачу и
пляж? — спросил Эдик.
— Нет, конечно. Наша покойная бабушка была знахаркой и ведуньей, известной на
всю округу. И местные жители уверены, что её дар по наследству перешёл к Лизе.
Поверь моему опыту: в мире нет ничего сильнее страха и суеверий. Так что, мой
милый, никакие злодеи нам не страшны.
— И вы верите во всё это?
— Конечно, — лукаво усмехнулся дед. — Да ты и сам скоро поверишь.
Василий Иваныч оказался знатным рассказчиком, знавшим множество историй и
прибауток. Он первым снял с себя всю одежду и, чинно заходя в реку, попутно
объяснял юноше, какая рыба тут водится и каким способом её лучше ловить.
Эдик изумился: у деда, несмотря на солидный возраст, тело было накачанным и
упругим. Даже его шалун выглядел совсем не старчески-вялым, а таким же бодрым,
как у парней на видео для взрослых. Плечи деда оказались могучими, а бицепсы —
не меньше ляжек у Эдика!
Обернувшись и уловив его изумление, дед пояснил:
— В молодости я был спортсменом, тяжелоатлетом. Да и сейчас иногда с гирями
разминаюсь по старой памяти.
Раздевшись догола, Эдик вслед за дедом с наслаждением погрузился в тёплую и
прозрачную воду. Дед предложил ему заплыв наперегонки, к другому берегу и
обратно, и без труда победил далеко отставшего юношу.
А потом они долго лежали на скамьях, загорая. Парню пришло в голову
спросить:
— Василий Иваныч, а почему мама побаивается вас?
— А ты достаточно взрослый, чтобы знать о таких делах? — усмехаясь, ответил он
вопросом на вопрос.
— Мне уже 16, значит, почти взрослый! — обиженно заявил Эдик.
— Да ты не серчай, дорогой! Некоторые и в 40, как дети, а иные и с малых лет
свои семьи кормят. Ум от возраста не зависит. Так ты точно хочешь узнать о своей
мамке?
— Очень хочу!
— Ну ладно. — Василий Иваныч задумчиво погладил бороду и объявил: — Значит,
решили мы, Эдик, с мамкой твоей вместе жить.
— Да ну? — вырвалось у парня, но одновременно ему стала понятна и мамина
робость, и растерянность перед дедом. Эдик совсем забыл, что она так и
проявляет симпатию к мужчинам. Но ведь Василий Иваныч на четверть века старше
её!
— Вижу, ты думаешь о нашей разнице в возрасте? — угадал дед. — Она тоже
сомневалась сперва, но здоровьем меня Бог не обидел. И теперь Даша говорит,
что так, как со мной, ни с кем счастлива не была! Вот тебе и возраст!
— Но почему она мне ничего не сказала?
— Мы решили, что она познакомит нас тут, на даче, правда, я собирался
приехать сюда только через неделю. Но обстановка неожиданно изменилась, и я
прибыл раньше всех, а Дашеньку предупреждать не стал. Потому что ей нравится,
если её застают врасплох! От этого она возбуждается, как молоденькая, и в
постели сама не своя. Ничего, что я рассказываю тебе об этом?
— Ничего... — Произнёс Эдик, хотя и смутился: захотел всё узнать, вот и
услыхал правду сполна! Но, как говорят, назвался груздем — полезай в кузов. И
он поспешил подтвердить свою "взрослость" деду: — С отцом она счастлива не была,
потому что он изменял ей. В конце концов развелись. Конечно, это хорошо, что
ей с вами хорошо.
Этот глупый каламбур вышел у паренька от растерянности. Но великодушный дед не
засмеялся этому, продолжая:
— Обычно к 60-ти годам у мужчины, который смог достойно себя обеспечить,
жизненный опыт велик, но только нет уже тяги к женщинам по причине импотенции,
болезней и равнодушия к жизни. А мне повезло: хрен мой стоит по-прежнему
безотказно! Вот только до твоей мамы мне попадались дрянные бабы, одних денег
моих хотели ("А он, конечно, не беднее своей сестры", подумалось Эдику). Но
вот в конце прошлой зимы Лизавета познакомила меня с Дашей, так и начался наш
роман.
"Так вот почему мама ночевала у тёти Лизы: на самом деле она с дедом была!" —
Осенило паренька.
— Правда, она бывает строптива, и многого ещё не знает и не умеет. — Продолжал
дед. — Но ничего, у меня хватит терпения, чтобы выучить её уму-разуму.
А затем, как ни в чём не бывало, он опять начал говорить о рыбалке, пока не
зазвучала мелодия на его айфоне.
— Что, Дашка, обед готов? Вот и хорошо, мы идём, — сказал он в трубку.
Эдик понял, что дед с мамой давно общается по-семейному.
2020-11-04 в 11:36
