Однажды во сне я как будто уже видел эти открытые ворота и ту асфальтированную
дорожку, ведущую в туманную даль. Я как будто бы уже шел по ней когда-то, но
цели не помню. И состояние было таким странным, наркотическим, с примесью
аптеки и церкви.
На пороге смерти открываются новые грани, разлочиваются скрытые доселе
парадоксальные связи.
Когда-нибудь я напишу об этом книгу.
И еще все стало таким, потому что теперь Смерть тебе не враг, но и не друг
конечно. Скорее твой молчаливый и печальный спутник, с которым ты обречен ехать
вместе в одном экипаже, а сколько именно - неизвестно. Но теперь мы рядом и это
хорошо.
Кто он или она на самом деле - огромная загадка для меня.
Однажды я почувствовал его рядом и он обжег меня льдом своих прикосновений и
объятий. В другую нашу встречу я был уже смелее и заглянул в его глаза.
И не могу их позабыть с тех пор...
Она садилась мне на краешек кровати давним одиноким летом, обернутая белой
тюлью и в вуали. Женское лицо ее было ужасно, а мужском образе он казался мне
очень даже милым.
И еще тогда, приготовившись было помирать в полном одиночестве с задернутыми
шторами, так и не успев никому сказать главного или хотя бы оставить записки,
Он избавлял меня от одиночества, молча держа мою ослабшую худую руку в своей
ледяной руке.
Возможно это и есть Всевышний, ведь хоть он и един но при этом у каждого он
свой, а такие вещи можно лишь почувствовать нутром..
И я ощутил. Это стало открытием и одновременно великой тайной, которая так и
останется со мной.
И когда я харкал кровью в белоснежную раковину, когда лежал в страшной гудящей
капсуле томографа - я знал что это ты, твои приветы, и не боялся с тех пор
больше ничего.
* * *
Днем темно как вечером и в ранних сумерках слой за слоем исчезает дальний
горизонт, как текстуры на минималках в FPS.
Далеко за городом всегда царит особый покой и так хорошо остаться с собой
наедине осенним днем или в наступающие ранние зимние сумерки.
Черная извивающаяся лента асфальта вдоль мертвого леса пахнет бензином, гарью и
химией, и мне делается дурно от запахов этой индустриальной проталины.
Посеревшая каша из снега вдоль нее напоминает город.
Эти атомные станции как храмы смерти, вулканы градирней в удаленных
индустриальных дистрикциях и целые стальные лесные чащи опор ЛЭП, обшарпанные
муравейники многоэтажек с жуткой системой медленно движущейся зловонной рекой
мусоропроводов, запруженных крысами и тараканами, рваными гондонами,
объедками и одноразовой посудой - все это порой становится невыносимо для
осмысления и душа стремительно рвется в иные декорации.
* * *
Лента вьется толстой змеей перед глазами и ощущение что попал в жуткую рекурсию,
бесконечный луп гиф-анимации, состоящей всего из нескольких кадров.
- Ну все, хватит!
Я резко свернул вглубь леса на проселочную грунтовку и остановился, заглушив
мотор и вышел. Тишина зимнего леса оглушила, как будто резко выключили
музыку.
Это восхитительное зрелище. Если точно также затаиться - становишься чем-то
общим с этой тишиной. Делаешься похожим на внимательного чуткого зверя,
ощущаешь их присутствие поблизости, как будто настраиваешься на другую частоту
вибраций этого оставшегося массива в закатанном со всех сторон в бетонный плен
оазиса.
Чуть слышно потрескивали ветки под грузом белой пушистой ваты и вдалеке видно
как крадется осторожная лиса.
Я неспеша подъехал к бетонной грязной остановке, издали похожей на саркофаг. Ты
уже стоял, нервно переминаясь с ноги на ногу. На вид лет 25 не больше, в
осенних все еще туфлях и длинном двубортном антрацитовом тренче.
Я опустил стекло. Из твоих наушников на всю громкость доносилась характерная
трещетка 808-й драммашины намекая на стиль трэп.
- Чего так рано?
- Любовался лесом, - чуть виновато улыбнулся я.
- И чем там любоваться в это время .., Пробормотал ты, усаживаясь в
салон.
- Я тебе на обратном пути ватник куплю, - холодно смотреть!
- Ай, ну тебя.. Тогда уж лучше шубку! В "Снежной королеве" кстати скоро
начнутся распродажи, - подмигнул ты игриво.
Моя ладонь едва ощутимо прошлась по твоей ноге в узких бордовых чиносах,
остановившись на бугорке между ног и слегка похлопала.
- Поехали, не успеем же, твой голос стал чуть нежнее.
Калитка едва скрипнула но собака в доме все равно начала лаять.
Раздавались хлопки а затем все стихло. Что то громко булькнуло в колодце на
участке и опять возникла гробовая тишина.
И только чуть слышно скрипел на крыше крутящийся от ветра флюгер - вероятно
хозяин раньше увлекался резьбой по дереву..
* * *
Вечером я долго пытался растопить печку. Сырые спички и дрова все не желали
загораться. На пороге появился ты, держа в руке канистру и через миг все
полыхало.
На стене висел пожелтевший плакат "Спорт укрепляет жизнь" и стрелковые мишени из
тира.
Мы лежали рядом не раздевшись а за окном давно чернела ночь и обнажились звезды.
Я снял кофту и расстегнул твою рубашку в крупный горошек и гладил твои
коричневые приятные волосы. Наши ноги переплелись и ты зачем то назвал меня по
имени, не по прозвищу и тому, привычному уже а настоящим.
- Не нужно.., мы и так ближе некуда с тобой.
- Хорошо, милый, прости.
- Ничего.
Твои губы обхватили мой окаменевший член и задвигались а палец резко и туго
вошел в мне в задницу.
Сдерживать стоны я уже не мог и что есть сил обнял тебя руками и ногами что ты
протяжно охнул и сладко застонал.
Одной рукой я держал тебя за шею а другой щупал твой упругий худой зад и крепко
сжал пару раз смачно шлепнув а язык глубоко проник в твое ухо. И я больше не
чувствовал себя таким как был прежде, как наверное и ты..
Тем временем на печке закипал железный чайник, громко шипя и выплевывая из
свистка бурлящую воду..
