Шантрель, 32 года
Москва, Россия
- Прежде всего давай договоримся. Я ничего тебе не должна. Ты мне ничего не
должен. Прошлого нет.
Пальцы проворно расстегивают пуговицы белого пальто. Я изменила своей любви к
темной классике - так что белое кашемировое пальто, шарф нежно-бежевого оттенка
и жемчуг. По-парижски небрежно, но небогемно. Важен акцент: я красивая женщина,
узнавшая себе цену, но не обозначившая ее на бейджике. У меня вообще нет
бейджика. У меня нет сегодня имени. Я собирательный образ - щепотка И., кусочек
М., наивность Л., чайная ложка О. - я помню всех твоих выдуманных героинь. Но
меня ты не помнишь.
- Что есть? - ты смотришь насмешливо и все-таки с восхищением.
- Ты. Я. Несколько часов. Ирландский кофе, пожалуйста.
Я не волнуюсь. Сигарета, выкуренная перед входом. Кофе с ликером. Хорошо бы
белое вино - но тогда мне будет трудно прочувствовать тебя до конца...не тебя.
Мужчину напротив.
- Псевдоним уже придумала?
- Aujourd'hui je m'appelle Sophie. - смеюсь я практически без
акцента.
- Tres bien.
Я не делаю ни единого движения навстречу. Тебе надо привыкнуть. Так зритель,
пришедший в театр, не сразу вникает в суть спектакля, напряженно листая
программку. Но мне кажется, что ты никогда не будешь зрителем в своей жизни -
только режиссером. А на данный момент у нас слегка нервозный прогон, где мне
надо выжать из себя все лучшее, на что я способна.
Закрываю глаза. И, когда открываю, вижу перед собой абсолютно незнакомого
человека. Изучаю его лицо - широкий открытый выпуклый лоб с морщиной - слишком
много интеллекта. Прямой нос...хорошо. Этот "цезарский" типаж - делаю, что
хочу. Ярко-выраженные носогубные складки - много переживает, даже рефлексирует
- и все внутри себя, все - во внутренней чуме, пару раз в жизни сжигающей все
дотла. Тонкие губы - сдержанность внешняя.
Трудно. Ох, трудно. Развести тебя на эмоции - раз плюнуть. На эмоции, которые
мне нужны. И которые ты с наслаждением подыграешь.
С таким наслаждением, которому даже я смогу поверить.
А вот хрен.
- Расскажи, что хочешь. Не надо - я предостерегающе ставлю ладонь между мной и
им - не про дела. Про что хочешь.
Пока ты рассказываешь - разумеется, все-таки про дела - я откидываюсь на спинку
дивана, слегка потягиваясь. Грудь, подчеркнутая обтягивающей шелковой блузкой,
соблазнительно вздымается, и мужчины за соседними столиками, пришедшие на
ланч, немедленно отслеживают едва ли не каждый мой удар сердца. Не то, чтобы
это было тем, что мне нужно, но оп, и ты заметил. Жестом собственника кладешь
мне руку на колено - и я ловлю тепло твоей ладони, перехватываю его как
передатчик и отправляю сразу в солнечное сплетение.
Там горячо.
Я дожидаюсь паузы в твоем монологе - не хочу перебивать. Пододвигаюсь вплотную и
естественным движением кладу голову тебе на плечо. Мои глаза слишком близко от
твоих - и ты читаешь в них мысль, которую ждал с самого начала.
Целуешь. Я вздрагиваю - и ты обхватываешь мое лицо ладонями, чтобы не
отстранилась. Приоткрываю рот, ты углубляешь поцелуй - влажный, жаркий,
развратный для белого дня посреди города.
Еще не достаточно развратный.
- У нас есть 3-4 часа. По этой же ветке вниз. Там отель.
Это отель моей любимой сети. Там по-европейски комфортно и даже уютно. Ничего
лишнего. Сексодром, плазменный экран на стене, душ.
Можно трахаться, можно заниматься любовью, а можно и спать в обнимку.
Ты сам открываешь дверь в номер - это привилегия мужчины.
Мы заходим, я захлопываю дверь и изо всех сил уже сама прижимаюсь к тебе
губами. Солнечное сплетение, накопившее жар за 10 минут поездки в метро,
плавится - и эта лава делает меня мокрой, обжигающей, невыносимой.
Прошлого нет.
Будущего еще не придумали.
Я целую тебя так, словно не придумали еще и нас. Словно мы вернулись в космос -
два единственных во всем мире человека, встретившиеся на дорожке из звездной
пыли и прочитавшие мгновенно в глазах друг друга - любовь.
Я почти кусаю тебя, ты почти насилуешь мой рот языком - и останавливаемся.
Теперь медленно. Нежно-исследовательски. Привыкая. Естественно.
Есть контакт, ау?
Отрываюсь и начинаю снимать верхнюю одежду. Стаскиваю ботильоны, расстегиваю
сумку и достаю оттуда туфли.
Это не все.
Я вынимаю из сумки упаковку с девайсами. Флогер, сделанный на заказ. Кнутик -
по силе как однохвость, но боль острее. Тяжелый паддл. Несколько тонких розог.
Ну зажимы как полагается, конечно.
- Выбирай.
Ты проводишь рукой по каждому девайсу. Останавливаешься на паддле. Вот уж
действительно, падла так падла. Меня слегка передергивает - но это то, что я
ожидала.
Мы встречаемся глазами - и я механически опускаюсь на колени.
Оно больно.
Неудобно.
Так, как надо.
Подползаю к тебе, прогнув спину. Ты ждешь.
Я трусь щекой о твою ногу, по-прежнему на коленях. И по-прежнему не отрывая от
тебя взгляда.
Ты приподнимаешь мой подбородок и - изо всех сил, вполсилы, да какая разница,
если мне кажется, что изо всех - отвешиваешь пощечину. По левой щеке.
Я подставляю правую.
На этот раз, кажется, ты разбиваешь мне губу.
- Не смотри на меня. Ну?
Опускаю голову. Лицо саднит.
- Вставай, снимай юбку, расстегивай блузку. Блузку оставь на плечах.
Юбка сползает по ногам. Я оборачиваюсь вокруг оси. Прозрачное белье. Винтажные
чулки. Мой фетиш.
А какой фетиш у тебя?
Ты слегка хлопаешь по своему колену. Я подхожу и ложусь в отк. Мою правую руку
ты сразу фиксируешь - и я благодарна тебе до слез за эту заботу. Шлепки
неравномерны, ты не стараешься меня подвести к мазо-порогу, за которым спейс -
нет, сразу же начиная шлепать без разогрева.Я благодарна тебе и за это. Потому
что никогда не была мазой. Фетишизм на порку не в счет.
Останавливаешься, когда я уже извиваюсь от возбуждения и вскрикиваю.
Я все понимаю.
Сползаю с твоих коленей вниз и расстегиваю на тебе ширинку.
НКСС в действии.
Член полувозбужден - я не задействую руки. Дотрагиваюсь языком до головки и
обвожу ее по окружности - с несильным давлением. Сверху вниз - до основания.
Снизу вверх. Облизнуть, сглотнуть губами, принять до горла, так чтобы член
прошел по нёбу, выпустить. Снова приняться за головку, снова осторожно всосать
губами - и до самого конца. Провались со мной в эту пропасть - мое горло - это
глубокое ущелье. И лететь туда ой как приятно.
Я действую настолько умело, что ты начинаешь управлять мной только спустя минут
10, не раньше.
Но не кончаешь.
Я все понимаю.
Поднимаюсь, укладываю подушки горкой, ложусь на них животом. На мне стринги -
их можно не снимать, но ты отодвигаешь в сторону ткань и проводишь пальцем по
половым губам. Вздох пронизывает грудь, превращаясь на выходе из губ в такой
звук, что ты сам вздрагиваешь. Нега, удовольствие, желание - в этом
вздохе-выдохе-стоне-крике есть все.
Взвешиваешь паддл в ладони и сразу же впечатываешь его в правую ягодицу.В левую.
В правую. В левую. Следы от краев паддла перекрещиваются. Я физически чувствую,
как на коже расцветают синяки.
- Еще раз возьмешь в рот без разрешения - две недели сидеть не сможешь,
поняла?
Я утвердительно вою в ответ. Утыкаюсь лицом в кусок одеяла, вцепляюсь зубами.
Не кричать. Не кричать. Не ребенок - могу и выдерживала больше.
После 40-ка ты останавливаешься.
- Хотя мне понравилось. Маленькая-маленькая шлюшка с большими возможностями.
Теперь можно.
Садишься снова на кровать. Я стою над твоим членом на четвереньках. Смотри лучше
на мою исполосованную задницу, чем на потолок - она, право, интереснее. Ты
гладишь меня по спине, по горящей попе, по ногам, пока я продолжаю тебе
отсасывать, одной рукой гладя очень ласково мошонку и яички, другой держа
основание. Сильнее, сильнее, дальше - пока ты вцепившись в мои волосы не
кончаешь в горло, а я не чувствую как сама начала течь.
Оргазм - не цель. Сокращение мышц, простая физиология. Звездная пыль берется
вовсе не из звезд из глаз.
Вытираешь руки салфеткой, застегиваешься и снимаешь с меня рубашку. Улыбаешься,
оценив полностью белье. Расстегиваешь лифчик, освобождая грудь - налитую уже
женскую, не девичью, но упругую, тяжелую грудь.
Накрываешь ладонями, как чашами.
Соски скользят между твоих пальцев, Ты зажимаешь их, снова разжимаешь, я
кусаю губы, едва сдерживаясь. Ты посасываешь мою грудь, то ласково, то
ощутимо-болезненно. Я не мешаю тебе - наслаждайся. Зажимы все же не забыты. ты
цепляешь их на меня - и тянешь к себе за цепочку. Зажимаю ладонью рот.
- Нет, опусти руку.
В моих глазах непонимание.
- Посмотри на меня. В глаза.
Я замираю. Что-то изменилось. Пропал огонек насмешливости. Теперь внутри твоих
глаз спокойствие. умиротворение и странная печаль.
- Скажи, что ты меня любишь.
Мотаю головой. Мы так не договаривались.
Пощечина. Вторая.
- Скажи. И смотри мне в глаза.
- Я люблю тебя.
- Скажи, как ты меня любишь.
- Я люблю тебя как единственного мужчину в своей жизни.
- Дальше.
- Я люблю тебя как целый мир. Целиком. Как жизнь. Как тысячу жизней.
- Дальше.
- Я люблю тебя так, что все делаю только потому, чтобы тебе рассказать. Я
учусь, чтобы доказать тебе, что могу. Я работаю и развиваюсь как профи - чтобы
было чем поделиться.
Ты на мгновение прекращаешь мучить мою грудь. И охрипшим голосом
повторяешь:
-Дальше.
- Я люблю тебя так, что смогла оставить тебя в покое. Я люблю тебя так, что не
могу любить никого больше. Я люблю тебя так, что вся моя жизнь - это путь к
тебе. И кроме тебя у меня никого в этой жизни нет.
Цепочка ослабляется. Ты снимаешь с меня зажимы. Я беззвучно плачу. Эти слезы,
как будто давился долго чем-то, задыхался, подыхал, но кто-то постучал как
следует по лопатке, и все вышло.
- Пси-садист.
- Тихо, тихо...
- Зачем?
- Скажи еще.
- Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я вернусь к тебе, где бы ты ни был.
Я приду к тебе. Я люблю тебя. Но только давай договоримся?
- Не надо договариваться. Если мы сейчас договоримся, то всегда будем
оглядываться назад, на наши договорённости.
- И?
— Однажды я уже потерял тебя, свою Эвридику, когда оглянулся. Когда был
Орфеем.
2016-04-18 в 03:39
