Шантрель, 32 года
Москва, Россия
После выпускных у Веры наконец-то перестают мерзнуть руки. Июнь
непривычно-жаркий. Она всюду носит вызывающе-обтягивающие майки и короткие
шорты. Репетитор округляет глаза, хватается за сердце. Если прямая проходит из
угла А в угол Б, отсекая треугольник...Сюда вставляем Менелая...Устного
экзамена не будет, но Вам потребуется доказательство - в программе этого нет.
Вера, о чем Вы думаете?! Месяц остался. В старых мехматовских коридорах на 15
этаже - прохладно и сухо. Она бредет с тяжеленной сумкой наперевес. У метро ее
встретят. Обязательно.
Встретит темноволосый мальчик с зелеными глазами. Наваждение. Все, кто снился,
кто приходил и будет приходить еще много-много лет - все они такие. У мальчика
сильные руки и гибкое тело пловца. Он затягивает Веру под прохладные простыни -
и плывет с ней там. Вера чувствует себя длинной скользкой рыбиной. Руки нежные
как волны, укачивают ее, прижимают к груди драгоценным цветком. Вера не знает,
как мальчик штудировал ночами всякие интересные сборники с задачами, как
доставить девушке удовольствие. Метод построения дополнительного угла поцелуев
от правой груди к левому бедру. Мальчик скажет ей это через 5 лет, когда они -
уже давно расставшись - будут сидеть рядом на встрече выпускников.
Вере хочется, чтобы ее, рыбину, скользкую, ловкую, поймали.
Вере хочется жестче.
Однажды она доводит мальчика до срыва - и тогда он не сдерживается. Рассекшаяся
губа, синяки на запястьях. Вера что-то врет матери, ее тошнит потом -
буквально - от этого вранья, но маме все равно, у мамы новое дитя - маленькое
личико братика выглядывает из пеленок. Вера радуется первой в ее жизни свободе.
Количество баллов не дотягивает - самую малость. Она смотрит на свою фамилию под
жирной черной чертой - тех, кто не. Тех, кто почти. Думает о том, что жизнь
кончена. Это страшно на самом деле, когда ты тратишь кучу сил не на то, и под
конец оказываешься в проигрыше. Особенно если все 17 лет жизни был победителем.
Другой университет с радостью принимает документы, кроме нее из школы туда
никто не пошел, вот уж странность.
Мальчик мнется, опустив голову. Он - тоже...не туда.
Вера яростно шипит ему про предательство и плачет потом, стоя на мосту. ГЗ
великолепно в оранжевых августовских лучах. Так светятся дорогие игрушки в
витрине рождественского магазина, которые тебе никто никогда не купит.
***
И Вера перестает учиться - математику она и так сдаст, а физику по-прежнему
ненавидит. Инженерную графику можно прогулять. в 20-ый раз.
После первого семестра ее начинает крючить в коридорах. Она не может никого
видеть, слышать, чувствовать. Теплый линолеум под ладонями, какой же
теплый...Ее уносят в медпункт, и там медсестра в первый раз говорит, что на
диспансеризации надо обязательно показаться психиатру. Вере плевать. Ей нужен не
психиатр, а кое-что другое. Ей почти 18, а значит - можно.
И тогда она наконец регистрируется на сайте, на котором это самое "можно"
представлено во всей красе - выбирай не хочу. Она считала, что одна такая. Что
все это грязно, стыдно, неправильно, грешно. Но самом деле - нет. На самом
деле тебя даже не обязывает заниматься с кем-то сексом, если просто хочется
боли.
У первого Верхнего ладони тяжелые и мозолистые. Это все, что она о нем помнит.
Поначалу - оно больно. Потом уже нет. Рутина.
Вера судорожно ищет что-то особенное. Возможно, все дело в практиках и
девайсах?
На второго Верхнего она уже не может смотреть, потому что тот запретил. Октябрь
в Канаде - как московский май. Только листья грудами лежат на земле. Когда она
ползет к Верхнему на коленях, держа в зубах мячик, - тот снисходительно гладит
ее по голове. И Вера радуется второй в ее жизни свободе.
А возможно все дело совсем в ином.
Возможно, главное, чтобы тебя спасали.
Она даже боится называть следующего по имени. Потому что по имени-отчеству
глупо, а "сэр" - слишком неуместно, в февральской, застуженной ветрами
Москве.
Он - просто твой спасатель. НЗ.911. "Мы поженимся в апреле".
Его забота мешает. А потом Вера привыкает - так дети привыкают оставаться без
родителей. А она - привыкает быть с ним. Честно пробует верить. Иногда только
понимая, что не имеет ко всему этому никакого отношения. То есть совсем. Со
всей ее ложью, дурью, ветром в башке, неумением прощать, неумением любить.
Даже самые крепкие узы рвутся. Вера надеется, что они порвутся сами, и меньше
всего хочет, чтобы это случилось с ее участием. А больше всего - боится, что
это произойдет.
Она сама не знает, как ей хочется, чтобы он остался.
Чтобы больше никогда не оставаться одной.
Одиночество - страшно. Никто не придет, никто не выключит плиту, которую ты
сама выключить забыла. В ее новых кошмарах квартира горит, и она, Вера, горит
тоже. Одиночество - это когда она пытается вспомнить хорошее, а вместо этого
помнит его затрещины. Ее никто так еще не бил.
Обрывки старых ссор кружатся по комнате клочками брачного сертификата -
мелкими-мелкими. Чтобы точно не склеить.
***
...Сейчас он уйдет. Поставит кружку с остатками глинтвейна на столик и уйдет. У
них это по жизни, въелось уже под корку - вечно кто-то из двоих уходит, а
другой подталкивает глазами к двери. Хуже страха только одна вещь - ожидание.
Вера раньше боялась, что оно навсегда. Все навсегда, и брак, и развод.
"Никогда" она давно не воспринимает на слух.
И он поднимается. Ставит кружку. Обнимает Веру. Снимает с нее очки одной рукой -
когда-то это заводило обоих до трясучки. Вера честно старается не моргать. У
него щеки колючие - так же как снежинки. Когда они только начали встречаться,
Вера вечно старалась наловить их полный рот.
Он по-прежнему нежен. По -прежнему никак не может понять, что ей давно не 18. И
она провоцирует, провоцирует...
А потом наконец все правильно. Рыбина не может дышать в сетях, ее снова
выкидывают в море - и она выныривает из волн - не мальком, не русалкой, -
женщиной.
Белый пух подушки и впрямь похож на воздушных волновых барашков.
- У нас тут нора.
- Убежище.
- Планета.
- Дом.
- Нет, спасательная станция. Знаешь, я звала тебя когда-то 911. И все время
боялась так тебя набрать по телефону.
- Ты не умеешь бояться. "А я вот за тебя - умею"
Пальцы липнут к простыне. Натыкаются на ребра, грудь, плечи. От него пахнет им
и снегом.
- Научишь меня?
- Посмотрим, - ему нельзя загадывать на будущее, только не сейчас. Слишком
часто оно у них не сбывалось.
- А я попрошу.... - губы путаются в поцелуях. Наискосок - справа налево.
Это третья ее свобода.
- А?
- Метод построения дополнительного угла. И сюда еще, вот так.
Нужно, чтобы прямая А встретилась с прямой Б. Отсекая треугольник.
- Встретится. Встретим...
Обязательно встретим.
Мы.
2015-10-04 в 12:04
