Веста Темная, 52 года
Москва, Россия
День первый.
В Москве который день подряд шел дождь — шептал навязчивым шорохом в приоткрытые
грязные окна, звонкой дробью отбивал стаккато по крышам соседних домов,
превращая в ручьи переулки и безжалостно, с ярой веселой злостью, подтопляя
подземные переходы.
Комната была погружена в сумрак, лишь прозрачный стеклянный стол для компьютера
был освещен направленным светом. Молодая женщина потянулась, крутанула кожаное
кресло и вздохнула — скучно.
Экран вирт-общения мигнул новым сообщением.
- Кого еще в такую погоду. Не спится им, - вздохнула она и щелкнула мышью,
открывая окно.
«Девичник».
Это вирт-подруги, которых она никогда не видела в реальности и, наверное, не
увидит. Конечно, все возможно. До Питера четыре часа на скоростном поезде, а
там можно посидеть в каком-нибудь ресторанчике. Вот только зачем?
- Ну, что там новенького?
Окно мигнуло надписью. Прочитав, усмехнулась — знакомая злилась. Это было
заметно даже по буквам и построениям фраз: колючим, острым, жалящим.
«Нет, вы только посмотрите. Что он пишет! Бред какой-то! Меня достало это
патриархально-заплесневелое воспитание!»
Дальше шла ссылка на коммент на сайте, на котором эта самая знакомая была
хозяйкой, а все они печатали собственные ориджи. Ольга привычно щелкнула мышью,
переходя по ссылке, прочла и толком не поняла содержания. Манера изложения у
автора и впрямь была весьма своеобразной. Она взглянула на ник-нэйм — Bars.
Возможно, мужчина. По крайней мере, в комменте автор говорил о себе в мужском
роде, что, впрочем, не могло быть стопроцентной гарантией. Вирт тем и хорош,
что ты можешь оставаться невидимкой. Для нее самой сохранение инкогнито было
самым важным правилом. Она перечитала текст еще раз. Стало ясно, что так
возмутило Марию - мужчина пытался что-то этакое, не как у всех, из себя
выдавить. Вроде и восхищался, но как-то неправильно, словно с издевкой. Так и
виделась на незнакомом лице ехидная усмешка.
«По-моему, он забавный» - кинула она пост в конференцию.
«Марина
Старый маразматик! Ему 52 года. Вот и сидел бы в своем городишке, водку
пил!
Ольга Милан
Кто?
Анкара
Они о Barse. По-моему, обычный тихий шизофреник.
Марина
Я его отправила на перемодерацию и сделала последнее предупреждение!»
Она еще раз взглянула на коммент и открыла страницу пользователя Bars. Там были
все сообщения, оставленные пользователем в последнее время. И все они были
исполнены в той же своеобразной манере. И в каждом было или несогласие, или
восхищение. Но если второе, то непременно с «целую ручки» и чем-то
в том же роде — не запоминалось, но оставляло знакомое псевдогусарское
послевкусие. Так обычно вели себя желавшие показаться галантными мужчины. Вот
только эффект от подобного был так себе. Разве что на официантку в привокзальном
баре можно было бы впечатление произвести.
«Они сказали — 52 года и маленький городок. Многое объясняет»
Почему-то показалось столь ярое неприятие человека несправедливым. Хотя, какое
ей дело до патриархального пенсионера?
Особенно сильный порыв ветра с грохотом распахнул раму окна и опрокинул стоявшие
в вазе тюльпаны. Лужа мгновенно расползлась по пластику подоконника и
устремилась на паркет. Она неспешно закрыла окно, поставила вазу и попыталась
вспомнить, где домработница оставила швабру. Упорно не вспоминалось. Тогда из
ванной было взято обычное полотенце, и им был вытерт пол. Современные средства
для стирки и не с таким справятся. Зато пятно не успело добраться до дорогого
овального светлого ковра. Его бы точно пришлось сдавать в химчистку.
Так, что там было?
Влада снова вернулась к экрану. Девушки уже обсуждали заграничный отдых и
подорожание туров. Из беседы выходило, что они собираются ограничиваться
личными дачами. Она вздохнула: ее доходы в период кризиса даже немного выросли,
но говорить об этом собеседницам не хотелось.
«Марина, я скинула тебе на почту свою новую главу — разместишь?
Марина
Заметила. Уже делаю.
Влада
Знаешь, не стоит так нападать на Барсика.
Марина
Да кому он нужен?
Влада
Марина, на всяком уважающем себя сайте должно быть свое приведение. Пусть он
будет нашим.
Марина
Да ладно. Пусть будет. Мне не жалко»
Казалось бы, банальная жалость и скука. Вот только «приведение»,
за которое отчего-то захотелось заступиться, осталось на сайте. И ей еще
предстояло с ним встретиться. Как раз в комментах к своей новой главе.
День второй и третий.
Заметив знакомый уже ник-нэйм отчего-то улыбнулась. Интересно, что будет на
этот раз? Открыла, прочла. Нестандартно.
Времени было довольно, и хоть сегодня болела голова — проклятая мигрень! -
захотелось поспорить, прощупать немного собеседника, и она бросила первый
пост. За ним — второй.
Он отвечал быстро и с готовностью. Эта его поспешность, постоянные подначивания
и какие-то неуклюжие комплименты меж строк вызывали улыбку. Он всегда старался
быть милым — это она заметила, когда бегло просмотрела комментарии этого
пользователя. Хорошее воспитание? Хм, у шахтера из маленького городка? В это
как-то мало верилось. Но общение неожиданно увлекло, поскольку рамок
цивилизованного диспута не переходило. Вспомнилась реакция Марины и захотелось
немедля убрать этого «мальчика» из-под возможного удара. Марине не
понравится, если будет слишком много Барсика. Сама Влада так его и называла —
Барсиком. На Barsa пользователь как-то не тянул — злости в нем не было и ярости,
хитрости и хищности не хватало. А вот домашнего кота напоминал вполне. Вроде и
своевольный, и мурлычит. Удобный какой-то.
«Стоп! Это еще что такое?! - с некоторым неудовольствием одернула она
себя. - Как я только что мысленно это назвала? Мальчиком? Я ЕГО назвала
мальчиком?»
Влада резко оттолкнулась от кресла и встала. Сделала несколько шагов по
кабинету. Сегодня она была на работе, но из-за больной головы пришлось отложить
в сторону все дела, требующие внимания и сосредоточенности. Кабинет был уютным
и даже головная боль не мешала чувствовать в нем себя неплохо. Живые орхидеи
всех оттенков, песочного тона ковер на полу, авторская картина художника в
светлой раме — тоже с бутонами чайной розы. Вся обстановка говорила о том, что
это место любящей комфорт женщины. Цветы и тонкий шлейф дорогих духов успокоили.
«Это всего лишь случайность. Привычка», - утешила она себя.
Барсик никак не мог стать одним из ее мальчиков. Он был настолько не в Теме,
что это бросалось в глаза. Ее мальчики всегда были определенного типа. Но уж
никак не мог вписаться в эту компанию Барсик. Никак. Да и от личных встреч с
мальчиками она отказалась три года назад. Уже три года. Пожалуй, в тематических
клубах никто ее уже и не вспомнит. Но осторожность была нужна. Жизнь полна
выборов. Она свой сделала. Высокая карьера и семья — безупречная леди. А леди не
могут ничего знать о Теме. И уж точно не имеют рабов, пусть и добровольных.
Даже жесткий диск из домашнего компьютера был изъят и заменен на новый. Имени ее
никто не знал, специфических фотографий тоже не существовало. Но особенности
характера требовали своего, и она не ушла из Темы вовсе. Оставались виртуальные
сабмиссивы, которым временно была нужна поддержка. Эта ниша была ее, и там она
могла не опасаться за трепетно лелеемый образ.
Ладно, со всем можно разобраться позднее. Вот бы еще голова так не болела.
Барсику она предложила перейти в личные сообщения. Он пошел на это с какой-то
щенячьей готовностью.
«Точно, он скорее не кот, а щенок. Просто взрослый. Большая такая
добродушная собака. Наверное, ничейная. Иначе, с чего бы ему так много и часто
со всеми общаться?»
Влада усмехнулась. Эта чуть заметная полуулыбка, презрительно или по-доброму
кривившая губы, тоже осталась из прошлого. По ней мальчики всегда четко
понимали, довольна ли ими госпожа.
В личных сообщениях Барсику она специально отправила неспецифичные вопросы,
которые касались уже не столько литературной темы, сколько личности самого
собеседника. Он увяз в вопросах и ответах, начал раскрываться. Теперь уже стало
понятно, что перед ней необученный сабмиссив. Совершенно, абсолютно
необученный. Мягкий пластилин, из которого при умении и желании можно получить
идеально подходящего именно тебе мальчика.
День обещал быть длинным и скучным, и она решила пообщаться.
«А интересный собеседник», - удивилась она, оторвавшись от экрана
весьма нескоро.
Живи он ближе, всенепременно назначила бы личную встречу, дабы убедиться, что
он хорош и в реальности. Но ей повезло — потенциальный саб удачно жил на
приличном отдалении. Это гарантировало и безопасность, и конфиденциальность. Да
и вирт-общение ни к чему не обязывает. Всего лишь попытки избавить себя от
скуки.
«Это для меня, - улыбнулась она. - А для него? Вот зачем это может быть
нужно такому, как Барсик? Может, он не отдает себе отчета в том, что
продолжения нет и не будет — никакого?»
Она вообще смутно могла представить себе, каково это: быть пенсионером в
маленьком городе, но при том осознавать себя принадлежащим Теме почти с
рождения.
- Просто нелепая ошибка мироздания, - осторожно покачала она больной
головой.
Влада вернулась к экрану и написала: «А что тебе это "виртуально" даст?
Зачем тебе это?»
Ответ пришел быстро и был ожидаем: «Я ведь прекрасно понимаю, что для
реала я теперь вряд ли гожусь (как бы ни сохранялся внешне). Всё осталось
позади, в прошлом. Так что теперь виртуальность - единственное, что мне
осталось. Раз уж в жизни не поДвезло))».
Губы поджались нитью, глаза чуть прищурились.
- И нужно мне было спрашивать это об этом?
Она злилась, но ничего нельзя был вернуть обратно. Вопрос был задан и ответ
получен. Предельно честный ответ. Вот только что прикажете теперь с ним
делать?
- Это вирт. Всего лишь вирт. Это — ненастоящее, несуществующее. Без
обязательств. Никто ничего никому не должен. И он — не мой мальчик, о котором я
должна заботиться.
Влада улыбнулась своему отражению в зеркале и снова села к экрану. Так общаться
было неудобно. И она объяснила ему, как выйти в маил-агент.
Ведь действительно в инете — все несуществующее, без обязательств — так удобно,
чтобы всего лишь убить собственную скуку...
На следующий день было очередное пафосное мероприятие и прием. В длинном платье
пастельного сиреневого оттенка она чувствовала себя уверенно. Прическа, макияж,
фрэнч-маникюр — она несла себя по коридорам дома правительства неспешно и с
достоинством. Здесь было мило — строгий офисный стиль с оттенками хай-тэка,
приглушенный свет, кожаные кресла в уголках для отдыха, строгая безликая
зелень. Ее вечерний наряд стал ярким пятном, диссонансом — ее провожали
взглядами: женщины — завистливыми, мужчины — заинтересованными. Все как всегда.
«Интересно, а что бы обо всем этом сказал Барсик?» - вдруг подумала
она и рассмеялась. Непонятно отчего, воспоминание об этом нелепом человечке
было теплым, почти домашним.
- Влада Вячеславовна!
Оклик был слишком громким — почти на грани приличия. Она оглянулась — понятно.
От этого человека иного и ожидать не стоит. Владислав — из бывших военных - был
серьезно ранен и контужен во время очередных боевых действий. Сейчас входил в
какую-то организацию военнослужащих. Насколько она знала, там его держали из
сострадания. Примерно по той же причине с ним общалась и она. Странный, плохо
управляемый — но разве в том его вина? Она старалась быть внимательной и
вежливой — и отстранено-холодной. Вспоминалась песня Земфиры - «без
шансов, без вариантов, безотносительно именно к вам...»
Он подбежал — именно подбежал — хотя она остановилась, давая понять, что
дождется. Дыхание его не сбилось — тренирован и неплохо. Слишком худой,
болезненно изможденный — с ввалившимися щеками и глубоко запавшими серыми
глазами. Блондин, но какой-то пегий, будто выцветший. Блондины ей никогда не
нравились.
- Здравствуйте, Влада Вячеславовна! Разрешите доложить! - по-военному вытянулся
он.
Чуть заметная улыбка, поворот в сторону от собеседника, продолжает движение.
Он идет рядом и пытается заглядывать в лицо — глупая манера, смешная. Неужели
он не понимает, как смешон со стороны. Что-то говорит, торопится. А взгляд
ищущий, как у больного животного — ждущий.
Кивает небрежно, произносит ничего не значащую фразу. Этот человечек не
вызывает ничего, кроме сожаления. Но этого слишком мало, ничтожно мало для
того, чтобы стать интересным. Да и сам он, кажется, это понимает. Отстал у
входа в банкетный зал. Вот так: офицер, образован недурно, черты лица
правильные, готов подчиняться безоговорочно — тело не врет, оно просто кричит
об этом — но не нужен, не интересен. А вот бывший шахтер и пенсионер интересен.
Она тихо усмехнулась — нонсенс. Ладно, будет о нем. Обо всем этом — будет. Есть
только здесь и сейчас.
Прием завершился поздно. За окнами почти полностью стеклянного здания — нелепая
прихоть архитектора — бархатным шлейфом стелилась ночь. Ее холодное влажное
дыхание лизнуло ноги, рванувшись в открывшиеся автоматические двери, заставило
зябко поежиться. «А ведь я сегодня без машины!» - с досадой
вспомнила она. Что-то там у водителя сломалось. Весьма невовремя. Впрочем, это
все несерьезно — большой город не спит никогда. Просто ночью начинается другая
жизнь.
За информационной стойкой навстречу гостье начала улыбаться офисная
девочка.
Влада почти дошла и почти уже успела вызвать для себя такси, но тут прямо за
спиной — в двух шагах — не дальше — раздался мужской, такой знакомый
голос:
- Могу ли я предложить вам свои услуги?
«Черт! Его не может здесь быть!»
Легкий полуоборот головы — но нет — он — стоит, по привычке глядя ей на ноги.
«Прошлое просто не хочет меня отпускать», - с тоской подумала
она.
- Вы обознались. Мы незнакомы.
«Бог мой! Как же мешает эта кукла у стойки!»
- Возможно. Но я заметил, что вы в затруднении. Долг мужчины — помочь
даме.
Она промедлила лишь мгновение, но и его хватило, чтобы он поднял взгляд,
блеснувший пониманием, и снова опустил голову.
«А впрочем...»
- Да, мне нужна машина.
- Я к вашим услугам...
Было заметно, с каким трудом и поспешно проглотил он последнее слово. Правильно
— не то время и место.
Всю дорогу до автомобиля они молчали. Она шла чуть впереди, он — на шаг сзади,
и только словами направлял ее — налево, вниз, на парковку. Его авто было
слишком большим, похожим на гараж на колесах. Это было плохо — рядом с дверцей
находилась высокая ступенька, на которую неудобно взбираться в длинном платье.
Конечно, он заметил ее затруднения.
- Позвольте мне помочь вам, госпожа.
Резкий поворот головы, злой взгляд.
- Ты уже давно потерял право так меня называть.
- Простите. И все же — я могу помочь. Здесь никого больше нет.
Она прекрасно знала, о какой помощи идет речь: встанет на колени и предложит
свои ладони в качестве промежуточной ступеньки. Да, это могло бы помочь. Но
здесь не сессия.
- Лучше не мешай.
Наверное, это звучало слишком грубо. Но она чувствовала непонятное раздражение,
которое вызывало все, происходящее вокруг: и этот мужчина — привет из
прошлого, и неудобное авто, и вечер, и начинающаяся вновь головная боль.
Чувствуя себя нелепо, она слишком высоко приподняла подол платья и взобралась
на ступеньку, едва не потеряв равновесия. Он уже был внутри — на месте
водителя. Заметил, дернулся было, чтобы помочь, но получив в ответ яростный
взгляд, остановился, опустил глаза, занялся ключами и всяким прочим набором
действий водителя. Она не любила управлять автомобилем. В этом никогда не
возникало нужды: родственники, шоферы, такси — к чему утруждать себя? Но вот
ездить в хорошем авто нравилось. Можно было задумчиво смотреть в окно и слушать
музыку. Даже вечные московские пробки не раздражали, воспринимаясь как
неизбежность.
Машина тронулась мягко, почти неслышно и довольно заурчав двигателем.
- Вам удобно?
- Намекаешь, чтобы пристегнулась? Не хочешь платить штраф? - усмехнулась
она.
- Не совсем так... - снова эта пауза на месте привычного обоим слова. - Скорее,
беспокоюсь о вас. Ведь при резком торможении вы можете получить травму.
- И как ты себе представляешь — ремень безопасности поверх вечернего платья и
колье? Как по мне, то уж лучше пробить головой стекло.
- И умереть? - тихо спросил он, выезжая со стоянки в ночь.
- И умереть, - равнодушно пожала она плечами. - Я не понимаю, почему все так
этого боятся. Глупо бояться неизбежности.
Она не рисовалась — действительно так думала. И он, как и прочие ее мальчики,
об этом прекрасно знал. Потому промолчал, смиряясь. Все равно она не
пристегнется, так стоит ли продолжать бесполезные попытки? Учитывая
непристегнутую пассажирку, он вел очень осторожно, соблюдая малейшие правила.
Даже пару раз словил гневные гудки от водителей из стоявших следом машин.
Влада молчала и смотрела в окно. Вот только расслабленно любоваться ночным
городом не получалось — рядом постоянно ощущалось настороженное присутствие
другого человека. Лезть с разговорами он не станет — слишком давно в Теме и
хорошо воспитан. Но кожей чувствовалось — ждет только разрешения. Она вздохнула
и начала разговор первой.
- Не ожидала тебя здесь увидеть. Ведь сколько лет уже прошло? Пять? Шесть?
- Восемь, Влада Вячеславовна.
- Восемь? - удивилась она. - Вот как... И как только ты меня узнал?
- Это было непросто. Вы изменились — стали женственной. Я присматривался весь
вечер — вы ли это. И тут вы усмехнулись — так знакомо.
Он тоже улыбнулся.
- Когда прием закончился, вы не позвонили шоферу, и я позволил себе к вам
подойти.
- Понятно.
Влада пыталась вспомнить, как его зовут — то ли Андрей, то ли Алексей. Но в
памяти это не сохранилось. Он никогда не был среди ее любимчиков. Так,
проходящий эпизод.
- И с кем ты сейчас?
- С одной женщиной.
- Она старше?
- Нет, моложе.
- Странно, на тебя непохоже.
Он кивнул:
- Другой не нашлось.
Влада засмеялась.
- Неправда. Клубы никуда не делись. И специальных сайтов сейчас полно.
- Там много лишних людей. Наслушаются разного — и лезут из любопытства. Найти
среди них настоящую Домину непросто.
- Доминанту! - строго поправила она. Слово «домина» было верным, но
никогда ей не нравилось — неправильное сочетание звуков раздражало слух. Почти
вся специфическая терминология была заимствованной и не нравилась. Везде, где
это только было возможно, она подбирала что-то другое.
- Простите, Доминанту, - послушно исправился мужчина.
- Семью так и не завел?
- Нет. А у вас на пальце кольцо.
- Да.
- Оно должно было быть там и когда вы встречались со мной, - улыбнулся он. - На
его месте оставался ободок светлой кожи. Только раньше вы его снимали.
- Я уже не в Теме.
Она не считала нужным это скрывать. Наоборот, он должен понимать, что
продолжения просто не может быть. Он кивнул, принимая.
Ужасно хотелось спросить, как сложились дела у общих знакомых, но подобное
любопытство казалось неуместным. Она молчала — он тоже. Вот только привычного
спокойствия не наступало.
Влада вздохнула с облегчением, когда машина повернула на улицу, где находился
ее дом. Ближе она не подпускала никого, и точного места не знал ни один из ее
мальчиков.
- Останови!
Парковаться ночью весьма удобно — никто никому не мешает. Она дождалась, пока
он не открыл двери и не подал ей руки, помогая спуститься. Снова недобрыми
мыслями помянула высокую ступеньку. Неудовольствие слишком явно отразилось на ее
лице и он извинился:
- Если бы я только знал, что встречу вас, приехал бы на другой машине.
- Не имеет значения.
- Имеет.
Тихий голос из-за спины заставил ее обернуться. Он смотрел в глаза — странно,
неправильно и невозможно.
- Вы ни разу не назвали меня по-имени, Влада Вячеславовна. Я — Андрей. И для
меня имеет значение, что я приехал на неудобной для вас машине. Я все понимаю.
Просто хочу сказать вам спасибо. С вами я был счастливым.
Она была смущена. Это все было неправильно. Что ему ответить? Пожалуй, впервые
в жизни ей захотелось банально сбежать. Не позволила только гордость.
- Хорошо. Прощай.
- Прощайте.
«Черт! Лучше бы я вызвала такси!»
Еще один день.
Неумолимо приближался Первомай. Казалось бы, обычный выходной, но Владе он
всегда нравился. Сколько помнила она себя, этот день был праздником. Немного
странным — еще из детства. Свой первый Первомай она никогда не забудет: город,
казавшийся огромным и светлым, пахнувший салатом оливье, блестевший улыбками,
люди, спешившие встретиться, громкая музыка оркестра и еще где-то в стороне —
гораздо тише, но веселее — гармонь. И она с дедом — бывшим офицером и
фронтовиком — в колонне, в руках — красный флажок на деревянной палочке.
С тех пор она всегда ходила на демонстрации. В память ли о деде или о прошедшем
детстве. А праздник почти не менялся. Менялись лишь лица людей, да и город
теперь был другим, и место — Красная площадь. И деда давно уже не было среди
живых.
- Да, встречаемся на Лобном месте. Не опаздывайте, все перекроют, буду рада
вас видеть, - привычно улыбалась она в трубку и одновременно набирала ответ в
вирт-окне. Она все еще продолжала разговаривать с Барсиком. Его звали Сергеем,
и она вздрогнула, когда он представился — с этим именем были связаны неприятные
воспоминания. Правда, этот ничего не имел общего с другим, которого она
бросила несколько лет назад. Тот почти два года был ее мальчиком и чуть не стал
чем-то большим. Сложно сказать, когда она почувствовала, что обычные встречи
для сессий превращаются в нечто иное. Пожалуй, сигналом стало то, что он начал
присылать ей стихи. Казалось бы — безделица — всего лишь попытка угодить
госпоже. Вот только их содержание было слишком вольным.
Она перечитала, особенно злили последние строки:
«... Ты — боль, желания, мечты...
И похоть странная моя.
Ты... милый ангел. Это ТЫ!
И скромно подпись - «просто я».
Это он называл «скромно»? За такое наказывали и нещадно. Она и
наказала, объяснив, за что. Она выбрала плеть, а не флоггер и не ограничилась
несколькими ударами. Он был терпелив, потом встал на колени и поблагодарил —
казалось, все понял.
И ничего не изменилось.
В тот же вечер на электронку пришло еще одно письмо. И содержание уже не
оставляло сомнений в том, что Тема перестала быть чистой.
На этот раз стихотворение было гораздо длиннее, словно в пику прошедшей сессии,
и заканчивалось откровенно:
«Но не пугайся, я не претендую
Ни на любовь, ни на что-то еще.
Но не найти мне другую такую.
Просто любить мне позволь — вот и все».
Выхода было только два — уйти от Темы или уйти от сорвавшегося сабмиссива. Она
выбрала второе. Это было непросто и заняло четыре месяца. Четыре невыносимо
долгих, вытянувших душу месяца.
Он не хотел уходить. Сначала думал, что это игра. Потом, что достаточно будет
правильных извинений. Потом просто упрямо и упорно пытался вернуть. И каждый
день на электронку приходило ровно одно письмо. Сначала она читала и даже
пыталась объяснить, что чуда не будет. Потом одернула себя — она НЕ ОБЯЗАНА
объясняться. Если Доминанта сказала «нет», значит — нет. И больше
это слово ничего не значит. Потом просто поставила адрес в спам и сменила
сим-карту на телефоне. В последнем письме, которое она открыла, тоже были
стихи:
«Какая ты...
И крутишь, и вьешь из меня...
Какая...
Все в жизни моей от твоей суеты и желаний...
Да гибну, тону...
Но вдруг — откачают, починят,
Но нет...
Возвращайся — умру...»
Конечно, он не умер. Смешно было бы даже предположить подобное. Ежедневно в
мире расстаются сотни тысяч людей — и никто от этого не умирает. Да и стихи,
наверное, были не его, а утащенные из просторов рунета — она не проверяла —
зачем? Неприятный осадок от всей ситуации оставался долго.
Влада знала, что это была только ее ошибка, но никак не получалось понять, в
чем и где она ее допустила.
Тема держится на незыблемости правил. В Дминировании все предельно четко и ясно,
и роли известны каждому. Есть Господин и раб, Доминанта и сабмиссив. Как ни
назови, но границы ролей будут нерушимы. Самая простая роль у раба — просто
подчиняться, доверяя своей Доминанте. Самая сложная — у Доминанты. От ее
желания и поступков зависит, будет ли сессия удачной и оставит долгие приятные
воспоминания для обоих, или же станет блеклым пятном, не принесшим желаемых
эмоций и чувств. У Влады были ошибки до Сергея, были они и после. Но такая —
сокрушительная и невозможная — была одна. Наверное, потому и запомнилась.
«Везет мне на Сергеев», - написала она Барсику.
Конечно, ему стало интересно. Она рассказала — в общих чертах, по-привычке
сохраняя чужое инкогнито.
«А почему вы, Влада Вячеславовна, от него отказались?» - вдруг
пришел вопрос.
Любому человеку, знакомому с Темой, в голову бы не пришло об этом спрашивать.
Бывшему шахтеру и несостоявшемуся сабу — пришло.
- Что же мне тебе сказать-то? Как объяснить?
Можно говорить долго и нудно, делая упор на существующие правила и на то, что
они были попраны. Но в вирт-окно неожиданно для нее самой легла строка
ответа:
«Наверное, испугалась. Того, что из этого может получиться».
Они еще о чем-то говорили, но она отвечала скорее по-привычке и почти не
помнила, о чем шел разговор. В голове все еще крутился собственный странный
ответ: я — испугалась? Странно, но чем больше Ольга его обдумывала, тем больше
осознавала, что это и была настоящая правда. И нарушенные границы сессии были
ни при чем. Она испугалась чего? Сергея? Глупости. От него нельзя было ожидать
хоть чего-то пугающего и опасного. Его чувств?
- Да нет, голубушка. Сейчас-то не перед кем врать. Ты своих эмоций
испугалась.
Она рассмеялась тихо и со странным чувством стыда и сожаления. Оказывается,
Доминанты все же умеют любить? Как все? Без подчинения, плетей, запаха крови и
возбуждения, не принуждая кого-то — а просто так?
- Вздор! Я не умею ревновать, не умею любить. Обладать — да. Заботиться —
обязательно. Брать на себя ответственность за других — сколько угодно. Не
больше.
Да, определенно, имя Сергей не самое лучшее для нее. Этот новый Сергей тоже
привнес в душу какой-то сумбур. Может, не стоит продолжать с ним разговаривать?
Так, на всякий случай.
- Опять боишься? - усмехнулась она своему отражению в зеркале. - Это ты брось.
Не надо казаться — надо быть. Не надо бояться — надо жить!
2015-07-13 в 20:41
