Ёбосан, 45 лет
Амурск, Россия
В краю заморском, под солнцем южным, не во граде стольном, но и не в деревне
захолустной, а в поселении не малом, на реке знатной, хоть и не первой,
стоящем, жил да был славный малый Хосе. С детства знал Хосе, что он особенный,
потому как все его тёзки Жозе прозывались, и только он один Хосе величался. А
как подрос Хосе, так и было ему в том знамение явное.
Все Жозе, как Жозе: бегают за своими Мануэлами, да Флавианами, угождают,
подарки дарят, слова нежные говорят - и только Хосе хочется нагибать девиц и
насиловать. А потом привязать к дереву и плёткой отхлестать, и чтобы потом она
сама то же самое с самим Хосе проделала.
Закручинился Хосе. Как же при таких склонностях жизнь личную устраивать?
Мучился, да маялся Хосе, пока Жануарию не встретил. Видать, тоже было в той
Жануарии нечто особенное, что открылся ей Хосе. Выслушала его Жануария, но не
закричала истошным голосом, не бросилась прочь бежать опрометью, а
возрадовалась. "Я - говорит, - сама такая. И давно жду тебя, сокол мой
ненаглядный. Вся я твоя. Бери меня и владей на сколько твоей жестокости хватит."
Обрадовался Хосе и стал с Жануарией жить, а потом и женился на ней браком
тематическим.
Только недолго их счастье продолжалось. Опять загрустил Хосе. "Хочу, - говорит,
- испытывать, как все прочие, чувства возвышенно-чистые, чтобы не было
мучительно больно и стыдно за то, что хлещу я доверившуюся мне без остатка по
попке немилосердно. Давай, Жануария, перестанем друг над другом издеваться,
хотя бы на время, а будем за ручки держаться и в глаза друг другу
смотреть."
"Нет, - ответствовала ему Жануария, - без "по попке" я не могу. Только, дорог
ты мне, и терять я тебя не хочу. Поэтому, если уж ты такой извращенец, найди
себе какую-нибудь и гуляй с ней под ручку. Можешь когда и любви с ней предаться
пылкой и нежной, коли жестокой и страстной со мною одной тебе не достаточно.
Но, только, чтобы я обо всём знала. И чтобы ты был всегда только мой."
А Хосе только того и надо. Надел он костюмчик беленький, шляпу в тон,
побрился, причесался, и пошел по улицам бродить, пассию себе высматривать. А
тут навстречу ему Пампурия. Вся такая возвышенно-ванильная и доверчиво-наивная -
идеальный станок для любви большой и чистой. Понравились друг другу Хосе и
Пампурия, и стали они по театрам да выставкам ходить, мороженное вместе есть и
в подворотне украдкой целоваться.
Хосе Пампурии про Жануарию сразу же признался. Мол, несвободен я, бесценная
моя, уж не обессудь. "Да, понимаю я, - сказала Пампурия. - Чтобы такой мужик
и без присмотра - это слишком хорошо, чтобы правдой быть. Хочет она обо мне
знать - пусть знает, а я так и слышать о ней не хочу. Пока ты со мной, и
упоминать о ней не моги, будто нету её вовсе."
Жануария с Пампурии глаз не сводит, Хосе ни та, ни другая о себе забыть не
дают, а у Пампурии память девичья, как и положено. Забылась она, поверила,
что нету никакой Жануарии, раз о ней ни слуху ни духу, и возмечтала. Ну что
же, весь Хосе одной Жануарии - Пампурии тоже кусочек хочется.
Стала она Хосе письма нежные писать и в любви признаваться. А Жануария стала те
письма читать. Да и не читай их Жануария, всё одно, Хосе, как человек
честный, должен был бы всё ей о чувствах Пампурии сразу же поведать.
Осерчала Жануария. Не было такого уговора. У Пампурии табу на рассказы о
Жануарии, а у Жануарии табу на чувства к Пампуриям. Табу Пампурии соблюдается,
а табу Жануарии - нет. Жануария девушка опытная была и выучила, как Отче Наш:
нарушают табу - бей по яйцам. Хосе бить жалко, а Пампурию - некуда, но знала
Жануария, куда иголки втыкать. И как, чтобы БДР было, и как, чтобы не
было.
Запретила она Хосе с Пампурией встречаться, а самой Пампурии устроила жизнь
развесёлую. Больно стало Пампурии. Пришла она на площадь, села у фонтана и
заплакала. Тут сбежались со всей округи Мануэлы с Флавианами и стали Пампурию
жалеть. Но следом заявились Лауры да Бранки и забросали Пампурию тапками. Совсем
обиделась Пампурия и решила стать коварной искусительницей, холодной
обольстительницей, сердец разбивательницей и жизней разрушительницей.
Не вышло у них сериала бразильского, где сначала хорошие рыдают из-за
нехороших, а в конце все хорошие поженятся, и все плохие застрелятся. Вместо
этого получилась трагедия греческая, где все хорошие, никто не виноват, но
все умерли.
Ну рассудите сами. Жануария в своём праве. Хосе не виноватый, что игру его за
чистую монету приняли. А Пампурию жалко, мочи нет. Только, умер Хосе для
Пампурии. Жануарии для неё так и вовсе не было, голос какой-то из мира
загробного, невесть откуда взявшийся. А сама Пампурия, коли станет какой
задумала, считай, тоже померла.
Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок. А красным девицам не впрок.
Их сколько не учи - они всё в сказки верят. Видать, без сказок им жизнь не
мила.
2015-05-07 в 20:07
