Александр, 39 лет
Берлин, Германия
В эссе "Нагота" философ Джорджо Агамбен рассуждает о невозможности
стабилизировать обнажение тела. В культуре никто не наг, но каждый либо одет,
либо раздевается, либо одевается снова. И даже когда физическое состояние
наготы достигнуто, его нельзя удержать, взгляд требует еще большего обнажения,
истины или желания, которые скрыты за новыми покровами. Чтобы удержать это
состояние, обнаженное тело требует аксессуара - туфли, волосы на лобке,
ошейник.
У Агамбена собственные мотивы, он разбирает теологический контекст наготы,
ссылается на Хельмута Ньютона и перформансы Ванессы Бикрофт. Попутно он задевает
seances садомазохистов и намечает теорию власти-наготы. В простейшем смысле
слова она сводится к требованию к подчиненным раздеваться в присутствии
доминиюрущего. Впрочем, этим все не ограничивается.
Агамбен намечает еще как минимум одну линию, выстроенную в связи с
невозможностью наготы как стабильной сущности. Он пишет о разновидности
садомазохистстких журналов, в которой будущая жертва сначала изображается в
своей естественной среде. Она элегантно одета, общается с подругами, идет по
улице города. На следующем изображении девушка (любопытно, что Агамбен не видит
в качестве "жертвы" юношу) обнажена, связана, ее принуждают принимать
неудобные и болезненные позы, черты ее лица искажены, она превращена сведена к
плоти, даже к "мясу", то есть в буквальном смысле инкорпорирована.
Проблема заключается в том, что разделавшись таким образом с жертвой в своем
воображении, садист не получает желаемого эффекта. Ему не удается
инкорпорировать, присвоить ту элегантную улыбающуюся девушку с первой картинки,
подвергнув ее пыткам и обездвиживая по своему желанию, он не овладевает
предметом своего желания. Агамбен пользуется здесь инструментарием Сартра: тело
Другого сведено к плоти, лишено свободы, но сам Другой таким образом
ускользнул от рук садиста.
У Сартра подобные соображения - это всего лишь одна из иллюстраций к его
антропологии самообмана, навязчивая демонстрация разрыва между существованием
как инструментом и существованием как свободой. Мазохистка Сартра - это подруга
его знаменитого официанта, которому он настойчиво предписывает статус
экзистенциалиста, наделенного абсолютной свободой, но раз за раз подносящего
нам кофе и впадающего в самообман о том, что он всего лишь человек-функция,
собственно официант.
У нас, вероятно, нет никаких специальных причин для того, чтобы верить
Агамбену или Сартру, как в отношении официанта (об этом сказано много), так и
в отношении мазохистки. Какой была бы интерпретация наготы не от безличного
объективированного разума, но от субъекта, подвергнутого пытками и
десубъективизации с его согласия? Почему мы принимаем наших нижних обнаженными?
2014-11-01 в 03:52