Юрген Хольтман, 59 лет
Москва, Россия
23 апреля 2012 года
Москва, Россия
Наверное, мне следовало бы начать с самого начала. С момента появления у меня
тематических фантазий. Но это мой блог, поэтому я начну с того… в общем, с
чего хочу, с того и начну. С моего манифеста. Манифеста Моего Служения. Моей
Миссии. Моего Предназначения.
То есть, с декларации моих желаний. Точнее, даже не желаний… в общем, читайте
дальше. Постепенно поймете. Итак. Я хочу… не, наверное не так. Мне нужны,
просто абсолютно необходимы регулярные и очень жёсткие сессии. Нет, снова не
так. Не жесткие. Жестокие. Мне нужно, чтобы со мной обращались жестко, жестоко
и абсолютно безжалостно. Не обращая внимания на мои стоны, крики,
сопротивление, протесты, возмущения… Не говоря уже о моих желаниях. Чтобы меня
даже не использовали. А употребляли.
Без грязи и хамства, с определённым даже уважением, но совершенно безжалостно.
Как палач – квалифицированный и профессиональный средневековый палач (а не
костолом НКВД или гестапо) обходится с пытаемой. Нет, не пытаемой – выпытывать
у меня нечего. Истязаемой. Правда, в гестапо костоломы не водились – там как-то
без них обходились – но это уже такое клише, что просто нельзя не упомянуть.
Я хочу… нет, снова не так. Я вижу смысл моей жизни в том, чтобы меня регулярно
истязали. На каждой сессии. Доводили до потери сознания, откачивали – и снова
истязали. И так раз за разом, пока я буду уже не в состоянии ничего
воспринимать. Перерыв между сессиями, минимально необходимый, чтобы
восстановиться – и снова истязания. И так до бесконечности – пока я буду дышать.
Это не просто желание, нет. Это абсолютная, непоколебимая уверенность в
единственно правильном жизненном пути для меня. Я хочу, мне надо, безусловно
необходимо жить только так, а не иначе. Именно так – и только так – я могу
выполнить свою миссию. Своё предназначение.
Я хочу, чтобы меня пороли. Сильно, долго и очень жёстко. Самыми жесткими
дивайсами, которые есть. Обязательно кнутом стоя. И бамбуковыми палками. По
ягодицам, спине, бёдрам. Немного более мягкими дивайсами – по соскам, грудям,
половым органам. Я хочу, чтобы меня пороли не просто больно, а очень больно.
И чтобы пороли так, чтобы боль не утихала. Чтобы меняли ритм, дивайсы, силу
удара… да что угодно. Лишь бы не стихала боль.
Я хочу, чтобы меня ставили на гречку. Горох. Рис. Чечевицу. Голую, утыканную
прищепками. Со связанными за спиной руками. И держали… пока я не упаду от
болевого шока. Чтобы вводили мне иглы под ногти. Чтобы ставили на колени на
битое стекло.
И не только на колени. Мне нужно истязание на битом стекле. Я хочу, чтобы
садист разбил бутылку, уложил меня на битое стекло на спину и начал щекотать
ногой. Это очень мучительное истязание.
Я уже сделала себе «испанскую деву». А также трусики и лифчик. Это почти
«железная дева», только орудие истязания, а не мучительной казни. Это
несложный дивайс, но очень и очень мучительный. Я взяла самое узкое свое платье
- в обтяжку - и ушила изнутри канцелярскими кнопками с промежутком между рядами
сантиметра в три.
Я хочу, чтобы садист заставил меня надеть это платье на голое тело и потом
заставлял в нём двигаться. Или поставил на колени на гречку. Чтобы мне было
действительно мучительно больно. А потом усадил на деревянную кобылу. В
смирительном ошейнике шипами внутрь. Потом вывернул платье наизнанку и поставил
– или посадил – на этот коврик. И держал там пока я не буду даже не стонать и не
кричать. А выть от боли.
Я хочу быть абсолютно покорной своему мучителю. И даже активно помогать ему
мучить меня. Чтобы мои мучения и истязания были нашим со-творчеством. Да, и,
конечно, пощечины. До, во время и после сессии. Таскание за волосы. Унижения.
Несмотря на свой молодой возраст (вроде бы гормоны должны играть по полной
программе), я не очень уж интересуюсь сексом. Но для меня очень важно быть
сексуальной игрушкой у садиста. Чтобы удовлетворить его и доставить ему
удовольствие. Я хочу очень грубого, жесткого, жестокого и болезненного секса.
Нет, даже не секса. Траха. Во влагалище, в рот и в анус. Даже больше. Я хочу,
чтобы он меня насиловал. Именно насиловал. Жестоко и безжалостно.
Я хочу найти того, кто мне поможет реализовать это желание. Жесткого,
жестокого, безжалостного садиста. Чернейшего из черных. Который – что очень
важно – будет истязать меня не только и столько потому, что ему это нравится.
Сколько потому, что он тоже – как и я – потому, что это нужно. Необходимо нам
обоим. Чтобы это для него – как и для меня – было служением.
«Похоже, у нас что-то есть». Специалист по управлению знаниями группы «Омега»
Антон Бадштубер (кардинал Эш питал слабость к сотрудникам-немцам) оторвался от
гигантского экрана компьютерного монитора. «Давай-ка я вычислю эту юную
особу».
Через пятнадцать минут он знал о Нелли всё. Настоящую фамилию, имя и отчество;
адреса прописки и фактического проживания; номера домашнего и всех сотовых
телефонов; адреса всех аккаунтов электронной почты и пароли к ним; адреса и
пароли к страницам в Фейсбук, вКонакте, LinkedIn и так далее. Ещё через
полчаса – все то же самое о её маме (с адвокатессой пришлось повозиться).
Еще через пять минут вся личная информация по обеим появилась на мониторе
кардинала. А ещё через десять минут она же – с коротким сопроводительным письмом
– появилась уже на другом мониторе.
Начальника Восьмого управления ФСБ Российской Федерации, генерал-лейтенанта
Павла Александровича Флерова.
«Жаль» - подумал Охотник. «Очень, очень жаль. Понесло девочку. Безудержно
понесло»
Охотник был неплохим психологом и в Теме разбирался получше иных тематиков с
многолетним стажем. Ибо учили его в «конторе» не только навыкам ликвидации, но
и максимально эффективным методам сбора и анализа информации.
Поэтому он прекрасно понимал, что после появления такого подробного,
убеждённого и эмоционально насыщенного письма – манифеста появление верхнего –
жреца Аластора (пусть и неосознанного) – в жизни Нелли было вопросом дней. Если
не часов. Следовательно… на этот раз нужно будет придумать что-нибудь
оригинальное. Иначе…
Его шестое чувство подсказывало ему, что Группа Омега уже занялась этим делом.
А с их техническими возможностями найти связь между ликвидациями очень и очень
легко. Что, в свою очередь, вызовет у них подозрения… которые ему совершенно
не нужны.
Он знал, что группа Омега знает о его существовании. Ещё бы – он ведь их
ключевому оперативнику жизнь спас. Ныне главе их московского отделения. Как ни
странно, он относился к этому спокойно. Они с «омеговцами» очень даже неплохо
делали одно дело, поэтому гоняться им за ним не было никакой необходимости.
Кстати, о группе Омега. Они, конечно, большие и неповоротливые (по сравнению
с ним, разумеется), но если успеют вычислить «жреца» и убедить его «выйти из
игры» - причём навсегда… то Охотнику будет только лучше.
Меньше трупов придётся отмаливать.
Человек в черном выключил iPad. Его технические возможности не шли ни в какое
сравнение даже с возможностями Охотника. Не говоря уже о группе Омега. О
существовании и возможностях обоих он был осведомлён прекрасно, поэтому не
строил никаких иллюзий о своих перспективах в случае попадания на радар хоть
одной, хоть другого. Чтобы элементарно выжить, ему необходимо было оставаться
незаметным.
Что в его ситуации было невозможно совершенно. Ибо впервые за долгие годы у него
появилась реальная возможность открыть Дверь. Выполнив и завет Епископа, и своё
предназначение. Свою великую Миссию.
Возможность, которую он решительно не собирался упускать. Даже если успех будет
стоить ему жизни.
2013-11-28 в 21:42
