Крыланка (фэнтези)

Волжский (Волгоградская обл.), Россия

Мутить стало еще сильнее. Но что если… Как вспышка ударило в сознание, все просто же – Голод! Вот почему так жжет внутри и так хочется рвать окружающих на куски, рубить их тела и разбросать кровавые ошметки плоти вокруг себя, вот откуда эта беспричинная смена настроения и клейкая тоска. Тюрьма высосала из него силу, увела энергию… Если терпеть и дальше, то кто знает, что может натворить обезумевший от Голода темный. Дайте ему только искорку для зацепки, и кровавая баня вам покажется милым игрищем детишек из подземного мира дроу.

- Хозяин, мне нужен хороший номер, горячая вода и шустрый малый для задания.

Передав список, быстро набросанный на клочке бумаги, деньги и пояснив кое-какие требования на словах посыльному, расплатившись с хозяином за номер, Ши неспешно поднялся в свой люкс.

Сперва тело, потом дух. Скинул одежду в угол, вытащил из комода гостевое платье-накидку, повертел в руках – не тот цвет. Вывернув содержимое комода дроу наконец нашел то что искал. Свободный черный хлопковый халат-накидка с широкими рукавами – то что надо. Бросил накидку на кровать и удалился в ванную комнату. Там он окатился горячей водой, смыл грязь и пот минувших событий, растер тело грубым сукном до красноты. Пересмотрев весь имеющийся набор масел, Ши остановил свой выбор на эссенции жгучего тростника. Растерся им весь и почувствовал себя немного лучше. Тело жгло и приятно щипало. Мелкозернистый точильный камень поправил его ногти до округлой формы. Масло ксанны смягчило кожу рук. Мягкость в предвкушаемом событии особенно важна. Еще влажные волосы снова обхватила красная лента. Обернув на бедра полотенце, дроу вышел в спальню и осмотрел потолок. Так и есть – в гостиницах темных все еще вбивают кольца в потолок. Что думают об этом другие расы? Смешно даже подумать, какие идеи на этот счет рождаются в умах путников.

В дверь тихо постучали. Этот мальчишка оказался проворным исполнителем и прибыл намного раньше «поводыря». Склянка с серебряными иглами, еще несколько бутылочек с мазями, палочки травы гоа, свечи с благовониями, несколько мотков тонкой веревки, листы бумаги и куски чистой материи. Получив мелкую монету, шельмец исчез из комнаты.

Теперь нужно все подготовить. Свечи с благовониями расставленные, на первый взгляд, в хаотичном порядке, занимали точки напряженного пространства, которое сейчас так отчетливо ощущалось голодному духу. Свечи горели, и мягкий свет вкупе с ароматом благовоний наполнял комнату. Сладковатый воздух становился тягучим, а тени, кажется, начинали жить своей особой жизнью. Самый длинный кусок веревки дроу пропустил через кольцо в потолке и закрепил ее, чтобы она пока не мешалась. На прикроватном столике Ши аккуратно разложил иглы, склянки с мазями, палочки гоа и тряпицы. Листы бумаги вызвали некое замешательство. Гадать дроу не любил, но сейчас, можно было бы и посоветоваться с духами о перспективе его дальнейших скитаний. Листы заняли свое место в ряду предметов на столике. Веревки были отмерены на разной длинны куски и сбрызнуты из одной из склянок эфирным маслом. Все готово. Ши неспешно надел черную накидку, а полотенце швырнул в кучу у комода.

Теперь самое время заняться собой, но в дверь постучали. Открыв ее Ши увидел поводыря в ярко-красном наряде. Поводырь держал фигуру в плаще с капюшоном, что стояла позади него, на поводке из плетеной кожи. В глаза бросились маленькие босые грязные ноги из-под плаща.

- Господин Шинками Наи-но?
Ши утвердительно кивнул, - Крыланка подрезана?
- Да, господин.
- Шидо! Сколько?
- Пять золотых…
- За подрезанную дам четыре, - Ши подошел к закутанному телу.
- Господин…
- Че-ты-ре, - по слогам произнес дроу и резко повернул голову к поводырю. Тот осунулся, втянул голову в плечи и затих. - Она и трех то не стоит, - негромко вымолвил темный. Подошел ближе к товару, приподнял край капюшон и посмотрел на лицо девушки. – Дрянью не пичкали? – на первый взгляд глаза чистые, да и крыланка была не дурна лицом, так что дроу тут же отсчитал требуемую сумму. Он явно переплачивал, но Голод был сильнее его.

- Как можно, господин, мы не притон какой-нибудь, - поводырь напыщенно засопел и протянул морщинистую ладонь. Золотые легли в жадные руки и тут же исчезли из виду. Поводырь ловко отстегнул поводок от крыланки и отступил назад, - Она ваша, господин…

- Будешь ждать тут, - дроу потерял всякий интерес к поводырю, втолкнул крыланку в комнату и захлопнул дверь.

Крыланки были не столь ценны в этом бизнесе, но их все равно подвергали подрезке, дабы не потерять даже такой, не столь востребованный товар. Подрезали им всего по паре сухожилий на спине, крылья работали, но летать уже они не могли – силы оставшихся в работе мышц не хватало даже оторвать крыланку от земли. Темные хорошо изучали анатомию живых существ, которых в свое время уничтожали…

- Как давно я не видел таких женщин? – Ши сам себе задал вопрос и резко сдернул плащ с крыланки. Пламя свечей качнулось в синхронном танце и на мгновение стало темнее. Из мрака комнаты восстановившее силы пламя осветило девушку с белоснежными крыльями, сложенными за спиной. Без клочка одежды с грязными ногами она стояла еле дыша. Никакой попытки прикрыться, ни единого слова. Только мелкая дрожь пробежала по девичьему телу. В полумраке сверкнула сталь ошейника, одетого на тонкую шею. Сталь? Мерзавцы!

Дроу зарычал и, оставив гостью одну, направился к входной двери. Рывком открыл ее и рыкнул в коридор, - Ключ!
- Господин, никак нельзя, - поводырь подскочил как ужаленный и затравленно согнулся в поклоне, - Никак…
- Плевать, гнойный сын топи! Ключ! – громкое шипение и горящие глаза говорили о состоянии дроу, и поводырь дрогнул, закопался в складках одежды и трясущимися руками передал требуемое - фигурный маленький ключик.

Плащ отброшен в сторону, туда же полетел и стальной обруч с шеи. Как пушинку Ши взвалил девушку на плечо и понес в ванную. Полумрак не мешал ему все видеть. Густые до плеч светлые волосы, глаза с пронзительной голубизной, холод в руках… но это не то, что сейчас важно. Не важна ни фигура, ни мордашка… Нужна энергетика! Эльф старательно натирал трясущееся тело крыланки пеной корня скуммы, смывал и снова натирал… Извел всю горячую воду и половину склянок с маслами и эссенциями. Мял и массировал мышцы, надавливал на тайные точки и нервные центры, старательно избегая нежные крылья. Кажется, вечность прошла, прежде чем крыланку перестала бить дрожь и на ее лицо вернулся румянец. Глаза заблестели, тепло, наконец, вернулось в конечности, и тело рассталось с напряжением. Ему не нужна затравленная бездушная холодная кукла! Тепло и ясный взор, желание и свобода даст ему требуемое. Крыланка задышала ровно и спокойно. Первый барьер почти пройден.

- Ну вот, теперь гораздо лучше, - дроу мысленно улыбнулся, расчесывая волосы не проронившей до сих пор ни слова девушки. От нее повеяло зыбкой волной блаженства и покоем. Ши не ошибся – крыланки всегда были так отзывчивы на отдачу силы и энергетики. Как когда-то давным-давно…

- Вот так, девочка, давай, раскрывайся, - мягкие мысленные посылы шли в сознание девушки, - Раскройся, дай то, что мне нужно. Тебя никто не обидит, иди ко мне. Сегодня ты полетишь…

Неожиданно девушка, как бы в ответ на немой монолог, посмотрела на старого эльфа. Глаза заблестели сильнее и слезинка прочертила дорожку по ее лицу.

- Да, да, ты полетишь сегодня, я обещаю, - Ши все еще расчесывал ее влажные волосы и, тихо повторяя эту фразу, пил слабые ручейки энергетики крыланки. Так важно настроиться на волну именно сейчас, на каждый слабый всплеск душевного огонька души девушки-невольницы, который затоптали ее прежние обладатели. Ши до скрипа зубов ненавидел слово «рабыня» и поэтому старательно избегал негативной обратки. Сейчас так легко нарушить баланс перетока энергии. Осторожно и медленно нужно идти к желаемому, маленькими, незримыми шажками…

Сердечко крыланки стучало ровно и гулко. Первый барьер пройден. Впереди еще один. Ши было мало того, что отдавала девушка, слишком пусто было у него в душе, и ему хотелось большего, но спешить нельзя, иначе она закроется и только пыткой можно будет ввергнуть ее в транс, вырвать с корнем всю без остатка ее жизненную силу…

На спине крыланки с десяток белесых тонких шрамов – если она «пробитая», то достичь желаемого без жесточайшей порки будет ох как тяжело, оставалось верить в свои силы и в нее. Сейчас, когда налажен тонкий мостик перехода энергии, главное понять, как «вскрыть» ее окончательно, эту забитую и затравленную крыланку, лишенную полета на веки вечные.

Что она чувствует, что видит? Возможно, ее сознание рисовало следующую нелицеприятную картину. В полумраке отражения мутного зеркала ванной комнаты ее обнимал мерзкий старик. Он колдовал над нею, полуголый уродливый темный эльф, вытворял что-то непотребное с ее телом, играл с нею как с безвольной марионеткой. Страх и ужас были ее дыханием и в каждом ударе сердца. Мертвецки бледное лицо дроу не выражало ни единой эмоции. Холодные тонкие пальцы лили на нее воду, терли пеной, скребли, мяли, массировали, гладили, втирали какие-то мази и шарили по ней всей, не оставляя ни единого закоулка плоти. Эти обжигающе холодные пальцы были везде.

Она видела, как седина начинала выедать его волосы, как целые пряди становилась ослепительно белыми. Но глаза оставались… Нет, глаз как раз она и не могла увидеть – в пустых глазницах чудовища была чернота, тьма, жгучий и высасывающий бездонный мрак, беспроглядная тягучая тоска… И только тихий шепот не давал ей заледенеть от увиденного ужаса. Мягкий голос успокаивал, ласкал и баюкал ее. Повелеваясь его приказам крыланка, наконец, смогла закрыть глаза и уйти от столь чудовищного взора. Голос повелевал ею и вел из холода и пустоты в теплые воды окутывающей неги. Она была в полной власти этого странного существа.

Ощущение блаженства и тепла стало приходить постепенно, по капле, когда холодные пальцы вдруг стали горячими. И вот уже не старик в отражении колдует над нею. Он еще не такой дряхлый, его руки подталкиваю оттаявшую душу к дороге в небо, он ей обещает полет, обещает свободу… Но глаза столь же бездонны и пожирают, тянут в себя жизнь, столь хрупкую и неустойчивую, как огонек свечи на ветру.

- Да, да, ты полетишь сегодня, я обещаю, - голос не может врать, - Закрой глаза, уже совсем скоро…

- Как отвратительно, - Ши внутренне содрогнулся, - Сейчас я так похож на вампира.
Ниточка энергии заколыхалась и заискрила в нервной петле, готовой вот-вот порваться. Только не сейчас! Дроу сильным мысленным посылом запретил крыланке видеть его Голодные глаза, иначе, иначе…

И вот уже она повинуется неслышимому голосу в блаженной покорности и отдается этим рукам, растворяется в них и тает, разлетается на мельчайшие крупинки-искорки сознания и в тоже время ощущает себя прежней, но в безопасности, покое, тепле. Крыланка увидела себя со стороны, на руках у этого незнакомца, расчесывающего ее волосы, как будто некая незримая сила даровала ей такое зрение. И ей не было страшно за себя – такую хрупкую и одинокую во мраке чьей-то бездонной тоски. И осознает она каждой клеточкой отогретой души, что все это, обещанное, не будет столь ужасающим, как когда-то тогда, и плывет в теплых убаюкивающих чужих волнах грез. Она потянулась к нему, зовущему и поддерживающему в этом пути. Ей будет дарован полет…

Ши «вскрыл» крыланку, но не унял Голода. Это всего лишь первый барьер. На втором важно не сорваться и не поддаться искушению взять все…

Теплое, трепещущее тело крыланки теперь снова в спальне. Воздух тягуч и сопротивляется каждому движению. Дроу, усадив девушку на пол, ушел за ее спину, приложил к ложбинке между лопаток руку и замер. Тепло ладони потекло туда-обратно, забилось маленьким упругим шариком, сгустком энергии и чувств. Ладонь обожгло, в руку ударило током, и мир стал другим. Все вокруг исчезло, погасло, растворилось. Только он и она остались в этой вселенной. Мост энергии замкнулся сам на себе. Это было знаком к началу.

Ши ловко взял моток веревки и начал накладывать тугие витки на горячее тело. Руки связал за спиной и тем самым подал вперед и оголил ее грудь еще сильнее. Теперь небольшие яблоки приобретут еще большую чувствительность. Старательно обходя дрожащие крылья, витки веревки плотно друг к другу ложатся над и под грудями, перехлестываются в хитром рисунке, утягивающем и подергивающем ее формы.

- Встань, - еле слышно говорит он. И она покорно встает на ноги, бессознательно пробуя обвязку на прочность. Веревка впивается сильнее, трет кожу, жжет и ласкает одновременно. Слабая улыбка рождается на лице пленницы.

Еще моток вокруг талии, хитрый перехлест и тонкая веревка ложится между бедер, попадая узелком на лоно. Пальцы темного тянут сильнее и веревка с узлом впиваются в плоть ее нежного бутона, а веревка уже протягивается между ягодицами и снова утягивается до негромкого вскрика крыланки.

- Я знаю, это еще не больно, ты еще не чувствуешь настоявшую боль, - слова или мысли звучат в пространстве. Ши уже не знает, как он ведет беседу с девушкой. Да и не важны тут слова.

Девушка переступает ногами, узел трет тайное место, теребит промежность и пробуждает боль и желание одновременно. Веревка начинает пропитываться потом и тайным соком крыланки. Тихий стон приглушает пламя свечей. Энергия начинает плескаться у края…

А дроу уже увязывает ей ноги, сплетая их вместе ажурной нитью рисунка веревки, прочного и невесомого.
Уже близко-близко. Волны уже пенятся гребнями и бьют в преграду, окатывая брызгами чувств-энергией обоих. Только в ней наполненность, а в нем пустота…

Теперь проворные руки аккуратно связывают премычки-паутины, которые крепятся виткам на спине, бедрах, ногах. Вот уже связаны эти нити и пучками скрепляются с веревкой, продетой через кольцо, и бьется в веревочном плену горячее тело стонущей крылатой души.

Пора! Медленно и осторожно дроу тянет за веревку и приподнимает девушку над полом. Вот уже она парит в веревочной сети, пышущая жаром, вспотевшая и трепетная, беззащитная и желанная. Но это еще не полет… Веревка закреплена, и подвешенная параллельно полу девушка медленно покачивается в сладком тумане теплого пламени, выхватывающего бисеринки пота на разгоряченной коже.

Ши провел пальцами по губам крыланки. Та вздрагивает и приоткрывает глаза. О, да, ты почти в пути, девочка. Но это еще не все, нужно прорвать плотину той страсти и океана желания, который бушует сейчас в этом стонущем теле. Тебе просто нужно помочь. А ты поможешь мне заглушить Голод…

На материю выливается смесь трав из склянки. Осторожно протирается спина, грудь и ореолы сосков. Извлекаются тонкие и острые серебряные иглы из раствора. Она видит все, но не пугается столь страшных предметов. Он ей обещал…

Кипящая лава и бездонная расщелина теперь в их сознании. Два противоборства и две точки в неуравновешенной вселенной. Это второй барьер для перетока энергетики. Самый прочный барьер между душами…

- Да или нет? – тихий вопрос. Он еще держит себя в руках, еще контролирует и гасит темные порывы.
- Да или… - уже сильнее напряжение и вопросительная интонация. Ее глаза широко открыты, и полустон-полувскрик сопровождает слабый кивок головы.

- Умница, не довела старика до края…

Пальцы сжимают кожу на ореоле соска, игла пронзает плоть и выходит наружу, быстро и точно. Вскрик! Удар волны-энергии. Еще игла! Крик сильнее и штормовой вал с пеной несет наэлектризованные брызги в лицо Ши. Еще и еще раз иглы пронзают нежные ореолы груди, образуя правильный четырехугольник. Она стонет, медленно покачиваясь на веревочном подвесе. Верхняя часть преграды смывается набегающими валами и начинает течь, бурлит и струится в Колодец Шанки дроу чужая энергия. Вот оно, начало! Вторую грудь, теперь еще более чувствительную, пронзает первая игла. Вопль! Звонкий и тихий одновременно, беззвучный и эмоциональный, заглушающий и пьянящий. И еще игла-выброс. И сметают волны-эмоции преграду, рушат ее по кирпичику, размывают заслоны и течет, течет жизнь одного в другого. Еще пара игл и еще один узор серебра в плоти. И плещут, плещут в дроу эмоции, сила, энергия обратки. И нет уже бездны, пропасти в его изголодавшейся душе. Но ему мало…

Эльф зажигает палочку гоа о свечу, дает ей разгореться, поджигает еще одну и окуривает крыланку дымом. Уже достаточно прогорело и пламя гасится и остается лишь тлеющий огонек на палочках скрученной травы. Дым щекочет нос. Тлеющие огоньки жаркими светляками горят в полумраке. Как живые они пробегают по спине, по груди и ногам. Иногда задерживаются над каким-то местом и жаром целуют кожу, и снова бегут по кривым линиям над меридианами содрогающегося тела. А волны все текут и текут, срываю уже меньше пены и брызг, но остановить этот набирающий скорость поток уже никто не в силах. Вот огоньки задержались над серебряной клеткой сосков, и тело крыланки задрожало, застонала ее плоть от нагретого серебра в груди, от шершавой веревки, кусающей кожу, от желания и истомы охватившей сознание, и снова ударило энергией, овеяло бурей, окатило живительной силой.

Надо сломить последнюю преграду и взять все. Все!
Тонкое серебро иглы впивается в центр соска. И закладывает уши от крика, от взрыва боли меркнут свечи и как молнией пронзает осознание полноты власти и ощущение внутренней силы. Еще одна игла. И снова крик-стон едва не сшибает с ног, топит и не дает дышать, вырывает сердце из груди… Всю, до дна, - бьется темная мысль, - Всю!

И крутят иглы в плоти быстрые пальцы, огоньки гоа жгут кожу, веревка смертельными кольцами сжимает податливую плоть. Крик и энергия боли плещется в дикой вакханалии замкнутого мира. Крик и сила, крик и энергетика, стон и желание, стон и отдача незримого – как тяжело порой остановиться. Но нельзя переливать Колодец. Почему?

Принцип Колодца Шанки трудно объяснить непосвященному. Жизненной энергии должно быть в сосуде души столько, сколько помещается в ней на том уровне, когда чужое «солнце» высасывающей магии не видит его зеркала, не выжигает в испарение ее избыток. И чем выше дух, тем сильнее и выше должно вставать чужое солнце - энергетический вампир, чтобы увидеть краешек наполненности. Только так можно сохранить баланс, не расплескать избыток, но и не отдать своего. Но если переполнить Колодец Шанки, если энергия потечет через край, то накроет тогда душу великая гордыня и возжелает она всего и вся, и не будет конца Голоду, познавшему безграничье и необъятность пространства вне рамок, данных при рождении каждому. Поэтому можно взять, сколько нужно тебе, утолить свой Голод, насытиться энергией, не перелить свой сосуд, но и отдать часть источнику. Воздать должное, отблагодарить за столь извращенную услугу подобающим образом или веками ходить с пустыми глазницами, залитыми черной смолой неутолимого Голода.

Но вот теперь ты у порога, а я наконец-то насытился. Пора исполнить обещанное. В спину девушки впиваются еще шесть иголок, Тело вздрагивает и тихий вздох вырывается из груди крыланки. Приготовься… Иглы с силой входят в точки на спине все глубже. Каждая последующая заставляет девушку кричать сильнее, биться в агонии, стонать и плакать навзрыд. Ши ловит лицо крыланки в ладони, смотрит ей в глаза и перенаправляет поток энергии, возвращая часть, столь ценной силы. Вспышка! Мир взрывается осколками радуги. Все звуки гаснут. Агония боли пропадает разом, в этот миг она перестает чувствовать все на свете, ее уносит туда, где она хочет быть больше всего на свете. А Ши лишь немного поможет ей оттолкнуться от земли и полететь. Он не хочет нарушать ее хрустально чистого сна на яву, в котором она сейчас вся без остатка. Это ее награда и она может насладиться ею. Он даже не будет подсматривать ее видения, столь чудные и диковинные для него. Это ее мир, ее награда, его обещание. Он дал ей почти вечность наслаждения, прежде чем она слабо пошевелилась. Крыланочка оказалась на редкость отзывчивой - дроу не ошибся в выборе источника.

Крыланка все еще подвешена на веревочной паутине. Осторожно пальцы Ши вытаскивают иглы и протирают места проколов на спине тряпицей, смоченной в целебном настое. Соски лишаются своей серебряных оков-игл, и капельки крови капают на подложенные на пол листы бумаги. Древний способ гадания… Капли бьются в белую бумагу и оставляют красные кляксы – знаки. Листы немного коробит, но они жадно впитывают пересыщенную энергией кровь.

Иголки вынуты и обработаны все ранки. Обессиленная крыланка, освобожденная из веревочных пут, уложена в постель и укутана одеялом. Теплые пальцы смазывают места следов от веревки и массируют кожу. Девушка засыпает тихим и сладким сном. Ши ложится рядом, с этими пепельными крыльями, и наконец-то за многие годы уходит в сновидения без леденящих душу картин прошлого.

На утро лишь сломанное белоснежное перо останется свидетелем прошедшего.