Вита, 55 лет
Москва, Россия
Номер 2
16 мая
Вышел второй номер журнала. Для меня там цепь. А для Эдварда стек. К счастью
стек не прирастает к телу. Я бы не выдержала этого зрелища!
Зачем нужен стек, спросите вы – а ХЗ! Завтра узнаю. Может быть. Если я ему
позволю. Дада, именно так. И пусть не думает, что он тут главный! А я сто раз
подумаю!
В журнале очень странная статья. Она о доверии. Дескать без доверия не будет
игры в Хозяина и рабыню. Доверие – самая дорогая валюта в наш век. Мы устали и
никому не верим. Не верим политикам, которые говорят, что скоро можно будет
жить на земле – там химический ад и вряд ли он вскоре перестанет быть таким. Не
верим социальным работникам, которые выдают тебе жизнь, но требуют за это
расписок в верности, не верим врачам, которые уверяют, что генетический код
человечества постепенно выправляется. Если он выправляется, то почему так мало
детей в нашем веке? Почему только каждая десятая семья заводит себе по ребенку?
***
Дописываю ночью. Кошмар, что сегодня было! Оказывается не зря наша дисципледи
ходила в скафандре химзащиты! Сегодня в перерыве между парами раздалась команда
– химтеррор! Эта команда у нас всосана с молоком матери. Каждый достал
респиратор, надел, вытащил легкую мембрану-оболочку, походный вариант
комбинезона. Комбинезоны-хамелеоны быстро подстроились под цвет стен. И мы
дружно потопали в Убежище. Совершенно случайно рядом оказался Эдворд. Он
проверил, как я закрепила маску, крепления оболочки. И бежал рядом со мной. Он
сообщил мне, что на луну прорвалась группа террористов с Земли. Скорее всего
газ – мутагенный. Вызывает бесплодие. Поэтому мне следует заглотать вот это и
это, антидот. И очень быстро бежать за ним. Быстро не получилось. В нашу
столовую прорвались замурованные в громоздкие костюмы террористы. Ведь всем
известно, что их основная цель – молодежь, дети, и женщины. Только мы можем
иметь полноценных детей, а нас так мало!
Эдвард не дал мне впасть в оцепенение. Он вернул меня к жизни парой пощечин, а
потом почти швырнул в оконный проем, который был со мной рядом. Я рыбкой
пролетела сквозь стекло. Порезаться я не могла – оболочка комбинезона
сверхпрочная, а у меня был и капюшон, и очки. Но неуютно лететь в брызгах
разбитого стекла.
Приземлилась я жестко, плохо сгруппировалась. Хоть нас и учат выживанию,
каждый день по два часа, но реальных тревог на моей памяти хоть и было
несколько, но я ни в одну не попадала, а только слышала рассказы. И видела
пострадавших. Эх. Ну вот лежу я на газоне, пытаюсь встать… Привстала на руках –
вижу летит вслед за мной Эдвард. Хватает меня, ставит на ноги и гонит что есть
сил прочь, подальше от столовой, бегом. Спрашивает меня на ходу, где Энн. Я
поразилась – он в такой момент вспомнил про мою лучшую подругу! Я ему говорю,
что она пошла в библиотеку, это на два уровня ниже грунта. Но убежище в другой
стороне от библиотеки, а мы сейчас бежим к убежищу… И уже рядом с ним. Он
вталкивает меня туда, а сам убегает – вероятно за Энн. Он приказал мне
перезвонить ей, пока он бежит в библиотеку и назначить ей встречу не у лифтов,
а у служебного выхода номер пять. Потому что на лифте очень опасно, а он знает
дорогу в убежище от библиотеки через подземные уровни. Я звоню Энн, она
оказывается уже у лифтов. Но тут жуткая давка, говорит мне она, все пытаются
куда-то уехать – одни хотят выбрать на поверхность, к транспорту на спутник,
другие стараются поехать вниз, затеряться в подземных лабораториях. Убежище
выше на уровень – кое-кто выбирается на лестницу, по указанию радиотрансляции.
Но помните, я говорила о доверии? У нас в обществе его нет. Часто такие
инструкции вели к гибели или травмам людей при налетах. Так что каждый решает
сам, кому доверять… Себе или инструкциям. Но Эдварду Энн поверила. Она знала,
что он мне вроде как нравится, значит ему можно доверять. В общем, Энн за пару
минут переметнулась к пятому служебному выходу из библиотеки. У Эдварда оказался
ключ и схема подземки, все ведь пути пересекаются с убежищем, в конце концов…
Ключ – как символ власти спасателя. Я знала, что Эдвард подрабатывал после
учебы спасателем, причем не заработка ради, а из убеждений, он был помешан на
выживании, причем не столько на своем, сколько на выживания тех, кого можно
спасти, друзей, тех, кто рядом. Кстати, он мне нравился за это. Немногие на
первом курсе знают, как правильно жить. Я вот пока так и не выбрала пока вторую
общественную специализацию. Была няней, сиделкой, стрелком… Но ничего не
зацепило.
Эдвард вывел Энн и еще группу девушек, которые пошли с ней, поверили. Они шли,
бежали к убежищу полчаса. Как оказалось – очень мудрое решение. Потому что один
террорист проник все-таки в лифт и умудрился отравить его сильнодействующим
парализующим ядом, ну и газ пустил… Газа все обездвиженные нахватались
немеряно. Чистка говорят сможет спасти часть последствий. Но лежать им в штатных
реаниматорах теперь не меньше недели. Пострадало огромное количество студентов.
Я сижу в убежище, слушаю истерические репортажи ГВ, пишу днев. Ужасно! На
постели спит спасенная и не пострадавшая Энн. А я не смогу спать! Эдвард где-то
бродит. Спасатели редко отсиживаются в убежище. Оно обязательно для женщин. А
мужчины легче переносят всю эту отраву, по крайней мере, она рассчитана на
нас, женщин. Именно нас хотят лишить потомства и жизни химтеррористы. И вся их
химия ориентирована на женщин. Сволочи!
Наконец-то пришел Эдвард. Ухожу из нетсети.
***
17 мая
Вчера Эдвард отвел меня к себе. После тестов, которые показали, что меня
отрава не коснулась. На этот раз не коснулась. Но ведь может быть и другой раз,
к несчастью. Не зря богатые люди Луны учат своих детей на дому, в глубоких
подземельях. У Эдварда мне стало худо, наконец пришла реакция на налет. Я ушла
в себя, как куколка. Я не радовалась тому, что осталась жива. Не радовалась
тому, что рядом Эдвард. Однако ему удалось меня удивить. И вернуть к жизни.
Чем? А своим хвостом-плетью и стеком. Он аккуратно раздел меня, а потом начал
стегать… Поначалу я совершенно не реагировала на удары. Но боль потихоньку
выбила меня из скорлупы. Я хотела уйти от боли – но оказалось, что я привязана!
Когда я это поняла, волна жара обдала меня. Я начала вопить – мне вдруг
показалось, что я в плену. Он подошел и начал меня целовать. Долго и нежно. Но
не отвязывал. Он сказал мне - то, что он делает со мной – необходимо. Что боль
физическая сотрет весь ужас этого дня. Он попросил, чтобы я ему доверилась. И я
доверилась. Даже странно – я все о доверии и о доверии. Меня переклинило, что
ли на этом?
Кстати… Его лекарство оказалось очень действенным. Я даже рассказала про это
Энн. Она пошутила, что и ей бы такое лекарство не помешало. Она шутит, а я
вижу – в глазах ее плещется ужас, а я уже могу жить дальше.
Мне захотелось утешить ее, прижать к себе, поцеловать, согреть… Чтобы
прогнать это обреченное состояние. И пусть я не умею возвращать к жизни так,
как Эдвард, но умею по-другому… Нежностью и любовью. И у нас это было.
***
20 мая
Энн пришла в ошейнике. Удивительно! Она это сделала, не сказав мне ни слова… Но
в перерыве она удивила меня еще больше. Спросила, не буду ли я против, если
она выберет Хозяином Эдварда. Моего Эдварда. Что я ей могла ответить? Она для
меня как сестра. В нашем мире ведь нет сестер – больше одного ребенка никто
почти не имеет. И я ее нежно люблю. Но делить Эдварда? Я ответила ей, что не
могу, не могу это решить, вот так сходу..
***
23 мая
Я все рассказала Эдварду. Про Энн. И про ее странное предложение. Я уже не могла
ничего решить сама – так много было доводов за Энн, и так много против того,
чтобы делится Эдвардом. Но я устала про это думать! Получила двойку на зачете.
Получила за это по жопе от Эдварда… А потом все ему рассказала.
Он не удивлен. Неужели эта так называемая подружка уже успела и ему на шею
повесится, в обход моего решения? Она ведь обещала дождаться моего вердикта.
Эдвард улыбнулся и сказал:
- Мне нравится Энн. Она такая же замечательная как и ты. И у нее столько же
недостатков, как и у тебя! Я могу одной программой гнать вас обоих, к
правильному пониманию жизни. Гнать… Надо же… вырываются у него эти словечки –
наверняка вычитал в своем мужском журнале. Я вот на доверие подсела. А ему
видимо идея управления ко двору пришлась. Самое странное, что у меня нет
желания ему возражать. Потому что вот как он красиво сказал – мы обе
замечательные… но обеих надо воспитывать. Мяв… Я кажется в него влюбляюсь. И Энн
я люблю. Я выросла в строгой семье, где никогда не понимали разнообразия в
отношениях, где царил закон – один мужчина, одна женщина. Мне трудно
воспринимать эту идею, в принципе – две женщины и мужчина, я не представляю
себе, как это может быть. Однако, когда идею принял Эдвард, она оказалась
совершенно естественной и для меня. Ладно, я согласна на Энн.
В качестве договора хвост Эдварда был прилинкован и к ошейнику Энн тоже. Теперь
только он один мог снять с нас ошейники, и только он один мог нас шлепать. А
мог и не снимать ошейники. И не шлепать тоже, в общем мог.
- Я не собираюсь освобождать вас, девушки – обрадовал он нас вечером, - вам
еще многому стоит учить! Воспитывать и обламывать. Воспитывать и
обламывать.
***
24-27 мая
Эдвард учил и обламывал нас с Энн. Мур…
2011-12-07 в 00:50
