Во сне иль наяву

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

С чего началась эта история? Может быть с нашего первого знакомства? Или с того, когда он впервые переступил порог моего дома? Нет, думаю начинать нужно не с этого. Да, точно, сама история началась задолго до того, как я встретил его, и пожалуй мне нужно описать те события, которые и послужили стартом для наших будущих отношений.

Когда же это было, сейчас пытаюсь вспомнить, наверное, в середине девяностых, именно тогда я впервые приехал в Россию, мне было страшно, поскольку эта страна считалась обителью зла. Я много слышал о бандах, которые бродят по улицам, отлавливая иностранцев, об опасных женщинах, которым нужно только одно, затащить глупого юнца в подворотню, обокрасть и убить. Да, наивным я был человеком. Россия встретила меня снегом и морозом, это было и удивительно, и странно. Женщины оказались на редкость хороши, и даже те, кто хотел тебя «затащить» делали это исключительно в дорогих гостиницах.

Приехал я тогда к своей троюродной сестре. Привез кучу подарков, какие-то шмотки, даже что-то из еды – дико все это было и непонятно. Сестра Ирина с мужем Борисом встретили меня весьма приветливо, еще бы родственник-иностранец, вдруг свалившийся как снег на голову. Сначала все было радужно, и я уже даже намеревался начать бизнес в России, но один случай меня сильно оттолкнул от этой страны, пусть и родины моего прадеда.

А случилось вот что, муж моей троюродной сестры начал свое дело и прогорел, попал в долги, его поставили на счетчик. Я тогда смутно понимал, что такое этот счетчик. Парня сильно доставали, но ни он, ни сестра мне ничего про это не рассказывали. Я жил в свое удовольствие, тратил доллары направо и налево и радовался жизни. И вот, однажды, Ирина не вернулась домой, Боря сходил с ума. Хотя меня поражал тот факт, что потеряв жену, Борис напивался каждый вечер до обморочного состояния, и, вместо того, чтобы искать ее, только твердил: «все напрасно». Наконец, я смог вытрясти из него всю правду. Дело оставалось за малым, снять со счета деньги, а это по тем временам была не малая сумма – пятьдесят тысяч долларов, и передать их мужу моей сестры. Ира вернулась домой, ее левая нога была сломана в нескольких местах. На мои расспросы, сестра сказала только, что пыталась убежать, и упала, но я уже ничему не верил. Все мои честолюбивые помыслы вести дела в России рухнули, и я решил уехать в свой добрый чистый европейский мир, где меня ждали уютное родовое поместье, и Эрик, которого я снова оставил в одиночестве.

С Ириной я продолжал переписываться именно от нее и узнал, что она развелась с мужем. Конечно же, долг они мне вернуть так и не смогли, и я распрощался с этими деньгами, пока, однажды, Борис не объявился в моей Нью-Йоркской квартире.

- Привет, Эндрю! – с порога заявил он и пьяно икнул. Я молча пропустил его внутрь, удивляясь как он смог найти меня в этом огромном городе.

- Ты, наверное, удивлен, что я приперся, да? – Борис засмеялся, и я заметил что половина зубов в его рту металлические, много позже я узнал, что это был какой-то сплав золота и платины.

Оказалось, Борис здорово поднялся, он уехал в Америку, и тут буквально взлетел. В определенных кругах его называли «демон», он и напоминал этого выходца из адских глубин. Стройный, хотя и не высокий, со злыми внимательными глазами, тонкими чертами лица, с узким подбородком, заканчивающимся бородкой. На плечах волчья шуба, в холеных пальцах с перстнями – трость слоновьей кости. Встреть я его на улице, я принял бы его за сутенера, но ходили слухи, что демон является одним из глав русской мафии. (Вот в это я бы никогда не поверил, но кто знает…)

В Нью-Йорке я бывал наездами и приезжал, самое больше, на две-три недели, поэтому я никак не мог понять, как Борис, а ныне Боб вычислил меня, и впоследствии вычислял с постоянной регулярностью.

Он вернул мне весь долг, хотел еще вернуть проценты, а когда я категорически отказался – зауважал.
- Вот, ты Андрюха, хороший парень, таких, наверное, уже и не осталось. Вымираете вы, как мамонты. Я бы, будь на твоем месте, с тебя три шкуры содрал, был бы ты мне должен. Ведь чувствуешь скотина, что в долгу я перед тобой. Чувствуешь ведь, а?

Я только хмыкал, да пытался отстраниться от подставляемой мне очередной рюмки с русской водкой.
- Ты Андрюха пей, уважь меня, не обижай, а то ведь подумаю, что не уважаешь, а это, Андрюха, дело-то последнее, брата своего не уважать. Или ты меня братом не считаешь.

Приходилось соглашаться, что считаю, что брат он мне и, что ближе его на всем свете человека у меня нет. Боб счастливо порыгивал, вытирал несуществующие усы, усмехался, затем лез целоваться и, наконец, покидал мое скромное жилище. Так продолжалось в каждый мой приезд, до тех пор, пока мой названный брат не открыл свой первый клуб, оказалось, это его самая сокровенная мечта – держать собственное заведение.

Теперь, когда я приезжал в Нью-Йорк я был обязан посетить клуб Боба хотя бы раз, что я, признаюсь, охотно делал. Надо сказать, что заведение моего «брата» было отменным, пусть немного вычурно отделанным, я бы даже сказал, с эдаким мещанским размахом, но все же, клуб был действительно замечательный, что мне нравилось больше всего, это разбитной и раскрепощенный нрав его хозяина. В заведении Боба были оборудованы кабинки, в которых любой из членов клуба мог бы уединиться, и не важно, кого ты выбрал, мужчину или женщину, ты уходил за темно-бардовые тяжелые занавеси и попадал в сказочный мир востока, в пыточные камеры средневековья или в русскую баню, на любой вкус и на любую фантазию.

Членство в «тайном клубе» стоило очень и очень дорого, но по-братски я мог пользоваться этим заведением, когда хотел и сколько хотел. Мне с моими фантазиями и наклонностями там было уютно. Я знал, что Боб ведет скрытую съемку всех тех, кто пользовался VIP-услугами, но надеялся, что меня эта процедура не касалась, да и что меня шантажировать, я не принадлежал к сильным мира сего. И еще один веский довод - давняя дружба. Тут я мог положиться на своего названного брата.

Как-то случилось так, что я не был в Америке слишком долго, может быть года два, а то и дольше. И вот как-то, выкроил для себя две недели, отправил Эрика к родственникам в Бон, а сам полетел в Нью-Йорк. Боб по своему обыкновению приветствовал меня, не успел я еще доехать до квартиры, поймал прямо в такси (и откуда он раздобыл номер моего сотового?..)

- Эй, Эндрю, как жизнь?! – задал он вопрос, на который никогда не желал получать ответа. – Не забыл еще старика Боба? Давненько тебя не было видно, совсем обиделся на Америку, и что мы тебе сделали?

Уверив друга в том, что я был занят, я обещал обязательно посетить новое заведение Боба, которое он открыл полгода назад.
- Это что-то потрясающее, забудь о моем старом клубе, это было фуфло, новый тебе понравится гораздо больше. В общем, я внесу тебя в VIPы, и ты сможешь проходить свободно, в любое время, да, только помни, клуб начинает работать с 22-00, до этого там только небольшой ресторанчик открыт, так что…

Он не договорил, как это всегда за ним водилось, и не выслушал мои слова благодарности, быстро попрощался и отключился.
Дня два я не мог выкроить время на посещение клуба, меня буквально атаковали старые знакомые, пришлось ездить в гости к бывшим сослуживцам и соотечественникам, которые когда-то покинули старую Европу и отправились в Новый свет за счастливой жизнью. Я знал, что многим мои визиты были нужны, чтобы представить своих сестер или даже дочек, мечтающих получить в свои лапки богатого европейского парня, с круглыми счетами в банках, да еще и с родовым гнездышком, больше напоминающим средневековый замок, да и с многочисленными связями и прочими житейскими и бытовыми удобствами.

Отделавшись, наконец, от назойливых «свах» я отправился в клуб, где мечтал оказаться и побыстрее. Такси подкатило меня к шикарному зданию с ярко-красной неоновой вывеской, даже не прочитав название, можно было догадаться, что это заведение принадлежит демону. Сказать, что народу у клуба было много, ничего не сказать, народа было море. Я вспомнил, что сегодня вечер пятницы и хлопнул себя по лбу, тем не менее, расплатившись с таксистом, я направился к дверям.

У дверей клуба стояли два исполина, хотя и одного такого было бы достаточно, чтобы охладить пыл любой толпы. Два охранника скорее напоминали огромных дивов из сказок Шахерезады, а не современных мальчиков на фейсконтроле. Оба рослые, плечистые под два метра ростом. Руки, будто стволы деревьев, мощные ноги и великолепные торсы, которые угадывались под обтянутыми черными футболками. Все это великолепие было облачено в черные костюмы, спортивного стиля и высокого качества, что сразу бросалось в глаза. «Мальчики» напоминали спортсменов, вышедших погулять. Глядя на них, становилось ясно, что хозяин клуба весьма успешный и очень богатый человек.

У меня голова пошла кругом, и я не сразу сообразил, что один из этих дивов обращается именно ко мне.
- Что встал? – прорычал исполин, а я отметил, что на его голове прическа, которая всегда вгоняла меня в полнейший восторг. Это был прижатый, короткий ирокез, обрамленный выбритыми висками и затылком. Одеть бы этого парня в древние одежды и перед нами тут же предстанет воин, дать ему в руки топор и хоть сейчас бы в бой.

- Или мимо проходи, или в конец очереди! – меж тем напутствовал меня охранник.
- В списках посмотри! – я назвал себя и сам почувствовал, что позволил себе слишком уж наглый тон, который обычно не нравится подобным парням. – Я постоянный член клуба.

- Посмотрим, какой ты там член.
Охранники вели себя просто вызывающе хамски, и это меня вконец разозлило.
- В списках VIP, посмотри. – Я начинал заводиться и даже подошел ближе, чтобы самому заглянуть в список.
- Нет таких! – охранник нахмурил свои темные брови и стал по-настоящему страшен. Я вдруг осознал, что не спросил, как запишет меня Боб, ведь он называл меня всегда по-разному. Что ему взбрело в голову на этот раз?

- Позвони своему боссу! – посоветовал я, стараясь не сбивать наглого тона, но выдержка начала подводить меня.
- Ага, щас, позвоню! А ты в сторонке подожди! – исполин сделал ко мне шаг и толкнул в грудь, да так, что я буквально отлетел от него метра на три и шлепнулся прямиком в лужу.

Обидно было до слез, к тому же я только что купил свой костюм, хотел предстать перед своим названным братом во всей красе, а тут такое.

- Ха, брателла! – русский возглас и хрипловатый голос Боба я бы узнал из тысячи. – Чего это ты в луже забыл?
Я поднялся и развел руками, попутно заметив, как бледнеет охранник у дверей клуба.
- Ты как меня записал, Боб? – мрачно спросил я, - твои мальчики, или читать не умеют, или слепые.
Боб нахмурился и глянул на своих ребят.
- Кто? – спросил он тихим и даже будто уставшим голосом.
Темноволосый попытался было оправдаться, но хозяин махнул рукой: «Предупреждал же!», – и охранник замолчал, будто подавившись словами.

- Эндрю, забудь, пойдем, у меня и костюм найдется не хуже твоего, и обогреешься, сегодня что-то прохладно, коньячок, все дела, посидим, давай…

Рука в перстнях махнула в сторону провинившегося: «Через десять минут ко мне в кабинет!».
- Да, сэр! – пролепетал охранник, избегая глядеть на меня.
Не успел я что-либо сказать, меня подхватили под руки телохранители «демона» и потащили вслед за хозяином, тут даже моего согласия или несогласия не потребовалось, раз хозяин сказал, значит так и будет. Я буквально летел над полом, и размышлял, как же в жизни все случается, несчастный забитый Борис, который напивался каждый вечер и рыдал в кухне, и сегодняшний Боб «демон», который по щелчку пальцев может решать судьбу человека.

Мы оказались в просторном кабинете Боба.
- Сейчас согреемся, а потом покажу тебе клуб, хотя ты мог заметить, насколько тут все лучше, а?
Я кивнул, умолчав при этом, что раньше работники клуба были куда вежливее. Меня проводили в душевую и выдали новый, очень дорогой костюм (странно, но размер был точь-в-точь моим), я оделся и пошел к Бобу. Прошел по темному коридору и вышел прямехонько в кабинет, там уже находился и провинившийся охранник. Оставшись незамеченным, я невольно подслушал часть разговора.

- Сколько раз говорил тебе, не хами клиентам?
- Его не было в списках, сэр, откуда мне было знать?..
Боб, ни слова не говоря, ударил охранника своей тростью.
- Я разрешал тебе пасть открывать?
- Нет, сэр! – охранник посмотрел на Боба так, что у меня в жилах кровь заледенела. Я подумал, что вот сейчас этот зверь набросится на Бориса и распылит его на атомы. Но ничего не произошло, Боб будто и не заметил жесткого взгляда.

- Да ты знаешь, паскуда, кого ты сейчас оскорбил, а? Ты знаешь, что этот мужик спас меня однажды, я ему по гроб жизни обязан, а ты, сука, да я тебя…

- Откуда мне было это знать?.. – задал справедливый вопрос охранник, но его не слушали, Боб снова ударил парня, сильно, наотмашь.
- И не смей зыркать тут на меня! – рявкнул он.
Моя кровь из ледяной вдруг превратилась в кипяток и обдала меня с ног до головы жаром. Чего же такого сверхъестественного было в моем давнем друге, что его боялись и уважали люди, я не понимал. Охранник вжал голову в плечи и опустил глаза.

- Простите, сэр!
- А Андрей, проходи. – Боб заметил меня и тут же успокоился, заулыбался, жестом пригласил меня сесть. Я сел в широкое кожаное кресло и бросил взгляд на несчастного охранника, стоявшего в углу, рядом с креслом хозяина.

- Ты на него не обижайся, - начал Боб…
- Да не обижаюсь, у него работа такая…
- Работа, не работа – а хамить незачем. Да что с него возьмешь, шпана она и в Африке шпана. – Боб треснул парня по затылку и разместился в кресле напротив меня. – Я его ведь с того света вытащил, сколько раз вытаскивал, а, Марк?

Парень что-то буркнул, но я не понял что, и тут Бобу сорвало крышу, он вскочил и сильно ударил охранника по ногам, заставив опуститься на колени, а затем отметелил его своей тростью, как последнюю собаку.

- Поговори мне еще, забыл кто ты здесь? – разъяренно шипел «демон», подтверждая сейчас свое прозвище. – Я научу тебя родину любить.

Несчастный Марк, только прикрывал голову руками, но не смел сопротивляться, чем удивил меня, я ведь не сомневался, что он с легкостью может вырубить Боба, да и меня вместе с ним заодно.

- Хватит, Боб, - вскричал я, - что ты, ну в самом деле!
- Да эта, шваль, еще грубить будет мне тут. – Боб ударил парня ногой в бок. – Уйди с глаз моих, щенок, и только попадись, убью.
Марк поднялся, вытер ладонью кровь из разбитого носа и быстро исчез из кабинета.
- Я ведь этого гаденыша выкупил у таких ребят, которым только скажи «фас» они бы его на лоскутки подрали, понимаешь, он руки мне лизал, щенок, а теперь зубы показывает.

Боб повозмущался еще немного, посетовал на судьбу и людей, а потом как-то легко перевел разговор на другую тему, будто совершенно забыл о своем провинившемся охраннике.

Утром, когда я открыл глаза и глянул на будильник, было всего семь часов. Я усмехнулся, вернулся из клуба вчера не поздно, не надрался водки, как это обычно бывает и вот тебе результат – ранний подъем, что мне совершенно не свойственно. Я поднялся, прошел на кухню и выглянул в окно, серое, сырое утро, гудки автомобилей, спешащие куда-то жители мегаполиса, даже в субботу они никак не могут остановиться. Мне отчего-то сразу захотелось домой. Подавив первый приступ ностальгии по родным пенатам, я предпринял героическую попытку вернуть себя в постель. Сон не шел, и я взял книжку, предложенную одной из нью-йоркских красавиц, которую пророчили мне в жены. Книжка оказалась на редкость тусклой и до такой степени скучной, что я невольно заснул под монотонные строки ее страниц. Казалось, что только что читал книгу, а тут вдруг звонок в дверь, и когда я глянул на часы, то увидел, что проспал три часа.

Прошлепал к двери, ругая себя: «вот нанял бы прислугу, мог бы сейчас нежиться в постели. Кто знает, кого принесло утром в мой дом? Слуга бы позаботился об этом, нет вот теперь топай тут по холодному полу босиком». Распахнул дверь и тут же запахнул полы халата посильнее. Передо мной стоял исполин из клуба. Как он прошел мимо охранника, этот вопрос возник у меня вторым, первым же вопросом было: что он тут делает?

- Мистер Дартинг, доброе утро, сэр!
Я отступил на шаг, и Марк зашел в мою квартиру.
- Надеюсь, ты швейцара на входе не убил, чтобы пройти сюда? – я улыбнулся, хотя в душе заскреблись неприятные коготки, ведь этот парень мог прийти с целью отомстить мне.

- Нет, - парень пожал плечами, и как-то, как мне показалось, смущенно рассмеялся, - просто он работает на «демона», вот и пропустил меня.

«Ничего себе, - промелькнула у меня мысль, - этот «демон» похоже весь город купил».
- Так чем обязан визиту? – произнес я вслух и затянул пояс халата потуже, чтобы он не дай бог распахнулся в самый неподходящий момент и не продемонстрировал незваному гостю, что я предпочитаю спать без белья.

- Хозяин прислал. – Марк оглядел меня с головы до ног и задержал свой насмешливый взгляд на моих босых ступнях.
Мне стало тошно, я решил, что парня послали извиняться за вчерашнее, а я таких сцен не любил. Ладно бы этот Марк чувствовал свою вину, а то, по морде отхлестали, запугали и приказали, ну и что мне сейчас скажет этот забитый и запуганный…

Да, на забитого и запуганного парень не тянул, вчерашние побои босса не отразились на Марке нисколько, даже нос не распух, опять же это выражение лица, будто сейчас рассмеется мне в глаза, а может, рассвирепеет?

Вообще, он не был красавцем, скорее даже наоборот, он был некрасив. Но, мужественные черты лица, будто топором вырубленные, сломанный когда-то, поэтому слегка искривленный нос, волевой подбородок, темно-синие, почти черные, глаза, все это выдавало в парне зверя, могучего и сильного. И к такому сразу же тянуло прижаться, такого хотелось укротить, усмирить, приручить. Чтобы ел с руки, чтобы смотрел с обожанием, и пусть не красавец, как раз таких мужиков я и любил, жаль, что такие парни обычно предпочитали женщин.

Молчание затянулось, а Марк и не думал пояснять с какой целью его прислал хозяин и не предпринимал попыток попросить прощения, чему я искренне обрадовался.

- Так что? – он первым прервал нашу молчанку.
- Что? – не понял я.
- Какие распоряжения на сегодня, мистер Дартинг?
«Вот оно что, оказывается парня прислали в качестве слуги, - понял я, - ай да Боб, похоже все-таки следил за мной и знал мои предпочтения, лучшего подарка и придумать не мог, старый прохвост».

- Да какие распоряжения, - я стушевался, - вроде бы и не надо ничего.
- Тогда завтрак Вам приготовлю.
И этот бугай отправился на кухню. Я прошлепал вслед за ним, вдруг осознав, что в квартире хозяином я больше не являюсь, еще несколько минут я чувствовал себя гостем, пока Марк мыл руки и повязывал на себя фартук, который обнаружил в кухонном шкафу, где хранились полотенца, скатерти и всевозможные салфетки.

- Что тут у нас за продукты? – парень, казалось, совершенно не был смущен тем обстоятельством, что его прислали в услужение мне, он проворно извлекал из холодильника яйца, молоко, ветчину, сыр и остальные продукты. Яйца взбил с молоком, остальное мастерски нарезал и вывалил в сковороду, туда же отправил молочно-яичную массу и обернулся ко мне.

- Мистер Дартинг, а почему Вы еще не в душе?
Я обалдел от такого поведения, будто строгая мамаша обращается к своему сыну, и главное, ну никакого почтения в голосе. Я ошалело смотрел на своего нового слугу, не в силах произнести ни слова.

- Кто не принял душ, мистер Дартинг, не получит завтрака.
- Да кто ты такой, Марк, что читаешь мне тут нотации? – Я возмущенно встал, и тут же увидел огромную массу нависшую надо мной.
- Спорить будем или пойдем в душ?
Вот этого я не ожидал, мне показалось, что если я не подчинюсь, меня просто отнесут туда на руках. Я никогда не считал себя маленьким и слабым, но против этого исполина… Пришлось покорно тащиться в душ.

«Вот я попал!..» - размышлял я пока стоял под душем.
Завтрак оказался отменным, и хотя это был простой омлет, но приготовил его Марк как-то особо и, как мне показалось, добавил в него специи, но какие я так и не понял. В общем, вкусно, и чай этот громила заварил особо, такого чая я в жизни не пил. Я ел и думал, что все не так уж и плохо, и слуга мне достался весьма расторопный.

Весь день он возил меня по городу, то на официальную встречу, то на обед с одной из многочисленных тетушек, которые вдруг решили навестить Нью-Йорк, а заодно и пообедать с племянником, оказавшимся по случайному совпадению в этом же городе. Целый день я выслушивал нотации, что в моем возрасте пора бы уже подумать и о женитьбе, даже управляющий одной из компаний, принадлежащих моей семье, позволил себе намек на мое холостяцкое положение. Это, и выводило, и утомляло одновременно. Вечером меня ждал банкет, а ночью я хотел отвести душу в клубе, но после банкета я так устал от трескотни молоденьких претенденток на брак, что решил вернуться домой.

- Вид у вас, будто Вы не на ужине были, а мешки с камнями ворочали. – Констатировал факт Марк.
- Устал что-то, а может быть заболел, не знаю.
Мы приехали домой, и я после душа завалился в постель. Марк пришел ко мне с подносом на котором стоял стакан молока и стопочка коньяка.

- Это вам, - пробасил он и поставил поднос на тумбочку у кровати. Замялся, будто что-то спросить хотел, но не решался.
Я выпил коньяк, а молоко оставил без внимания.
- Спокойной ночи, Марк! – сказал я, чувствуя, что глаза закрываются и ничего не могу поделать.
Дальше трудно сказать, снилось ли мне, или это было на самом деле: Марк подошел к моим ногам и откинул одеяло. Я хотел сопротивляться, но сон сковал все мои члены и не дал сил на сопротивление. Парень опустился на колени и начал массировать мои стопы, иногда он наклонялся к ним и дышал, отчего становилось щекотно, но в целом было так приятно, что мурашки забегали по всему моему телу. Я подумал, что это конечно же сон, ибо Марк гетеросексуал, и решив это для себя, я благостно уснул.

Проснулся я затемно, ноги мои были накрыты одеялом, а Марк исчез. «Конечно, это только сон!» - сказал я себе и, перевернувшись на другой бок, снова уснул.

Утром я не обнаружил в квартире своего слуги и подумал, что скорее всего он служил мне ровно день и теперь покинул мое жилище навсегда. Я встал под теплые струи душа немного сожалея, что Марк исчез из моей жизни. «Надо будет снова в клуб заехать, а, может, увижу его». За вчерашний день я как-то успел привыкнуть к этому исполину, такие мужчины были моей слабостью, и хотелось видеть его рядом круглые сутки. Я позволил себе помечтать, что мог бы делать с Марком, будь он более доступен.

Его появление заставило меня вздрогнуть.
- Не помешаю? – он отодвинул занавеску и окинул меня оценивающим взглядом. Мне стало не по себе, так на меня никогда и никто не смотрел, будто я товар на ярмарке, а он покупатель.

- Смотря, что ты хочешь делать! – нашел в себе силы для ответа, хотя чувствовал, как завибрировали все внутренности.
- Душ принять, не возражаете, мистер Дартинг?
Я сделал шаг в сторону, и Марк оказался рядом. От него слегка пахло потом, но это возбуждало.
- Ты бегал?
Марк кивнул.
- Вам тоже не помешает, - сказал парень, с кривой ухмылкой, и я понял, что он намекает на мое, недавно обозначившееся, брюшко. Да я себя подраспустил в последнее время, сытная жизнь без стрессов, единственный любовник, ради которого не стоит утруждаться, отсутствие светской жизни – все это сделало свое дело, я стал превращаться в толстеющего обывателя.

- Да, не помешало бы, это точно, возьмешь меня завтра с собой?
- Возьму! – выдохнул Марк. И этот двусмысленный ответ заставил меня на минуту задуматься, но лишь на минуту, а потом сильные руки обхватили меня и повернули лицом к стене. Я не мог сопротивляться даже если хотел. Давно я не находился в подчинительной роли, и думал, что забытое чувство уже утеряно, но сейчас во мне что-то всколыхнулось, и меня пробило током. Сильный и наглый Марк делал так, как хотел. Он целовал меня в шею, а его руки прижимали к прохладному кафелю душевой мое вмиг вспотевшее тело.

- Расслабься, - прошептал жаркий рот в мое ухо, - я не сделаю ничего плохого, тебе ведь нравится так, да?
- Нет, - простонал я, надеясь, что он не отпустит, - не нравится, отпусти…
Марк не отпустил, он сжал в зубах мое ухо и потянул, руками исследовал мое тело, а я послушно отдавался его требовательным движениям.

- Что ты делаешь? – я задал скорее риторический вопрос, просто нуждаясь в каком-то действии, пусть и словесном.
- Тихо, тихо… - его рука погладила меня между ягодицами, и мое тело затрепетало.
Я все так же был прижат к стенке, теплые струи душа стекали по нашим телам, а руки моего слуги терзали меня. Он нащупал мой сосок и сильно сдавил его. Я застонал, попытался отпрянуть от наглых пальцев, но у меня не получилось, мое тело было еще сильнее вдавлено в стену. И все это действо скорее напоминало изнасилование, нежели любовную игру.

- Я нравлюсь Вам, мистер Дартинг? – спросил Марк.
- Да, - это скорее было похоже на просьбу взять меня целиком и полностью, нежели ответом на его вопрос.
Но мой мучитель, вдруг отпустил меня и вышел из душевой, оставив в полном смятении.
Я не мог поднять на него глаз, когда он накладывал завтрак в тарелку, мне отчего-то было неловко, и от одной мысли, что произошло в душевой, лицо заливалось краской стыда.

Марк пошел в комнату и, как бы случайно, похлопал меня рукой по спине, смутив окончательно. После завтрака я направился в спальню, намереваясь переодеться и ехать по делам. Костюм висел на двери шкафа, Марк все приготовил, а сам пропал.

Я скинул халат и полез в ящик для нижнего белья, чтобы найти трусы. Жаркое тело привалилось сзади, и руки сильные, мощные, снова обняли, сдавили так, что не было сил вздохнуть.

Марк повалил меня на постель и, предупреждая все попытки подняться, придавил сверху собственным телом. Я почувствовал его тяжесть на себе, и голова пошла кругом. Запах сильного мужского тела, его мощь – делали меня слабым и податливым.

Губы парня коснулись моего соска и нежно сдавили его, я вздохнул и вздох получился рваным, даже болезненным. Мое слабое место было найдено мгновенно. При умелых ласках моих сосков, я мог кончить даже без стимуляции члена. Марк не унимался, он оттянул сосок зубами, а языком мелко, мелко барабанил по самому краешку возбужденного шарика, интуитивно почувствовав, что тут у меня самый центр удовольствия. Я стонал от ощущений захлестнувших меня, забыв, что мне отводится роль хозяина, а ему – покорного слуги. О каких ролях могла идти речь, когда парень прекрасно знал, на какие кнопки следует давить.

Он сильно и властно сжал рукой мой член, и я понял, что еще чуть-чуть и я кончу, я почти кричал, и чтобы как-то сдержаться начал представлять самые гадки сцены из фильмов ужасов. Но не тут-то было, Марк задействовал вторую руку и сдавил мой пока еще свободный сосок. Теперь его рот, правая рука и левая – терзали меня, вели по пути к оргазму без соития. И я поддался на требования своего мучителя. Кончал я бурно, сотрясаясь от унижения и удовольствия.

Потом Марк держал меня в объятиях, а я свернувшись комочком лежал около него, наслаждаясь запахом его разгоряченного тела. Я хотел было встать и, наконец-то, направиться по делам, но мой слуга, почувствовав шевеление у своего бока, вдруг властно схватил меня и перевернул на живот. Я понял, что меня не отпустят, пока мой пленитель не насытится сам. Посопротивлявшись для порядка, сдался на милость разгоряченному моим сопротивлением Марку, и получил незабываемый, просто умопомрачительный секс. И все это вранье, что у здоровяков маленькие члены, у Марка все было в полном порядке. Он брал меня сильно и властно, жестко насаживая на свой «вертел». Я чувствовал себя беззащитной жертвой, отдавался в его полное распоряжение, сдаваясь на его милость.

Потом мы вместе лежали в постели, и я курил, так и не смог до конца избавиться от этой привычки.
- Послушай, Эндрю, я не очень тебя?.. – спросил Марк и заглянул мне в глаза, слегка прищурившись от дыма.
И тут меня прорвало, сам даже не ожидал от себя.
- А с чего это вдруг ты позволяешь себе обращаться ко мне по имени? – Я представил, по меньшей мере, что получу в глаз.
- Простите, мистер Дартинг, я… - парень замялся и тут же скатился с кровати. – Больше не повторится, сэр.
Я удивился, вот тебе и на, только что в сексе он делал что хотел, но стоило на него «притопнуть», тут же стал тише воды, ниже травы.

- Ванну мне приготовь, - я входил в роль, и куда только пропала неловкость, которую я испытывал, оттого что позволил взять над собой верх.

Марк оказался понятливым и больше не позволял себе забываться. Мне нравилось это соотношение ролей, днем он был слугой, а ночью я сдавался в сладкий плен.

Парень прекрасно разбирался в карточных играх и буквально грезил Лас-Вегасом. Я же никогда к игре никакой страсти не питал, но даже меня этот горячий игрок завел и я, сняв немного денег, решил попытать счастья.

Мы прилетели на выходные в этот огромный «игорный город» и пустились во все тяжкие. У Марка естественно денег не было, и я от щедрот отстегнул ему небольшую сумму на игру. Парня будто подменили, он отказался идти в увеселительные заведения, в которые я, собственно говоря, намеревался наведаться, и взялся гулять по разным казино и делать ставки. Пару раз он выиграл, но обычно, просаживал все деньги, которые я каждый день вынужден был пополнять.

Я полностью попал под его чары, и в темноте номера отеля, когда Марк целовал меня в шею и ласкал мои соски, я готов был раскошелиться на очередной его «карточный марафон». Деньги, выделенные на игру, таяли со скоростью снежного кома в теплый весенний день, и я уже подумывал вернуться в Нью-Йорк, когда Марк уговорил меня снять со счета еще немного денег. Я сопротивлялся для приличия, но был готов пойти навстречу своему слуге. Снял деньги в тайне от парня и решил приготовить ему сюрприз. Отлучился только на час, а когда вернулся, денег в сейфе номера не обнаружилось.

Я был в шоке и Марк как назло куда-то запропастился. Он не отвечал по сотовому. Его не видели в казино отеля, там где он обычно проводил все свободное время. Я испугался, что парня похитили давние дружки, которые решили востребовать старые долги. Представляя себе самое жуткое, что могло случиться с Марком, я метался по городу и пытался хоть что-то выяснить. Именно в таком состоянии и застал меня Боб. Я кинулся к нему как к спасательному кругу. И в этот момент меня не волновал вопрос, как он оказался в Лас-Вегасе и что он здесь делал.

- Марк, говоришь, пропал?.. - Боб потер подбородок, - а ничего больше не пропало, например энная сумма денег?
Я назвал сумму, которая исчезла из сейфа.
- Нда, я должен был тебя предупредить, друг мой. – Боб насупился и прикрыл рукой глаза, я увидел, что все пальцы моего «названного брата» украшают перстни.

Молчание Боба затянулось, и мне захотелось уже узнать, о чем же он мог предупредить меня и не предупредил.
- Зубастого ко мне! – опередив мои попытки пуститься в расспросы, прошипел «демон» в трубку своего сотового.
Меня же проводили в Нью-Йорк и попросили подождать немного. В мои планы входило задержаться в этом деловом центре Америки еще пару недель, поэтому я не возмущался. Вздохнув и мысленно распрощавшись со слугой, я вернулся к своим делам.

Прошла неделя, и вот в мою квартиру позвонили. Я открыл и увидел Боба. Он ухмыльнулся, посмотрел на меня как-то особенно, достал бутылку водки из-под полы своего пальто и вошел. Вслед за ним в прихожую ввалились два здоровых парня и втащили что-то бесформенное.

- Отметим!
Боб был уже навеселе, поэтому я решил не спорить. Мы прошли на кухню, а бесформенное что-то оставили лежать в прихожей.
- Этот кутила твои деньги того, просрал, понимаешь! – начал Боб, выхватывая с полки стаканы, - ну а я дал просраться ему, если не возражаешь…

Он показал на банку соленых огурцов, которая странным образом оказалась на моем кухонном столе. Я не понял, к чему относилось это его: «если не возражаешь», к огурцам или к тому, что он дал какому-то кутиле заняться непонятным для меня делом. Я молчал ошарашено глядя на гостя.

- А… - Боб махнул рукой, - все время забываю, что ты фигово русский знаешь, как болван честное слово, говорить говоришь, а понимаешь через раз. В общем, повторяю для знатоков, поймал я Марка, этот сукин сын проиграл все твои деньги и теперь ждет своей участи, решай…

Я кинул взгляд в сторону прихожей, уже догадавшись, что за мешок положили у моего порога. Боб кивнул и рукой показал мне, что я могу идти. В прихожей действительно лежал Марк. Всклокоченный, грязный, весь в кровоподтеках. Он не стонал, смотрел на меня через распухшие щелочки, разбитых в синяки, глаз. Нос оплыл и теперь напоминал спелую синюю сливу.

- Руку покажи! – «демон» подошел к поверженному человеку и дернул его за правую руку. – Он правша, Андрей.
Теперь Марк застонал, и я увидел перебитую правую руку с какими-то черными, видимо тоже перебитыми пальцами.
- Говори, тварь, почему я сломал твою руку? – строго спросил Боб и пнул свою жертву в бок.
- Я воровал этой рукой деньги господина, - просипел сквозь сжатые зубы несчастный, из его разбитых глаз катились слезы, и мне было ужасно жаль парня, попавшего в такое страшное положение.

- Ему надо оказать помощь, Борис. – Я нарочно обратился к своему другу по русскому имени, пытаясь напомнить, что он все-таки человек, который тоже попадал в трудные ситуации.

- Ему надо еще и шею сломать. – Боб подскочил к Марку. – Я что тебе говорил, сука, помнишь?
Парень сделал жалкую попытку закрыться от крепкого, пусть и не такого большого, кулака Боба.
- Прости, больше не повторится, - простонал несчастный.
- Да не меня проси, а того, кого ты обчистил.
Боб еще раз пнул лежащего у его ног человека, и повернулся ко мне.
- Он игрок, Эндрю, жаль я не предупредил тебя раньше, ему нельзя давать играть, и тем более нельзя доверять деньги, просрет. Ну, ты понял, проиграет, продует, а потом как волк ринется искать новые суммы, чтобы снова играть. Это болезнь, и она не лечится.

Я за него бабло отвалил, хотел телохранителем сделать, а этот гаденыш меня умудрился обокрасть, вот и стал охранником в клубе. В общем, если ты сейчас его не простишь, я доделаю то, что не сделали братья Чигровски.

- Понял, сука! - Боб снова повернулся к Марку и начал пинать его ногами. - Слышь, не жить тебе, Чигровски до тебя-таки доберутся.
- Нет… - прохрипел Марк и глянул на меня так, что я почувствовал всю его боль на себе. Мне казалось, что я заболеваю и сейчас вижу бредовые виденья, что вот стоит ополоснуть лицо холодной водой и все исчезнет. Я прикрыл глаза рукой и, наконец, смог отступить в комнату, намереваясь прилечь на диван.

- Все, он тебя не простил, пошли.
Марк захрипел, и мне стало страшно, я подумал, что так, наверное, хрипит агонизирующее животное, в лапах свирепого охотника.
- Боб, оставь его, - попросил я, - я не сержусь на него и, даже больше, скажи мне, сколько он стоит, я выкуплю у тебя парня. Оставь его мне.

- Вот, узнаю доброе сердце, и долго ты всех жалеть собираешься? Знаешь, у русских есть такая фраза, всех не пожалеешь, жалейка сломается. Так не жалей его, пустое. Выноси ребята.

Я снова вышел в прихожую и увидел распахнутые глаза Марка, он умолял меня, просил взглядом пощадить, смилостивиться над ним, выкупить у смерти.

- Тогда зачем ты принес его сюда, если все равно хотел убить? – Мой голос звенел, и я почувствовал, что могу отдубасить Боба несмотря на его охрану, несмотря на нашу дружбу, так изобью, чтобы кровью харкал, чтобы встать не мог, лег тут рядом с Марком и лежал как живой.

Видение перед глазами было так реально, что я даже вздрогнул, когда Боб подал голос.
- Да вот, хотел показать тебе, что сделал с твоим обидчиком, ты мне брат, ты меня однажды сильно выручил, я твой должник, так что же, я брату не помогу что ли. Все, показал. А теперь, выносите этого недоноска.

- Сколько он стоит, Боб, назови цену? – Я был решительно настроен и решил, во что бы то ни стало, выкупить парня и подарить ему жизнь.

Боб поднял руки, а потом махнул ими в мою сторону.
- Бери так, мне он на кой черт сдался, дарю…
- Нет, Борис, мне подачек не нужно, я выкуплю его, чтобы между нами не было больше вопросов.
- Обидеть хочешь?.. - Боб с минуту раздумывал, потом пожал плечами, - ладно, черт с тобой, за десятку отдам, товар-то, - он сплюнул в сторону Марка, - бросовый, все равно ведь тварь неблагодарная.

Я выписал чек на десять тысяч и, наконец-то, остался один на один со своей собственностью. Первым делом, я схватил телефон и набрал своему знакомому доктору. Что-то крепко ухватилось за ноги, и я глянул вниз. Марк здоровой рукой держал меня.

- Спасибо. – Прохрипел он, - По гроб жизни помнить это буду.
- Ладно, ладно, - я отстранился от подобного проявления благодарности и, наконец-то, услышал в трубке знакомый густой бас.
Доктор Розин не задавал вопросов, он просто положил парня в свою частную клинику, лечение я оплатил, но ни минуты не пожалел о том, что сделал. Марк быстро шел на поправку, он ждал моего прихода и каждый раз вскакивал, когда видел меня в окно, выбегал на встречу, вел себя как пес, встречающий хозяина. Я никогда не видел такой благодарности и такого проявления покорной привязанности.

Наконец, кости руки срослись, и доктор позволил забрать Марка из клиники. Мы вернулись домой, а мне было пора возвращаться в Европу, Эрик буквально рвал и метал, что я задержался в Нью-Йорке. Он грозился бросить меня, даже когда я поведал ему историю о страшном Бобе, который едва не убил человека.

- Знаю я твоих людей, снова крутишь роман за моей спиной, - обиженно ныл в трубку Эрик, чем страшно меня нервировал.
В общем, я снова поссорился с моим другом, потому что завел отношения с другим мужиком.
Марк был благодарен, и я это почувствовал сразу же, как он очутился в моей Нью-Йоркской квартире. Мы провели восхитительную неделю. Я отключил телефоны, игнорировал приглашения многочисленных родственников и знакомых, утонув в теплых волнах ласк и неги. Мой слуга приносил мне завтраки в постель, заискивал и преклонялся.

Я решил увезти его куда-нибудь отдохнуть, выкупил путевки и билеты, и мы отправились к океану. С Эриком отдыхать было не интересно, он спал до обеда, капризничал, не выносил солнца, не любил воду, а Марк был полной его противоположностью. Высокий, загорелый исполин не сводил с меня своих влюбленных глаз. Он выискивал удобный случай, чтобы прижаться ко мне, поцеловать или ущипнуть. Я же всегда принимал его ласки и дарил свою любовь. Да, я полюбил этого парня, я готов был горы ради него свернуть.

Теперь часто вспоминая то время, я поражаюсь, каким же надо было быть слабаком, чтобы позволять своему другу делать все что вздумается.

Марк успешно пользовался моими слабостями. Он обирал меня, спуская мои деньги в ближайшем казино. Когда я узнал о своей потере, а это была внушительная сумма, я взъярился. Мне показалось, что меня предали и то, что витало вокруг нас, было не чувствами, и не интересом к моей персоне, а являлось только расчетом, трезвым и наглым.

Я сидел в кресле, злой, держал в руках бокал с виски и ждал. Марк заявился под утро.
- Привет, - он не ожидал меня увидеть. – Ты не спишь, а я крадусь, боюсь тебя разбудить.
- Где ты был?
- Ну, милый, ты же не ревнуешь, правда? – проговорил Марк явно издеваясь, сломал свой голос, копируя женский, пошло имитировал женские движения.

Ненавижу, когда мужик начинает изображать из себя бабу, я поднялся и подошел к Марку.
- Где ты был?
- Ой, я так боюсь, что прям сейчас описаюсь! – все тот же бабский тон, ломаные движения и приторно-томный взгляд. – Ну, пупсик, не сердись.

Я ударил, не выдержав его кривляния. Он сначала ошеломленно смотрел на меня, а потом ответил. Мне показалось, что в меня врезался автомобиль, такой силы удар получил я в живот, тело мое отлетело к стене, и я отключился.

- Ты жив, скажи что-нибудь?
Я слышал, что он напуган, поэтому не открывал глаз, давая ему возможность понервничать.
- Ну, открой глаза, эй, слышишь?
Все-таки добрый я, открыл глаза и услышал его облегченный вздох.
- Ну, и хорошо, вот и славно, поднимайся.
Он буквально оторвал меня от пола.
- Напугал же ты меня.
- Оставь меня в покое! – огрызнулся я и вырвался из его железных объятий.
- Ты обиделся на меня? – Марк удивился, но сделал это неискренне. – Но, послушай, ты как придурок кинулся на меня, а у меня реакция, я просто тебя приостановил и все, ну не рассчитал, извини.

- Где ты был, Марк? – я не сдавался.
- Да не все ли равно! - взъярился он, и мне подумалось, что я дразню быка.
- Ты помнишь наш уговор? – мой голос стал спокойнее и тише, и мой «бык» тоже успокоился, хотя все еще смотрел угрюмо и сопел угрожающе.

- Уговор? Какой уговор?
Я видел, что он помнит, но отчаянно тянет время, чтобы придумать отговорку или перебить тему.
- Ты был в казино, Марк?
Парень опустил голову и покраснел, чем немало удивил меня.
- Прости, я не хотел…
Он стоял передо мной как глупый бычок, с опущенной головой, ожидая приговора.
- Ты болен, тебе надо лечиться, ты понимаешь, что ты снова украл деньги?
- Сдай меня Демону, он хороший врач. – Предложил Марк и покраснел еще гуще.
- Я злюсь на тебя, но я не убийца, да и не за тем я платил выкуп.
- Зачем ты выкупил меня? – Марк отошел к двери, и мне вдруг показалось, что он собирается сбежать. – Поразвлечься, да, а потом снова вернуть хозяину, ведь я обычная проститутка, игрушка, жаль что испорченная. Вот испоганил тебе отпуск, прости.

Марк скрылся в прихожей, я не стал останавливать его, думая, что парень все-таки убежит, но мой слуга вернулся и подал мне телефонную трубку.

- Звони, я не в обиде, ты прав, я дерьмо, ты столько для меня сделал, а я посмел кусаться, меня следует наказать, а поскольку я целиком и полностью принадлежу своему хозяину, то и вернуть меня следует ему. Денег он конечно не вернет, но ты, хотя бы получишь моральную компенсацию.

Меня потрясли слова Марка. Он добровольно подписывал себе смертный приговор.
- А просто отказаться от игры ты не можешь? – спросил я.
- Ты же сам сказал, это болезнь.
В тот вечер я ушел из номера и бродил по темным улочкам до утра, во мне теплилась надежда, что Марк все-таки одумается и сбежит, не дождется меня. Но я ошибся, парень сидел в номере и ждал моего возвращения, мало того, он приготовил завтрак.

- Ну, - спросил он, - когда они будут здесь?
- Кто? – не понял я.
- Демон и его команда, ты ведь им позвонил?
Мне стало смешно.
- Ты мазохист? Тебе нравится ходить с разбитой мордой, со сломанными руками и перебитыми пальцами? Да иди ты на все четыре стороны, хочется мучиться, сам звони Бобу и проси об этом.

Марк вдруг бросился ко мне, порывисто обнял, стал целовать.
- Прости меня за то, что я двинул тебе вчера… Прости, что я украл деньги, я отыграюсь и верну тебе все, я ведь хотел тебе принести, долг отдать…

Теплые слова, чуть шероховатые губы, сильные руки сделали свое дело, я поплыл, меня только оставалось перенести на кровать, что Марк и сделал. Он вошел в меня нежно, будто делал это впервые и боялся повредить. Я принимал его, чувствуя в небыстрых движениях, и раскаяние, и любовь. Широкие ладони гладили мою спину, сжимали ягодицы, щекотали бока, губы то и дело накрывали поцелуями меня всего, и томные волны оргазма захлестывали мое сознание, я падал и падал в глубину разворачивающегося восторга.

«Марк, я прощаю тебе все!»
Проснулся я от влажных прикосновений его губ на моем члене. Марк ласкал меня, нежно перебирая мои яички, слегка пощипывал кожу у основания члена, иногда проходился пальцами от мошонки до ануса, выискивая местоположение моей простаты. Я вздохнул и увидел, что Марк смотрит на меня. Он отстранился от головки и слегка подул на нее.

- Подожди минутку, - сказал он и убежал.
Я заскучал, слушая, как он стучит чем-то на кухне. Наконец Марк вернулся и принялся ласкать мой член. Нежным языком прошелся по головке, потом по стволу вниз, затем снова вверх и снова вниз. Это было приятно, но я ждал, когда он приступит к главному, и вот его рот открылся, и Марк взял мой член губами, вдруг головку ожгло холодом. Я вздрогнул и даже приподнялся на локтях. Мой слуга хитро прищурился и снова начал ласкать меня языком, распаляя все сильнее, как только я сосредоточился на его ласках, меня снова обожгло холодом, и хотя я ожидал этого, все-таки вздрогнул, по телу забегали мириады приятных мурашек. А Марк провел холодом вниз по члену, по яичкам и вновь ожег головку, а потом принялся ласкать мой член так, что мне оставалось только стонать. Разгорячающие ласки перемежались с холодом льда, что приводило меня в экстаз, я даже стал вскрикивать, что со мной случалось крайне редко. Ласки убыстрились, теперь мой член подвергался таким засосам, что мне казалось, Марк хочет через него вытянуть мою душу, и под конец снова укол холодом, это довело меня до такого сильнейшего оргазма, что я опять отключился.

Да, парень стоил тех денег, что я потерял из-за него.
Марк подал мне сигарету, как только я открыл глаза и сладко потянулся.
- Ты доволен? – спросил он и прилег рядом, подул в мой пупок и поласкал мою мошонку.
- Доволен, но на сегодня хватит, я устал. – Я оттолкнул его руку, и он послушно оставил меня в покое.
- Знаешь, я хочу вернуть тебе деньги, давай ты мне ссудишь еще немного наличными, я сыграю…
- Хватит!.. – перебил я, - ты начинаешь действовать мне на нервы, если ты думал, что трахнув меня, ты сможешь крутить мной как захочешь, то, милый, так и знай у тебя не получилось.

- Да нет же, мне стыдно, что я разорил тебя, я бы хотел вернуть тебе долг.
Марк говорил это с такой горячностью, что я невольно хотел ему верить, но вовремя сдержался.
- Давай я придумаю тебе наказание, и мы будем в расчете, договорились?
- Но я не по этой части… - попытался перечить мне Марк, его щеки вспыхнули.
- Зато я по этой, - отрезал я, - или ты считаешь, что не заслужил наказания?
Парень вздохнул и кивнул головой, в знак того, что согласен со мной и наказание он заслужил.
- Только чур не сопротивляться, договорились, будешь выполнять все, что я тебе прикажу.
- Ок!
Итак, я выпроводил его на остаток вечера из квартиры, дав небольшую сумму наличными, зная, что он помчится в казино и все продует, но при этом, поставил железное условие: в десять часов быть дома.

Темнело на побережье быстро, солнце будто сваливалось за горизонт. Я подготовил комнату, расставил свечи, разложил на журнальном столике все приспособления для своего развлечения.

Марк пришел в назначенное время. Он включил свет в прихожей и увидел записку, которая лежала на черном шелковом платке.
«Завяжи глаза и выключи свет»
Марк тяжело вздохнул и исполнил мой приказ. Он стоял посреди прихожей и, вероятно, считал себя полным идиотом.
Чьи-то руки взяли его за запястье и повели в комнату, парень не сопротивлялся. Его раздели и стали втирать в кожу масла, делая легкий массаж. Мой слуга стоял и не мог понять, кто проделывает с ним все это, да и как ему было догадаться, что я нанял двух островитянок, для своего развлечения. Его подвели к кровати, уложили на спину и нежные губки стали ласкать тело несчастной жертвы, они облизывали его соски, мяли живот, ножками терли мошонку и член. Ловкие пальчики девушек, как на проворных ручках, так и на загорелых ножках, легко могли сжать головку члена и тут же отпустить ее или ущипнуть за сосок. Представляю, что чувствовал Марк, видимо представил, что он лежит в окружении сплошных женских тел. Наконец, островитянки довели наказываемого до полного изнеможения, заставив его кончить.

- Насладился? – прошептал я, и Марк потянул ко мне руки, пытаясь затащить в свою постель похоти и сладострастия.
Девушки, по моей команде, перевернули тело, и парень помог им, он безропотно дал привязать себя к изголовью и лежал теперь на животе.

- Это было до того, как ты осмелился воровать у хозяина, да и руку поднять на него, теперь же, получи, то, что следует за проступком.

Я размахнулся нагайкой и со всего маху, не разогревая, стал пороть своего обидчика.
Марк дернулся и застонал, попытался развязать путы, но девушки хорошо знали свою работу и очень крепко связали мою жертву.
- Тебе было сладко, Марк, ты наслаждался, но ты не смог держаться и теперь поймешь, что же происходит, когда ты разбиваешь то доверие, которое оказывали тебе. Мне так же было больно, когда я понял, что ты обокрал меня.

- Прости!.. – просил наказываемый, вертелся под жалом нагайки и пытался уйти из-под удара.
Спустя какое-то время он стал унижено молить меня сжалиться над ним, и я видел, как в свете свечей лоснится от пота его спина. Могучее, но такое беспомощное тело, сейчас было податливо и покорно, он отдавался на милость моей злости и это возбуждало. Я откинул нагайку и взял его без разговоров, без прелюдий, я просто хотел взять самца, которого сумел укротить. И пусть он был связан, беспомощен и покорен мне, именно это нравилось больше всего.

Одна из девушек обняла меня и стала ласкать, но я направил ее под своего невольника, и она все поняла, мне было видно как она ласкает член Марка, и это завело еще сильнее. Я входил в него с такой силой, что он охал подо мной и стонал, а девчонка с каждым разом рисковала быть раздавленной. Вторая, наконец, тоже подключилась и начала нежно вводить в мой анус пальчики, и этим заставила меня кончить. Удовольствие длилось так долго, что я сам себе не поверил. Сквозь пелену оргазма я почувствовал, что и Марк кончил, он сильно сжал внутри себя мой член, чем заставил приблизиться к еще одному оргазму, и такое случилось впервые.

Позже, я лежал на Марке, отдыхал, а он все еще продолжал стонать. Девчонки ушли, потушив свечи, отвязали Марка и забрали гонорар, который я предварительно оставил для них на столике.

- Что ты сделал со мной? – простонал Марк, когда почувствовал, что я шевельнулся.
- А что? – Я сполз, наконец, с него и лег рядом.
- Мне никогда такого никто не устраивал. – Он повернулся и поцеловал меня в плечо. – Спасибо.
- Ну вот, а я хотел тебя наказать. – Притворно расстроился я.
- Принести сигареты? – участливо спросил мой слуга.
- Лучше попить чего-нибудь сообрази, ладно.
Марк обернулся быстро, он принес поднос с двумя высокими стаканами. Я взял ледяной стакан и пригубил, это был лимонад с водкой, весьма недурной коктейль, главное, смешан в правильной пропорции.

- Я действительно потрясен. – Марк пролил на меня немного из своего стакана и тут же принялся слизывать. – Я хочу принадлежать тебе, хозяин.

Он прошептал это так тихо, что я едва уловил его слова.
- Теперь, если тебе захочется убить меня, я только ниже склоню голову, чтобы тебе было удобнее сделать это.
Я не поверил его словам, купаясь в приятных ощущениях его ласк, а он понял, что делает что-то хорошее, снова пролил на меня чуточку коктейля и вновь принялся слизывать.

- Довольно, - Сказал я. Поднялся и пошел в душ, он последовал за мной, но войти не решился, держал полотенце, готовый услужить во всем.

Когда мы свежие после душа вновь оказались в постели, ненасытный Марк попытался приласкаться ко мне, но я отмахнулся и, отвернувшись, заснул.

Солнечный луч бродил по моему лицу, согревая своим несильным теплом, то мой подбородок, то ухо, то щеку, пока, наконец, не добрался до глаз и сделал сон невыносимой пыткой. Я открыл глаза и увидел Марка, который сидел рядом с кроватью и что-то читал.

- Что это? – хрипло спросил я.
- Ты завтракать будешь? – парень оторвался от своего занятия и улыбнулся.
Мне снова захотелось взять его и ощутить силу его ануса, мощные мышцы, сжимающие мой член, но я отбросил вчерашние эмоции и сосредоточился на сегодняшнем утре.

- Что за дурацкая привычка не отвечать на мои вопросы. – Я нахмурился, скорее оттого, что не в состоянии бороться с похотью, так и видел, что ставлю его на четвереньки и вторгаюсь в него.

- Да, прости, - Марк посмотрел на тонкую брошюрку у себя на коленях. – Вот, я нашел наказание, хозяин.
Черт, он как будто нарочно делал все это: невинный взгляд, покорный тон, чуть припухшие после сна губы, всклокоченные волосы – это было невыносимо.

- Иди сюда, сейчас я буду тебя наказывать и без инструкций. – Приказал я.
- Но я бы хотел объяснить… - начал было Марк, но я перебил.
- Живо в постель!
Не успел он оказаться рядом, я начал сдирать с него брюки и, кажется, порвал ткань.
- Подожди, я сам, я сам… - шептал Марк, и я почувствовал, что он тоже возбужден.
- Молчать! – мной овладел непонятный гнев, и я, наконец, освободил свою жертву от брюк. Меня возбудил вид парня в майке, рубашке и без штанов. Он лежал передо мной, такой беспомощный, казалось, молил не делать ему больно, а может быть, я придумывал себе. Я запустил руки под его майку, нащупал кубики пресса, буквально впился пальцами в гладкую кожу и стал подниматься выше, осознанно делая ему больно. Мне хотелось разодрать его в кровь, заставить плакать и молить о пощаде. Я нащупал, набухшие уже, шишечки сосков и ухватился за них, будто хотел вырвать. Марк изогнулся и застонал, он стремился ко мне навстречу, следовал моей дорогой и, похоже, наслаждался жестокостью.

Мои руки подняли майку и потянули вверх. Я натянул ткань на его лицо и заставил перевернуться. Марк все понял, поэтому перевернувшись сразу же подогнул колени, чтобы мне было удобнее брать его.

Сначала, я еще помучил соски моей жертвы, я оттягивал их вниз пальцами, будто хотел выдоить, затем провел ногтями по его спине, оставляя красные полосы на загорелой коже, настала очередь ягодиц, они были исполосованы моей нагайкой и этим возбудили меня.

- Вчера я порол тебя, раб, - хрипло проговорил я, - тебе понравилось?
- Да, хозяин, - включился в игру Марк и подался на меня задом, будто приглашал взять его, но я не торопился.
Навалившись на его тело своим телом, я снова принялся за его соски, а зубами ухватил парня за ухо и сильно надавил. Он вскрикнул и подался вперед, чуть не свалил меня, за что получил увесистый шлепок.

- Стоять смирно, а то не получишь главного.
- Прости, хозяин, больше не повторится.
Я шлепнул его открытой ладонью по ягодицам, затем по соскам, снова по ягодицам и несильно по мошонке. Парень вскрикнул и стал крутить задом, я с радостью видел, что он готов, член его стоял колом, яички напряглись и слегка поджались, а анус пульсировал ожидая меня. Тогда я сходил за льдом, мне понравилась эта игра.

Взяв скользкий холодный кусочек в руку, я провел им по позвоночнику своей жертвы, и Марк застонал, изогнулся словно кот, задвигал задом еще интенсивнее и стал умолять меня, взять его. Я поднырнул под живот любовника, поцеловал в грудь, в соски, затем спустился ниже. Иногда я подключал к ласкам лед, заставляя свою жертву вздрагивать и стонать.

- О, не мучь меня так жестоко, - стонал Марк и старался поглубже вогнать свой член в мой рот, когда я принялся ласкать его, но я ловко уходил от этих смелых попыток, скорее дразня, нежели даря ласки, которые время от времени заменял льдом.

Зажимы удобно разместились на сосках несчастного и, когда я дотрагивался до сжатой плоти кусочком льда, Марк вскрикивал, а я позавидовал ему, поскольку сам был бы не прочь такое попробовать. Я продолжал изводить парня, засунул в анус пальцы, покрутил ими, и одновременно с этим, сдавил головку его члена, затем на время отпустил свою жертву, и он начал молить меня продолжить. Я слегка шлепнул его по мошонке, вновь получил вскрик. Опять наступила очередь льда, а после этого я взял Марка, не в силах уже сдерживаться сам.

Это была гонка, я умело управлялся со своим горячим жеребцом, который рвался из-под меня, крутился и хрипел. Иногда я дотягивался до зажимов на его сосках и скручивал их в разные стороны. Марк скулил, убыстряя темп, а я чтобы подойти к оргазму начал нахлестывать своего любовника по бокам, ягодицам и даже дал ему пару подзатыльников. Мне хотелось порвать его на части, насиловать, делать больно, так проявлялась моя любовь к этому исполину.

- Пощади… - взревел «конь» и рухнул лицом в подушки, сжав мой член с такой силой, что я не удержался и кончил очень бурно, и от переизбытка эмоций расцарапал любовнику спину.

Спать не хотелось, даже наоборот, после утреннего секса я чувствовал бодрость во всем теле. Марк спал, он вытянулся на кровати и посапывал так безмятежно и сладко, что мне захотелось поцеловать его в губы, но я не решился, боясь разбудить, а тревожить спящего не хорошо. Я вышел на балкон, прихватив с собой инструкцию, которую ранее читал парень.

«Электрический ошейник» - Я повертел в руках странную книжицу, с изображением здорового мастиффа в широком ошейнике с белой вспышкой, наверное, так художник отобразил электрошок.

«Что это? – подумал я, - а Марк говорил, что наказание и боль не его тема, ничего себе». Я прочел инструкцию и вернулся в комнату, чтобы взглянуть на это «чудо» человеческой жестокости.

- Ты так и не лег? – Марк смотрел на меня глазами невинного агнца.
Я только мельком глянул на него и прошел к столику. Белая коробка с тем же псом на картинке, рядом ошейник с вмонтированной в него коробкой электрошока. Похоже вчера Марк не в казино деньги потратил.

- Ты уже видел? – Марк обнял меня неожиданно порывисто и горячо задышал в ухо. – Накажи меня, хозяин.
Я усмехнулся. Он меня поразил, этот мальчик, сначала отнекивался от наказания, теперь напрашивается, да еще на что. Покачав головой, я высвободился из его объятий.

- Что? – не понял он, - ты не хочешь?
- Знаешь, я сейчас сидел на балконе, читал это, - я ткнул пальцем в брошюру, - и думал, а зачем все это, к чему? Ты слишком безответственный и ветреный. Да, с тобой было хорошо, но я решил, что отпуск закончен и развлечения тоже подошли к концу.

Марк потемнел лицом, его брови нахмурились, а губы сжались в тонкую полоску.
- По типу, бросаешь меня, да? – спросил он, и его глухой голос, как мне показалось, заклокотал от набирающей силу ярости.
«Сейчас меня будут бить!» - подумал я и сглотнул неприятный комок страха, он холодным снежком упал в желудок и рассыпался там на мириады ежиков.

- Я куплю тебе билет, - я отступил к балкону, больше просто отступать было некуда, - в любую страну мира, куда захочешь, дам денег, естественно, чтобы тебе на первое время хватило.

- Не надо!.. – глухой голос был действительно страшен. – Ничего мне не надо от тебя. Ты уже щедро расплатился со своей проституткой, спасибо.

Он ушел на кухню и там ожесточенно загремел кастрюлями, а мне захотелось разрыдаться, так стало жалко парня.
- Почему ты себя так унижаешь? – спросил я, подавив первый приступ жалости. – Ты не проститутка, уж этого точно нет…
- А кто я? – Марк повернулся ко мне и в его руке тускло блеснул нож.
Я отпрыгнул в сторону и с ужасом посмотрел на эту руку. Марк проследил мой взгляд и тут же отложил нож.
- Кто я для тебя, а? – он сделал шаг, порывисто схватил меня за плечи, - ну же, скажи мне?
Меня опалило огнем, от макушки до кончиков пальцев на ногах прокатилось такое жаркое, такое приятное пламя, что я готов был броситься в объятия Марка и умолять его о прощении за свои гадкие слова.

- Молчишь, - парень отпустил меня и отвернулся.
- А кто я для тебя? – пытаясь подавить свое неожиданное волнение, спросил я.
Марк слегка повернул голову, и я увидел, что он улыбнулся, слегка, только уголками рта.
- Ты, сам говорил, что невежливо отвечать вопросом на вопрос…
- Не дерзи мне… - я сказал это тихо, но твердо.
- Не буду, никогда не буду! – Марк резко развернулся и заключил меня в объятия, - только не ломай все вот так, прошу тебя, ладно, не нужно рушить все одним росчерком.

Он наклонился к моему уху и то ли просто выдохнул, то ли действительно произнес: люблю тебя!
Я задрожал, покрылся мурашками, и ладони вмиг вспотели.
«Он правда сказал, что любит, или мне захотелось это услышать?» А Марк впился поцелуем в мои губы, раздвинул их языком, проник в мой рот, требовательно ласкал, призывая меня откликнуться на его ласки. Я откликнулся, но глаз своих не закрывал, а смотрел в синие глубины его глаз, в его дышащие зрачки, и его звериный, нечеловеческий взгляд прошивал меня многочисленными молниями.

- Я твой раб, твой верный пес… - прошептал он, оторвавшись от поцелуя, - если ты бросишь меня, я сдохну с тоски, на том месте, где ты меня оставишь…

- Хватит! – Я попытался оттолкнуть его, но Марк только крепче вдавил меня в себя, - ты слышишь, не говори так, я не хочу этого слышать!

С детства я мечтал о подобном, и теперь этот парень все делал так, будто считывал матрицу моей памяти, но сейчас я не ребенок и не подросток, я больше не жду идеальную пару для себя, я не верю в стопроцентную покорность, меня не купить на заверение в безграничной преданности.

- Как скажешь, не хочешь слышать, не слушай, тогда просто запомни то, что я уже сказал, это правда, каждое слово… Ты первый человек, которому я хочу безоговорочно подчиняться. Ты можешь сейчас же меня выгнать, бросить, что угодно, я подчинюсь, но не верить не смей. - Он взял мое лицо в свои ладони и посмотрел в глаза. - Я безгранично предан тебе и покорюсь любому твоему решению. Я твоя игрушка, делай что тебе вздумается, хочешь - играй, хочешь - сломай, хочешь - выброси… Я в твоей власти, хозяин.

«Господи!» Мне было жарко от его слов, я и верил, и не верил в них, потому что слишком все это походило на игру, на глупую фантазию моей юности. Сильные руки Марка проникли под мой халат, обхватили спину, прошлись по позвоночнику, добрались до ягодиц и сжали их, я непроизвольно толкнулся бедрами вперед и уперся в его твердый член, рвущийся из плавок.

Марк наклонился ко мне, снова впился своими губами в мои губы, и в этот раз я открылся ему на встречу, принял его язык и ответил на ласки. Мне было хорошо, и утро показалось таким замечательным, еще и оттого, что не нужно было изгонять из своей жизни этого парня, я этого действительно не хотел.

Мы всюду ходили вместе, и Марк держался всегда нарочито почтительно со мной, он подавал мне пальто, пододвигал стул в ресторане, открывал дверь, пропуская вперед, даже подавал руку, когда я выходил из машины. Я чувствовал его, верил ему, любил его. Мой слуга значил для меня больше, чем просто игрушка (а ведь именно так он представлял себя), я видел в нем очень ранимого мальчика, впечатлительного и нежного. Этот исполин трогательно принимал мои ласки по ночам, возвращая их мне в десятикратном размере, он умело вел меня по лабиринтам моих грез и желаний, воплощая одну мечту за другой.

Незаметно пролетело полгода, и я решился на поездку в Европу. Оставил нью-йоркскую квартиру на Марка, а сам отправился проведать Эрика. Дома меня ждал тайфун, цунами и землетрясение в одном лице. Мой друг готов был «рвать меня на части, но перед этим вырвать все мои выступающие органы» - и эти слова произносили губы, которые еще не так давно шептали мне: «люблю!»

Он разозлил меня не на шутку, я вспомнил Марка, вспомнил его синие глаза полные покорности. Марк не ревновал, когда я собрался домой, он только вздыхал и грустно следил за тем, как я укладываю вещи. Ему была известна история моих отношений с Эриком, Марк знал, что я лечу к своему другу, бросаю его одного и возвращаюсь к своему постоянному партнеру.

- Эрик, мы же договаривались! – простонал я, когда мой друг отвернулся и засопел. – Ну, угомонись…
Он повел своим худым плечом и тряхнул светлыми волосами.
- Ты свободен, я никогда не держал тебя…
Я закатил глаза.
- Конечно, конечно, ты не держал, ты только изводил меня своими звонками и истериками. Вот и сейчас… Скажи, куда делся свободный, жизнерадостный Эрик? Ведь я не спрашиваю тебя, к кому ты летал в Бон.

- Конечно не спрашиваешь, - он нахмурился, я слышал это по его голосу. – Ты прекрасно знаешь, что я летал к родственникам.
- А как же Норберт? Скажешь, ты не виделся с ним?
Я знал, как действует упоминание об этом парне, на моего бедного Эрика. Он побледнел и медленно развернулся. Дальнейшего я не ожидал.

- Прости! – слезы так и брызнули из глаз моего малыша, - так ты из-за меня… из-за того, что я…
Я скрестил руки на груди, не думал, что попаду в точку. Эрик не мог сопротивляться Норберту, этот мужланистый бюргер имел странную власть над моим партнером. Стоило Эрику поехать в Бон, как он изменял мне с мужиком, похожим на лавочника, некрасивым, недородным, обычным пивным алкоголиком. И чего только Эрик находил в нем, я понять никогда не мог.

- Что мне сделать, чтобы ты простил меня, Эндрю? – Эрик ползал у моих ног, роняя горькие слезы.
- Ну хватит! – я поднял его сильным, резким движением. – Я тоже в Нью-Йорке не в монастыре жил. Проехали.
Эрик приник ко мне, вздрагивая от рыданий, а я отчего-то представил Норберта и передернулся от отвращения. Захотелось отослать своего друга помыться. Хотя я знал, что он уже давно вернулся, давно дожидался меня, но не мог отделаться от мысли, что сальные руки этого мужлана ласкали моего малыша, дарили ему странные, непонятные мне ласки. Чем он зацепил-то, никогда до меня не доходило. Спрашивать я не решался, поскольку Эрик всегда болезненно переживал свои измены, в которых он обязательно сознавался.

- Я больше никогда, никогда, клянусь… - стонал Эрик. Я поцеловал его и ушел в комнату, почему-то мне ничего не хотелось, ни прикосновений, ни ласк, ни секса.

Я прилег на кровать и закурил. Представил Марка, как он сидит в одиночестве, как смотрит на телефонную трубку, ожидая моего звонка. Что он тогда сказал? Будет ждать меня на том месте, где я его оставлю, как собака, брошенная хозяином, интересно. Я улыбнулся, проследил за сизоватым дымком, поднимающимся к потолку. Соврал, конечно соврал. Не успел мой самолет оторваться от взлетной полосы, как Марк сайгаком поскакал в казино, просаживать деньги, которые я оставил ему. «Надо было назначить поверенного, - думал я, - чтобы он контролировал финансы. Выдавал бы нужные суммы и только на самое необходимое. Сам закупал продукты и строго следил за расходами моего слуги. Хотя, - рассуждал я дальше, - это был бы еще один слуга, а потом к этому слуге понадобился еще один слуга и так до бесконечности, а зачем мне это, и одного достаточно».

В дверь поскреблись.
- Ты ужинать будешь? – голос Эрика дрожал, похоже, он все еще переживал, бедный мал

2011-04-12 в 22:59

Оля, 50 лет

, Россия

Браво!
Аудитория требует продолжения!
уууудддлллииннняяяююю

2011-04-13 в 01:21

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

- Ты ужинать будешь? – голос Эрика дрожал, похоже, он все еще переживал, бедный мальчик.
- Нет, ешь без меня, - я постарался сделать голос как можно мягче, но отчего-то образ Норберта всплыл в моем сознании: толстые влажные губы, короткие жирные пальцы и огромный отвислый живот. Видимо, интонации моего голоса ожесточились от этого видения, потому что я услышал, как Эрик всхлипнул за дверью. Он больше ничего не сказал, постоял еще немного, видимо, решаясь на что-то, а потом ушел.

Я лежал, курил сигарету и думал: «отчего я так устроен, сам изменяю, и ничего, а стоило другу пойти налево, я тут же влезаю в бутылку. Да нет же, - рассуждал я, - у меня все мужики, как мужики, а этот выбрал себе, тьфу, без слез не глянешь, можно охарактеризовать Норберта одним словом – мужлан, никогда бы не подумал, что такой способен на пылкую связь с чувствительным и ласковым Эриком».

Похоже я задремал, потому что когда проснулся на часах было два ночи, а лег я в девять, время пролетело незаметно. За дверью послышался шорох и уже не первый, поскольку я и сквозь сон, что-то слышал. Видимо, Эрик топтался около моей комнаты, но войти не решался.

- Эй, что ты там бродишь? – спросил я.
- Ты не спишь? – голос снова дрожащий, и это начинает раздражать, не люблю когда он такой рохля.
- Заходи, раз уж все равно топчешься там.
Эрик открыл дверь, заглянул и тихонечко проскользнул в комнату. Я приподнялся, облокотился на локоть.
- Ну, чего тебе?
Высокий и нескладный Эрик подошел к кровати, бухнулся на колени, обнял мои ступни, прижался к ним лицом.
- Накажи меня, умоляю, - прошептал он, - мне не вынести твоего равнодушия. Накажи меня.
Он пополз вдоль кровати на коленях, оголил плечи и покорно склонил спину передо мной. Я знал, как мой малыш не любит подобных игр, ненавидит наказания, видимо припекло его здорово мое поведение, раз он решился сам напроситься на подобное.

Шелковистая ткань халата соскользнула по спине, заструилась возле его ног, и я увидел, что Эрик абсолютно обнажен.
- Прекрати, вставай и ложись. – Я похлопал по постели.
Эрик замотал головой.
- Меня надо воспитывать, Эндрю, я виноват перед тобой, накажи меня…
Я не знал, что двигало им: угодить мне, ведь он знал, как меня заводят подобные игры, или действительно настолько чувствовал себя виноватым, что хотел пройти через наказание и очистить свою душу.

Обнаженный, покорно склонившийся передо мной Эрик, в этот миг был таким сладким и соблазнительным, что я потянулся к нему. Он ухватился за мою руку и с жаром припал к ней губами.

- Я виноват, Эндрю, прости меня, только не игнорируй…
Я присел и свободной рукой ударил его по лицу, не сильно, только чтобы прочувствовал. Эрик вздрогнул, но не отвернулся, подставил лицо для следующего удара. Глаза его горели лихорадочным огнем, и в них стояли слезы и мольба.

- Я грязный, Эндрю, накажи меня, воспитай меня, сделай меня таким, каким ты хочешь, прошу тебя… - он шептал эти слова, а я видел, что делает он это не искренне.

- Убирайся! – крикнул я, - уходи отсюда!
- За что? – Эрик ухватился за мои руки, повис на них, заплакал. – Избей меня, умоляю, издевайся, отлупи ремнем, только не прогоняй…

- Да не сержусь я на тебя, - я прижал Эрика к себе, - не сержусь, не нужно себя ломать, чтобы сделать мне приятное, мне этого от тебя не надо.

- Я не ломаю себя, я нуждаюсь в том, чтобы ты избил меня, ведь другого ты ничего мне не даешь, так пусть хоть синяки, хоть что-то, лишь бы видеть, что ты все еще что-то чувствуешь ко мне…

Он всхлипнул и опустил голову мне на плечо.
- Глупый мой малыш, ну что ты несешь? – Я погладил его по спине, и он задрожал, снова поймал мою руку и стал целовать ее.
Я лег и уложил его рядом, он ткнулся лицом в мою грудь и обнял меня руками, прижался всем телом, всхлипывая и вздрагивая.
- Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю! – Эрик пополз вниз и принялся ласкать меня ртом, он всегда делал это чувственно и старательно. Я откинулся на подушку и вздохнул.

- Я тоже тебя люблю, малыш.
Спустя два месяца я собрался в Россию, меня давно звала в гости сестра. Эрик было собрался со мной, но потом расхворался и решил остаться дома. Тогда-то и пришла мне в голову мысль позвать с собой Марка.

- Хозяин!.. – привычно отозвался он в трубке, - как дела?
- Не хочешь прогуляться?
Он ждал меня в аэропорту. Высокий, статный, мужественный. Я наблюдал за ним, время позволяло постоять в сторонке. Марк не смотрел по сторонам, только на двери, он ждал. Изредка вздрагивал, вскидывался, глаза его загорались неподдельной радостью, но тут же гасли, как только он понимал, что обознался, широкие плечи никли, а взгляд, изголодавшегося, раненного зверя, так и буравил дверь. Мне было приятно замечать взгляды женщин, полные восхищения, которым они одаривали Марка, проходя мимо. Но так же, я неосознанно радовался, что мой слуга ни на одну из них даже мельком не взглянул, сконцентрировав все свое внимание на входящих людях.

- Прозевал ты меня! – я подошел сзади и не успел даже сообразить, как оказался в его объятиях.
- Раздавишь! – задыхаясь, возмутился я.
- Хозяин!..
Мне показалось, что Марк борется с желанием расцеловать меня и он уже почти наклонился, но я представил эту картину и рукой остановил его.

- Не время, позже.
- Я так рад видеть тебя.
Мы взошли на борт самолета, и я позволил Марку сесть у окна. Он накрыл своей широкой ладонью мою ладонь, и я почувствовал как что-то твердое толкнулось в руку.

- Что это? – я взглянул на странный пластиковый предмет.
Марк ослабил воротник рубашки, и я увидел, что на его шею одет ошейник.
- Что за игры? – я усмехнулся и понял, что в моих руках дистанционка от электрошокового ошейника.
- Мне нужен контроль, хозяин, я едва удержался, чтобы не сорваться, только слово данное тебе еще держало меня, но руки, так и тянулись к фишкам, прости…

- Так ты не играл? – Марк отрицательно мотнул головой, - ни разу? – я не верил.
- Если сомневаешься в моей честности, лучше сразу выкини меня из самолета. – Буркнул Марк и посмотрел на меня сурово.
- Ты у меня хороший мальчик, - я погладил его по руке, - послушный, я верю тебе. Но никогда не смей решать за меня! – я сильно сдавил его пальцы, - я, и только я решаю когда и как накажу тебя.

- Да, хозяин! – прошептал он, взгляд его поменялся, и тут же был опущен долу. – Прости!
Щеки Марка порозовели, я видел, что ему приятно чувствовать себя немного униженным. Не успел я отпустить его пальцы, как он тут же схватил мою руку, слегка наклонился, прижал мою ладонь к губам, лизнул, поцеловал так нежно, что внутри меня все затрепетало. Я сильно пожалел, что взял билеты на сегодняшний рейс, надо было встретить Марка и отвезти его в свою городскую квартиру, у меня не было сил терпеть, поэтому оставалось мысленно взмолиться только об одном: «приземлиться бы, и поскорее!»

В гостиничном номере было уютно. Хотя в первое мгновение, как только мы выпроводили боя, притащившего наши вещи, нам было не до разглядывания обстановки. Мы бросились друг к другу, Марк словно ополоумел. Он буквально рвал на мне одежду, затем поднял на руки, целуя меня в уши, в шею, в плечи, понес к кровати, завалил, навалился сверху, придавив своей массой. Поцелуи, руки, дыхание – все это слилось для меня в единую форму наслаждения. Я отдавался своему возлюбленному с жаром и страстью, пока не заявляя на него своих прав, потому что видел, чувствовал и осознавал, что он соскучился, ждал меня с верной покорностью, а поэтому сейчас должен получить сполна. Марк вошел в меня мощно, без спроса, без раздумий, просто вломился, причинив боль. Я вскрикнул от неожиданности, не думал, что он может быть столь грубым со мной.

- Прости, хозяин, - зашептал Марк, проталкиваясь все глубже, я от боли зажмурился и почувствовал, как по моим щекам побежали слезы, а он все толкался, и я услышал, как он начал приговаривать – вот так, хорошо, вот так, давай, хорошо…

Марк жестко ухватил меня за волосы, вскинул мою голову максимально вверх. Я попытался прекратить это странное насилие, но Марк не позволил. Он жестоко осадил меня, придавил, заставил вытянуть руки вперед. Я сопротивлялся, но он подавил сопротивление. Руки мои были перетянуты ремнем, я задыхался от недавней борьбы и ничего не говорил. Марк подтянул меня к себе, поставил на четвереньки, лбом я уперся в твердую кожу ремня, связывающего мои руки, и вдыхал запах кожи, к которому примешивался запах Марка. Как я ненавидел его в эту минуту. Марк, снова вторгся в меня и сделал это с особой жестокостью, еще болезненнее. Все это было унизительно и возбуждение вдруг пропало, растворилось, заменившись на острую, неприятную боль. Я стоял на четвереньках, чувствуя, как меня насилует здоровый мужик, голова моя покачивалась в такт его движениям, а тело сотрясалось от боли. В этот миг я думал только о том, чтобы он поскорее закончил и отпустил меня, я больше ничего не испытывал, ничего не чувствовал, все происходящее мне не нравилось.

Наконец, все закончилось, и Марк повалился на постель, прижал меня к себе, обхватив руками и ногами.
- Пусти! – я дернулся, но стальные мышцы не разжались. – Сказал, пусти!
- Что? – не понял Марк и слегка ослабил хватку.
Я встал и, не глянув в его сторону, направился в душ. Мне хотелось смыть с себя его похоть. Сначала, я яростно намыливался, а затем просто стоял под теплыми струями воды.

- Прости! – он вошел в душевую, и я невольно отвернулся от него.
- Я тебя звал? – мой голос прозвучал слишком уж глухо.
Марк подошел ко мне и опустился к моим ногам, обнял колени, прижался щекой. Струйки воды побежали по его шее, змейками разбежались по спине.

- Я просто соскучился, - пробубнил он, - и ты не остановил меня, я подумал, что тебе тоже все по кайфу.
- Не по кайфу, как видишь! – зло произнес я.
Марк поднял голову, и мне показалось на миг, что он плачет, но это была только вода из душа. Синие глаза его смотрели на меня с мольбой, в них легко было прочитать раскаяние и боль.

- Я больше никогда так не поступлю, прости меня, - прошептал он, и я заметил, что он действительно плачет, покрасневшие веки выдали его.

Я наклонился и поцеловал его глаза, да, он плакал, я ощутил соль на языке.
- Не надо, не плачь, Марк, - прошептал я, испытывая, тем не менее, благодарность за его слезы, - я больше не сержусь на тебя, ты ведь хороший мальчик.

Он покачал головой.
- Ты знаешь, когда я стану хорошим мальчиком, хозяин, сделай это со мной, пожалуйста…
Да, это был не Эрик. Марк просил по-настоящему, он любил, то, что мы делали с ним, он играл в ту же игру, которая заводила меня. Мы вышли из душа, и Марк укутал меня в белое пушистое полотенце.

- Хозяин!.. – в глазах неподдельное желание, восторг и ожидание. Я размахиваюсь, и он подставляет мне свою щеку, бью наотмашь, сильно, так, что его голова дергается в сторону.

- На колени! – рычу я, чувствуя, как горячей волной поднимается желание. Хватаю Марка за волосы и бросаю на пол, он подчиняется, безропотно падает у моих ног, припадает к ним губами. Бью ногой по губам. – Не заслужил!

- Да, хозяин!
Покорный изгиб спины, сажусь на него сверху, хватаю за волосы и сильно задираю голову вверх, он послушен, только немного напрягает шею, но это не сопротивление, скорее, рефлекс. Целую, сильно и властно, и он отвечает, покорно и робко. «Сегодня я накажу тебя особенно жестоко, мой мальчик». Отпускаю его и толкаю ногой в бок.

- Надень ошейник!
Марк быстро встает и берет ошейник с тумбочки. Подносит его мне, снова оказывается на коленях, подставляет шею.
- Сказал, надень! – бью его по затылку, затем ногой под зад.
- Прости, хозяин.
Голос становится чуть хрипловатым, Марк обращается ко мне с придыханием, почтительно, готов сделать все что угодно, я сразу это чувствую, и возбуждение делает меня еще более жестоким. Едва дожидаюсь, когда он наденет «адскую машинку». Заставляю опуститься лицом в пол и беру ремень с кровати (им ты меня связывал?). Удар, и мой раб вздрагивает. Нажимаю на кнопку дистанционки ошейника в момент второго удара и вижу, как сотрясается тело моей жертвы.

- Вытяни руки вперед. – Беспрекословное подчинение.
Опять бью и вновь ток, пальцы его рук сжимаются, а все тело сотрясается в конвульсиях. Завожусь, и ремень начинает опускаться на ягодицы с завидной регулярностью.

Не торопясь обхожу его, вижу как напрягается мой раб. Встаю около лица и поднимаю ногу. Удар по его рукам, и в ответ жалостливый стон, еще раз удар по рукам, а за тем снова разряд тока, чтобы знал свое место. Поцелуи сыплются на мои ноги, и я чувствую, что он снова плачет, теперь уже от боли и унижения.

- Ты, кажется, осмелился поднять свой член и без спроса воспользоваться им? – задаю вопрос.
- Прости, хозяин! – ему стыдно, я это вижу и упиваюсь этим стыдом, он сейчас полностью зависим от моего гнева, и я наслаждаюсь его зависимостью. Размахиваюсь и бью ремнем по промежности, вот где у тебя точка взлома, мой мальчик. Марк упирается в ладони лбом, стонет так, что возбуждает меня окончательно. Теперь моя очередь вторгаться без приглашения. Беру его жестко, чтобы знал кто его хозяин, и Марк знает это, он стонет и прогибается, отдаваясь мне полностью. Я вижу, что в отличие от меня, его от этого ведет сильно.

- Раб! – шепчу, ухватив его за волосы, и снова задираю его голову вверх.
- Я ваша вещь, хозяин! – отзывается эхом мой слуга, и мы вместе кончаем. Это единый порыв, единая страсть. Такого со мной никогда не было, никогда и ни с кем до него.

- Спасибо, хозяин!..
Я сижу в кресле, курю, а Марк обнимает мои ноги, не смея поднять голову и посмотреть на меня.
- Поднимись. – Он знает, что такой приказ позволяет лишь оторваться от пола, но ни в коем случае не подниматься с колен. Я разглядываю его тело, прищуриваюсь от дыма сигареты, он все-таки великолепен, этот чертов Марк. Встаю и вижу, как напрягается мой слуга. Он боится того, что его еще ожидает? Нет, это страх и обожание, он боготворит меня и боится, его страх и его любовь неразделимы.

- Ты иногда забываешься, раб, - обхожу его, встаю со спины, обхватываю рукой за шею и, сильно сдавливая горло, принуждаю выгнуться. Вижу, как соски моей жертвы постепенно наливаются возбуждением, твердеют.

- Сиди смирно, а иначе все закончится не начавшись, мой сладкий…
- Слушаюсь, хозяин.
Приношу сумку, в ней у меня привезенные вещи, все для того, что я задумал. Вынимаю набор игл для пирсинга, колечко из белого золота, которое сделали по моему заказу, средство для обработки места прокола, игл и серьги, а так же набор ватных тампонов. С удовольствием наблюдаю, за тем, как меняется в лице Марк, он бледнеет, следит за моими действиями со страхом в глазах.

- Руки за голову, и стой смирно, мой ягненочек. - Ласкаю его левый сосок языком и слышу возбужденный вздох.
- Ты покорен мне, раб? – спрашиваю, хотя знаю ответ.
- Хозяин, я в твоей власти…
- Хорошо, - оттягиваю сосок, - не вздумай кричать…
Марк сжимает зубы, бледнеет еще сильнее, в глазах неподдельный ужас перед предстоящей операцией. Прокалываю сосок иглой и слышу стон, вставляю кольцо, и вижу неподдельное обожание в его глазах. Он трется об мои руки щеками, лбом, лижет и целует их нежно и почтительно.

- Благодарю, хозяин!
Я снова возбужден, но на этот раз беру его ласково, он и так настрадался, и Марк отдает мне всего себя целиком, слегка вздрагивает, когда я особенно сильно давлю на израненные ремнем ягодицы.

- Какой ты сладкий, - шепчу я, целуя его спину, оглаживаю руками его бока, живот, поднимаюсь выше, случайно задеваю за проколотый сосок и слышу стон. Ему больно, но скоро все пройдет, и это колечко, символ моей власти, будет еще сильнее возбуждать его. Теперь он полностью мой. Эрик никогда и ни за что бы не согласился сделать это для меня, а Марк безропотно и безоговорочно вверил себя в мои руки.

Позже, когда мы лежали с ним в обнимку, Марк прижался ко мне.
- Хозяин, позволь вопрос? – сказал он и замялся, - нет, скорее просьбу.
- Что? – спросил я.
- Ты бы мог меня клеймить, оставить отметину на моем теле, показать, что я твоя собственность?
- А кольца тебе мало? – спросил я, внутренне сотрясаясь от нового желания обладать этим исполином. Марк поцеловал мое плечо, поднял на меня глаза и, уголки его губ слегка приподнялись, обожаю такую его улыбку, задумчивую, с налетом грусти.

- Я принадлежу тебе, хозяин, я хочу чувствовать это не только сердцем, но и кожей.
- Хорошо, я подумаю над этим.
- Хозяин… - произносит дрожащими губами, в глазах сплошное обожание, - спасибо хозяин.
Я взял сигарету и тут же услышал щелчок зажигалки, мой слуга всегда внимателен к моим желаниям. Прикуриваю, глядя в синие глаза Марка, и он улыбается, целует мою руку, снова пристраивается рядом. Его теплое дыхание согревает шею, я медленно затягиваюсь и с наслаждением выпускаю дым, он сизым облачком поднимается к перекрещенным теням на слабоосвещенном потолке.

«Почему я позволил ему так со мной поступить сегодня? - невольно задаю сам себе этот вопрос, - что заставило меня молчать и терпеть, я мог просто приказать остановиться, и, знаю, Марк повиновался бы беспрекословно. Может мне просто хотелось дать ему волю, позволить отыграться за то, что он преданно ждал меня все это время? Вряд ли. Тогда что? – за этими мыслями я забыл о сигарете, и она докуривается сама, стряхиваю пепел и делаю последнюю затяжку, - похоже мне нравится позволять ему «грешить», а потом… - я мечтательно потянулся, - как же приятно видеть его глаза полные слез и раскаяния. Как мне нравится, что он испытывает стыд и угрызения совести. Нарочно дать «нагрешить», чтобы потом наказывать за проступок, который выглядит таким безответственным. Докатился». Я привстаю, прикуриваю от докурившейся сигареты новую, и снова ложусь. Меня не оставляет одна мысль, которая не дает мне покоя, нудит как оса, сидит в голове словно заноза. Я затягиваюсь. «Почему я больше не испытываю удовольствия, когда подчиняюсь? Ведь раньше это было самым сильным стимулом. Вот и сейчас, когда Марк делал все это со мной, волна пошла, но опала, осталось только омерзение, что это, я больше не хочу лежать снизу?». Я затушил окурок и глянул на своего слугу. «Я больше никогда не буду снизу!»

Марк давно перевернулся на спину и сейчас дремал, положив одну руку под голову, я глянул на колечко в его соске. Белое золото тускло поблескивало в скудном свете ночника, это колечко я заказал у нашего семейного ювелира. По всему кольцу шла надпись выполненная вензелями: «Besitz» (собственность), а на обратной стороне стояло клеймо с изображением грифона, этот зверь с давних пор охранял мой род и служил его символом. Теперь Марк действительно являлся моей собственностью. Он давно просил от меня знака, позволяющего ему знать, что он полностью принадлежит мне.

Когда-то, давным-давно, мы обсуждали подобное с Эриком, возможно ли, чтобы между любовниками существовали такие отношения, где один полностью отдает себя другому, и Эрик категорически отказывался от этой идеи, выступая за полное равноправие партнеров. Я тогда ничего не стал говорить ему, не возражал, но в глубине души я мечтал о таких отношениях, где со мной рядом был бы слуга и любовник в одном лице, я нуждался в том, чтобы меня понимали и принимали таким, каким я являюсь на самом деле. Эрику же нужны были только романтические отношения, где чувства проявляются ласками, поцелуями и нежностями, а меня всегда манили – бой, драка и сильные, зашкаливающие эмоции. Я хочу не только любить, мне нужно хватать, рвать на части, сжимать и тискать – я ненавижу слюнявые мелодрамы, что уж поделать, такова моя сущность.

Несколько дней мы провели в обществе моей сестры, и я увидел, как она смотрела на Марка, буквально не сводила глаз. Узнаю нашу породу, похоже даже сестру интересуют некрасивые, но мужественные мужчины. В последний день нашего пребывания в Москве, на прощание, мы все вместе пошли в ресторан, и неожиданно я встретил там своего старого знакомого. Журналист, скандалист, коварный соблазнитель Жан-Люк, заключил меня в объятия, не стесняясь ни публики, ни моих друзей.

- Ах ты, старый лис, - набросился он на меня, - вот так вот бросил, уехал, хоть бы раз дал о себе знать. Где ты все это время шлялся?

- Я тоже рад тебя видеть, Жан-Люк, - я усмехнулся.
Естественно, что мы приняли приглашение и сели за стол к моему знакомому. Вечер был насыщен рассказами о последних приключениях Жана-Люка, он рассказывал очень эмоционально, и ничего, что русский он знал плохо, и в России обычно говорил на чудовищной франко-немецко-англо-итало-русской смеси, за которую я, лично, готов был его придушить еще в самом начале вечера. Мои же друзья, казалось, были очарованы этим невысоким, худощавым брюнетом. Ирина то и дело охала и вскидывала руки к лицу, показывая крайнюю заинтересованность рассказами, а Марк, как мне виделось, приятно смущался, когда Жан-Люк бросал на него не двусмысленные взгляды.

- Послушай, - прошептал мне на ухо приятель, когда мы остались наедине в мужском туалете - не хочешь уединиться после всей этой дребедени. Твоя сестра конечно прелесть и ее муж тоже (с чего это он решил, что Марк муж моей сестры?), но они меня вконец утомили, а тебя я бы прям сейчас съел даже без сливок, так как?

Он хлопнул меня по заднице, и я едва не упал, споткнувшись о порожек на выходе.
- Этот «муж моей сестры», как ты изволил выразиться, мой любовник, так что…
- Прости, - он приложил руку к губам, - никогда бы не подумал… с чего это тебя на уродов потянуло, радость моя?
Я вскипел, и когда мы вернулись к столу, сообщил, что мы закончили прощальный ужин и покидаем это гостеприимное заведение, а заодно и «прекрасную» компанию моего друга.

Сначала мы проводили Ирину домой, а потом вернулись в гостиницу.
Я стоял у окна и курил, Марк подошел сзади, я наблюдал за его отражением на темном стекле окна.
- Ты расстроился? – он опустил голову на мое плечо. – Этот твой француз чем-то тебя огорчил?
- Ты иногда так проницателен, мой друг. – Я затушил сигарету, обернулся и тут же очутился в железных объятиях Марка.
- Я убью его!..
- Оставь, он придурок, и не стоит ни того, чтобы я вел себя как идиот, ни того, чтобы ты забивал свою голову подобной ерундой.
Мой мальчик был прекраснее всех, потому что он был моей мечтой, вышел из снов и дал мне все то, о чем я только грезил, но никогда и ни от кого не получал. Жан-Люк – идиот, где уж ему разобраться в мужской красоте. Я посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся, конечно, если ему нравятся такие как я, что еще ожидать от этого придурка.

Звонок заставил вздрогнуть. Оказалось, мой приятель решил зайти извиниться, и я позволил ему подняться в номер.
- Прости! – просто сказал он и протянул бутылку шаманского и плитку прекрасного темного шоколада. – Ты ведь любишь шоколад с шампанским, не так ли?

Я увидел, как Марк переменился в лице, он нахмурился, и глаза его сузились в две щелочки-амбразуры, а губы исчезли, превратив рот в узкую, почти не видимую полоску.

- У, как он грозен! – прошептал Жан-Люк, когда Марк вышел из комнаты. – Ревнует? Как тебе могут нравиться такие монстры, он ведь зверюга какой-то, я никогда бы не подумал, что он… Прости, он не слишком тебя лупит? Мой визит не добавит тебе лишних синяков?

- Жан-Люк, ты бываешь таким беспардонным, честное слово.
Марк принес бокалы и поставил на столик, сам же превратился в безмолвную глыбу, нависнув над нами. Я увидел, как напрягся Жан-Люк, втянул голову в плечи, вопросительно глянул на меня, затем перевел испуганный взгляд на Марка. Я понял его мысли, сейчас он очень сожалел, что пришел без приглашения.

- Бутылку открой! – приказал я, даже не взглянув на слугу, и улыбнулся Жану-Люку. – Ты всегда суешь свой нос не в свои дела, мой друг... Однажды, твой нос может и пострадать, запомни это.

Марк открыл шампанское и разлил по бокалам.
- Ты можешь пока быть свободен, если понадобишься, я тебя позову. – Я махнул рукой, отправляя слугу в другую комнату.
- Да, хозяин.
Жан-Люк уставился на меня.
- Д-да, х-хозяин! – произнес он, заикаясь, - так он что?..
- Слуга, раб, подчиненный, называй, как хочешь.
- Но как?... – Жан-Люк отхлебнул из бокала и поперхнулся. – Ты вроде бы тоже не прочь поподчиняться, а?
- Ты про мои отношения с Виком?
Жан-Люк кивнул, как раз мы и познакомились тогда, когда меня зашкаливало от чувств к красивому, но непостоянному парню по имени Виктор. Тогда я действительно был игрушкой, рабом своей любви, во многом придуманной мной же и мной же инсценированной.

- Да, бывает, нападает на меня, но редко, только если чувства зашкаливают, да и тогда, с Виком, я искал себя, не более того, к тому же я влюбился по уши, как идиот, а вообще, мне вот это, - я махнул рукой в сторону соседней комнаты, - ближе всего, понимаешь.

Жан-Люк придвинулся поближе и положил свою руку мне на колено.
- Послушай, но ты такой мальчик, такой лапуся, как ты умещаешь в голове столь чудовищные наклонности, тебе это не идет.
Он отстранился от меня и снова отхлебнул шампанского: Не понимаю!
Я усмехнулся, нашел мальчика, ведь мой возраст к тридцати подходит, хотя я всегда себя считал нормальным мужиком, с красивым телом и достаточно натренированными мышцами (про животик, наметившийся недавно, я предпочитал не вспоминать). Разве что лицо, да, тут природа меня немного подвела, создала, как выражались мои друзья: «очаровашку», – с большими (спасибо матери) глазами, цвета осеннего, хмурого неба, прямым аккуратным носом и тонкими чертами лица, тьфу, противно смотреть. В юности я жутко комплексовал по этому поводу, потом смирился, да и как я понял, намного позже, окружающим моя внешность всегда нравилась, ну а когда женщины, все как одна, стали называть меня «принцем их грез», я окончательно избавился от комплексов (или нет?).

- Ну ты же знаешь поговорку: В тихом омуте черти водятся. Чего же ты еще от меня хочешь. – Я развел руками.
- Глупости, просто ты снова ищешь себя, просто этот мужик что-то сделал с твоей головой, и только, ты вообще натура увлекающаяся. А твой друг как к этому отнесся, как там его зовут, Эрик, кажется?

Я улыбнулся и покачал головой, вот все ему знать надо. Остаток вечера прошел гладко, и когда дверь за Жаном-Люком закрылась, Марк сразу же заключил меня в свои объятия.

- Я извелся! – прошептал он мне в ухо, - я ревновал, хотя не имею на это право, он подходит тебе больше, он красивый и утонченный, а я такой нескладный, грубый, прости меня…

- Дурачок ты мой, - я поцеловал Марка в шею, подтянул его голову к себе и куснул за ухо. – Ты моя половинка, мое сердце и моя душа, а весь остальной мир пусть катится к черту.

Последняя ночь в отеле оказалась такой насыщенной, такой яркой, что я буквально горел в страстных объятиях моего слуги, он же дарил мне столько яростной страсти, что даже ошеломил меня. После бурного секса мы никак не могли уснуть, валялись на кровати и болтали о всяких пустяках, а потом я неожиданно задал вопрос.

- А ведь тебе понравился Жан-Люк? Я заметил.
Марк удивленно уставился на меня, и его глаза вдруг стали темными, как небо во время урагана.
- Чего набычился? – я присел и толкнул Марка в плечо. Он опустил голову и отвернулся.
- Ты хочешь меня продать, хозяин? Я надоел тебе?.. Я ведь такой отвратительный…
Его реакция оказалась для меня полной неожиданностью.
- В смысле? Ты о чем?
- Просто… Зачем задавать вопрос, если ты знаешь, что я ни на кого не смотрю, кроме тебя, мне никто не нужен, только ты.
- Но ты ведь заметил, что он красивый, утонченный, могу тебя уверить, он еще и ласковый, такой бить не будет, наказывать тоже не станет.

Я потянул его за кольцо на соске, зная, что делаю больно, поскольку проколотый сосок еще не зажил и даже припух. Марк зажмурился и сжал зубы.

- Дурак ты, Марк… - я потянул сильнее, и ему пришлось подчиниться, он повернул голову и взглянул на меня. – Я ведь приревновал тебя там, в ресторане, ты так смущался и даже розовел, когда Жан-Люк смотрел на тебя, я заметил…

- Я?.. Нет! Кроме тебя я никого не вижу, хозяин! – он навалился на меня, целуя мою шею, грудь, живот, спустился ниже и… Я был на седьмом небе от счастья, и эта ночь действительно останется в моей памяти, как самая незабываемая ночь на свете.

Утром мы поехали в аэропорт, нам предстояло пролететь вместе только на одном рейсе, а дальше наши пути расходились: Марк отправлялся в Нью-Йорк, а я ехал домой, к Эрику.

- Не отсылай меня, - посмел упрямиться Марк, когда мы прощались с ним после приземления, полет немного утомил меня, да и бессонная ночь давала о себе знать, а у меня в городе были еще дела, все мои чувства притупились.

- Мы говорили с тобой об этом, подчиняйся! – отрезал я. – Все, иди.
- Хозяин, - ох уж эти собачьи глаза, не могу сердиться, когда он так смотрит, - прошу не гони меня, я буду служить, и тебе, и Эрику, только возьми меня с собой, я не буду встревать в ваши отношения, не отправляй меня в Нью-Йорк…

- Что я тебе сказал! – нет собачьи глаза тебе не помогут, я указал пальцем, куда Марку следует идти и, развернувшись, пошел к выходу, ни разу даже не оглянулся на него.

Добрался до дома я затемно, и Эрик встретил меня с объятьями и ужином.
- Спать, больше ничего не хочу!
Ночью пошел дождь, и я услышал какой-то шум в коридоре, а затем, и, внизу, на лестнице. С трудом оторвавшись от подушки и, преодолевая сонливость, подошел к двери и выглянул, мимо пронесся Эрик.

- Что там? – спросил я.
- Иди, сам посмотри, идиот!
Такое обращение было для меня в новинку. Чтобы Эрик назвал меня «идиотом», должно было произойти действительно что-то из ряда вон.

Я спустился в холл и увидел, что дверь распахнута, а дорога ведущая к воротам имения ярко освещена. «Что за ерунда?»
- Иди, позови его! – Эрик вернулся в дом, он весь вымок и походил сейчас на ощипанного цыпленка.
- Кого? – не понял я, - что тут происходит?
- Кого, кого, своего любовника, кретин! – взвился Эрик. – Он с вечера там стоит у ворот, и сюда не идет, и в город не уезжает. Я сначала подумал какой-то попрошайка, натравил на него Дирка, но парень оказался не промах, надавал нашему охраннику, мало не покажется. Я сам пошел поговорить с ним, и тут до меня дошло, именно такие тебе и нравятся, здоровый как боров, хмурый и молчаливый, со взглядом убийцы. – Эрика передернуло.

У меня ноги стали ватными, а слова как-то сами собой пропали. Я не ожидал того, что Марк ослушается, и не верил в это до последнего.

Дождь лил как из ведра, я подъехал к воротам.
- И что ты тут делаешь? – спросил я, голос вернулся и теперь звучал глухо и сурово.
Марк рухнул в грязь лицом и разрыдался, так отчаянно и безудержно, что у меня дрогнуло сердце.
- У тебя сердце есть? – спросил Эрик, который сидел рядом со мной и теперь осуждающе смотрел на меня. – Впусти его, он же замерз совсем, потом вопросы будешь задавать.

- Нет! – сказал я. – Пусть катится в Нью-Йорк.
Эрик дернулся, я предугадал его намерение открыть ворота и схватил за рукав, молча покачал головой, мол, не нужно. Развернул машинку для гольфа, на которой передвигался по своим владениям, когда не хотел ходить пешком, и поехал прочь, сгорая от желания вернуться, обнять Марка, расцеловать, впустить в свою жизнь.

- Почему? – спросил меня Эрик, когда мы вошли в дом.
- Потому что он слуга, и мое слово для него закон, если он перестанет слушаться меня, я не смогу быть уверенным, что держу его под контролем, а это может плохо кончиться для нас двоих.

- Да, мне этого не понять! – вздохнул мой друг. – Ну, хотя бы переночевать его пусти, что же он там мокнет-то, пусть хоть до утра побудет.

- Идите все спать! – буркнул я, только мельком глянув на прислугу дома.
Я не спал, курил одну сигарету за другой, и думал, о том, почему этот недоумок потащился за мной, да и как искусно выследил, я ни разу не заметил слежки.

- Идиот! – ругнулся я вслух и затушил очередной окурок об пепельницу, да так, что перевернул ее, и она, звякнув, полетела на пол, прокатилась, разбрасывая пепел и окурки, к стене, ударилась, завертелась и окончательно упала.

- Можно к тебе? – Эрик приоткрыл дверь. Он снова топтался возле моей комнаты, но в этот раз виноват во всем я, так что же ему не спиться-то.

- Заходи, - я разрешил, хотя не особо хотел видеть его сейчас.
- Парень ушел. – Сказал он и присел на кровать. – Стоял еще часа два, а потом ушел.
- Хорошо, я выудил из пачки очередную сигарету.
Эрик покачал головой.
- Заканчивал бы ты курить, а, плохая привычка.
Я молча закурил, поэтому он поднял пепельницу и поставил на столик возле кровати.
- Спасибо, - я стряхнул пепел, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь, но позволить себе этого не мог, только ни при Эрике.
- Почему он? – спросил меня друг и погладил по руке, я отстранился от проявления его заботы и жалости.
- А с чего ты решил, что это «он»? – я отвернулся к окну, заметив, что уже занялся рассвет.
- Он, он, уж поверь мне, я-то тебя хорошо знаю, почти как себя. Это тот кого ты искал все время, я сразу же это понял, как только увидел его. Но еще сомневался, а когда тебя сегодня увидел, то все сомнения сами собой развеялись. Со мной бы ты так никогда не поступил, и Виктора тоже бы так жестоко не воспитывал, ты стал другим, Эндрю, совершенно другим.

Я затянулся, присел и с прищуром глянул на Эрика. Я любил его, любил сильно всем сердцем, но душой и всем своим существом тянулся к Марку и ничего не мог поделать.

- Так вот, - продолжил Эрик, - я думаю, что если ты сейчас отпустишь его, понимаешь, твои мечты, твои грезы, они ведь исчезнут… Понимаешь, если ты нашел того, к кому стремился все это время, зачем так легко это теряешь, неужели твои амбиции…

- А ты? Я ведь люблю тебя? – я обнял друга.
- И я тебя люблю, но он то, что тебя по-настоящему греет, он твой свет, Андрей, сохрани его…
Я уже и без него знал это. Поднялся рывком, быстро собрался и прыгнул в машину. В глубине души я знал, что Марк улетит, выполнив мой приказ, но в квартиру никогда не вернется, скорее всего сорвется и загубит свою жизнь, теперь он точно будет искать, то, чего не получил ранее. И это ему с удовольствием предоставит Боб-демон.

В аэропорту было людно, и я прорывался сквозь чудовищные толпы людей, отыскивая информацию о нужном мне рейсе. Я знал, что Марк еще здесь, что он не улетел, чувствовал его присутствие. Мне ожгло спину, будто хлыстом полоснули, и я поднял голову. Он смотрел на меня со второго этажа, облокотился на перила и просто наблюдал за тем, как я ношусь по аэропорту, вот ведь гад. Я боялся, что Марк обиделся и никогда не захочет вернуться, станет ломаться, вытягивая из меня извинения, заставит чувствовать вину за то, что я поступил с ним, как с последней дворнягой, прогнав со двора. Я, и хотел, и боялся нашей встречи. Не мог объяснить чего больше, – объяснений с ним, того, что придется умолять вернуться, или того, что он проигнорирует все это и улетит от меня.

Марк смотрел свысока, отсутствующим взглядом, затем развернулся и ушел. Мое сердце ухнуло к полу: «Марк!» - мысленно крикнул я и бросился к эскалатору, расталкивая людей локтями, и все время смотрел наверх, в надежде проследить, куда отправился Марк. Я увидел, как он бросился обратно к перилам и взглянул туда, где я только что стоял, поискал глазами и заметил меня, он понесся мне на встречу, а я уже взлетел наверх. Я оказался в его объятиях (и плевать, на то, что кругом полно народу). Он целовал меня в щеки, в глаза, в волосы, и мне было все равно, что мы загораживаем выход с эскалатора, мешая людям проходить. Нас толкали, на нас ругались, но в это мгновение весь мир исчез, и остались только мы вдвоем.

- Я испугался, что ты уйдешь! – прошептал я, - ты так посмотрел на меня, что мое сердце остановилось. Прости меня, Марк.
- Хозяин, я не надеялся тебя увидеть, поэтому не узнал сначала, а потом дошло, ты вернулся за мной, ты… - он задохнулся от переполнявших его чувств. – Я в твоей власти, я все для тебя сделаю, все, что хочешь… Я люблю тебя!

Мы вышли из аэропорта, и я увидел, что мир окрасился разноцветными лучами, взошедшего на небо солнца. Теплое, умытое ночным дождем, утро, обещало подарить удивительный, сказочный и незабываемый день, в новом, счастливом мире, который суждено создать нам двоим.

2011-04-13 в 23:02

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

Прошло полтора года, с того момента, как мы расстались с Эриком. После того, как я покинул дом и бросился вдогонку за Марком, я не видел своего лучшего друга, и он не тревожил меня, даже с днем рождения не поздравил, хотя раньше, никогда не пропускал это событие. Я отослал ему открытку в его день рождения, но так и не получил ответа, мне было горько осознавать, что я потерял лучшего друга. Но, положа руку на сердце, скажу, что все-таки не слишком переживал. Марк пробудил мое сердце, он закрыл меня ото всех, отдал всего себя, ничего не требуя взамен. Я наслаждался им, как наслаждаются прекрасным садом в летний зной, не мог насытиться, словно голодный зверь, поймавший добычу, упивался им, как самым хорошим и дорогим вином. Мы были неразлучны.

И вот, спустя полтора года, Эрик дал о себе знать. Он позвонил утром, и трубку снял Марк. Я завтракал и наблюдал за своим слугой.
- Да, слушаю, дом господина Дартинга!.. Он занят сейчас, что передать хозяину?... Да, господин Шнайдер, я передам, что вы звонили…

Я замахал Марку и сорвался с места.
- Я возьму!..
- Минуточку, господин Дартинг сейчас готов с вами разговаривать.
Я выхватил трубку из рук своего слуги и прокричал.
- Эрик, дружище, куда же ты пропал!
- Здравствуй Андрей! – он назвал меня моим настоящим именем, не коверкал на Андре или Эндрю, а это означало, что он предельно холоден со мной. Почему-то у Эрика мое настоящее русское имя звучало так жестко и холодно, что я даже передернулся. – Как поживаешь?

- Что за официальный тон, Эрик, дружище? Где ты?
- Неподалеку, решил вот навестить тебя, не возражаешь?
- Что за разговоры, приезжай, я буду рад!
- Тогда завтра к вечеру я приеду, до встречи!
- До встречи!
Марк сопел рядом, он стоял за моей спиной и буравил тяжелым взглядом затылок. Я повесил трубку, и улыбка сошла с моего лица.
- Что еще? – спросил я и повернулся.
- Что он тут забыл?
Этого я не ожидал, меня вообще удивила реакция слуги, ему-то что за дело, какое отношение имеет он к визиту моего старого друга и имеет ли право ревновать.

- Что за тон? – тихо спросил я.
- Нормальный. – Марк пожал плечами.
- Если я спрашиваю, что за тон, значит, мне этот тон не нравится, и ни какой-то вещи решать, нормальный он или нет. Или хочешь поспорить со мной, Марк?

- Прошу прощения!.. - скорее, огрызнулся, нежели раскаялся Марк, поклонился и вышел из дома, а затем целый день пропадал в саду, возился с кустами роз, над которыми, неожиданно для меня, взял опеку.

- Марк! - я дал ему время, чтобы чувства улеглись, и пришел в сад. – А ну-ка поди сюда!
Он не пошевелился, так был занят розовыми кустами, или осмелился мне перечить?
- Я что-то невнятно произнес? – мой гнев прорвался, и голос зазвенел сталью, даже я себя начинал бояться в такие минуты.
Марк тоже почувствовал, что сейчас лучше не перечить.
- Да?!
Я сорвал прут с ближайшего куста и хлопнул себя по ноге:
- Что?..
Марк опустил голову:
- Слушаю, хозяин!
«Вот, то-то же».
- Сюда подошел! – теперь он подчинился, подошел вплотную ко мне, взглянул исподлобья, но тут же опустил взгляд.
- Пошли со мной.
Мы дошли до небольшого искусственного пруда, и я присел, слуге же ничего не сказал, поэтому он остался стоять передо мной.
- Теперь говори, - разрешил я.
- Что говорить? – щеки его порозовели, и я понял, что сказать-то ему есть что, только он решил меня довести сегодня.
- Ты хочешь, чтобы я тебя отослал в Нью-Йорк, Марк?
Мой слуга вздрогнул и отвернулся.
- Смотреть на меня!.. – я взъярился, что позволял себе крайне редко. – Не могу понять, что за проблема, как ты вообще посмел давать оценку моим действиям или действиям моих друзей, ты забыл кто ты?

- Нет, хозяин!.. – буркнул он и насупился еще больше.
- Я пригласил моего друга, и он приедет в мой дом, он будет здесь жить столько, сколько захочет, а ты… - я поднялся и подошел вплотную к своему слуге, - ты и пикнуть не посмеешь, глаз на него не поднимешь…

- Может еще на карачках перед ним ползать и ноги целовать? – сколько желчи в голосе, сколько злобы. А мальчик-то мой оказывается ревнив как кошка, кто бы мог подумать. Он привык к нашей замкнутости друг на друге и не может мысли допустить, что здесь объявится кто-то третий, да уж.

- Прикажу, ты ему член сосать будешь, и делать это будешь с огромным удовольствием. Понял меня?
- Нет! – он вскинулся и еще гуще покраснел. – Не буду!
- Да ты что, правда? – первым моим порывом было наказать его так, чтобы имя свое забыл, но потом я остыл, мне стало жаль этого недотепу. – Уйди, и чтобы на глаза мне не показывался. До приезда Эрика я решу, что с тобой делать, а сейчас пошел вон!

Марк сорвался с места и убежал, все это время он сжимал в руке секатор, а я и не заметил, сейчас же он зашвырнул садовые ножницы, и они угодили в старую яблоню, пропоров бугристую кору, вошли почти по рукоять.

- Нда… - только и сказал я, что еще было говорить, поведение моего любовника выходило за все мыслимые рамки. Первое проявление таких сильных эмоций, такой злости. С одной стороны, мне это льстило, ведь он показывал свою ревность, раньше я думал, что ему все равно, с кем я и что делаю, но с другой стороны, Марк превращался в опасного зверя, и это могло очень плохо кончиться. Как бы его ревность не довела до беды.

Я откинул прут и подумал со злостью: «Надо это пресечь, не гоже, чтобы он проявлял свою волю». Побродил немного по парку, чтобы остыть, во мне бушевал такой океан жестокой злобы, что я мог даже покалечить несчастного парня. Поэтому я полюбовался цветами, снова подошел к пруду и задержался у воды, она всегда действовала на меня успокаивающе.

Когда я зашел в дом, то увидел Марка, он сидел на ступеньке, опустив голову, плечи его безвольно поникли, крупные кисти с длинными красивыми пальцами покоились на коленях, ну провинившийся ученик перед учителем.

- Кажется, я приказал тебе скрыться с глаз моих! – спокойно сказал я.
- Прости, хозяин! – прямо со ступеньки Марк повалился на живот. Быстро он сдался, видимо, от моего холодного тона мозги его окончательно выправились.

- Нет! – я прошел мимо покорного тела.
- Хозяин!.. – застонал он.
Я поднялся наверх и скрылся в своей комнате. Марк открыл дверь, вошел без стука, снова проявляя своевольство.
- Я лублу тебья! – пользуется возможностью сказать это по-русски, чтобы хоть как-то загладить свою вину и разжалобить мое сердце.
- Выйди! – дурачок, разве сейчас этим ты сможешь меня разжалобить. Я занялся бумагами, лежащими на столе, отвернувшись от своего провинившегося слуги. Он налетел ураганом, обнял меня, принялся целовать в шею, дыхание его стало горячим и напористым.

- Прости меня, я все сделаю, что ты прикажешь, все… - сжал кольцо объятий, и мне стало трудно дышать, а, может быть, это его жаркие слова вывели меня из равновесия.

- Прикажешь его член сосать – буду, прикажешь испытывать удовольствие – испытаю. Все что угодно, прости меня!
Я усмехнулся: «совсем другое дело, а то вздумал мне тут комедию ломать».
- Отпусти меня! – мой голос все еще холоден и, чувствую, как вздрагивает Марк, как напрягаются его мышцы, будто я сейчас вырываться начну, вот уж нет, ты исполнишь мой приказ, а иначе и быть не может. Марк отступает от меня и застывает с низко опущенной головой.

- Успокоился? – спрашиваю я.
- Да, хозяин, прости меня! – голова все так же опущена. Я подхожу к нему вплотную, поднимаю его голову за подбородок и вижу, как он отводит глаза, щеки раскраснелись, стыдно, это хорошо.

- Теперь, когда ты успокоился, объясни мне, что все это значит? Ты что как с цепи сорвался?
- Я забыл, что я только игрушка хозяина, позволил себе чувствовать. Прости, хозяин!
- Так, а теперь без патетики? – Я отошел от него и сел в кресло, - давай говори.
- Я не хочу, чтобы Эрик приезжал, разве тебе плохо со мной, хозяин. Я ревную…
- Ты даже не знаешь его, как ты можешь ревновать?
- Вы были вместе больше десяти лет, чтобы не происходило, вы возвращались друг к другу, и прощали друг друга за все грехи и провинности, он друг, я раб, мне не выиграть этот бой.

- Какой бой, Марк, что за идиотизм? (Книги что ли ему запретить читать, двинуться можно от его умозаключений). Ко мне приезжает старый друг, которого я давно не видел, о каком бое может идти речь?

- Он же неспроста едет, он раны зализывать едет, потому что там не сложилось, он будет снова завоевывать тебя, хозяин.
- Дурак ты, форменный идиот, а я-то думаю, чего ты насупился, что случилось, ты боишься потерять свое теплое место, обещаю тебе, я оставлю тебя в качестве слуги, и ты будешь служить нам с Эриком.

Я дразнил его и увидел, что попал в самую болезненную точку. Конечно Марк не боялся оказаться на улице, я позаботился об этом: положил на его счет солидную сумму, плюс, сделал совладельцем одной из моих крупных компаний, – без средств к существованию он никогда бы не остался, но мне было приятно ударить в больное место, чтобы его заколотило от несправедливости моих слов.

- Помнишь, ты когда-то хотел просто служить нам и не встревать в наши отношения, ну так и что… Что поменялось-то?
- Я… - Марк смутился.
- Ты большего захотел, да? Раздевайся!
Мой слуга смутился еще сильнее, но перечить не посмел. Он быстро стащил с себя футболку и расстегнул брюки, в мгновение ока передо мной стоял обнаженный, очень красивый мужчина.

- Ты ведь не забыл, – я погладил его грудь слева, ощущая ладонью, как бьется сердце, пальцем провел над соском и почувствовал, как он вздрогнул, – что ты раб бесправный и безвольный, игрушка, которую я волен сломать и даже выбросить, если мне захочется?

- Да, хозяин, я принадлежу тебе. – Голос изменился, стал мягким и податливым, в нем появились нежные нотки. Бедный мой Марк, какой сегодня был красивый бунт, неожиданный и очень искренний.

- Тогда, если ты это осознаешь, почему же ты, раб, позволяешь себе проявлять волю, а ревность, это воля, и еще какая воля, не хорошо.

- Прости, мне стыдно за свой проступок…
- Да, да, мой мальчик, тебе стыдно, ты себя повел как ребенок, и накажу я тебя как ребенка. В угол, на колени!
Марк недоуменно посмотрел на меня, но исполнил приказ. Он пошел в угол и встал там на колени. Но я не желал делать наказание таким легким. Взял стакан с водой и поставил на его голову.

- Если ты прольешь эту воду, я рассержусь на тебя, и тогда ты поедешь в Нью-Йорк, будешь жить там. Если до конца наказания стакан останется на твоей голове, прощу. Понятно?

- Да, хозяин.
Я спустился вниз и с удовольствием поужинал. После ужина я решил немного погулять и вышел в парк, побродил по дорожкам, но без Марка было ужасно скучно и я вернулся, чтобы дать распоряжения повару на завтрашний день, мне хотелось принять Эрика по-королевски. Затем, я немного поработал в библиотеке, и, когда совсем стемнело, пошел к себе.

Когда я вошел в комнату, то даже вздрогнул, я как-то забыл, что оставил Марка в таком унизительном положении, голого в углу и со стаканом на голове. Я видел, как напряжена его шея, как он терпит, то бледнея, то краснея, и мне это очень понравилось. Я смахнул стакан с его головы, и он упал, не разбившись на пол, расплескав при падении воду.

- Марк, ты такой неуклюжий!.. – вскричал я.
- Хозяин, накажи меня, я виноват… - он совсем пал духом, и этим окончательно меня порадовал, а главное, никакого возмущения, что держал так долго стакан, так старался, а я пришел, все испортил, да еще и его в этом обвинил.

- Подойди!
Марк подполз к моим ногам, дрожа от страха и отчаяния.
- Ну что, дурашка, понял, кто здесь хозяин? – я погладил его по волосам, затем принудил поднять голову и взглянуть на меня.
- Ты, мой хозяин, прости меня…
Я поцеловал его, и он неуверенно ответил мне.
- Завтра приедет Эрик, он мой друг, а для тебя он не «какой-то там Эрик», а господин Шнайдер, и попробуй обратиться к нему как-то иначе. Если он попросит тебя об услуге, ты выполняешь это со скоростью пули, ты ведешь себя с ним почтительно и подобострастно, не обращаешься к нему, до тех пор, пока тебе не позволили. Ты раб в этом доме, он мой друг, ты правильно расставил акценты. И если я, не дай тебе бог, замечу, что ты разговариваешь с Эриком непочтительно, мой дорогой, ты сразу же уедешь из этого дома. Я даже не буду тебя наказывать, не буду ругать или отчитывать. Ты понял меня?

- Да, хозяин! – голос глухой, но покорный, у меня аж сердце переворачивается от жалости, но слабину давать не буду, не заслужил.
- Все, теперь пошел прочь! – отталкиваю его ногой, чтобы помнил свое место.
Он медлит, не верит, что я могу быть таким жестоким, заглядывает в глаза с преданностью потерявшейся собаки, но натыкается на мой железный взгляд и тут же выметается из комнаты.

Он всегда спит со мной, если мне жарко, то на ковре возле кровати, но обычно в моих ногах. Он словно пес все время рядом, сопровождает меня в поездках, сидит на приемах, спит в моей постели, и это первый раз за полтора года, когда я изгоняю его из своей комнаты. Да уж, тут есть за что возненавидеть Эрика.

Утром, когда я вышел в коридор, то наткнулся на голое тело своего слуги. Марк всю ночь пролежал под моей дверью. Он не успел отскочить и уступить мне дорогу, поэтому я споткнувшись, оказался в его объятиях.

- Хозяин!.. – выдохнул Марк, но я даже не взглянул на него, я не хотел давать ему и малейшего шанса на то, что он прощен.
Я поднялся и только вскользь глянул на него (несчастный, голый, лежит на полу и смотрит на меня своими синющими, такими испуганными глазами, так бы и расцеловал).

- Ты забыл свои обязанности, раб?
Этого было достаточно, чтобы Марк пришел в движение, он бросился одеваться и спустился вниз, прислуживать мне за столом. Бывало, что Марк забирался под стол и не давал мне сосредоточиться на завтраке, нас это очень забавляло, особенно, когда кто-то заходил в столовую (хорошо, что скатерти были длинными и никто не мог видеть моего слугу под столом в весьма щекотливом положении).

Сегодня Марк только слегка приподнял скатерть, спрашивая разрешения. Я отрицательно покачал головой и отправил его к розовым кустам, ведь вчера он так о них заботился.

Надо было видеть моего мальчика. Плечи поникли, голова опущена, руки как сухие плети винограда, безжизненны и безвольны. «Ничего, пострадай, тебе полезно». - Говорю ему мысленно и провожаю взглядом. Меня забавляет эта ситуация, давно мы не подогревали отношений, как-то гладко протекала наша жизнь. Марк принял на себя полную сабмисивную роль, я – доминирующую, и нас это устраивало настолько, что ни одного «бунта», ни одного скандала, просто рай на земле. Я был искренне рад, что, наконец-то, в нашем доме произошла эта трагикомедия.

Вечером приехал Эрик. Я едва дождался этого события.
- Ну здравствуй, пропащая душа. – Мы расцеловались. Я дал своему другу отдохнуть с дороги, прийти в себя, а потом пригласил за стол.

- Ну ничего себе, вот это угощение. Андрей, вот глянешь на стол и сразу скажешь, что ты русский от корней волос, только русские накрывают такой стол, что даже взглянув на него уже сыт, что же будет, когда мы действительно начнем есть.

Я усмехнулся.
- Ну ты же знаешь, я русский только на четверть. – Да, во мне намешено столько кровей, что трудно вообще сказать, кто я и какой национальности.

Я действительно чувствовал себя русским, тут Эрик был прав. Спасибо моему деду, который забрал меня у матери и начал воспитывать в абсолютно русских традициях, ведь именно из-за всего этого, я так сильно прикипел к далекой родине моего прадеда. Я благодарен деду за все, и за суровый нрав, и за жесткое воспитание, и за язык, который, с самого раннего детства, окружал меня.

- Ты русский, Андрей, и с этим ни черта не поспоришь, я тебе точно говорю. Может быть, в тебе и намешано всяких разных кровей, но душа, или что там у тебя в твоем теле запрятано, это русское и этого не отнимешь.

Лучшего комплимента ждать и не приходилось. Ужин наш закончился поздно, и мы разошлись по своим комнатам.
Утром я проснулся и первым делом попытался нашарить Марка, сначала рукой, затем ногой, а потом, свесившись с кровати, посмотрел на ковер. Его не было в комнате, и это меня сначала удивило, а потом я хлопнул себя по лбу. Ну точно, я же прогнал его, и бедный мальчик не решился войти ко мне.

Я поднялся, накинул халат и вышел на балкон. Увидел Марка, он плавал в бассейне. А у бассейна в шезлонге сидел Эрик. Я заглянул через балконную дверь в комнату, чтобы взглянуть на часы. Было начало десятого, Эрик никогда так рано не просыпался, это меня удивило.

Марк, между тем, вышел из воды и, не глядя на чужого мужчину, прошел мимо.
- Подожди, - Эрик остановил его. Я напрягся, что ему нужно от моего слуги?
Марк остановился, и, что меня порадовало, поклонился моему другу.
- Ты, кажется, Марк? – Эрик улыбнулся, я понял это, хотя не видел его лица.
- Да, господин Шнайдер, меня зовут Марк.
Голос робота, но вежливый, как и было приказано.
- Приятно познакомиться, я Эрик, можешь так и называть меня. – Эрик протянул руку, но Марк поклонился и ушел.
Эрик проследил за ним, пожал плечами и поднялся.
- А, Андрей! – он заметил меня и помахал рукой.
- Привет! – буркнул я.
- Я хотел поговорить с тобой, или ты еще спать будешь?
- Сейчас душ приму и спущусь.
Почему я был недоволен, не мог себе объяснить. Сначала мысли мои обратились к Марку, ведь он все-таки был не вежлив, мог бы и пожать руку, затем я стал ругать себя, что невольно приревновал. Но к чему? В невинном разговоре ничего не было, Эрик просто обратился к Марку и все. Вот, то что он обратился к нему, это меня покоробило, нельзя обращаться к моему слуге, он мой и только мой. Какой эгоизм, мне должно быть стыдно за эти детские мысли, но стыда я не чувствовал. Душ привел меня в порядок, и я спустился вниз, прошел в столовую.

Эрик завтракал, Марк был уже тут как тут и прислуживал моему другу. «Это еще что такое?» - возмутился я про себя, резво представив, как Марк сидит под столом в ногах у Эрика. Меня аж холодом пробило. Я сжал кулаки и мысленно дал себе по роже, чтобы больше не допускать таких видений.

- Приятного аппетита! – видимо, я сказал это как-то особенно, потому что, и Эрик, и Марк вздрогнули одновременно.
- Что с тобой? – Эрик улыбнулся. - Ты не в духе? Кошмар приснился?
- Да нет, - я постарался сменить тон, – просто спросонья, такое бывает.
Марк внимательно посмотрел на меня, ему ли не знать, что такого никогда не бывало со мной по утрам, по крайней мере, эти полтора года.

- Марк, ты больше не нужен, иди в сад! – отослал я слугу, и он безропотно подчинился, правда слегка побледнел. – Там розовые кусты без тебя завянут.

С удовольствием увидел его реакцию на мои слова: он покраснел от досады и выбежал из дома.
- Послушный мальчик! – сказал Эрик, когда мой слуга вышел. – Ты совсем его в черном теле держишь, да Андрей?
Я пожал плечами.
- Не понимаю, о чем ты.
- Да вот, мне не спалось ночью, да и после всего съеденного мне так хотелось пить, а в комнате не оказалось воды (я мысленно отругал своих слуг), пошел в кухню, чтобы никого не беспокоить (узнаю добряка Эрика), и в темноте налетел на твоего Марка. Он спит под твоей дверью, это номер.

Я кашлянул. Представил, что бы было, не прикажи я не прикасаться к Эрику. Думаю, Марк разорвал бы моего приятеля в клочья, только предположив, что Эрик может делать около моей комнаты глубокой ночью. Мне стало дурно.

- Но это еще не все. Утром, когда я вышел к бассейну я увидел твоего парня, он как раз собирался плавать. Я заметил у него родимое пятно над левым соском (Как он посмел разглядывать моего Марка!) и подумал, что это не совсем родимое пятно. Поэтому я остановил его, когда он вышел из воды, чтобы получше рассмотреть это… Андрей, ты что клеймил его? Ты в своем уме?

Я усмехнулся.
- Тебе не понять этого, Эрик. – Сказал я и потрепал друга по голове, он возмущенно отстранился.
- Да, мне не понять, он же живой человек, а ты с ним так: клеймо, сосок проколотый…
- У, если я тебе расскажу, что мы с ним делаем, и где у него что проколото, тебе станет плохо и ты сразу же уедешь, а я не хочу, чтобы ты уехал, поэтому, давай закроем эту тему.

- Ты страшный человек, Андрей.
Я прижал Эрика к себе.
- Но не для тебя, мой малыш.
В этот момент в столовую зашел Марк и застыл, я видел, как медленно он наливается яростью.
- Ты что-то забыл? – спросил я, ничуть не смутившись.
- Нет, хозяин! – это прозвучало так жестко, что я почувствовал, как вздрогнул Эрик в моих руках.
- Знаешь, дружище, я хочу прогуляться в город, давай вместе, а? – конечно же он был согласен.
- А о твоем поведении, - я даже не взглянул на слугу, - я поговорю с тобой по возвращении.
Марк наблюдал за мной, я видел его силуэт в окне библиотеки, я чувствовал мрачный взгляд, которым он прожигал меня, но я нарочно не позвал Марка с нами, оставляя страдать от ревности.

Мы гуляли по городу, бродили по улицам, где когда-то переживали самые яркие и самые романтичные моменты. Даже посидели в кафе, где Эрик встречал меня, если я задерживался в городе, и мы оставались в нашей городской квартире.

- Да, когда-то это было все так романтично!.. – вздыхал Эрик, - мы были так молоды и ранимы…
- Да, а сейчас мы старики, такие дряхлые и черствые. – Я рассмеялся.
- Все опошлишь, дурак! Тебе ведь не шестнадцать уже, так?– Эрик засмеялся вместе со мной.
- Ага, и даже уже не двадцать пять, - я покачал головой. – Рано ты нас со счетов списываешь.
– Кстати, я заметил, между прочим, что ты подтянул свой пивной живот, классно выглядишь. – Эрик дотянулся до моего живота и похлопал ладонью. – Классно!

Я усмехнулся, в общем-то, «пивной живот» громко сказано, так, распустился немного, да с кем не бывает. Но сейчас, каждый день по два часа в тренажерном зале, да еще по утрам десятикилометровые пробежки, и так в течение этих полутора лет, кого хочешь атлетом сделают.

- Ну, да, с таким любовником, - сделал вывод Эрик, - приходится себя держать в форме. Он случаем не на стероидах сидит, такой здоровый, даже страшно.

Я пожал плечами.
- Не замечал, чтобы Марк что-то принимал, просто от природы такая фигура атлетическая, ну и тренировки, он же должен мне соответствовать.

Мы рассмеялись.
- А сколько ему лет?
И чего это его так заинтересовало, я не понял, но ответил.
- На пару лет нас с тобой старше, даже смешно о такой разнице говорить.
- Да? - Эрик задумался, - а я думал…
О чем думал мой друг, я так и не узнал, потому что он отвлекся на что-то и не стал продолжать разговор.
Вечером мы возвращались домой, и я остановил машину у небольшого перелеска.
- Что случилось? – не понял мой друг.
- А ты и забыл, да? – я вышел из машины и позвал его с собой. – Пошли.
Мы прошли небольшую группу деревьев и вышли к холмам.
- Боже, наш холм! – Эрик прижал руки к лицу. - Да, это самое прекрасное место на всей земле.
Мы взошли на самый высокий холм и сели под огромный камень, козырьком нависший над нами.
- Ты сюда Марка тоже привозил? – спросил Эрик, и я почувствовал его ревность к этому месту.
Я отрицательно покачал головой.
- У нас нет романтики, Эрик, - ответил я. – Мы не ищем себе тайных и памятных мест. Он мой слуга, я его хозяин. Я не создаю для него иллюзий.

- Глупо! – пожал плечами мой друг и прильнул ко мне. – Помнишь?..
Вопреки желаниям Эрика, я вспомнил один «романтический» момент. Мы были в Риме. Марк, повинуясь моему приказу, ездил на экскурсии без меня, а я занимался делами одной своей знакомой. Она-то и познакомила меня с «прекрасным парнем» Джино, мастером своего дела. Я тогда еще подумал, что на ловца и зверь бежит. Так и было. Мой новый знакомый держал тату-салон, а так же занимался брэндингом.

- Скажи, не будет ли ему слишком больно? – спросил я, разглядывая различные картинки с изображением всевозможных зверей, цветов и птиц.

- Будет конечно, но я в этом деле толк знаю, поэтому постараюсь свести боль до минимума. Хочешь, могу сделать ему укол.
- На укол он не согласится, - вздохнул я. – Ему нужно все чувствовать, а иначе, это не будет реальностью.
Джино пожал плечами.
- Не переживай, я все сделаю в лучшем виде. Он сам выберет себе картинку или ты желаешь что-то особенное?
- Мне нужен грифон. – Я достал фото, которое носил с собой.
- А, знаю таких зверушек. – Джино порылся в медицинском ящике и достал металлический клейм. Меня передернуло, как только я представил, что эта штука, раскаленная до бела, будет скворчать на коже Марка. – Вот, посмотри, похож?

Грифон действительно был похож, будто списан с моей фотографии.
- Не очень маленький? – Джино повертел болванку перед моим носом.
- В самый раз. – Мне отчего-то вдруг стало душно, и страх полоснул по сердцу.
- Тогда приводи своего друга, и насладитесь моей работой.
Я не решался сделать это, не решался отвести Марка в салон, где ему навсегда поставят отметку. Он лежал рядом, прижавшись ко мне, и целовал в плечо. Я не реагировал, снова и снова переживая, то, что задумал с ним сделать.

- Где ты, Андрей? – спросил он меня и несильно куснул.
- Дай сигареты.
- Я в чем-то провинился? – он подал мне пачку и заглянул в глаза. – Скажи, в чем я виноват?
- Дурашка, иди сюда. – Я приобнял его и поцеловал в нос, но он увернулся, и поцелуй пришелся в губы.
- Мне плохо когда ты такой, будто наказываешь меня за что-то, лучше выпори, только не отстраняйся, ладно.
Я улыбнулся.
- Нет, не отстраняюсь, - я выудил сигарету из пачки и слегка отодвинул от себя Марка, чтобы он не дышал дымом. – Просто я задумался.

- О чем? – Марк перевернулся на живот и погладил меня по груди.
- О многом. Помнишь наш разговор в русской гостинице, когда я проколол тебе сосок.
Марк приподнялся, и в его глазах появилась надежда.
- Ты клеймишь меня?
Если бы у него был хвост, он сейчас бы завилял им.
- Я думаю... – Марк потерся щекой о мой бок. – Надо ли нам это?
- В смысле? – он удивленно посмотрел на меня.
- Ну, нужен ли нам такой знак наших отношений? – я затянулся и, с прищуром, посмотрел на своего слугу.
- Ты хочешь бросить меня? – выводы Марк делал молниеносно.
- Да с чего ты решил? – я даже возмутился.
- Клеймо будет символом того, что я твой навеки! – он навис надо мной, и я отстранил сигарету, чтобы не обжечь его.
- А так ты этого не знаешь, да? Тебе обязательно нужно калечиться для этого…
- Нет, если ты не хочешь, я покоряюсь. – Марк снова лег и отвернулся от меня.
- Повернись! – сказал я.
- Мне надоело дышать дымом от твоих сигарет! – скрытая злоба в голосе, но очевидная, не умеет Марк держать себя в руках, придется научить.

- Повернись!
Он подчиняется, но в глаза не смотрит.
- Вот же дурачок! – притягиваю его к себе и целую в губы, сейчас ему дым от моей сигареты не мешает ответить на мой поцелуй, вижу, что он все еще не доволен, но глаза закрывает, показывает что приятно.

Я продолжаю думать, а Марк ездить на разные экскурсии, теперь его сопровождает моя знакомая девушка Катрин, она много знает об этом древнем городе и многое может рассказать. Я не волнуюсь, знаю, женщины для Марка только дополнение интерьера, и не более того. Я вообще не волнуюсь за него и иногда думаю, а не безразличие ли это? Мысли об этом возвращают меня к камню, под которым Эрик предается воспоминаниям. Он вздыхает и еще теснее прижимается ко мне.

- Как ты живешь, Эрик, как вообще сложилась твоя жизнь за эти полтора года?
Он улыбается.
- Думал ты и не спросишь. Вообще-то, ты позаботился, чтобы я жил очень хорошо, спасибо тебе.
Я погладил его руку, мой малыш.
- Встретил мужчину. – Эрик отстранился и посмотрел на меня, наверное, подумал, что сделает мне больно этим признанием, но я успокоил, прижав его голову к своей груди. – Мы живем с ним в Боне.

Я напрягся, уж не Норберт ли это? Хотя что мне за дело, если Эрику нравится, так и что теперь.
- Его зовут Рихард, он похож на тебя чем-то, знаешь! – Эрик снова глянул на меня, а я улыбнулся, только уголками рта, как это часто делает Марк, вот, уже перенимаю его привычки.

- Почему ты не привез его с собой, мне было бы интересно взглянуть на него?
- Он сейчас на восхождении, альпинист, бродит по своим горам, а я дожидаюсь: он вернется или гроб с его останками. – Мне стало жаль моего друга, ведь он действительно переживал, в голосе столько муки.

- Эрик, я уверен, что все будет хорошо. – Целую его руку в ладонь и ловлю себя на мысли, что так меня всегда целует Марк, понимаю, что соскучился до одури.

- Все, ладно, давай домой двигать, а то поздно уже, и солнце село.
Мы вместе идем по лугу к машине и разговариваем о разных пустяках, я чувствую, что Эрик хочет поговорить о Марке, но не решается. А, может быть, я придумываю себе это, потому что сам хочу говорить о Марке?

- Поехали! - я перехватываю его на мосту Фабричио. Катрин смотрит с удивлением.
- Эндрю, ты что? – не понимает она.
- Похищаю Марка с экскурсии, ты уж извини, Катрин. – Целую свою знакомую в щеку, хватаю Марка за рукав и тащу его к машине.
- Что случилось, хозяин? – он напуган и растерян одновременно.
- Хочу, чтобы ты почувствовал, что я твой хозяин на самом деле. Хочу, чтобы ты принадлежал мне целиком и полностью и навсегда.
- Я… - он не договорил от переполнивших его эмоций, и обнял меня, едва не лишив возможности вести машину.
В тату салоне было прохладно.
- О, привет, а я уж подумал, что вы не придете. – Джино глянул на Марка с неподдельным интересом. – Так это ты хочешь клеймо?
- Это я хочу, чтобы на нем было клеймо! – я знал, что Марк сейчас нуждается в моем слове.
- А, понятно. Тогда пошли.
Я не хотел идти, но пришлось, поскольку Марк вцепился в меня мертвой хваткой. Процедура заняла каких-то десять минут, и я видел все, и металл дышащий кроваво-красным маревом, и то, как сжался Марк в момент соприкосновения его кожи с раскаленным клеймом, как сжал мою руку до хруста костей, и как потом он облегченно вздохнул и с благодарностью посмотрел на меня.

- Ну вот, готово. Теперь антисептик, гигиена, отдых и через несколько дней, будешь как новенький. – Напутствовал Джино.
Он действительно был мастером. Когда ожог зажил, над левым соском Марка отпечатался прекрасный мифический зверь, образ с четким контуром, и, вопреки моим страхам, это клеймо не выглядело уродливым обгорелым куском кожи, оно смотрелось весьма привлекательно, и мне очень нравилось. Марк же был вообще на седьмом небе оттого, что я позволил ему носить на себе мой знак.

Я стряхнул воспоминания. Мы приехали, вышли из машины у ворот и решили прогуляться до дома пешком.
- Когда-то мы часто так делали, - вздохнув, сказал Эрик и я почувствовал его грусть, будто он все еще сожалел, что покинул меня. – Там у озера, помнишь?..

Он засмеялся, но смех его тоже отчего-то оказался грустным.
«Я все помню, малыш, но это было в другой жизни, теперь же я живу своей, настоящей, жизнью и ничего никогда не поменяю в ней».
Мы вошли в дом, поднялись на второй этаж и распрощались с Эриком. Он прошел мимо моей спальни и показал на Марка, будто сказал: «Вот, об этом я тебе говорил сегодня».

Мой слуга поднялся на колени и посмотрел на меня.
- Долго ты еще мой порог будешь протирать, Марк? – спросил я. – У тебя же есть своя комната, иди туда.
Не это я хотел говорить, не это делать, но хозяйская воля брала вверх над чувствами. Сделай сейчас Марк ошибку, он навсегда бы поселился в своей комнате, и никогда бы больше не остался на ночь в моей.

- Слушаюсь, хозяин! – уныло сказал мой верный пес и, поднявшись на ноги, медленно двинулся в свою комнату.
Я принял душ, вспоминая руки Марка, который частенько мылся со мной, его губы и его нежности. Возбуждение захлестнуло меня и я, накинув халат, вышел в коридор. Два шага и я у комнаты моего слуги. Открываю рывком дверь, не в правилах хозяина стучаться.

- Хозяин! – он вскидывается.
Вижу, что лежит на постели и даже не разделся, переживал.
- Иди сюда!
Он бросается в мои объятия, правда, незаметно это я оказываюсь в его, ноги отрываются от пола, и я чувствую, что он поднимает меня на руки.

- Я так ждал, так ждал, спасибо, хозяин.
В мгновении ока я оказываюсь на кровати и тону в его ласках. «Черт, и я отказывал себе в этом удовольствии, идиот». Марк целовал меня обнимал, облизывал и покусывал. Он стонал и заставлял стонать меня, я же расстегивал его рубашку, не получилось и я стянул ее прямо через голову.

- Хочу тебя! – прошептал я, - хочу всего и целиком. Я был так жаден, будто не видел Марка целую вечность, будто потерял его, а теперь нашел. Мои ласки становились все требовательнее, его ответы все покорнее и, наконец, я взял его, вошел как хозяин в своего слугу, сильно без разрешения и уговоров. Мой слуга безропотно отдавался мне, покорно склонив свою спину.

Я заставил его перевернуться на спину и лег ему на живот, стал целовать и ласкать, заводясь с новой силой. Слегка приподнял его зад, и он понял мой безмолвный приказ, чуть согнул ноги и впустил меня. Застонал. Марку всегда нравилось, когда я беру его на спине. Я прижался животом к его поднятому члену и ладонью придавил головку. Теперь мы оба получали полное удовольствие, и чем быстрее я двигался, тем сильнее чувствовал Марк.

- Ты мой бог!.. – прошептал он и прижал меня к себе так сильно, будто хотел вдавить меня в свое тело.- Я твой раб!..
Я проснулся в постели Марка и улыбнулся глядя как спит мой мальчик. Голова откинута, одной рукой придерживает меня, будто боится что сбегу, другая рука закинута за голову, грудь высоко вздымается и опадает, одеяло отброшено в сторону, и я вижу его голый живот, приподнимаюсь. Марк чувствует движение и хватает меня, обнимает крепко, целует в макушку.

- Ну вот, разбудил я тебя, - вздыхаю.
- Спасибо, хозяин! – он прижимает меня еще сильнее и дышит так мощно, что я вздымаюсь вместе с ним. Его сердце глухими ударами бьет меня в ухо, и я понимаю, что сейчас расплачусь оттого, что он испытывает ко мне такие сильные чувства.

- Все, хватит. – Отталкиваю его руки и сажусь. Он поднимается следом и снова заключает меня в свои объятия, солнце теплым шлейфом укутывает наши головы и плечи, я жмурюсь, мне так хорошо сейчас.

- Я никогда больше не буду ревновать тебя, хозяин! – покорно произносит Марк и трется щекой о мое плечо.
Я улыбаюсь, люблю, когда на его щеках щетина.
- Как это не будешь, я настолько тебе безразличен?
- Нет, ты что, я просто думал… – смотрит на меня, а в глазах сплошное обожание, и я не могу устоять, целую его в губы. Запускаю руку в его густые темные волосы, и он наслаждается этим, закрывает глаза и мурлычет. Так может только он, как большой дикий кот, по-настоящему мурлычет, и это меня так заводит. Марк чувствует, что я возбужден и наклоняется ко мне. Теплые губы обхватывают мой член, и я снова падаю в подушки.

После завтрака я уезжаю по делам, оставив Эрика на попечение Марка. Мой слуга возмущен, но только внешне показывает это, нахмуривает лицо, сдвигает брови и сжимает в узкую полоску рот, в остальном же, покорно склоняет голову и подчиняется.

Задерживаюсь на собрании акционеров до вечера, начинается ливень, которого мы все ждали еще неделю назад, приходится остаться в городской квартире, сожалея о том, что не взял Марка с собой. Представляю его брошенного и одинокого в моей комнате на полу, возле моей кровати и мне становится тоскливо. А затем, незаметно, начинаю накручивать себя. Вижу, как Эрик заходит в комнату, чтобы проверить, не вернулся ли я. Меня нет, но Марк на месте, и Эрик, мой друг, предстает в роли агрессора, накидывается на Марка, приказывает молчать и делает с ним что хочет. «Нет, - останавливаю я поток своих мыслей, - Марк не допустит, чтобы над ним кто-то еще одержал верх, кроме меня, он никого к себе не подпустит». И тут же вспоминаю, что сам приказал потакать Эрику в любых желаниях. «Вот придурок!» - первым делом решаю ехать, но потом останавливаюсь, беру себя в руки и провожу самую беспокойную и бессонную ночь за эти полтора года. Гроза, ливень, как точно вы сейчас передаете мои чувства. Что это со мной, никогда я еще не изводился такой ревностью, никогда еще ни один человек не вызывал во мне столько эмоций и подобных чувств. «Марк! Что ты сейчас делаешь? Думаешь ли обо мне? Ходишь ли из угла в угол, вздрагивая от грома, смотришь ли в окно, в надежде увидеть свет фар моей машины? Марк!»

Когда я вернулся домой, увидел, что Эрик и Марк мирно бредут по дорожке парка и о чем-то беседуют. Марк склонил голову и слушает так внимательно, а Эрик что-то нашептывает ему на ухо. Мои глаза налились кровью, я озверел, осатанел, во мне поднялось желание убить Эрика, Марка, а потом и себя.

- Хозяин! – Марк бросился ко мне, - я волновался.
Он позволил себе вольность и обнял меня, оторвал от земли, и разве что не закружил со мной на руках.
- Что ты себе позволяешь!.. – прорычал я и этим осадил своего слугу.
- Прости!.. – Марк отпустил меня, вжал голову в плечи и посмотрел с испугом. Я протянул ему портфель с бумагами, и он безропотно забрал его.

- Отнеси в кабинет!
- Слушаюсь, хозяин! – мой слуга удалился с таким унылым видом, что мне невольно стало жаль его, но только на секунду.
- Зачем ты так? – Эрик схватил меня за руку и развернул к себе. – Когда ты стал таким? Парень извелся, всю ночь твою комнату шагами мерил.

- А ты откуда знаешь? – я усмехнулся, - помогал ему?
- Знаешь, дал бы я тебе пощечину, жаль не в моих правилах это. Ты разочаровываешь меня, Андрей. – Эрик пошел по дорожке к дому, я догнал его.

- Эрик, прости меня! – я схватил руку друга, он попытался вырваться. – Действительно, прости, я не знаю, что на меня нашло…
- Ты ревнуешь его, - Эрик усмехнулся, - так трогательно, правда трогательно. Только не нужно парня доставать, ведь он любит тебя, с ума сходит. Уж и не знаю, чем ты смог его зацепить.

Эрик обнял меня.
- Дурачок ты мой, был дурачком им и остался.
- Если я не буду его мучить, Эрик, - я погладил друга по щеке, - он не будет меня любить. Таковы наши отношения, и тут ничего не попишешь.

- Но сейчас он проявил море радости, что ты вернулся целым и невредимым, а ты его как из ведра ледяной водой окатил. Разве так можно?

- Знаешь, вот я сейчас в комнату войду, и он будет ноги мне лизать, за то, что я так с ним поступил. Понимаешь, в чем смысл? Чем сильнее я бью, тем больше он ластится.

Эрик вздохнул и покачал головой.
- Ну, может быть, это тоже любовь, почему бы и нет.
После завтрака я уединился в библиотеке, хотел отдохнуть, почитать книжку и, незаметно для себя, задремал. Мне показалось, что во сне ко мне пришел Марк, и я улыбнулся ему. Слуга опустился возле моих ног, стянул носки и принялся целовать ступни, пальцы ног и пятки. Я откинулся, вздохнул и понял, что это происходит на самом деле.

- Марк! – позвал я.
- Да, хозяин!
- Какого хрена? Я просил тебя? – я попытался сделать голос возмущенным, но спросонья это получилось не слишком убедительно.
- Прости, я хотел расслабить тебя. Но если ты против, я уйду, прости.
- Иди сюда, недотепа.
Марк подполз ко мне, и я схватил его за ворот рубашки, притянул его лицо к своему.
- Ты в последнее время много воли на себя стал брать, Марк.
- Да хозяин! Прости.
- Молчи, пока я не позволил тебе говорить. – Я вытянул рубашку из его брюк и рукой нырнул под нее. Начал гладить плоский живот Марка, исследуя пальцами каждую мышцу, услышал его вздох и продолжил подниматься вверх. Он смотрел на меня с обожанием и страхом. А я уже подобрался к колечку, тереблю его, захватываю пальцами и оттягиваю, выкручивая серьгу, тяну сильно, чтобы доставить боль.

- Хозяин!.. – он подается вперед, прикусывает губу, а я жду, когда он прокусит ее.
- Ты проявил эмоции, раб? – мой голос жесток, и поступаю я сейчас жестоко.
- Хозяин… - Марк прокусывает губу, и я вижу тонкую струйку крови, стекающую по подбородку.
Я отпускаю колечко, поднимаюсь и наступаю между ног Марка, он вздрагивает и смотрит на меня со страхом. Ворот его белой рубашки уже испачкан кровью, это меня возбуждает. Я давлю сильнее, прижимаю податливую плоть, и мой слуга склоняется перед болью, он стонет, его лицо почти касается моей обнаженной стопы, и я чувствую его горячее дыхание на своей коже.

- Поднимись! – приказываю я. И вижу, с каким трудом он выполняет мой приказ. Знаю, как это больно, но ты обязан подчиниться, другого и быть не может. Глаза затуманены болью, и в них столько покорной преданности, что меня начинает потряхивать. Добьюсь слез, сегодня я хочу, чтобы он плакал.

- Смотри, что у меня есть, мой мальчик! – я отпускаю его, и он снова сжимается, понимаю, больно, но, все равно, приказываю распрямиться. Отхожу к столу и беру алую розу на длинном стебле, сплошь покрытом шипами. «Это ты принес этот чудесный цветок, радость моя, теперь ты насладишься его красотой».

- Она хороша, не правда ли? – я провожу нежным цветком по лицу, по губам, по глазам своего слуги.
- Да, хозяин! – отвечает Марк.
- Поцелуй цветок! – приказываю я и наблюдаю, как он прижимается губами к лепесткам.
- Она так прекрасна, что ты готов променять меня на нее? – спрашиваю я и улыбаюсь.
- Нет, я никогда… - Марк отшатывается, - ты сам приказал мне…
- Что, я приказал тебе заниматься розовыми кустами? Хм… – я посмотрел на своего слугу и покачал Гловой. – Нет, что-то не припомню, чтобы приказывал.

- П-п-прости! – прошептал Марк, наблюдая, как я сжал чудесную головку алой розы. Я раздавил цветок и разбросал лепестки по полу. Обошел своего слугу и резко порвал рубашку на его спине.

- Хозяин!.. – выдохнул Марк, - сжалься!..
Я размахнулся и ударил. Шипы сделали свое дело, и от первого же удара на спине Марка расцвел целый сад алых роз.
Он закричал, изогнулся, но я схватил его за волосы и придавил голову к полу.
- Если ты не заткнешься, я сорву букет роз и до конца дня твоя задница будет работать вазой для них, ты этого хочешь?
- Сжалься!.. – он больше не посмел поднимать голову. Я наказал его за своевольство и проступок, а розга из розового стебля оказалась очень хорошим орудием для этого.

- Пусть Зак обработает твои раны. – Сказал я и отбросил измочаленный прут, - а потом придешь и приберешься здесь.
- Да, хозяин! – простонал Марк, - спасибо хозяин!
- Зак был нашим дворецким, он работал еще на мою тетку, потом, когда я получил наследство, остался служить и мне, он многое знал, но всегда держал язык за зубами, поэтому я научился доверять ему все свои тайны. Он никогда не смущался и не возмущался, просто принимал все, что происходило в доме, как должное, за это получал очень высокое жалование и пользовался моим особым расположением.

- Почему Марк не прислуживает за столом? – спросил я, когда вышел к обеду.
- Ему нездоровится, хозяин, - сказала молодая горничная, светловолосая девушка с огромными карими глазами.
- Позови его, - сказал, ласково улыбнувшись. – Скажи, что мне не нужны больные слуги.
- Да, господин Дартинг.
Аннета убежала выполнять поручение. Через минуту появился мой слуга.
- Ты что, так плохо себя чувствуешь, что решил пренебречь своими обязанностями? – спросил я, звякнув ложкой о тарелку с супом.
- Прости хозяин, - Марк, прихрамывая, подошел ко мне и встал за спиной, готовый прислуживать за столом.
- Андрей… - было начал Эрик, но я жестом руки пресек его попытку вмешаться.
- Налей вина! – сказал я. Марк покорно взял бутылку и стал наливать вино в мой бокал.
- Знаешь, Эрик, мой слуга обожает розы.
Марк дернулся и пролил вино на скатерть.
- Он так неуклюж в доме, но так ласков с розовыми кустами, я подумываю, а не сделать ли мне его садовником, раз уж он так полюбил это занятие. Я похлопал Марка по спине, и тот слегка прогнулся, в глазах появились слезы, рот сжался, мой мальчик пытался не застонать.

Я потянул его за рукав, и он наклонился ко мне.
- Иди наверх, отдыхай, - сказал я и поцеловал Марка в ухо. – Я хочу, чтобы ты поспал и прими обезболивающее.
Марк посмотрел на меня, и я увидел, как он сморгнул слезы, и они побежали по его щекам.
- Я приду позже, - прошептал я в самое ухо, - и сегодня буду с тобой нежен.
- Хозяин!..
Эрик улыбнулся и покачал головой.
- Что? – не понял я.
- Да так… знаешь, кажется я понимаю, почему он так тебя обожает. Ты просто монстр, значит кнут и пряник, да?
Я кивнул, неужели это не очевидно, мы оба принимаем подобные отношения и наши чувства настолько спаяны в единую цепь, что трудно представить, как бы мы могли существовать по отдельности. Хотя Эрика я тоже мог понять, ему были чужды подобные отношения, поэтому он с трудом мог принять наши. Но, хорошо, что уже сейчас он начал понимать мои чувства и чувства моего слуги.

Я поднялся наверх и увидел, что Марк лежит в постели, он не спал, поэтому, когда я открыл дверь, он вздрогнул и поднялся.
- Лежи, отдыхай. – Я подошел и присел рядом.
Марк схватил мою руку и прижался к ней губами.
- Прости меня, прости, я вел себя так…
- Замолчи пожалуйста, просто помолчи. – Я поцеловал Марка в лоб, потом в глаза, которые оказались солеными на вкус. – Ты плакал?
Он опустил голову.
- Не плачь, я люблю тебя!
- Хозяин…
Я прижал Марка к себе, и он разрыдался. Все-таки, я заставил его плакать, сначала от боли и страха, теперь от доброго отношения.
Несколько дней прошли в тишине и спокойствии, пока меня не вызвал управляющий, пришлось собираться и ехать, конечно же я взял Марка с собой, потому что не хотел снова застрять в городе без него. Мой слуга был счастлив как никогда, ведь со времени приезда Эрика я отказывался брать его куда-либо, теперь же мы поехали вдвоем, оставив моего друга дома.

- Может быть переночуем в квартире? – сделал робкое предложение Марк.
- Посмотрим. – Сказал я, и мы вошли в офис.
Дел оказалось на пол дня, и мы освободились к двум, поэтому решили пообедать в ресторане.
- Андрей, - Марк смотрел на меня глазами преданной собаки, – что ты решил?
Это было ново, я хмыкнул.
- Андрей?.. – переспросил своего слугу, и он замялся.
- Прости, хозяин… - как же он умеет смотреть снизу вверх, сразу взгляд становится выразительным и покорным, а еще чуточку напуганным. «Решил специально нарваться, чтобы я притащил его в городскую квартиру и как следует…» От этих мыслей во мне поднялось желание, но я никогда не шел на его поводу, так что, зря Марк старался. Я улыбнулся.

- Поедем домой.
«Разочарование!» - огромными буквами, прямо над головой Марка. Это было так очевидно, что я даже невольно рассмеялся.
- Все, поехали…
Мы вышли из ресторана и направились к машине. Ехали молча, и мне было жаль парня, ведь он так хотел побыть со мной наедине, а я не позволил и снова вез его к ненавистному Эрику. «Эх, Марк, Марк…»

Мы подъезжали к дому, когда я заметил на дороге двоих людей, они, похоже, дрались, потому что, когда мы поравнялись с ними, один отлетел от другого и шлепнулся в пыль. Я было проехал мимо, но вдруг понял и нажал на тормоз, и в этот момент Марк спросил меня.

- Хозяин, а это не господин Шнайдер?
Не успел автомобиль затормозить, как Марк выскочил из него и понесся к двоим дерущимся на дороге.
Когда я подбежал, мой слуга уже придавил к земле наглеца, посмевшего ударить Эрика.
- Не-не надо! – задыхаясь, попросил Эрик, прижав пыльную ладонь к ссадине на скуле. – Я заслужил это, оставь его, прошу.
Я сделал знак, и Марк отпустил незнакомца. Тот дернулся, вырывая свою куртку из рук моего слуги, и глянул с ненавистью.
- Отвалите, это наше с ним дело! – голос грубый и прокуренный. Я взглянул на него и подумал, что это и есть тот альпинист, который так часто бросает моего малыша и заставляет его волноваться. Он не был похож на меня, коренастый, мощнее меня, бородатый, неопрятный тип. Что мог Эрик найти в этом мужлане и почему сравнивал со мной, я не понял.

- Никому не позволю обижать моего друга! – резко сказал я и увидел, как напрягся Марк, готовый в любой момент выполнить мой безмолвный приказ и свернуть шею незнакомцу.

- Андрей, это Рихард! – Эрик подошел ко мне, и я осмотрел его рану. Рихард дернулся, но Марку было достаточно только взгляда, чтобы осадить наглеца.

- Не слишком радостное знакомство. – Сказал я, размышляя, а не стоит ли приказать Марку, чтобы он отделал этого Рихарда, да покрепче, но передумываю, ведь Эрик попросил за него, как я могу вмешиваться в их отношения.

Мы вернулись домой, я приказал слуге принести выпивку и решил выяснить, что же все-таки произошло, там, на дороге. Оказалось, что Эрик уехал и не предупредил «альпиниста», тот вернулся со своего восхождения и не застал друга дома. А тут как раз Норберт объявился, (они дружат с Рихардом с детства), и поведал приятелю о некоем русском, к которому Эрик не ровно дышит. Ну, и можно понять чувства брошенного любовника, он естественно озверел и бросился вдогонку за сбежавшим другом. Вызвал его из дома и накостылял, чтобы в следующий раз неповадно было. В общем-то, в чем-то он был прав, я бы тоже Марку за такое морду набил, хорошо, что мой мальчик такого себе никогда не позволял, ну разве что в начале наших отношений, от большой любви к игорному бизнесу, да и то, сейчас он с успехом излечился от этой пагубной привычки.

А помнится, пришлось ему пальцы огнем жечь, за каждое прикосновение к картам, ну и электрошоковый ошейник тоже очень помог в воспитательном процессе. Больше Марк, ни о казино, ни о картах, ни о фишках и прочих рулетках даже не заикался, а если при нем кто-то начинал говорить об азартных играх, то краснел, бледнел, зеленел и старался отойти в сторону или вообще уйти из комнаты. Дисциплина и железный кулак, в выздоровлении от его болезни, оказались решающими факторами, ну и еще страх потерять меня, ведь он знал, еще один срыв, и он будет выброшен из моей жизни раз и навсегда. Поэтому, даже когда я входил в казино, мой мальчик предпочитал оставаться в машине и смиренно дожидался моего прихода. Боб очень удивился, узнав о такой перемене в поведении своего бывшего служащего. Он не верил, что игрока можно вылечить от его пагубной привычки, оказалось, что он был не прав. Забегая вперед, скажу, что Марк действительно больше никогда не играл, не знаю, что с ним будет в будущем, но уверен, пока он остается со мной, ни один игорный дом не соблазнит моего мальчика.

Эрик постучался в мой кабинет, я уединился там, чтобы дать возможность пылким любовникам разобраться в своих чувствах.
- Можно?
- Заходи.
Я вспомнил, как однажды мы выясняли здесь отношения, и это стало переломным моментом в нашей жизни, теперь же мы с Эриком так далеки, и я ничего не чувствовал к нему, кроме искренней дружбы, ничего более.

- Мы утром уезжаем. – Сказал он и присел на край кресла, обреченно зажав руки между колен.
- Жаль, я думал, побудете еще, чего срываться, погостили бы…
Эрик покачал головой.
- Это решение Рихарда? – спросил я.
Он кивнул.
- Ну, хочешь, я поговорю с ним?
- Нет, нет… - Эрик даже приподнялся с кресла, но затем снова сел. – Он вообще хотел уехать немедленно, но я уговорил…
Мы помолчали и Эрик вдруг произнес:
– Прости меня, Андрей.
- За что? – не понял я.
- Я ведь приехал отбить тебя у Марка, думал, ну что вас может связывать, ты, такой спокойный, утонченный и деликатный, и этот зверюга, монстр, горилла, что между вами может быть общего? Надеялся, что ты уже утомился от этого недоросля. Но я ошибся, он такой, даже не знаю как сказать… В общем, у меня был обычный стереотип, который просто лопнул как мыльный пузырь. Твой Марк – чудо, он очень предан тебе и влюблен. Я видел, как загораются его глаза при взгляде на тебя, как в них вспыхивает радость, когда ты касаешься его, бог мой, я даже и не знал, что так можно любить. Оказалось, что он начитан и даже учился в университете, для меня это стало открытием. И он, - Эрик вздохнул, - он действительно подходит тебе. Мне только жаль его, знаешь, ты так его опускаешь…

- Что ты можешь понимать, Эрик, - я перебил друга и, поднявшись из-за стола, подошел к окну. – Знаешь, я ведь жить без него не могу, каждую минуту хочу его видеть, слышать, чувствовать. Если, не дай бог, он однажды исчезнет, я умру. У меня никогда такого не было. Никогда, понимаешь!

Я обернулся и увидел, что Эрик опустил голову.
- Да, я понял это, ты не просто играешь с ним, я, признаться, поначалу осуждал тебя, но потом, когда присмотрелся к вашим отношениям, я понял, ты тоже любишь его и не так как любил меня, ты просто светишься весь, я не узнаю тебя, Андрей. Хотя, догадывался, что ты способен на такие чувства.

- Я все равно тебя люблю, Эрик! – я подошел к нему и присел на корточки. – Так что не вздумай пропадать, а то я тебя найду, и ты не обрадуешься нашей встрече, обещаю, а если этот…

Я сжал кулаки.
- Твой этот бюргер будет обижать тебя, только скажи, я так его отделаю мама родная не узнает, а заодно и Норберта тоже, порастрясу ему жирок…

Эрик усмехнулся:
- Причем тут Норберт? Да и Рихард не виноват, я заслужил…
- Ничего ты не заслужил, - я взвился, - слышишь, никогда не смей позволять так с собой обращаться, ведь ты не любишь этого, знай, только если вам обоим это в радость, только тогда, но если тебе это противно, никогда слышишь…

Я обнял его, и Эрик прижался ко мне и вздохнул.
- Спасибо тебе, Андрей. – Теперь мое настоящее имя звучало в его устах так нежно и трогательно, что я не удержался и поцеловал своего друга.

- Все, теперь иди! – я вернулся за стол и сделал вид, что очень занят работой.
- Ладно, еще увидимся! – он постоял в дверях, а затем вышел.
«Черт, - думал я, - как же это все грустно, ну почему все складывается так, что Эрик должен страдать?» Но если бы я не встретил Марка, я все равно бы носился в поисках приключений по всему миру и изменял своему другу, потому что постоянно изо дня в день чувствовал свою неудовлетворенность. И Эрик все равно бы страдал от всего этого, ничего бы не изменилось.

Я встал и вышел из кабинета. Еще из окна я увидел, что Эрик бродит по парку, поэтому поднялся на второй этаж, минуту раздумывал, остановившись у дверей комнаты для гостей, потом постучал, ради приличия, и зашел.

- Эрик, я тебя жду, где ты бродишь?.. – Рихард обернулся и уставился на меня. – Ты? Что ты тут делаешь?..
- Это между нами, и не вздумай сказать Эрику, что я заходил, понял.
- А не боишься, что я тебя сейчас убью? – Рихард рассмеялся, - ведь рядом с тобой нет твоего мачо!
Я усмехнулся, а потом озверел.
Я избил его сильно и больно, я видел это по страху, который появился в глазах, только он не заводил меня, не разжигал во мне желание, этот страх делал меня еще более жестоким, а его более слабым и податливым. Я ударил Рихарда под колени, заставив опуститься на пол, взял его в двойной нельсон, пропустив руки через подмышки своей жертвы, и сжал ладонями его затылок, одно движение, и я мог с легкостью сломать шею противника.

- Что тебе надо? Пусти! – он попытался вывернуться, но я надавил на затылок и Рихард застыл, любое животное чувствует, когда ему угрожает нечто большее, чем просто боль.

- Рыпнешься еще, убью! – с холодным спокойствием предупредил я, и любовник моего друга поверил мне безоговорочно. – Слушай и запоминай, скот! Если я когда-нибудь узнаю, что ты, сука, тронул хоть мизинцем моего друга, то лучше тебе самому вырыть себе могилу и быстро закопаться в нее, ты понял? – я тряхнул Рихарда, и ему пришлось ответить, что он все понял. – Эрик мне как брат и я за него любому башку откручу, поэтому, если не хочешь иметь дело со мной, будь милым и дружелюбным, договорились? Эрик очень чувственный мальчик, он ласковый и умеет любить. Поэтому, если ты еще не испугался настолько, чтобы сразу покинуть его, если ты, что-то испытываешь, а раз ты прилетел за ним, значит испытываешь, то просто принимай его таким, каков он есть и никогда, слышишь, никогда не используй против него силу.

- Хорошо… - проговорил Рихард, - я обещаю тебе, пусти теперь…
Я отпустил и ожидал, что он попробует взять реванш, но он поправил рубашку и посмотрел на меня с уважением.
- Я знаю, что вы завтра уезжаете, но обещай мне еще одно! – я усмехнулся про себя, когда увидел, как он вздрогнул.
- Что еще? – он огрызнулся на меня, но я понял, что Рихард еле сдерживается, чтобы голос не сорвался и не задрожал.
- Привози его в гости, ладно. Я знаю Эрика, он сам никогда не будет навязываться. Так вот, знай, он не навязывается, я сам хочу, чтобы он приезжал и тебя буду рад видеть.

Я протянул руку и улыбнулся.
- Рад с тобой познакомиться, Рихард.
Он пожал мою руку, но смотрел напряженно, еще бы, после такого-то начала разговора. Теперь я мог успокоиться, и пойти к повару, чтобы экстренно предложить ему меню на прощальный ужин.

- Хозяин, ты разговаривал с этим?.. – Марк глазами указал на комнату из которой я только что вышел.
- Не твое дело! – осадил я слугу и скрылся в кухне. Я был еще слишком взвинчен, чтобы обсуждать с ним свои поступки.
- Я просто хотел предложить помощь… - жалкий лепет слуги догнал меня, но я только тряхнул головой. За кого он меня принимал, за салагу, который не может постоять за своего друга, вот же глупец.

Теперь мне было немного стыдно за свой порыв и я не знал, что придумает Рихард, чтобы объяснить Эрику, откуда взялись синяки на его теле, хорошо, что я не бил по лицу, а то объяснять пришлось сразу же. Я увидел, как Эрик поднялся к себе, и немного напрягся, но до конца дня ничего особенного не происходило. Марк почувствовав, что я не в духе, больше ко мне не лез, просто мотался по близости, ожидал от меня распоряжений, а наша любовная парочка так и не появилась до вечера, уединившись в комнате.

Мы встретились только на ужине, где я собрал всех за столом, как всегда шикарно сервированном и богатым на разнообразные и вкусные блюда. В этот раз я даже позволил Марку присоединиться к нашей компании.

Прощальный вечер удался на славу, и хотя связан он был с грустным событием, но все-таки за столом было весело, мы смеялись, и даже Рихард приободрился (в начале он сидел тише воды), начал рассказывать нам анекдоты, шутить и оказался очень веселым парнем. Опять же, спиртное сильно способствовало расслабленному, живому общению. В общем, даже в таком обществе, как оказалось, можно было неплохо развлечься. Разошлись за полночь.

Я был сильно навеселе, и Марку пришлось поддерживать меня, чтобы я не скатился с лестницы.
- Ты заботишься обо мне!.. – говорил я и гладил Марка по лицу, - ты такой хороший и добрый… Я совсем не умею пить…
Ему пришлось затолкать меня в душ и даже помыть, я уже ничего не хотел и не мог, мышцы отказывались слушаться, а голова шла кругом. Марк кинул мое тело на постель и прилег рядом, он стал ласкать меня, а у меня не было сил пошевелиться.

- Что ты делаешь? – пьяно спросил я, - прекрати немедленно.
Но Марк не послушал, он страстно ласкал меня, и добился того, что я возбудился.
- О, ты хочешь меня, хозяин! – неподдельная радость. – Я тоже тебя хочу, ты мой сегодня, весь мой.
Мне было хорошо, и я откинулся на подушки, надеясь, что слуга сейчас доставит мне удовольствие, но он перевернул меня на живот и…
- Скот! – я собрал все свои силы и поднялся, - да как ты посмел?!
Марк отскочил от меня, а с меня сошел весь хмель.
- Место свое забыл? Так я сейчас напомню! – Я стоял и грозно смотрел на испуганного Марка. Он отпрыгнул в угол, в котором недавно еще отбывал наказание и теперь затравленно смотрел на меня.

- Иди сюда, немедленно! – я указал пальцем, куда следует Марку идти. Он быстро переместился в указанное место и бухнулся на колени. Смотрит большими глазами, они казались еще более огромными из-за побледневшего лица, и молчит, только губы дрожат.

- Что молчишь? – я сел, силы иссякли.
Марк прижался к моим коленям лбом и протянул ко мне руки.
- Накажи меня, хозяин… - это прозвучало так жалко и безысходно, что я понял, сегодня мой мальчик просит наказание, только чтобы угодить мне, он еще не отошел от розовой порки и страшится, но зачем тогда полез на рожон, не понимаю.

Я прилег и похлопал рукой по простыне.
- Иди сюда, Марк.
Он прыгнул и лег рядом, бледный, вспотевший от страха.
- Не бойся, - я погладил его лоб, провел рукой по волосам, - я сегодня слишком устал, но завтра напомнишь о своем недостойном поведении.

- Слушаюсь, хозяин. – Марк опустил голову на подушку и поцеловал меня в плечо. – Я люблю тебя, хозяин, я хотел повеселить тебя.
Эти слова я слышу уже сквозь сон и улыбаюсь. Вот ведь дурашка, решил, что я расстроен из-за отъезда Эрика, специально нарвался на наказание.

Казалось, только закрыл глаза. Голова пошла кругом, и мне почудилось, что я падаю, я дернулся всем телом и проснулся, оказалось, что спал я достаточно долго. Марк посапывал рядом, он обнял мою руку и прижался носом к плечу, мирно спал иногда вздыхая. Тихо и темно, только луна в окно заглядывает. Сегодня полнолуние и тогда тоже было полнолуние, отчего-то мне вспомнилась одна такая же ночь.

Мы вернулись с вечеринки, и Марк набросился на меня, словно хотел прямо в прихожей разодрать в лоскуты.
- Эй, охолонись! – крикнул я и попытался оттолкнуть его. Но Марк не послушал, он настойчиво раздевал меня, потом схватил на руки и бросился в спальню, кинул на кровать и придавил своим телом.

Мне было неприятно, меня это не заводило, и даже хмель, так хорошо меня пробравший на вечеринке, теперь весь выветрился из головы.

- Сука, убью! – видно в моем голосе что-то изменилось. Марк ослабил свои тиски.
- Ты не доволен? – спросил он.
Я, не говоря ни слова, ударил его по лицу кулаком, это была не пощечина, а настоящий удар. Когда я злился по-настоящему, то бил очень сильно, потому что не мог контролировать себя. Марк осел на пол, схватился за скулу, и я увидел, как под его пальцами мгновенно растекся синяк. Я не дал ему опомниться и подняться, град ударов, которыми я осыпал своего слугу мог вырубить кого угодно.

Марк не сопротивлялся, он лежал и принимал мои удары, только сжимался от боли и стонал. Я выдохся и сел на кровать.
- Сигареты дай! – приказал я избитому слуге. Он кое-как поднялся и пошел к столу, где у меня лежала открытая пачка. Я видел, как ему трудно, но не испытал ни малейшего сочувствия. – Давай живей, чего тянешься!

Марк притащил сигареты и рухнул около моих ног.
- За что я тебя избил, раб? – спросил я Марка, он же поднял на меня, опухшее от побоев, лицо и ничего не ответил.
Я размахнулся и ударил снова. Голова Марка мотнулась, и он вырубился. Очнулся почти сразу.
- Не надо больше!.. – промычал он.
- Что? Что ты там вякнул? – я поднялся, и этот здоровяк задрожал и стал вжиматься в пол.
- Прости, хозяин! Прости меня!
- То-то же. И запомни! – я ухватил его за плечо у основания шеи, вдавливая большой палец под ключицу и потянул на себя.
Он зажмурился от боли, но подчинился и приподнялся на руках.
- Если я задаю вопрос, ты отвечаешь так быстро, как только позволяет тебе твое скудоумие! Понятно?
- Да, хозяин!
- Ты помнишь вопрос, который я тебе задал?
- Да, хозяин!
- Отвечай! – я снова сел на кровать, отпуская плечо Марка, достал сигарету, прикурил от зажигалки.
- Я хотел изнасиловать тебя, хозяин.
- Да, так и есть, - я затянулся, ухватил его за ухо и поднес зажженную сигарету к глазу слуги. – Еще раз ты посмеешь сделать это, я выжгу тебе глаз, понял?

- Да, хозяин. – Марк испугался, и я заметил это, я решил подкрепить слова делом и затушил сигарету об его плечо. Он дернулся и вскрикнул.

- Еще только раз, мразь, я предупредил тебя.
Я поднялся на ноги, и Марк отпрянул от меня, закрыв голову руками, он боялся по-настоящему, эта ночь окончательно расставила все точки над i в наших отношениях, а полная луна была тому безмолвным свидетелем.

Я вздохнул, и воспоминания прошлого рассеялись. Я снова посмотрел на Марка и подумал, что без глаза он будет выглядеть не так эффектно, зато устрашающе это уж точно. Усмехнувшись своим мыслям, я взял сигарету, закурил. Дотронулся пальцем до лба моего слуги, провел по переносице, опустился ниже, коснулся губ. Он покорно раскрыл рот, даже во сне предугадывая мои желания. Мой палец оказался во влажной нежности его рта, и я почувствовал, как в подушечку толкнулся кончик языка. Жаркий рот приоткрылся, и я услышал томный вздох. Марк проснулся, и я вынул палец из его рта, слуга посмотрел на меня, его глаза замутненные сном, постепенно начинали видеть, он перевел взгляд на сигарету и отпрянул.

- Хозяин?..
- Ты помнишь, что я тебе сказал про изнасилование, Марк? – Я затянулся, с прищуром глядя на своего слугу.
- Да, хозяин, - Марк обреченно опустил голову, - но, позволь молить тебя о другом наказании, ведь если ты выжжешь мне глаз, я не смогу любоваться тобой…

- Я собираюсь забрать твой левый. – Я указал горящим кончиком сигареты на левый глаз Марка. – У тебя останется правый, и ты по-прежнему сможешь любоваться мною. Иди сюда, хватит разглагольствовать.

- Я больше никогда не посмею сделать этого… - Марк задрожал, вызвав у меня улыбку, я увидел, что он потихонечку пятится к краю кровати.

- Чего ты не посмеешь сделать, раб? – я снова затянулся и отметил, что Марк следит за красным огоньком сигареты, как кролик за удавом. Мой слуга сглотнул и снова отодвинулся от меня.

- Я никогда больше не посмею посягать на вас, простите меня…
- Может быть ты еще поплачешь, тогда мое сердце точно дрогнет. – Я рассмеялся. – Хотя, я могу дать тебе сейчас уйти, а завтра ты покинешь меня навсегда, как насчет этого Марк? Я же не зверь, не хочешь быть наказанным – уходи, я не держу.

Марк застонал и придвинулся ко мне, он запрокинул голову и подставил свое лицо.
- Я виноват, хозяин, прости, что перечил тебе… Молю, накажи своего раба…
Я поцеловал его в губы и опять затянулся, отодвинувшись от него. «Интересно, а у него есть предел, когда он остановится?» - подумал я и снова придвинулся к Марку, ухватил его за челку и поднес зажженную сигарету к его глазу.

- У тебя еще есть шанс, Марк. – Сказал я.
- Нет, хозяин, я должен понести наказание.
Я еще раз затянулся и увидел, как Марк закрыл глаза, побледнел, я видел это даже в скудном свете луны, он вспотел от страха, но не дернулся ни шелохнулся.

- Открой глаза, я хочу, чтобы ты смотрел.
- Слушаюсь, хозяин. – Марк открыл глаза и в них было столько покорной решимости, что я невольно залюбовался ими. Ну разве я мог лишить себя такого удовольствия, нет, он должен всегда смотреть на меня. Я притушил сигарету чуть выше, над его бровью, и Марк охнул.

- Это мое последнее предупреждение, в следующий раз, я не сжалюсь над тобой, запомни, Марк.
- Спасибо, хозяин. – Марк сидел на кровати с низко опущенной головой и плакал. «Мой мальчик, что-то в последнее время я все чаще заставляю тебя лить слезы». Он вытирал глаза кулаком, стесняясь своег

2011-04-16 в 00:01

Евгения, 39 лет

Минск, Беларусь

супер..))
спасибо ..

2011-04-16 в 02:03

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

- Спасибо, хозяин. – Марк сидел на кровати с низко опущенной головой и плакал. «Мой мальчик, что-то в последнее время я все чаще заставляю тебя лить слезы». Он вытирал глаза кулаком, стесняясь своего малодушия, но не уходил, хотел, чтобы я видел его страх и покорность передо мной.

Я надавил на плечи слуги и уложил на спину.
- Мой сладкий Марк, я так жесток с тобой, но ты заслужил это наказание, не так ли, радость моя?
- Да, хозяин, - он трогательно всхлипнул, а я приник к его груди, целовал и ласкал его, нежил в своих объятиях, я был возбужден, и хотел подарить Марку сегодня нечто большее. Я спустился по его животу, погладил между ног, затем взял в рот возбужденный член и начал ласкать. Мой сладкий мальчик, как же ты был мне благодарен за этот щедрый подарок.

Полная луна заглядывала в наши окна и укутывала нас серебристым покрывалом. Волосы марка покрыла серебряная пыль, а его тело светилось в этом скудном свете.

- Я люблю тебя, хозяин, - простонал он, и я бы слушал эту чудесную музыку его голоса вечно. Я обнял его, прижал к себе и поцеловал в губы, мы слились в любовном порыве перед глазами луны. Воедино, навечно, раз и навсегда.

Утро развеяло сказку, разрушив серебряные оковы своим ярким солнечным светом. Солнечные зайчики прыгали по стенам и смешно щекотали веки. Я потянулся, рукой уперся в плечо Марка и тут же оказался в его объятиях.

- Я люблю тебя, хозяин! – ласковые объятия, нежные ласки, я ответил на призыв своего возлюбленного, но потом остановил его.
Поднял челку со лба и посмотрел на ожог от сигареты. Марк смутился, но не сказал ни слова. Я не перестарался, лишь слегка попугал своего слугу, ожог сойдет и следа не останется, зато память об этой ночи будет сохранена надолго.

- Мне было страшно, хозяин, - прошептал Марк и положил голову на мое плечо, - ты очень разозлился на меня, я действительно поверил, в то, что ты накажешь меня так сурово. Прости, я постараюсь не давать тебе повода сердиться на меня.

- Да, и глаза будут целы. – Я усмехнулся и чмокнул Марка в щеку. – Все, подъем, наши гости скоро уедут, надо бы их проводить. Подъем, подъем!

Я почувствовал с какой неохотой Марк выпускает меня из своих объятий, но был неумолим.
Эрик уехал после завтрака, он обнял меня на прощание и поцеловал.
- Увидимся, Андрей! – сказал он и сел в машину.
- Увидимся, Эрик! – я взмахнул рукой вслед уезжающему другу. Мне было немного грустно расставаться с ним, будто часть меня вырвали только что из тела и забрали навсегда. Я вздохнул и подумал: «А что бы было, если бы сейчас Марк уезжал от меня?». Я живо представил, как бегу за машиной, пока хватает сил, падаю в пыль, бью по земле руками и кричу не переставая: «Марк!» «Марк не уезжай!». Нет, его я не отпущу, никогда, этого не будет, он только мой и ни одна сила в мире не сможет разлучить нас.

Я вернулся в кабинет, забрал оттуда ноутбук и перешел в библиотеку, тут мне нравилось больше. Я разместился на уютном диване, вытянул ноги и облокотился на высокий подлокотник спиной. Мне захотелось записать все свои мысли, но вместо этого, я открыл предыдущие свои воспоминания и начал перечитывать.

Несколько раз я уже хотел закончить это бессмысленное ворошение в прошлом, но никак не мог, все время появлялись новые и новые воспоминания, которые мне хотелось записать, чтобы оставить их не только у себя в голове, но и здесь, в этой повести. О многом я забыл и вспомнил только тогда, когда начал все записывать. Хорошо, что у меня есть еще дневник, в котором много заметок, он помогает мне не забывать.

Марк тихонечко прошмыгнул в дверь и опустился на пол возле дивана, обнял мои ноги и положил подбородок на мои щиколотки.
- Позволишь немного так посидеть с тобой? – спросил он.
Я не отвлекаясь от монитора, кивнул. Марк помолчал, а потом спросил:
- Ты грустишь по мистеру Шнайдеру?
Я отрицательно покачал головой.
- Тебе просто грустно, да? – он погладил меня по ноге.
- Я работаю, Марк, помолчи.
Он помолчал совсем чуть-чуть, и снова за свое:
- А может быть сходим погулять, или, если хочешь, покатаемся на лошадях? – он сегодня был особенно назойлив, обычно предпочитал сидеть молча, когда я работал или читал.

- А тогда, может быть…
Я перебил его:
- А может ты пойдешь к розовым кустам? – спросил я, не отрываясь от текста.
- Я ненавижу розы! – вспылил Марк. Я тут же бросил чтение своих воспоминаний и взглянул на слугу.
- И хочешь сказать, что порка розовым стеблем тебе не пришлась по душе? – я улыбнулся.
- Нет! Я не хотел бы повторить это наказание.
Это было впервые, когда мой слуга проявлял активность, и высказывался о наказании.
- Хорошо, значит буду применять эту порку почаще, - пообещал я и снова принялся читать.
- Но, я же сказал, что мне не понравилось! – Марк приподнял голову.
- А когда это я делал что-то, чтобы угодить тебе? – я снова отвлекся от ноутбука.
Марк слегка покраснел и отвел взгляд.
- Мне правда не хотелось бы повторять эту порку… - тихо проговорил он, и мне почудилась угроза в голосе.
- Тогда веди себя хорошо, и я буду к тебе помилосерднее. – Пообещал я. – И, Марк, еще одно слово, я рассвирепею, клянусь тебе!..
- Молчу!..- Марк снова опустил голову на мои ноги, но я оттолкнул его.
- Прости, - он снова попытался прижаться к ногам, но я так гневно глянул на него, что он отстал и просто положил подбородок на диван, не сводя с меня своих большущих синих глаз.

Все-таки хорошо, что гости уехали, как не был я рад Эрику, но дома стало тихо, и я мог спокойно заниматься любимыми делами, никто не вторгался в мой уютный мир и не нарушал спокойствия. Правда, как оказалось, это умиротворенное состояние уже было нарушено. Именно в тот момент, когда я благостно предавался мыслям об уединении, вдруг услышал яростный визг тормозов.

Марк вскинулся и тревожно глянул на меня.
- Вернулись? – спросил он, - что-то забыли?
- Вот иди и узнай! – я толкнул Марка ногой. Он пулей вылетел из библиотеки, а я подошел к окну и мне стало действительно нехорошо.

- Где ты, радость моя? – в библиотеку ворвалась Моника.
«Черт! Разрази тебя гром и молния! Ненавижу! Черт!» - я ругался на самом деле намного хуже, но здесь решил ограничиться литературными выражениями. Мысленно я проклял эту женщину и никогда не хотел видеть ее в своем доме.

- Ты все еще с этим чудовищем? – высокая, красивая и, как всегда, стремительная Моника, налетела на меня ураганом и чмокнула в щеку. – Когда закончится эта твоя порочная связь, позволь поинтересоваться?

- Не позволю! – буркнул я и захлопнул ноутбук, я знал, что Моника немного читала по-русски и не хотел чтобы она видела текст.
- Ну не дуйся, котик, что за вид, будто ты уксуса выпил, прекрати это.
Все, спокойствие и тишина покинули наш дом. Вокруг этой женщины образовалась новая вселенная и понеслась по ведомой только ей траектории. Она не соизволила ответить на мой вопрос о причине столь внезапного приезда («Все со временем узнаешь, мой котик» - бррр, ненавижу эту ее манеру, разговаривать со мной как с мальчиком). Не слушала моих увещеваний, что от меня только сегодня уехали гости, игнорировала просьбы, о том что я хотел бы остаться в уединении, хотя бы на день или два (на самом деле, я бы сбежал из дома за эти дни, только бы не встречаться с ней), ее ответ был однозначен: «Потерпишь, ты же не старик, да и у тебя всегда полно народу, что-то раньше ты не жаловался. Ну, котик, выше нос!».

Я кипел, я хотел ее убить и закопать под розовыми кустами, я бесился, но ничего не мог сделать. Моника моя подружка с детства, мало того, она моя суженая. Так захотел дед, еще в моей далекой юности он настоял на нашем обручении. И боже ты мой, ее семья была согласна, меня обручили с этой женщиной-грозой, правда, до брака дело так и не дошло. Но, похоже, Моника никогда не теряла надежду, и однажды выбрав меня своей жертвой, уже не могла успокоиться.

- Ты не плачь, котик – (а кто тут плакать собрался интересно?), она улыбнулась, оскалившись как хищник, - я ненадолго, ну может быть недельки на две, не больше.

Я мысленно заломил руки и так же мысленно разрыдался: «За что, господи? Что я тебе такого сделал?».
Вечером, после ужина, я еле-еле отделался от Моники и пошел в парк, чтобы хоть как-то привести свои чувства в порядок. Бесцельно бродил по дорожкам ощущая прохладу вечера и успокаиваясь. Я действительно готов был задушить эту взбалмошную девицу. Я вспомнил Алекс, первую свою женщину, и непроизвольно сопоставил их. Если уж жениться, то я бы предпочел именно Алекс, тихую, пусть и волевую девчонку, больше похожую на парня, и по характеру, и по поведению. Моника же была реальной женщиной – хищной кошкой, которая не приручалась, не поддавалась дрессуре и никогда не упускала своего шанса. Такая женщина меня не могла заинтересовать.

- Эй, ты! – услышал я ее голос и непроизвольно вздрогнул. Обернулся и увидел Марка, который шел по тропинке к пруду, видимо искал меня.

- Слышишь, животное? – Моника неслась за ним следом. – А ну стой!
Марк не останавливался, естественно, ведь насчет этой женщины он не получал особых указаний, поэтому не подчинялся ей.
- Да, стой же! – она ухватила моего слугу за руку. – Где твой хозяин?
- Отстань! – Марк немного перегибал палку, ответил слишком резко и грубо вырвал свою руку из цепких лапок Моники.
- Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я скоро буду твоей хозяйкой!
Марк, собравшийся было уйти, застыл и повернулся к Монике.
- Да, да, и не смотри на меня так, тупой ублюдок! – «моя невеста» показала на палец, где вдруг появилось мое обручальное кольцо, которое я подарил ей в шестнадцать, откуда она только его вырыла. – Видишь, я невеста твоего хозяина, и я скоро буду здесь жить. Так что, как там тебя, звереныш, будь со мной поласковей, а то выгоню тебя на фиг отсюда. Хотя, ты по-любому отсюда отчалишь, я не потерплю твоего присутствия в моем доме. Моника принимала Марка за реального слугу, к которому я просто неровно дышал, забавно.

Я вышел из-за дерева, где все это время слушал этот идиотский монолог.
- А не рановато ты этот дом своим называешь, а, Моника?
Я взглянул на Марка и не узнал его, он изменился в лице, стал чернее тучи, насупился и даже, вроде, стал выше ростом.
- Это правда, Андрей? – спросил он, и голос его прокатился громовым раскатом.
Мне стало интересно, как сразу изменился мой слуга, и я, улыбнувшись, сказал.
- А ты как думаешь?
Он подскочил ко мне и резко прижал к дереву, из-за которого я только что вышел.
- Говори!.. – прорычал он, - эта женщина?.. Она?..
Я был спокоен, даже чересчур спокоен, и это удивило меня, в другое бы время я сильно испугался, но теперь, даже сердце не стало биться быстрее. Я только подумал: «Так вот каким ты бываешь в гневе, Марк» и расхохотался.

Моника унеслась к дому, отчаянно зазывая слуг, но я-то знал, ни один из них не сунется сюда, они хорошо запомнили мой приказ, не встревать в наши разборки.

- Это правда?!.. – рычал Марк, все больше распаляясь.
- Легко же тебя раззадорить, радость моя! – меня веселила эта ситуация, я никогда не думал, что Марк настолько наивен. – Мне действительно стоит жениться, чтобы еще раз посмотреть на эту бурю эмоций.

Он разжал руки, и я едва не свалился в траву.
- Скажи, с чего это ты поверил этой взбалмошной тетке?
Марк со стоном упал к моим ногам.
- Прости меня!..
- Да ладно. – Я сел рядом, насмеявшись вволю. – А ты действительно страшен в гневе Марк.
- Я так виноват, - он прижался лицом к моим коленям и задрожал.
- Ты взвинчен в последнее время, сначала Эрик, теперь вот эта глупышка. Я тебя понимаю. – Я погладил Марка по голове, а потом со всей силы ударил его по загривку. – Но если еще, хотя бы раз, ты посмеешь распускать свои лапы, я накажу тебя, и так сильно, как никогда не наказывал, запомни.

Я поднялся и хотел уйти, но Марк не дал мне этого сделать, он уцепился за мои ноги и повис на мне, я не удержался и упал на землю.

- Пожалуйста, прости, - Марк целовал мои ноги так яростно, что я чувствовал его поцелуи через брюки. – Я никогда больше, я просто даже не знаю, что сказать, накажи, избей, убей, только… - он не находил слов, чтобы извиниться за свой проступок - только… умоляю, не бросай меня, не бросай!..

Мне стало его по-настоящему жалко.
- Ну что ты, дурачок, - я освободил свои ноги из объятий Марка и сам обнял его. – Да разве найдется в этом мире такая сила, которая сможет разлучить нас. Какой же ты дурачок, я никогда не оставлю тебя.

- Ты обещаешь? – Эта гора мышц, сейчас смотрела на меня глазами маленького ягненка, потерявшегося в горах, и блеяла точно так же. Я целовал его, нежно гладил по голове.

- Обещаю, никогда и ни за что я не оставлю тебя! Запомни это навсегда и никогда никого не слушай, мой глупый Марк.
Он прижался ко мне, все еще дрожа:
- Прости меня за то…
- Прекрати, я не сержусь, только больше не поддавайся на ее провокации, хорошо.
- Да, хозяин!..
Мы вернулись в дом, и я горел желанием сразу же подняться наверх, в комнату, меня возбудили все эти события, и я хотел Марка как никогда. Но, не тут-то было.

- Ты, бесчувственная скотина! – Моника налетела на Марка с кулаками, - как ты посмел?
- Мне вырубить ее? – спокойно спросил Марк.
Я отрицательно покачал головой.
- Отнеси ее в библиотеку, ладно, я буду через минуту.
- Хозяин, госпожа подняла здесь такой шум, - дворецкий поклонился мне, - надеюсь, мы поступили правильно, что не вмешались?
- Да, Зак, спасибо, вы все сделали правильно, ведь именно об этом я вас и просил. Впредь поступайте так же, не нужно вмешиваться в наши с Марком отношения.

- Слушаюсь, хозяин!
Зак ушел, а я, вздохнув, прошел в библиотеку.
- А ну выпусти меня, скотина! – ругалась Моника и безуспешно пыталась прорвать оборону Марка.
- Ты можешь быть свободен. – Я открыл дверь и, жестом руки, приказал Марку выметаться.
- Хозяин?.. – он натолкнулся на мой жесткий взгляд и быстро выполнил приказ.
- Кто он для тебя, Эндрю? Скажи мне? Я думала он убьет тебя там, в парке, он же не человек, он…
- Никогда не смей оскорблять человека, которого я люблю! – я подошел к Монике и грозно глянул на нее. – Я никогда не поднимаю руку на женщину, это мой принцип, но ты, Моника, вынуждаешь меня поступиться принципами.

Она отступила от меня на шаг, упала в кресло и закрылась руками.
- Да не буду я тебя бить, успокойся! – я сел на диван. – Зачем ты дразнила его сегодня? Что за чушь ты несла, вела себя как идиотка. И ты, и я прекрасно знаем, что нашей свадьбы никогда не будет.

- Женись на этом звере, тебе это пойдет, придурок! – Моника вытерла ладонями глаза, размазав по щекам тушь.
- Вот тут без твоих советов я, ну, никак не обойдусь, спасибо, Моника. – Я поклонился ей и саркастически улыбнулся.
- А хочешь пари! – вдруг оживилась она.
- Уволь, Моника, я не азартный человек. Давай, просто мирно разойдемся по своим комнатам, и завтра я провожу тебя со всевозможными почестями.

- Ты любишь этого своего Марка. А он тебя любит?.. – она воодушевилась. – Что, если на его пути попадется кто-то более интересный, чем ты? Ведь, Андрей, согласись ты не будешь держать его вечно в этом поместье, тебе придется его вывозить, а когда перед ним откроется мир?..

- Ты ошибаешься, он не пленник, и я не держу его здесь в заточении, он волен выбирать…
- Если волен, тогда дай ему выбор. – Моника вскочила с кресла, наклонилась надо мной, ее глаза горели странным огнем, а щеки пылали от возбуждения.

- Какой выбор? – не понял я.
- Такой. Я живу здесь две недели и совращаю твоего слугу. Заключаем пари?
Я расхохотался.
- Что ты делаешь? Совращаешь? – я не мог говорить дальше, меня накрыл такой хохот, что я едва не скатился с дивана.
- Да, совращаю, а что тут смешного, не поняла? Только, чур, ты даешь мне свободу действий, я могу возить его куда захочу, делать подарки и прочее… Ну как, по рукам?

Мне стало интересно и я решил подыграть ей.
- И если ты выиграешь, тогда, что?..
- Если выиграю, - Моника мечтательно подняла глаза к потолку. – Ты женишься на мне и будешь таким послушным мужем, каким ты себе даже представить не мог. Все мои капризы, все мои желания будешь исполнять на раз.

Она щелкнула пальцами и улыбнулась.
- Размечталась ты однако. – Я облизнул губы, - ну а если я выиграю, тогда что?
- Ну это вряд ли, дорогуша, перед моими чарами еще ни один не устоял, даже ты, голубчик, помнишь?
Я кашлянул и, кажется, слегка покраснел:
- Сейчас не об этом!
- А, ну да. Так вот, если вдруг случится такое, что ты окажешься в выигрыше… - она постучала мыском туфли по полу, - тогда, я обещаю, что разорву помолвку и никогда больше не стану тебя доставать.

- Никогда?
- Никогда. Уйду из твоей жизни будто меня и не было. Да и с дедом твоим поговорю, чтобы на тебя больше не давил.
Я почесал затылок. Я был уверен в Марке и, в принципе, ни чем не рисковал, но… А вдруг, Марк соблазнится, вдруг поведется на эту красивую и хищную кошку? Что тогда? Идти к алтарю и отдать себя в руки этой стерве на веки вечные… Да ну, ерунда, такого быть не может.

Я усмехнулся, и Моника приняла это как мой положительный ответ.
- Значит ты согласен! По рукам!
Она протянула узкую ладошку, и я пожал ее, кивнув головой.
- По рукам, детка! Только учти, Марк не интересуется женщинами, и я не собираюсь тебе облегчать задачу, так что не обессудь.
Первый день нашего пари меня сильно повеселил. Моника бегала за Марком, Марк бегал от нее, и все они вертелись возле меня. Мой слуга отшивал мою «невесту» грубо и даже где-то недозволенно грубо, что меня, признаться, очень радовало. В последние недели мой дом превратился просто в какие-то театральные подмостки, на которых разыгрывались сплошные драмы.

Но через два дня ход этого нелепого фарса резко переменился. Марк, все время маячивший за моей спиной, мой Марк, который тенью следовал за мной, куда бы я не пошел, вдруг переметнулся в лагерь врага. Он стал вежлив с моей «невестой», пытался ей угодить и прибегал на ее зов, с готовностью комнатной собачонки.

Я не знал, что происходит, чувствовал, что выпускаю бразды правления из рук и, признаться, растерялся.
Вечером, когда мой слуга, наконец-то, пришел в комнату, я спросил его о странных переменах в его отношениях с Моникой.
- Я думал, это тебя порадует, - на сердце стало легче… но… вдруг напрягло, Марк не прибавил к своему ответу слово «хозяин»…
Он обнял меня, как мне показалось, как-то уж очень решительно, поцеловал вызывающе и глянул без подобострастия.
- Что происходит, Марк? – я отпрянул.
- Я люблю тебя, люблю! – он зарылся лицом в мои волосы, поцеловал в макушку… и… отошел.
«А!.. Он отошел от меня… Что это? – забегали хаотичные мысли внутри моей непутевой башки. – Как это понимать, он, что увлекся Моникой?». Свадебные колокола зазвенели у меня в ушах, превратившись в оглушающий и тревожный набат.

Я кинулся к Марку, схватил его за руки и бросил на кровать. Я изнасиловал его грубо, по-животному, а он лежал и просто принимал все как должное.

«Черт! – пронеслось у меня в голове, - он не стонет и ничего не говорит, что происходит?».
Следующий день для меня был сущим адом. Эти два «голубка» ушли в парк и уединились в дальней беседке. Черт, какая же ревность сжигала мое сердце. Чтобы мой Марк поступал так со мной, ведь он сам плакал и просил его не бросать, а что теперь. Я готов был рвать волосы на голове, как же мне хотелось пробраться к беседке и глянуть.

«Нет! – сказал я себе, - этого не будет!». И тут же обнаружил себя рядом с этим «гнездом разврата». Они смеялись и, как мне показалось, целовались.

«Нет!..» – я зажал себе рот рукой, ощущая, что сам попал в дурной спектакль. С каким бы удовольствием я намылил харю бездарному постановщику этой дешевой пьески.

Все-таки, взяв себя в руки, собрался с духом и уехал в город, у меня были неотложные дела. Я решил, что если уж проиграл, то буду вести себя достойно, чтобы, не дай бог, показать, как мне больно от предательства моего любимого.

«Плевать! – размышлял я, - плевать на тебя Марк, давай, трахай ее, сделай ей хорошо, пусть она празднует победу, пусть! Не знаю, что она тебе там наплела, но рыдать будешь ты, ты…».

Я закурил и с горечью подумал, что рыдать в конечном итоге придется мне. Представил себе, что вот сейчас вылечу на встречку и лоб в лоб столкнусь с каким-нибудь грузовиком. Буду лежать на дороге с проломленной головой (почему-то мне хотелось, чтобы именно голова была проломлена), мозги на асфальте, все вокруг пропитано смертью и горем.

«Вот, когда ты поплачешь, Марк!» - я зло рассмеялся и действительно чуть не вылетел на встречную полосу, дорога круто пошла в поворот, а я прозевал. Грузовик с оглушительным ревом проехал мимо, я покрылся испариной: «пронесло!». Нет, умирать мне пока еще не хотелось, да и сдаваться тоже. Я решил избрать тактику не борьбы, а игнорирования. Зачем махать руками и раззадоривать пчел, они же так еще больнее кусаться будут.

Я заночевал в своей квартире, предупредив только Зака, но строго-настрого приказал ему не распространяться, что я звонил. На следующий день, решив задержаться в городе еще, снова предупредил дворецкого. Как же тяжело дались мне эти несколько дней вдали от Марка, идти было некуда и я пошел в свой офис, замучил там всех. Запрашивал прошлогодние отчеты и кропотливо разбирался в них, перелопатил дела своей корпорации за три года, и сделал работу, которую обычно терпеть не мог. Бедный мой управляющий, он то краснел, то бледнел, обливался потом и едва не падал в обморок от моего строго взгляда и расспросов по непонятным мне пунктам в отчетах. Я засиживался допоздна, и все мои сотрудники сидели вместе со мной, да, в эти дни я был просто эгоистичным ублюдком, но я этого не замечал.

Наконец, все смогли вздохнуть свободно, я покинул город и отправился домой. Вернулся к вечеру, к столу не пошел, так как поужинал в городе. Нырнул в душ и завалился в постель. Я действительно устал за эти дни, устал от ревности, от работы и от себя самого.

- Я соскучился… - прохладные руки буквально вытащили меня из сна.
Я дернулся, вырываясь из объятий и зло огрызнулся:
- Отвали!
- Почему? – теплые губы коснулись моей щеки, переместились к уху, и Марк нежно куснул его, затем обхватил губами мочку и начал посасывать. Я разомлел, желание требовательное и жаркое поднялось из глубин и стало топить в себе мое оскорбленное самолюбие. Я мысленно застонал, но взял себя в руки и оттолкнул назойливого любовника.

- Сказал же!..
- Ты сердишься на меня, хозяин?.. – Марк резко повернул меня к себе, несмотря на мое яростное сопротивление. – За что?..
Я глянул так, что если бы взгляд мог ранить, я проткнул бы Марка насквозь.
- Нет, не надо так смотреть, ты пугаешь меня! – он прижал меня к себе так порывисто, чем лишил меня сил на злость окончательно. – Что, что я сделал, только скажи, я не понимаю?..

- Ты не понимаешь, жалкий врун! – я отстранился от Марка и поднялся над ним, мне хотелось высказать все, что накипело в душе, но я понял, что не хочу и снова лег, отвернувшись. – Просто, оставь меня в покое, а лучше, иди к Монике, вы ведь так сдружились, да?

- Что? – Марк засмеялся, снова повернул меня к себе, - ты ревнуешь? Меня? Ты что, с ума сошел?
Он обнял меня, сильно прижал к себе и расцеловал.
- Хозяин, лучшего подарка ты мне подарить бы не смог никогда, спасибо тебе, спасибо.
- Да отвали ты! – я оттолкнул его и снова отвернулся.
- Ладно, как скажешь, - Марк вздохнул и вышел.
Я расплакался, мне стыдно признаваться, но я действительно расплакался. Лежал и рыдал как ребенок. Мне было жалко себя до такой степени, что я не удержался и дал волю своим чувствам. До этого времени во мне будто все было заморожено, но сейчас, когда Марк все-таки ушел, мне стало так горько и обидно, что я не мог остановиться.

Вдруг я услышал шаги в коридоре и унял свои чувства, стараясь успокоиться. Дверь скрипнула и Марк вошел в комнату.
Он подошел к кровати, но не лег, что-то положил рядом, я не обернулся.
- Хозяин! – позвал он, я не пошевелился. – Прошу тебя, хозяин.
- Что? – глухо ответил я, радуясь, что этот олух не включил свет и сейчас не мог увидеть моих опухших глаз.
- Ты усомнился в моих чувствах, потому что я это делал нарочно, знаю, мне прощения не заслужить, ты будешь злиться на меня, поэтому я принес розовые прутья, прошу тебя, накажи меня сильно, чтобы я никогда больше…

Я повернулся и рукой влетел в охапку розовых веток, в шипы.
- Ты нарочно издеваешься! – заорал я.
- Ой, прости! – Марк скинул ветки на пол, прыгнул на кровать и принялся зализывать ранки на моей руке. – Прости меня…
- Так ты все делал специально, да, Марк? – мне хотелось, и смеяться, и орать, и бить, и целовать этого придурка, но вместо этого, я вырвал свою руку, не дав ему закончить врачевание.

- Прости, действительно, прости. Я слышал ваш разговор и знал, что ты поспорил на меня. Мне стало обидно, что ты ничего мне не сказал потом, когда вернулся в комнату, ты даже не обсудил это со мной, просто поспорил и все. А еще, ты смеялся, когда я приревновал тебя, вот я и решил… Прошу, не сердись, Андрей…

Марк обнял меня, но я отстранился. Вот значит как, Марк решил меня наказать и ему это удалось, как же я бываю иногда мягкотел. Я холодно глянул на Марка, и мне теперь было все равно, что у меня глаза красные от слез, и лунный свет хорошо все освещает в комнате, пусть видит, что ранил меня.

- Ты ошибся, Марк, ты очень сильно ошибся, когда решил так испытать свою судьбу.
- Что? – он напрягся и побледнел, я это тоже хорошо разглядел.
- Пари есть пари, и ты остаешься здесь, только благодаря ему. Как только Моника натешится и поймет, что проиграла, ты отправишься в Нью-Йорк. На этом все. Можешь идти в свою комнату.

- Андрей? – он дотронулся до моего плеча, но я резко скинул его руку. – Не надо так, пожалуйста, не наказывай меня так жестоко…
Я ничего больше не сказал, лег на спину и уставился в потолок.
- Я прошу тебя, хозяин… - Марк больше не решился касаться меня, он ждал, склонившись ко мне, но я молчал и больше никак не реагировал на него. Поэтому Марку ничего не оставалось делать, он понуро поднялся и пошел к двери.

- Эй, остолоп! – позвал я и увидел, как Марк вскинулся, обернулся, я не мог видеть его глаза, но догадался, что в них засветилась надежда, - у меня в куртке сигареты лежат, подай!

Он разрыдался и выскочил за дверь. «То-то же, порыдай теперь ты, я из-за тебя мучился, теперь твоя очередь, тварь!». Ничего кроме злости я не испытывал, и в тот момент даже не думал, что Марк возможно захочет отомстить мне, кинувшись в объятия Моники. Я был уверен, что он никуда от меня не денется.

Утром мой слуга бродил по дому, словно в воду опущенный. Я сразу понял, Марк не спал всю ночь, он плакал, и это меня растрогало. Моника тоже все сразу поняла. Она влетела ко мне в кабинет как разъяренная овчарка.

- Что ты ему сказал? – закричала она, - ты приказал ему больше не приближаться ко мне, да?
- Нет! – я был занят, поэтому даже не взглянул на свою «невесту».
- Ты ничтожество, знаешь об этом. Чем ты припугнул его?
Я поднял голову.
- Марк, сюда живо! – заорал я.
Он появился в кабинете мгновенно, будто снова подслушивал под дверью, за это надо будет наказать его отдельно.
- Что я тебе сказал вчера ночью? Мисс Моника очень хочет знать. – Я поднялся и вышел из-за стола.
Марк опустил голову и всхлипнул.
- Хозяин, я не хочу уезжать, прости меня… – бедный мой мальчик, он снова заплакал, слезы бежали по его щекам и капали с подбородка.

- Это что такое? – спросила Моника, слегка побледнев.
- Когда хозяин сердится, разве пристало его слуге стоять? – я говорил жестко, но спокойно, и видимо этим запугал его окончательно.

Марк тут же бухнулся на колени.
- Андрей, прекрати это, немедленно! – вскричала Моника и хотела было уйти, но я задержал ее.
- Нет, дорогая, ты начала это. Ты вторглась в наш мир и разрушила все, ты со своим идиотским пари заставила его поверить, что он может вести свои игры у меня за спиной, ты принесла в наш мир хаос, а теперь наслаждайся плодами трудов своих.

Я толкнул ее в кресло с такой злостью, что сам себя испугался, чего уж говорить о Монике, она побледнела, губы ее дрожали и, казалось, что она сейчас разрыдается от страха.

- Ты подчинишься любому приказу, Марк? - спросил я.
- Да, хозяин! – он взглянул на меня с надеждой.
Я подошел к столу и взял сигару, одну протянул Монике, но она отказалась, с ужасом глядя на меня.
- Андрей, я ничего не знала, пожалуйста… - прошептала она, но я прервал ее попытки объясниться.
Я не торопясь отрезал кончик сигары гильотиной, помял скатку в руках, с наслаждением вдохнул ее аромат. Моника наблюдала за моими действиями широко раскрытыми глазами.

- Уверена, что не хочешь? – спросил я, и она снова отрицательно покачала головой.
- Андрей, я тебя прошу… - снова начала моя «невеста», но я жестом руки остановил ее очередную попытку вступить со мной в диалог.
Взял спичку, чиркнул коричневую головку о коробок, полюбовался пламенем и раскурил ароматную сигару. Присел на краешек стола и только тут обратил внимания на слугу.

- Ты спал с мисс Моникой, Марк? – спросил я.
- Нет, хозяин! Я бы никогда… - он подался вперед, но я приказал оставаться на месте, и он безропотно повиновался.
- Почему ты не переспал с ней?
- Я люблю только тебя хозяин, и я никогда не изменю тебе.
- Раздевайся! – коротко приказал я.
Марк глянул на меня, но не подчиниться не посмел. Я наблюдал за тем, как раздевается мой слуга, курил сигару и, изредка, бросал взгляд на Монику. Мне было удивительно, что она сидела смущенно потупив глазки.

- Моника, ты же так хотела заполучить его, чего же не смотришь? – я рассмеялся.
- Иди к черту! – Она взглянула на меня зло, но я чувствовал как ей страшно.
- Знаешь, если ты будешь плохо себя вести, я накажу и тебя, мое сокровище. Так что давай-ка, смотри, ведь все это заварила ты. Смотри! – Я взял ее за подбородок, подавляя желание сжать его и раздавить как грецкий орех.

- Смотри! – зло рыкнул я.
Отстал от своей «невесты» и стремительно подошел к обнаженному, стоящему на коленях Марку, наклонил, так, чтобы его лоб коснулся пола.

- Вытяни руки! – Жесткий приказ, заставил его дрожать, но Марк безропотно подчинился.
Я перевернул его правую руку ладонью вверх, наступил на пальцы ногой и обернулся к Монике.
- Смотри, радость моя, это в честь тебя.
Я наклонился над слугой и затушил сигару в его ладонь. Он дернулся, но я не пустил, вдавливая горячий конец сигары все глубже, Марк не издал ни звука, только сильнее сжал зубы.

Зато Моника оказалась более чем впечатлена. Она закричала и закрыла глаза руками.
- Отпусти меня! – выдохнула она.
- Ну уж нет, дорогая, ты ведь хотела заполучить его, поиметь, наслаждайся, ты его имеешь. Его ты можешь иметь только так, смотри!
Я вернулся к столу и взял розовый прут, который с ночи отмачивал в соленой воде (Марк принес целую охапку, а я позаботился, чтобы эти прутья не высохли).

Подойдя к креслу, в котором сидела Моника, я продемонстрировал ей розгу сплошь усеянную шипами. Моя «невеста» вскрикнула и отпрянула от меня, будто я собирался отстегать ее по лицу.

- Не бойся, моя дорогая, эту вещь я приготовил для Марка.
- Иди сюда! – приказал я. – Хочу, чтобы мисс Моника видела все. Я накажу тебя прямо перед ее глазами.
Марк бросился ко мне в ноги и заскулил. А я размахнулся, собираясь нанести удар по его обнаженной спине.
- Андрей, я прошу тебя, не надо! – Моника забилась в кресло, как маленькая девочка, и теперь с ужасом смотрела на меня и на моего слугу. – Я больше никогда не появлюсь в твоем доме, пожалуйста, прекрати это, я умоляю тебя. Пожалей его!

Она разрыдалась.
- Иди и поцелуй ей руку! – приказал я. – Благодаря ее жалости, твоя спина останется не тронутой на этот раз.
Марк обреченно подполз к креслу и, несмотря на сопротивление моей «невесты», схватил ее руку и прижался к ней губами.
- Благодари! – резко сказал я.
- Спасибо, госпожа! – Марк опустил голову и застыл, ожидая дальнейших приказаний.
- Теперь ты видишь? - сказал я, обратившись к Монике, - он выполнит любой мой приказ.
- Да! – ее голос дрожал, а из глаз все еще бежали слезы.
- Покажи ей клеймо! – я подошел к слуге, схватил за волосы, прижав его голову к своему боку, заставил выгнуться и показать грудь. - Скажи кто ты? – приказал я.

- Я собственность хозяина, его раб, его вещь, игрушка…
- На это ты хотела поспорить, Моника?
- Я больше ничего не хочу, перестань мучить его, пожалуйста. – Попросила она, сжавшись еще сильнее, когда увидела клеймо на груди моего раба.

- Убирайся! – я откинул Марка от себя, и он быстро выполнил приказ, только вещи свои забрал с пола и тут же скрылся с моих глаз.
Моника тоже рванула, будто приказ касался и ее.
- А ты постой! – я ухватил девушку за руку.
- Что ты хочешь? – она едва не падала в обморок.
- Всего лишь поцелуй, моя крошка! – я схватил ее и поцеловал в губы, - надеюсь, что теперь, ты забудешь дорогу в мой дом, на долгие годы, дорогая.

- Я никогда больше не приеду к тебе Андрей, обещаю, - пролепетала она. – Я разорву помолвку… я не знала, что ты такой…
- Какой? – я отпустил ее и улыбнулся.
- Жестокий! – она всхлипнула и выбежала вон из кабинета.
Спустя несколько минут ее машина отъехала от моего дома, и я вздохнул свободно. Марк ждал меня в моей комнате, он сидел на коленях, склонившись так низко, что лицом касался пола.

- Сжалься, не прогоняй! – тихо попросил он, с такой горечью в голосе, что я еле удержался, чтобы не обнять его.
- Кто позволил тебе войти в мою комнату? – спросил я и прошел мимо покорного слуги, он ухватил меня за брючину, но не посмел удерживать, отпустил. – Уходи, я тебя больше не задерживаю, теперь, когда Моника уехала, ты тоже можешь быть свободен.

Марк поднял голову, взглянул со страхом и мольбой.
- Тогда лучше убей меня, я не смогу без тебя жить, не смогу… - он сидел на коленях и плакал, глядя на меня, его синие глаза стали черными и в них появилось столько боли и горя, что я сам чуть не разрыдался.

- Ты же почувствовал себя свободным, - я продолжал держать себя в руках, хотя мучить его так, было невыносимо, – решил, что можешь наказать хозяина, заставить его ревновать, что же, ты добился своего. Так чего ты хочешь еще?

- Я виноват, хозяин, - он шмыгнул носом, - прости меня, накажи еще сильнее, только не прогоняй меня, я умру без тебя…
- Не пори чушь! Я серьезно тебе говорю, Марк, пошел вон отсюда! – я был безжалостен, все еще забавляясь его болью, и я совсем не думал, что зашел уже слишком далеко.

Марк поднялся на ноги и обреченно пошел к двери, вдруг остановился, развернулся и бросился ко мне.
- Не прогоняй! - закричал он обреченно и страшно, повис на мне, его крик вдруг перешел в нечеловеческий стон, он медленно сполз к моим ногам, обнял их. – Молю тебя, - прохрипел Марк и снова застонал. Такой стон я слышал по телевизору, когда показывали умирающего кита, сейчас и Марк, словно этот умирающий кит, кричал о своей боли. Это была не игра, это все было так реально, что я испугался, мне действительно стало очень страшно, сердце сдавило такой железной болью, что я задрожал и опустился на колени рядом с Марком.

- Все, все… - Я поднял его голову, прижал к себе. - Перестань, не надо, прошу тебя.
- Прости, пожалуйста, хозяин… не гони меня, прошу… - хрипел, задыхаясь, со стоном Марк. – Позволь, ну позволь мне остаться, умоляю…

Мне становилось еще больнее от той обреченности, с которой он молил меня, мне вдруг показалось, что я чувствую его боль, она каким-то образом передалась мне и захлестнула, будто волна, потащила за собой.

- Все прошло! Тихо… - Я убаюкивал его, слегка покачивая в своих руках.
- Я никогда больше, никогда… - не унимался Марк.
- Тшш… - Я поцеловал его. – Ты мой, Только мой и я никому тебя не отдам, слышишь, никому и никогда. Тихо, успокойся.
- Ты не прогонишь меня? – он уже успокаивался и сейчас только шмыгал носом.
- Я люблю тебя, мой дурачок, ну куда же я тебя прогоню. Дурашка.
Он все еще вздрагивал и прижимался ко мне, от чего становилось жарко. Я снова поцеловал его, и он ответил на мой поцелуй, мы просто целовались, а в комнату вливались сумерки. Тяжелый день подходил к концу, и ночь несла с собой успокоение и мир. Я держал в своих объятиях самую дорогую вещь, которую только мог представить, ничего ценнее я не хотел больше иметь. Он лежал в моих руках, вздрагивал и шмыгал носом, робко заглядывал в глаза, отвечал на мои поцелуи и прижимался к моему телу, будто боялся потерять меня, оторваться и снова остаться одинокой половинкой.

- Я люблю тебя! – он сказал это на чистейшем русском языке, и я улыбнулся.
- Ты все-таки выучил, - я снова поцеловал Марка в губы.
- Я люблю тебя, хозяин, и умру в тот же миг, как только ты перестанешь любить меня.
«Знаю, душа моя, ведь и я чувствую то же самое, и если я когда-нибудь перестану тебя любить, то мой мир расколется на две половины, потому что на этой земле мы единый организм, единое целое и нет такой силы, которая способна разъединить нас».

2011-04-17 в 01:07

О., 44 года

Москва, Россия

Хороший рассказ. И мне близок образ этого здоровяка...

2011-04-17 в 22:33

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

Я стоял с трубкой в руках и тупо слушал нудные гудки, бьющие в ухо. «Вот и все» - подумал я и, наконец, смог распрощаться с телефоном, отключил его и бросил на диван. В голове звенели слова:

- Я не вернусь, Андрей!
- Я спрошу только один раз, ты это точно решил? – мой голос спокоен и даже холоден, «чертов придурок», я научился держать себя в руках, не срываясь в истерики, даже если слова равносильны удару ножа в сердце.

- Да! Решил! – ответ слишком уж быстрый, даже не сделал паузу для приличия, просто воткнул нож в сердце: «Да» и провернул, для верности, чтобы добить наверняка: «Решил».

«За что ты так со мной?» - я чувствую, что мне нечем дышать, и выбегаю на улицу. Морозный воздух, в саду тихо и одиноко. Небо хмурится серым и, значит, скоро пойдет снег. «Почему небо темнеет, сейчас же еще день?» - расстегиваю воротник рубашки, чувствую, как голова заполняется ватным безразличием, небо кружится и становится совсем темно. «Все, и слава богу!».

- Ай-яй-яй! Ну зачем вы вышли на улицу? Да еще без пальто и босиком, что за мальчишество такое? – Зак взял со стола бутылку со спиртом и, плеснув немного в ладони, начал растирать мои руки, грудь, живот. – Весь горит, ну как же так можно…

- Что случилось? – я не узнал свой голос, хриплый и тихий.
- Как что случилось? – дворецкий оторвался от своего занятия. – Как оголтелый выскочили в сад. Босиком, без пальто, и рухнули у крыльца. Хорошо Аннета увидела вас из окна, а если бы она не выглянула, так и замерзли бы, ну как так можно?..

Я прикрыл глаза, и вдруг белой вспышкой: «Я не вернусь, Андрей!». Я подскочил на кровати.
- Лежите же, что вы скачете, ну честное слово, как ребенок. Вам надо лежать, хозяин.
- Никто не звонил, Зак?
- Нет, все тихо, и вам надо лежать тихо и принять вот эти лекарства, доктор назначил.
- А что, доктор был?
- Да, привел вас в чувство, а потом вы снова уснули, вы не помните? – Зак все-таки впихнул в мой рот горькую настойку, видимо, что-то успокоительное.

- Не помню… - я упал на подушку.
- Вот те раз, кричали: «Не уходи, останься, я сделаю все что ты хочешь...».
Я перевел глаза на дворецкого и подумал: «Неужели я все это кричал, черт, как нехорошо получилось».
- Вырывались из рук, все порывались куда-то бежать… - продолжал свой рассказ Зак.
- И никто не звонил? – снова переспросил я и увидел, как удивленно вытягивается лицо моего дворецкого.
- Да нет, же, телефон молчит весь вечер.
И тут же раздался звонок.
- Я возьму!.. – Я спрыгнул с кровати, увернулся от рук Зака, который попытался уложить меня в кровать. – Ало?! Ма…
- Привет!
Такой чужой голос Эрика, зачем он мне звонит, что ему нужно, будто почувствовал, что я одинокий брошенный пес, которому в пору выть от безысходности.

- Да, Эрик, как поживаешь?
- Не понял, что с твоим голосом, ты здоров? – мой друг заботлив, как всегда, а мне хочется швырнуть трубку в стену, потому что меньше всего на свете, я хотел бы сейчас слышать его. Не хотел бы, чтобы Эрик знал, а он и не узнает.

- Я немного приболел, а так все в норме.
- Передай Марку, что я его отругаю, что это он там так плохо смотрит за тобой? – Эрик засмеялся, стеганув меня по сердцу этими словами, он не знал, он не видел, как окаменело мое лицо, как застыл взгляд и побелели губы.

- Хорошо, Эрик, я передам! – спокойный ответ механического существа. – Извини, но я действительно плохо себя чувствую, я сам перезвоню.

Он еще поздравляет меня с наступившим рождеством, что-то там лопочет о счастье и прочих радостях, но я не слушаю, мне все равно. На чистом автомате прощаюсь. Выключаю телефон, спускаюсь в библиотеку.

«Я не могу без тебя, ты ведь знаешь…»
Чертов Марк, в моей руке трубка радиотелефона, разношу ее об стену, сбрасываю книги с полок, разбиваю одну полку кулаком, другую, третью и начинаю крушить комнату, где мне всегда было тепло и уютно в его объятиях.

«Ненавижу! Сука! Ненавижу!»
Разбил ноутбук и, в кровь, снес костяшки пальцев, пытаясь раздолбить в щепы дубовый стол. Выдохся и сел на пол, зажав голову ладонями.

«Ну, что я проклят, что ли? Почему те кого я люблю так поступают со мной? За что Марк? Почему ты наказал меня, что я сделал не так, что? Просто приди ко мне и скажи, просто… просто… приди…»

Наконец, почувствовал свое сердце, оказалось, что оно не остановилось, вот бьется в груди, стучит и гонит кровь, заставляет жить, зачем, почему я не умер, почему сижу в этой дурацкой бывшей библиотеке? Я чувствую горячую слезу, она обжигает кожу, проедает ее кислотной болью, пробегая по щеке, задерживается на подбородке, срывается вниз и холодной льдинкой падает на грудь.

Я вздрогнул и вышел из оцепенения. Груды книг, растерзанная мебель, перевернутые кресла и разодранный в клочья диван.
«Я схожу с ума, что ли? – я смеюсь и вытираю глаза, поднимаюсь, - прорвемся, черт с тобой Марк, я умею держать удар, иди ты к черту».

Какое хорошее лекарство подсунул мне Зак, успокоение и тихая апатия. Я вернулся в комнату, чувствуя неловкость, за то, что слугам теперь придется разгребать весь этот беспорядок, который я учинил в библиотеке. Решаю, что утром сам займусь этим, нечего других напрягать.

Утром не могу встать с постели, температура за сорок, снова врач, и Зак со своими порошками. Не хочу чувствовать себя слабым, нуждающимся в помощи других людей. Я сильный, я выдержу, я поднимусь. Приказываю не разбираться в библиотеке, это моя повинность, но как только могу встать на ноги без того, чтобы не подташнивало и не кидало в беспамятство, меня вызывает управляющий. Этот чертов управляющий, если бы не его проблемы, если бы он все делал правильно, я бы поехал с Марком в Нью-Йорк, я бы был с ним, и он никогда не произнес этих слов: «Я не вернусь, Андрей!».

- Да не возвращайся, черт с тобой! – кажется, я это в слух сказал. Водитель внимательно посмотрел на меня в зеркало, и я решил поднять стекло, закрыться от водителя и от мира. Как бы вот еще от себя закрыться и от тебя, главное, как от тебя закрыться, Марк? Пока бредил, эти несколько дней, ты совсем оставил меня, не являлся, потому что я не хотел, а теперь вот снова, против моей воли, сломав все преграды, зачем?

Я прикрыл, сухие, до рези, глаза и почувствовал твои, теплые, сильные руки, жаркий рот совсем близко от моего лица, и я приоткрываю рот, ловлю чуть шероховатые губы. Они ускользают, а я все пытаюсь поймать твой поцелуй, нежный, неуловимый и такой сладостно желанный. Просыпаюсь от собственного стона. Открыл глаза, и, тут же, волной нахлынули слова: «Я не вернусь, Андрей!».

«Да отвали, не возвращайся, оставь меня в покое, просто уйди навсегда и все, все, все…».
С трудом удается сфокусироваться на словах управляющего компанией. Сижу, пытаюсь удержать прыгающие строчки контракта.
«Что ты сотворил, Марк, ты превратил меня в мертвеца, который ходит и говорит, даже делает вид, что ему все интересно, но я умер, меня будто бы выпотрошили, забрав все живое, и набили стружкой из боли, горя, безысходности и нудной жалости к себе – ненавижу».

- Господин Дартинг?
Гад, вырвал меня из хаоса мыслей о том, какой я несчастный, а я больше ни о чем не хочу думать.
После того, как покидаю офис, с тоской смотрю на дорогу, ведущую в мою городскую квартиру. «Остаться здесь или вернуться домой?» - стою еще минуту, а потом сажусь в машину.

- Домой, Фред, поехали домой.
Смотрю на широкую спину водителя и представляю, что дома, завалю его прямо в прихожей и трахну без раздумий, не дав ему опомниться, ворвусь в его тугой, пульсирующий зад и буду насиловать, жестко, до слез, пока он не станет молить меня о пощаде.

«Водитель, чем виноват?» – вздрагиваю от собственных мыслей. Он просто очень похож на Марка, так похож, что у меня сводит челюсти. Зачем я принял его на работу? Потому что раньше я и не замечал сходства, а может его и нет, просто теперь все здоровяки похожи на Марка. Он чудится во всех, в то же время, не являясь ни одним из них. Сумасшествие, безумие, одиночество, трусость…

Да, я трус. Я должен был снова поехать в Нью-Йорк, найти его, вырвать из лап повседневности, заставить вернуться, хоть мольбами, хоть побоями – все равно, но заставить. Нет, я играю в благородство, как я могу заставлять его, я же обещал, я дал слово. Марк так решил, как я теперь могу изменить это. Помню фразу, которую слышал в детстве: «Только любящее сердце способно отпустить», кто это говорил, где я это слышал – не помню, но я так поступаю, я, придурок, потому что я люблю его, поэтому и отпускаю. Но как же болит в груди, как трудно дышать, даже глаза, словно сухим песком пересыпаны. Весь я сейчас медленно умираю, мой внутренний огонь, поддерживаемый его любовью, затухает. Однажды я просто растаю, исчезну, потому что он ушел от меня. Как же мне плохо. Как, оказывается, трудно быть благородным и отпустить того, кого любишь. Махнуть рукой, и от чистого сердца: «отпускаю». Сжимаю кулаки, стискиваю зубы. Не могу отпустить, тяжело, но, он заслужил, чтобы я не мучил его. Надо набраться сил и отпустить. «Лети, лети куда захочешь, я не подрежу твоих крыльев». Как хочется просто расплакаться, излить со слезами всю эту внутреннюю боль, но, похоже, я никогда больше не смогу испытать облегчения, не разревусь, все во мне пересохло, я сам весь высох. И для моей жажды больше нет источника. Он ушел от меня: «Я не вернусь, Андрей».

Дом тих, слуги спят, я вернулся слишком поздно. Фред стоит передо мной, ждет распоряжений. Я вижу в нем Марка, сам водитель меня не интересует, я стараюсь взять себя в руки и успокоить разгулявшееся воображение. Отпускаю его спать. Иду в библиотеку, по привычке. Там пусто, никто не хочет слушать моих приказов, поломанную мебель вынесли, книги убрали. Голые стены и стол, отмытый от моей крови, – вот и все, что осталось от воспоминаний о нас – пустота.

Надо будет разнести мою комнату, чтобы только голые стены и ничего больше, ни запаха его, ни воспоминаний. Опускаюсь на пол посреди библиотеки, сворачиваюсь в позу зародыша, даже не замечаю, что начинаю стонать, меня крутит от жгучей боли одиночества.

Вспоминаю его руки, его губы, глаза… Желание, просто физическая необходимость, бьет в низ живота, до крика, хочу прикоснуться к Марку, обнять его и услышать: «Я люблю тебя!». Расстегиваю штаны, кладу холодную руку на возбужденный член, в сознании, там, за закрытыми глазами, вижу Марка, как он ласкает меня, шепчет на ухо: «Не могу без тебя, ты же знаешь!». Дрочу с остервенением, но вместо наслаждения получаю боль. Мне больно, но я не останавливаюсь, наказывая себя за него, за то, что не смог ничего сделать, чтобы удержать. Рука сжимается, задушив болью головку, и она плачет, она может плакать, а я нет. Оргазм похож на пытку, меня трясет, внизу живота появляется тянущее чувство неудовлетворенности, душа рвется от невыносимости потери.

- За что, Марк, чем я обидел тебя? Почему?..
Хочу разрыдаться, задыхаясь от слез, но нет, все бесполезно, неужели та скупая слеза смогла пробиться за ледяной щит моего непонимания и неверия, что это все правда. До сих пор не верю. Может быть я придумал это в бреду? Конечно, шальная мысль прошивает мозг, я начинаю смеяться, вскакиваю с пола и бегаю по дому в поисках телефона.

«Вот я дурак, я придумал себе это, увидел бредовую фантазию. Ведь Зак мне сказал, что никто не звонил. Я Придурок! Идиот!» Хватаю трубку, и машинально проверяю все входящие звонки. Дохожу, до нужных дат, я доподлинно помню, кто звонил и в каком порядке:

- Эрик! к черту.
- Доктор Клейцер – нервно нажимаю пальцем на клавишу.
- Марк! – сердце ухает в живот и там бешено колотится, нет, это не бредовые фантазии заболевшего сознания, это то, что вызвало мою болезнь и лишило сна.

Не сплю уже несколько суток и не могу ничего есть. День сменяет день, и только пустота окружает меня, полный вакуум. Иногда я езжу в город и даже, что-то делаю в доме, но это все на чистом автомате, я просто безвольная кукла, пустышка. Мне ничего не интересно, меня больше ничто не может заинтересовать. Я почти перестал слышать эту фразу и обрадовался как ребенок. «Наконец, ты оставил меня, Марк!». Тоска снежным комом наваливается на плечи, брожу по округе и мечтаю, чтобы хоть кому-нибудь я понадобился. Гордость не позволяет навязывать свое общество, да и кому я сейчас интересен, способный только стонать в душе, закрыться ото всех, да жалеть себя. К Эрику не поеду, не могу видеть его, он не захочет, но все равно в глазах полыхнет: «Я предупреждал тебя!».

- Предупреждал, - вздыхаю я.
- Хозяин, телефон, господин Лагодский на проводе.
Сбиваю снег с пальто и захожу в дом.
- Да, ты в городе? – стараюсь придать голосу радость, все-таки это мой брат. – Приезжай, что, проездом… Ну тогда я приеду, где ты?..

Пытаюсь найти в себе чувства, но не получается, все пусто, только сердце одно живет, больше ничего не чувствую, да и сердце стучит, как-то через раз.

Забираю Владимира у гостиницы, и мы едем с ним в кабак.
- Я от жены свалил. – Жалуется мой родственник.
«Представляю, как она себя сейчас чувствует» - думаю я, проецируя всю эту ситуацию на себя, хочется набить морду Владимиру, а потом утопить его в бочке с пивом или элем, черт разберет, что там за бочка в другом конце кабака.

- Я нажраться хочу до посинения! – говорю я, и мой брат меня поддерживает. Мы заказываем выпивку, и не знаю, сколько сидим, надираясь в хлам. У меня начинаются провалы. Только что, я слушал рассказ о Марине, жене Владимира, вдруг темнота и какой-то пьяный мужик тычет мне в лицо сухой рыбой, отмахиваюсь и снова провал, прихожу в себя, толи я дерусь, то ли меня бьют – не понимаю. Опять провал.

- Слушай, ну ты дурак, - Лагодский наваливается на меня всей массой, я с трудом могу удержать его лицо в фокусе, без того, чтобы оно не расплывалось на множество невнятных очертаний. – Да езжай ты к нему, набей морду, и верни домой.

Володя машет рукой перед моим лицом, складывает пальцы в кулак.
- Вот где они у нас должны сидеть, понимаешь?
Я пьяно киваю и отталкиваю его руку. Провал.
- Я вернусь к этой сучке своей, ну к этой, как ее, - брат пытается вспомнить имя жены, а может уже и любовницы, я с трудом вообще понимаю, о ком он говорит, даже слова размываются, превращаясь в фиолетовые протуберанцы.

- А! – машет Володя рукой, - давай еще по одной, и мне в аэропорт. Провал.
Просыпаюсь в городской квартире, почему-то на полу в кухне, рядом за столом спит Володя, голова его покоится на руках, он храпит.
- Что за?.. – я приподнимаюсь, чувствуя как ведет голову, и предпочитаю остаться на полу.
- О, похоже один проснулся! – Фред поднимает меня, с трудом ставит на ноги. – Пошли господин Дартинг, надо промыть желудок.
Меня выворачивает наизнанку, и мысли просветляются. Лучше бы этого не случилось, я снова вспомнил Марка.
- Теперь, вот это выпейте! – Фред протягивает мне стакан с водой, в котором танцуют две таблетки, видимо против симптомов похмелья.

- Отстань. – Я отмахиваюсь от стакана, но он отчего-то вдруг оказывается у моего рта, и жидкость насильно проталкивается в мое горло. Я давлюсь, но пью.

- Теперь в кровать. – Фред тащит меня в спальню, раздевает, а я краснею и пытаюсь отбиться, будто он меня домогаться будет.
- Я бы сразу уложил, - между тем, оправдывается мой шофер, - только вы буянили сильно.
Теперь я вижу огромный синяк под его глазом и смущаюсь окончательно.
- Извини, ладно, - шепчу я, - с меня премия.
Я обнимаю Фреда за шею и начинаю целовать, он отвечает (черт, я и не знал), обнимает порывисто, с жаром, и заставляет мое тело гореть огнем.

- Марк! – его имя отдается болью, и я отталкиваю водителя.
- Простите, господин Дартинг. – Фред опускает голову, - этого больше не повторится.
Я отмахиваюсь и ложусь, мне сейчас все равно, наплевать на Володьку, который проспал свой самолет, на то, что я поцеловал водителя и, даже на то, что он откликнулся. Проваливаюсь в сон и оказываюсь в том мире, где Марк еще был рядом.

Машина несет нас домой. Во сне я не могу вспомнить, когда это было, кажется, в позапрошлом году, да, тогда, мы праздновали Рождество вне дома. Мне нужно было повидать знакомого, у которого недавно умер любимый человек. Мы с Марком ехали по обледенелой дороге и молчали. Сказочные, заснеженные деревья, хмурое, вечернее небо, мелкий снег, мошкарой кружащийся в свете, проносящихся мимо фонарей.

- Андрей, я подумал, а если бы вдруг я…
- Даже думать не смей об этом, понял! – я включил музыку, и в машину ворвался хриплый голос какого-то рокера и рык гитарных рифов.

Марк приглушил звук, погладил меня по руке, я глянул на него мельком, снова вернулся взглядом к дороге.
- Я не об этом, просто так стало жутко, они были вместе и вдруг… Он такой потерянный, такой одинокий…
- Он справится, в конце концов, у него есть друзья. Завтра он поедет к Леоноре, а потом мы позовем его в гости, такое нужно просто пережить.

- Вот и я о том… понимаешь, если бы вдруг я остался один, то… - Марк опустил голову, - я бы не пережил этого, понимаешь, не пережил…

Я остановил машину у обочины и обнял Марка.
- Какой же ты у меня хороший.
Он прижался ко мне и всхлипнул.
- Ну что ты, перестань. Я знаю, эти дни были напряженными, и праздники совсем не праздничными оказались. Ты держал себя в руках, а сам переживал, да? Ну ничего не случилось с нами, мы вместе и, обещаю, будем вместе еще очень и очень долго.

Я взял лицо Марка в ладони и заглянул в глаза.
- Ну, больше не тревожься, ладно?
Он кивнул, но в глазах все еще тревога.
- Ну-ка улыбнись, а то, ты меня знаешь, высажу из машины, и побежишь за мной как собака.
- Хозяин… - Марк снова прижался ко мне, и я почувствовал, что он улыбнулся.
Пришлось заночевать в мотеле, снегопад разыгрался нешуточный, и ехать дальше по заснеженной дороге, да еще в надвигающихся сумерках, было опасно.

- Хуже чем на северном полюсе, - сказал я, задергивая занавески, - что-то не припомню такой зимы.
Марк лежал в постели и смотрел на меня.
- Чего? – не понял я и почесал живот.
- Просто смотрю, - он пожал плечами.
- А, ну ладно.
Я подошел к кровати, и он подвинулся. Не успел я лечь, как Марк тут же заключил меня в свои объятия.
- Не сегодня, я устал, такая дорога трудная, - я зевнул, и тут же почувствовал теплые губы, целующие мое ухо.
- Ты спи, я просто тебя поцелую и все, ладно. – Прошептал он. – Спи, любовь моя.
Я улыбнулся и, развернувшись, обнял Марка, поцеловал его в шею.
- В принципе, нас никто никуда не гонит, можем валяться в этом мотеле целый день, а если захотим то и следующую ночь. Пока не отдохну, никуда все равно не поедем.

- Я тоже могу вести машину, почему ты мне не позволяешь? – Марк все так же целовал меня, теперь он взял под контроль мои глаза.
- Потому что, - я пытался унять приятные мурашки, побежавшие по моему телу, - потому что, Марк, мне хватило того столба, с которым мы поцеловались полгода назад, ты не ездишь на машине, а просто очень низко на ней летаешь, нет уж…

Жадный рот Марка накрыл мои губы, и договорить я не успел. «Да, спать сегодня я не буду, это точно!».
Утром я проснулся и сразу почувствовал, сторона, где спал Марк пуста, подушка еще хранила отпечаток его головы, но тепло уже ушло. Мое сердце странно сжалось, но я отогнал нехорошие мысли. «Тьфу, Марк, заразил своей депрессией, я, кажется, тоже начинаю прокручивать разные варианты, а что если… Быстро выкинуть все это из головы, прыгнуть под душ и что-нибудь похавать».

Я вышел из душа и сразу почувствовал, что Марк в номере, потому что вся комната пропиталась запахом кофе.
- Ты же хотел пол дня валяться в постели. – Марк обнял меня и поцеловал так чувственно, что я как-то сразу забыл о завтраке. Он нежный, мой мальчик, и очень чувственный. Как хорошо проникать в тебя, прорывая защиту мышц твоего ануса, пробивать себе дорогу и биться головкой в твою простату. Удар и стон, удар и стон – глажу спину, руки, ощущая каждый мускул, знаю твое тело как свое, каждую точку, которая приносит тебе наслаждение.

«Марк, ты слышишь, Марк!»
- Тихо, тихо… - все еще не могу отойти ото сна и думаю, что Марк прижимает меня к постели и гладит по голове.
- Марк! – шепчу я непослушными губами и сам не слышу своего голоса.
- Тихо, господин Дартинг, вам кошмар приснился, но все позади.
Я разочарованно вздыхаю, это всего лишь Фред.
- Все, я в норме, - отстраняюсь от водителя.
- Хорошо. - Фред, наконец, отпускает меня, но не уходит. – Я отвез господина Лагодского в аэропорт.
- Он успел? – я удивлен.
Фред отрицательно качает головой. Мне все равно, что там с ним произошло, я готов разрыдаться, облегчить душу, но так и не могу выдавить из себя слез.

- Полежи со мной, - прошу я водителя, и сам чувствую, что покрываюсь румянцем стыда, мне неловко просить его, но не могу лежать один, хочу почувствовать тепло другого человека.

Фред ложится, прям как есть, в рубашке и брюках, мне большего и не нужно. Прижимаюсь к широкому плечу, и водитель обнимает меня, пропустив руку под моей шеей. Мы просто лежим в вязкой тишине моей спальни, а за окном занимается рассвет, я смотрю не мигая, как розовеет небо, легкие облака, из пепельных, становятся золотисто-розовыми. Птица пролетевшая мимо окна тоже розовая и весь мир, наверное, сейчас преобразился.

- Ты когда-нибудь любил, Фред? – спрашиваю я и чувствую, как он вздрагивает.
- Не думаю, мистер Дартинг. Можно я вас поглажу?
Странный вопрос, но я соглашаюсь, мне действительно хорошо сейчас.
Широкая ладонь водителя ложится на мою грудь и несмело, подрагивая, будто пугаясь чего-то, начинает исследование моей кожи, легкое касание к соску, и дальше ласково по животу, снова наверх, и второй сосок чувствует шершавость пальцев Фреда.

- Ты хочешь меня соблазнить, Фред? – я интуитивно сжимаюсь.
- Простите меня. – Рука убирается мгновенно.
- Я тебе нравлюсь, да? – я беру его руку и возвращаю на свою грудь.
- Да! – выдыхает он, и мы сливаемся в поцелуе. Потом я пожалею об этом, буду винить себя и укорять, но сейчас, сейчас он мне нужен, я хочу забыться, я хочу…

«Я не вернусь, Андрей!»
Со стоном отстраняюсь от Фреда, чертов Марк, он никогда не оставит меня в покое.
- Не могу, - выдыхаю я, - прости, но сейчас это слишком больно.
- Я понимаю, господин Дартинг, простите меня, мне хотелось, чтобы вы забыли, перестали грустить, простите.
Фред делает попытку подняться, но я удерживаю его.
- Останься, я хочу чтобы ты побыл рядом. – Спохватываюсь и отпускаю рубашку Фреда из своих рук. – Если тебе неприятно, то иди, не задерживаю.

- Мне приятно, мистер Дартинг, если можно, я останусь.
Он снова рядом, и я удобно устраиваюсь на его плече. «А что если я больше никогда и ни с кем не смогу?..» - вопрос пугает меня, застает врасплох. Да, я любил Марка всей душой, что там любил, я продолжаю эту нелепую любовь, даже после того, как он оставил меня.

«Я как собака, сдохну на том месте, где ты бросишь меня!». - Так он говорил, а теперь я, как тот жалкий пес, подыхаю без его глаз, без его губ, без его рук, без его любви.

«За что ты так со мной, Марк?»
Дергаюсь и просыпаюсь. С трудом вспоминаю, почему я в объятиях своего шофера, тихонечко выползаю из душного плена его рук и скрываюсь в душе. Осматриваю себя, нет, кажется, ничего не было, и потихонечку начинаю вспоминать. Да, ничего и не могло быть, заставил парня лечь рядом, потому что как дурак, нуждался в его тепле.

«Надо это заканчивать! – встаю под прохладные струи душа, - соберись, тряпка, хватит сопли развешивать».
Появляется стойкое желание ударить себя по роже, чтобы кровь из носа, чтобы слезы веером, чтобы привести себя в порядок и не чувствовать эту саднящую рану в груди, где, видимо, у меня спряталось, то, что люди именуют душой.

Выхожу на кухню. Фред готовит завтрак. Голова кругом, он что решил повторить путь Марка – не выйдет, как он не старается, ничего у него не выйдет. Это было затмение и такого не повторится, никогда никто больше не займет мое сердце, не захапает мою душу в свои большущие ладони, не сожмет меня в предательских щупальцах своей мнимой любви. Все, кончено, раз и навсегда.

Машинально беру сотовый. «Один звонок без ответа». Нажимаю клавишу, и сердце подскакивает к горлу: «Марк». Кровь приливает к голове, и я хватаю ртом воздух.

«Зачем он звонил? Что хотел сказать? Может быть он хочет вернуться?..»
Внутри только что клокотал вулкан и вдруг затих, заледенел.
«Не прощу, никогда не прощу и обратно не пущу – все! За такое не прощают».
Скорее всего, просто хочет забрать вещи, ведь уезжал только на неделю. Ну и пусть, сам ли приедет, или кого пришлет, мне теперь все равно. Знаю, что обманываю себя, знаю, ни черта мне не все равно, но продолжаю убеждать себя в этом. Наплевать, я переживу, у меня, в конце концов, вот, Фред есть. Слабое утешение сейчас, но скоро это пройдет, и я буду пользоваться Фредом, как обычным тренажером, просто, для разрядки. Я не хочу больше любить, никогда, ни за что, пусть меня любят, пусть по мне с ума сходят, я айсберг и мне все по фигу.

«Я заменю тебя, Марк, смогу заменить» - кажется, шепчу это, или просто думаю так громко, не знаю.
- Что-то случилось? – Фред наклоняется ко мне, и я поспешно успокаиваю его, говорю, что все в норме, и, кажется, даже улыбаюсь.
Возвращаемся домой.
- Хозяин, - вздрагиваю, от этого слова, но вижу только дворецкого, - звонил Марк.
Зак продолжает называть моего слугу по имени, но теперь он в этом доме больше не «служит» и, думаю, к нему следует обращаться иначе.

- Что хотел господин Лерринг? – спрашиваю я, чтобы показать свое отношение к бывшему любовнику.
Зак пожимает плечами.
- Простите, он хотел поговорить лично с вами, поэтому не оставил сообщений.
«Плевать». Поднимаюсь наверх, заваливаюсь на постель. «Плевать на тебя Марк, живи в своем Нью-Йорке, чертов выродок, трахайся там со всеми подряд, и никогда не вспоминай меня». Рывком поднимаюсь, выхожу из комнаты.

- Зак! – дворецкий поднимает голову. - Если еще раз позвонит, передайте ему, что меня нет дома и долго не будет, если ему нужно забрать вещи, пусть приезжает и забирает, или пришлет кого-нибудь.

Зак кивает головой, он все понял. Снова захожу в комнату, закрываю дверь. Достаю пачку сигарет из ящика стола. Теперь можно, я больше не несу угрозы, да и жизнь свою теперь защищать не для кого. Затягиваюсь, понимаю, что дико соскучился по аромату и по моменту первой затяжки, вдыхаю дым и долго не выпускаю его. Жду, когда в голове начнет немного хороводить, и тогда только выдыхаю. Ложусь. А в сердце тревога.

«Блин, Марк, может быть ты не просто так отказался возвращаться? Во что ты снова вляпался?».
- Андрей, я должен уехать.
Я со стоном выпускаю его из рук, ну как можно в такой момент и о таком говорить?
- Что значит: «Должен уехать»? – не понимаю я. Марк обнимает меня, целует в ухо, за ухом, в шею, спускается ниже, языком проводит по ключице, обтекает меня, и вот его губы на моем соске. Хочется отдаться его ласкам, но фраза, произнесенная только что, не отпускает.

- Что значит уехать, Марк?
- Брат мне позвонил.
Я в легкой панике: «Брат? У Марка есть брат, я и не знал, он никогда не говорил мне о своей семье, и я всегда думал, что я его семья, только я».

- Я должен поехать в Нью-Йорк.
- Подожди пару недель, и поедем вместе! – я пытаюсь отстраниться от поцелуев и ласк, Марк уже переключился на мою мошонку, играет с ней, как кошка с шариками.

- Не могу, - мурлычет Марк и, знаю, делает это нарочно, потому что я завожусь от такого его сладкого тона.
Он наклоняется и целует головку члена, нежно, почти неощутимо.
- Можно, хозяин? – и я не понимаю, о чем он, о том, чтобы начать делать минет, или о том, чтобы уехать.
- Ты знаешь, - пытаюсь оттащить его голову от своего паха, но не могу, сильный боров, сопротивляется до последнего, – я сейчас занят и не могу ехать в Нью-Йорк.

Головка все-таки погружается в жаркий рот Марка, и я откидываюсь назад, ни в силах сопротивляться. «Как хорошо!». Но не могу сосредоточиться на его ласках, в голове пульсирует мысль, бьется загнанной лошадью, агонизирует: «Отпустить от себя Марка, не могу, не получится».

Его нет неделю, он там один, без меня, и не звонит… Я извелся: «Почему он не отвечает на мои звонки, в чем дело? Зачем я отпустил его?.. Ведь чувствовал!». Сердце сжимается от предчувствия, бросаю все к черту и лечу в Нью-Йорк. Наконец-то он берет трубку.

- Что? – голос злой и совершенно чужой.
- Я в городе, не хочешь объясниться? – я не могу осознать еще той пропасти, которая уже разверзлась между нами.
- Нет, не хочу! – кромсает меня своим жестким, мертвым голосом.
- Через час, чтобы был в моей квартире! - нарочно подчеркиваю голосом слово «моей». - Я буду ждать!
Он пришел, и я обрадовался, но лишь на мгновение. Марк стоял, облокотившись плечом к стене, глаза пустые, будто он смотрит в себя, а не на меня.

- Чего ты хотел? – голос еще суше, он решил добить меня окончательно.
- Ну и тебе привет! – я прошел в спальню. – Иди за мной!
Он послушался, но я больше не чувствовал связи с ним, будто что-то оборвалось внутри. Марк вошел и стал расстегивать свой пиджак, скинул на пол, и принялся расстегивать пуговицы рубашки.

- Марк, что ты делаешь? – я сцепил руки замком, борясь с искушением подойти к нему обнять, приласкаться.
- Ты же именно этого хочешь! – он начал снимать рубашку. – Я даю, то, что ты хочешь. Вы все готовы только получать…
Мне стало горько до рези в желудке.
- Ты идиот, да?
- Да! Да! Да! – кажется у Марка началась истерика. – Раз ты так говоришь, то я именно такой, как скажет хозяин!
Я подбежал к нему, обнял за плечи, прижал к себе, но он оттолкнул меня, ударив локтем в челюсть.
- Почему ты не сказал, что тебе надоели эти игры? - глухо спросил я, вытирая кровь из разбитой губы. – Ты же знал, стоит тебе сказать, и все прекратится, но ты никогда не говорил…

- Прости меня, я сорвался, я не хотел обижать тебя… - Марк застегнул рубашку, не глядя на меня. – Я очень тебя прошу, уезжай, очень прошу…

Он резко развернулся и рухнул к моим ногам, прижался к ним щекой и задрожал. Я присел рядом, взял в ладони его лицо.
- Ну что ты, дурачок, ну что ты… Что с тобой происходит?..
- Уезжай! – крикнул он, отворачиваясь от меня, - послушай меня, прошу, уезжай, это невыносимо!..
Марк сжал голову руками.
- Я сам позвоню тебе, понял меня, я позвоню сам и скажу тебе…
- Обещай мне, что вернешься, Марк, обещай… - я погладил его по голове, но он не позволил, отстранился от моей ладони. – Все будет так, как ты захочешь, только обещай.

- Ты уедешь? – он дрожал.
- Уеду, - вздохнул я. – Все, что ты хочешь, Марк.
Воспоминания, сколько же вы будете преследовать меня. Затягиваюсь в последний раз, прикуриваю вторую сигарету от первой. «За что, Марк?» - прижимаю руку к лицу, щеки полыхают огнем, даже ладонь ощущает этот жар. Нет, я обещал тебе, что не стану возвращать тебя, если ты захочешь уйти. «Прощай, Марк!».

Утром собираюсь к деду. Я давно не навещал его, поэтому знаю, получу такую головомойку, и бани не нужно. Небольшой перелет, долгая, скучная дорога до дома моего детства и вот…

- Ну, здравствуй, Андрей! – дед идет ко мне навстречу, он гулял. Байкал лает и прыгает мне на грудь.
- Уйди ты, байстрюк, не пачкай его! – старик притворяется сердитым, все оттенки его голоса я знаю наизусть, по-видимому пес тоже.
- Здравствуйте, сэр! – мы обнимаемся, и дед хлопает меня по спине. Огромный волкодав по кличке Байкал снова предпринимает попытку завалить меня в снег и облизать лицо. Его розовый язык щелкает меня по носу, но дед с силой отталкивает пса, цыкает на него, и Байкал уносится к дому.

- Где же твой… Марк, кажется?
Снова ножом по сердцу, а я думал, что запер его на замок. Видимо в моих глазах просвечивается боль, и улыбка сползает с лица. Хотя, меня поражает тот факт, что дед спросил о моем любовнике, раньше, никто никогда не удостаивался такой чести. Но сейчас об этом не могу думать, слишком больно.

- Ладно, ладно, идем в дом. Рад тебя видеть.
- И я рад, сэр.
- Сам ты сэр, сейчас вот палку-то возьму.
Я засмеялся, дед всегда так говорил, но никогда за всю мою жизнь, я не видел, чтобы он брал в руки палку или поднимал на кого-нибудь руку. Ему и не требовалось, хватало тихого слова и каменного взгляда. Я сразу же осознавал все свои проступки и готов был от стыда под землю провалиться. А если он произносил: «А я-то тебе верил!», все, слезы рекой, и раскаяние переполняло меня через край. Я никогда так не умел, а в моем деде была эта внутренняя сила и железная воля, которая заставляла бояться и уважать его.

- Забыл старика… - дед покачал головой, и я уверил его, что был занят, все-таки часть семейного бизнеса теперь лежала на моих плечах.

Мы провели тихий вечер вдвоем у камина, говорили о многом, но, никто из нас, не касался некоторых сторон моей личной жизни. И, к моей радости, меня больше не донимали вопросами, когда же я возьмусь за ум и женюсь. По-моему, впервые, за долгие годы мы не поссорились, за несколько дней, проведенных в доме деда, мне удалось позабыть о своих проблемах. Я уезжал с легким сердцем, правда, длилась эта эйфория недолго, воспоминания о Марке, выброшенном, казалось, из головы, из мыслей и даже из сердца, появились вновь и завладели моим существом.

Я вернулся, меня тянуло домой как магнитом, во мне зародился слабый огонек надежды. «А вдруг застану Марка, смогу еще раз взглянуть на него…». Я кромсал эту мысль, безжалостно изгоняя. И специально, назло себе, не поехал домой, остался в городской квартире, позвонил Заку.

- Как дела? – начал я издалека.
- Хозяин, звонил господин Лерринг, он искал вас…
- Мне это не интересно, Зак. – Дворецкий замолкает, затем начинает нудно рассказывать о состоянии дел в доме. Я уже получил нужную мне информацию, но вынужден слушать, все что мне рассказывают, терпеливо выношу эту пытку.

«Значит, он ищет меня, хм!» - мысли в голове водят хороводы ликования, заставляют глаза немного увлажниться, впервые за все эти кошмарные дни. Отгоняю гнусную радость – нет, он мне больше не нужен, все кончено, раз и навсегда. Я спросил его, задал вопрос, точно ли он уверен, и он без раздумий сказал: «да!», – это его «да!» перечеркнуло наши отношения, перевело их в категорию прошлого. Теперь Марк для меня только воспоминание, я очень постараюсь, чтобы так и было.

Касаюсь лбом холодного стекла, закрываю глаза, вздыхаю. Чтобы выкинуть Марка из головы, я заблокировал его номер в своем сотовом. Дворецкому запретил говорить, где я. Кого я наказывал, себя или его, да и за что, да и наказывал ли, может быть просто давал ему шанс действительно уйти? Любовь к нему, сделала меня слабым, а я не любил этого чувства, я не хотел еще раз испытать пустоту в своей душе, не желал чувствовать, как с каждой мыслью о нем из меня уходит жизнь, оставляя взамен горькую боль утраты.

Утром за мной приехал Фред, теперь я замечаю, как он пожирает меня глазами. «Черт, надо в следующий раз повнимательнее отбирать персонал». – Отмахиваюсь от этой мысли, теперь-то что, теперь как раз надо окружить себя такими вот Фредами, утонуть в море их ласк и восхищения и забыть одного единственного человека, того из-за которого сейчас больно дышать, больно думать, больно жить.

Дома захожу в ванную комнату, беру опасную бритву и прикладываю ее к своему запястью. Может быть, вот так, раз, одним росчерком и закончить все, и сладкая истома, только пульсирующая кровь, в последний раз пробежавшая по остывающим венам, и блаженная пустота, без боли, без мыслей, без любви. Тихо, спокойно, хорошо…

«Я не вернусь, Андрей!» - вздрагиваю и слегка подрезаю кожу.
Да что же это, ну в самом деле, что же ты с моей башкой-то вытворяешь, ублюдок, кто разрешил тебе так истязать меня? «Исчезни навсегда!» Спускаюсь вниз, одеваюсь под надзором заботливых слуг, выхожу в парк, бесцельно брожу по дорожкам.

Я пришел к тебе, примчался, думал, ты будешь рад, а ты… Ты ненавидел меня за то, что я делал так, как хотели мы оба. Почему ты мне не сказал, что устал от отношений, что не желаешь больше подчиняться, я бы все бросил, Марк. Я для тебя был готов на что угодно, на все… Я мог унизиться и ползать в твоих ногах, как червь, отдаваться на твою милость, терпеть унижение и позор, молить тебя о прощении бесконечно, я на все был готов ради тебя, но только не на эти холодные слова: «Я не вернусь, Андрей! Да! Я решил!». Почему, за что, так больно сжимается сердце. Я помню твои руки, как ласковы они бывали со мной, твои глаза, полные решимости или покорности, помню твои слезы, такие горячие, соленые, и твои поцелуи – жаркие, сладкие… За что?

Я оказался рядом с розовыми кустами. Закрыл глаза, со всей дури сжал колючую холодную ветку. Боль рваным ударом впивается в ладонь, я сжимаю руку все сильнее, вдавливаю острые шипы в дурацкую кожу, которая никак не хочет забыть его губы, наказываю себя за то, что не могу выбросить из головы его образ и эту идиотскую любовь.

«Надо нарвать веток, вымочить их, и, закрывшись в комнате…» - представил, как расползается кожа спины под хлесткими ударами розовой розги, и зашелся в истерическом смехе.

«Я схожу с ума!».
- Мне плохо, Марк, мне так плохо. – Ветка не выдерживает моего натиска и ломается, кажется, что в моей ладони полным-полно шипов, следующая ветка оказалась крепче, и я чувствую как рвется кожа ладони под острыми шипами, но не сдаюсь, давлю сильнее, чтобы, наконец-то, забыть, выбросить из головы. «Я не вернусь, Андрей» - белой вспышкой в воспаленном мозгу. Падаю на колени и беззвучно рыдаю, без слез, без стонов, просто сотрясаются плечи, я имитирую рыдания, другого мне сейчас не дано. Чьи-то руки накрывают мои плечи, поднимают сильно, рывком, я утыкаюсь носом в черное жесткое пальто, трясусь от мнимых рыданий, которым никогда не прорваться из меня застывшего.

- Господин Дартинг, не надо. – Фред целует мое лицо, и я не могу оттолкнуть его, ни в силах сопротивляться. Руку безжалостно продолжает рвать болью многочисленных шипов розовой ветки, и я физически нуждаюсь сейчас в ком-то, кто залечит мои раны, залижет их. Только тот, кто действительно сможет сделать это, теперь не досягаем, он бросил меня…

«Все, к черту!» - отталкиваю водителя, ругаю его последними словами, переходя на русский, так весомее получится, знаю, что он не поймет, но прочувствует. Возвращаюсь домой. Фред семенит следом, просит простить его, буквально умоляет, думаю, если остановлюсь, то он бросится к моим ногам, и тогда я не удержу себя в руках. А надо ли это делать?

Телефонный звонок врывается ко мне в душу и переворачивает в ней все.
- Алло, да, дом господина Дартинга... Мистер Демон?.. Да, минуту.
- Хозяин, мистер Демон на проводе. – У дворецкого непроницаемое лицо, но я научился угадывать, когда он удивляется, сейчас он удивлен.

« А вот и мой персональный Демон пожаловал» - подхожу, беру трубку.
- Здравствуй, Боб.
- Хорошо, что застал тебя дома, а то все вокруг, как с ума посходили, чертовы куклы. – Узнаю Демона, как всегда всем недоволен.
- Привет, Боб. – Я устал, поэтому плюхнулся на пол, руку саднит уже так, что хочется кричать.
- Да, да! Я тут проездом, между прочим, хочу к тебе заехать, ты как, не прогонишь?
Никого не хочу сейчас видеть, никого, кто связан с той жизнью, где был Марк. Закрываю рукой глаза, тру сухие, отдающие болью, веки.

- Ладно, я понял, - Боб вздыхает. – Нет, так нет.
- Ты что, идиот! – взрываюсь. – Конечно я тебя жду, приезжай.
Спустя два часа, он сидит на моем диване, впервые в жизни, Демон посетил меня, вырвался из своей Америки и приехал в гости. Он помог мне развеяться, появление Боба принесло хоть какое-то разнообразие в мою серую жизнь.

- Вот, скажи, Андрюха, - пьяный Боб косил на меня глазом и икал. – Ну, какого хрена вы творите, а?
- Кто это, вы? – чувствую, что уже с трудом могу ворочать языком, но пытаюсь, делать вид, что совершенно не пьян.
- Ну, ты и Марк, какого хрена вы оба творите?
- Да, чего мы творим-то? Он ушел, я отпустил, все как он хочет… - я оперся на локоть, но промахнулся и едва не улетел под стол, задержался за край стола, почти сполз на пол, но смог найти в себе силы подняться обратно.

- И чего ты его отпустил, спрашивается?
- Я? Да я же люблю его, ну и вот…
- А раз любишь, хватай и беги, я так понимаю. – Боб навалился на меня, посмотрел снизу вверх и погрозил мне пальцем. – Ты, не любишь его, а иначе бы уже был в Нью-Йорке.

- Да был я там… Хотел и хватать и бежать… только, ага, этого борова схватишь… Все, хватит… честно… хватит… он решил, я не хочу ему мешать…

Молчание слишком тягостно для меня, и руки чешутся разнести весь этот чертов дом, потому что теперь в нем нет Марка. Стараюсь отвлечься и задаю совсем идиотский вопрос:

- А ты, Боб, ты Ирку любил, а?
- Ты стрелки не переводи, сейчас речь о тебе. – Боб вдруг раскис и заплакал. Я отшатнулся.
- Ты чего? – в глазах плыли круги, но то, что Борис плачет, я видел четко, наверное, потому что сам не мог плакать.
- Я люблю твою сестру, вот так, до сих пор… А она… она… меня как жахнет, понимаешь, скалкой по башке, так … - язык Боба заплетался, а я уже не слишком понимал, что он несет, мне хотелось говорить о Марке и об Ирке, и о Бобе, и почему-то о Фреде, - меня понесло куда-то не в ту степь, и я понял, что говорю, захлебываюсь, стараюсь все вывалить и сразу, чтобы не перебили, чтобы не остановили, не заставили замолчать. Краем сознания понимаю, что и Боб тоже, что-то говорит, и мы вместе с ним о чем-то говорим, а главное, что каждый понимает другого.

Закончилось это тем, что мы обнялись и мирно заснули, уткнувшись лицами в стол, хорошо, что мои добрые слуги, убрали тарелки с салатами. Убрать нас никто не осмелился, потому как, во хмелю я бываю слишком буйным, и справлялся со мной только Марк.

Это имя лезвием полоснуло по сердцу. «Да что б тебя, ну что ты все время путаешься в моих мыслях? Сдохни зараза!».
Утром, со страшного перепоя, мне было трудно даже глаза держать открытыми. Боб опохмелялся водочкой и стонал, а я побрел к себе в спальню, предварительно пообщавшись с «белым другом» и нажравшись таблеток от головной боли. Постель оказалась прохладной, и это сначала так радовало, а затем я стал замерзать, меня колотил озноб, такой, что зубы стучали как полоумные, и я даже слышал в этой дроби какой-то музыкальный мотив.

- Марк, иди ко мне, - прошептал я, - мне холодно, согрей.
Теплое, тяжелое тело навалилось на меня, привалило, заставило развернуться, подмяло под себя и согрело. Я чувствовал, я видел, мне было хорошо. Поцелуи, нежные ласки, тихий шепот, и тяжесть чужой любви, и чужих рук.

- Твою мать! – резко сажусь в кровати и оглядываюсь. Никого, а сам я одет.
«Блин, мне что, Фред приснился? – растираю лицо ладонями. – Вот же я шлюха-то, милый за порог, и месяца не прошло, а мое сознание уже занято Фредом, интересно». Начинаю вспоминать ощущения, закрываю глаза. Нет, это был Марк, но уже не мой, чужой, с чужими руками и губами, оторванный от меня, не принадлежащий мне. А Фред, он только жалкая копия, но, кажется, сейчас я готов уже и на это, пусть копия, зато рядом, зато теплый и живой, способный согреть, меня умирающего, одинокого и неприкаянного.

В дверь постучались. «Только бы это был не Фред, не хочу видеть его! Не смогу уже отпустить его от себя, пусть это будет не он». Разрешаю войти.

- Ну чего, отошел? – Боб в норме, выглядит так, будто совсем не пил, он присаживается в кресло, смотрит на меня. – Не, Андрей, выпивка это не твоя тема, запомни. Пить тоже надо уметь.

Я вздыхаю, снова растираю лицо, затем встаю и направляюсь в душ, долго умываюсь, привожу себя в порядок. Выхожу и натыкаюсь взглядом на Боба, он все еще в моей комнате.

- Наконец-то, я могу с тобой поговорить, вчера мне чего-то чеку сорвало, - Боб хмыкнул, - как увидел твою кислую физию, и руку эту твою, в лохмотья изодранную.

Я интуитивно спрятал перебинтованную руку за спину.
- Ты, Андрюха, давай не дури. А с любимыми нужно разговаривать, вот так-то. Даже если скалкой по башке, все равно, вытребовать объяснений. Хотя, - Боб махнул рукой. – Твой Марк тебя стоит.

- Мне это не интересно! – я сказал, как отрезал, и сам испугался, почему я так поступаю, что толкает меня – гордость, злость, скорее уж глупость, но остановиться не могу.

- Он ведь звонил тебе, ты знаешь?
- Мне наплевать!
- Я вижу, а руку в лохмотья об розовые кусты, тоже от наплевательского настроения, измочалил, да?
- Что ты хочешь, Борис? – Чувствую, как горячая волна гнева поднимается во мне, наверное, сейчас я могу убить его. – Марк сам сказал мне, что я не нужен, он так решил. Я был готов унижаться, молить его, а ему было плевать на все, теперь и мне так же… Я переболел.

- Ладно, знаешь, иди ты в жопу, Андрей! – Боб поднялся. – Я-то к тебе, как к человеку, а ты…
Он махнул рукой и пошел к двери, остановился и обернулся.
- Нет, засранец, ты выслушаешь меня, даже если мне придется тебя связать.
- Отстань! – я зло смотрел на него.
- Нет! Знаешь, твоего Марка заставили так поступить, его шантажирует родной брат. Вот такие пироги, он ведь тебя защищает, придурок, тебя…

- Что? – не понял я, уставившись на Боба, воспаленными глазами.
- Вот, уже хорошо, какое-то подобие интереса. Будешь слушать, наконец?
Я кивнул.
- Знаешь, Марк из богатой семейки.
Я удивленно вскинулся.
- Да, да, не смотри на меня так, он разорвал с ними отношения, когда папашка узнал, что Марк гей. Родня не приняла такую «счастливую» новость и просто вышибла парня за двери. Марк не слишком отчаялся, он остался у своего парня, с которым, я думаю, и попробовал впервые. И кто, угадай, это был?

Я отрицательно покачал головой, мне еще в угадайку играть не хватало.
- В общем, это был Серж Чигровски, он и опустил парня ниже плинтуса, за бесценок его сдавал. Марку бы к папашке кинуться в ноги, мол, прости и все такое. А он гордый, лучше пусть имеют все кто хочет, только не унизиться перед батяней. Для Сержа этот придурок и мою кассу подломил. Пришлось Чигровски, и должок вернуть, и дружка своего верного мне за долги тоже отписать. Правда, если бы я не взял Марка себе, его старший Чигровски порешил бы, за то, что принес семье неприятности, Серж же все грехи на своего любовника списал, изворотливый, сука. Не знаю, что у них с Сержем там потом произошло, только, одно время, он на Марка вот такенный нож точил. – Боб продемонстрировал размеры ножа. – Но Марк Сержу тоже показал, что не лыком шит. В общем, после всех этих разборок их дружбе конец пришел, как я тогда думал. Марк остался со мной, я посмотрел, парень толковый, стал его натаскивать, к тому же, его всегда можно было подложить под нужного человека…

Я засмеялся, и это он о моем Марке, как о какой-то шавке беспризорной рассказывает.
- А чего ты смеешься, - не понял Боб. – Да. Твой Марк был таким...
- Заткнись! Или я убью тебя сейчас! – взревел я.
- Остынь, Андрей. Чего ты не хочешь принимать? Правду? Это правда о твоем Марке, он сам хотел, чтобы ты узнал, боялся тебе рассказать, прошлое тяготило его. Это было до тебя, он ложился под кого я приказывал, если мне нужно было компромат собрать. Это потом он зарываться стал, потихонечку к Сержу ходил, видимо первый партнер, такое не забывается, дружба их наладилась, как уж они снова срослись, не знаю. Для Сержа он опять мою кассу подломил. В общем, ладно…

- Он к нему ушел? – глухо спросил я.
Боб отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул.
- Сержа полгода назад нашли в канаве, кто уж его на тот свет сплавил не знаю…
- А тогда, ты под меня его специально подложил? – спросил я, чувствуя, что сейчас буду убивать Демона, медленно и хладнокровно.
- Нет, ты что, спятил! – Боб вскочил с кресла, зашагал по комнате, остановился возле кровати, глянул на меня, как-то по-птичьи. – Он сам попросился, это была не моя инициатива. Я не знал, что он для Сержа видео делал.

Я вскинулся.
- Что?
- Да, это поначалу было, потом он в тебя по самые уши… В общем, не в этом дело, хотя и в этом тоже. В общем, Марк, улетел с тобой. А его батя, мамашку Марка в психушку определил. Да, забыл сказать, она единственная его поддержала, ну, тогда, когда семейка про ориентацию-то узнала. Марк, естественно про психушку не знал, он же у тебя жил.

Батяня его скончался с месяц назад, ну и на сцену вышел старшый сын – наследник, Лайнел. Уж не знаю, с какого перепугу ему понадобился младший брат, к тому же, родной, только по отцу. В общем, он позвал его на похороны отца и там…

У меня похолодело сердце. «Вы все готовы только получать…» - я тогда не понял этой фразы.
- Лайнел чистый садист, знаешь ли, - продолжил Боб, - он поставил условие, что заберет мать Марка из клиники, но только, если Марк вернется в семью, оставив свои прежние увлечения, закончит универ, и все такое. Естественно, что Марк высказал желание взять опекунство над матерью, а этот хлыщ, просто посмеялся над своим младшим братишкой, сказав, что не позволит, какому-то пидору, извини, это не мои слова.., что он единственный опекун своей драгоценной мачехи. Тогда Марк припугнул судом и тут, выплыли записи, оказалось, что Лайнел, каким-то образом, раскрутил Сержа Чигровски и выкупил весь компромат на Марка, ну и соответственно, на тебя. Лайнел сказал, что ославит тебя на весь мир, и кто захочет после всего этого иметь дело с извращенцем, а еще, как мне думается, пригрозил, что не только записями способен уничтожить тебя, Андрей.

Я слушал, и не верил в то, что говорил Боб. В наше время, играть так бездарно и грязно, да еще на чем, на гомосексуальной связи – кого это сейчас трогает?

- Условия были поставлены, думаю, Марку не пришлось долго размышлять, ведь ты очень важен для него, и он никогда бы не подставил тебя под удар. Я точно знаю, что разорвать с тобой всякие отношения, это идея Лайнела, он приказал сделать это, когда совсем сломал парня.

- Зачем ему это? – Я сжал виски ладонями, мне казалось, что моя голова сейчас лопнет.
Боб пожал плечами.
- Кто знает, может отцу пообещал, может быть просто поиздеваться, может быть, действительно думает, что так сможет наставить брата на путь истинный.

- Больной сукин сын! – вырвалось у меня. – Но и Марк хорош, он мог поговорить со мной, ведь я приезжал к нему, хотел выяснить, что случилось. Я бы помог, по крайней мере, что касалось лично меня. Хоть бы подумал своей башкой, как можно шантажировать того, кто ничего не скрывает. Все знают, что я би, но с уклоном в гомосексуализм, что люблю парней и жесткий секс, кому об этом еще не известно, видимо, только Марку.

«А я думал, что ты, Марк, мне доверяешь, что придешь ко мне со своей проблемой, кинешься на грудь, будешь искать помощи и защиты».

- Не забывай, - боб ткнул меня рукой в плечо. – Компромат, видео, которое делал сам Марк. Он боится, что, когда ты узнаешь, о таком его предательстве, то не простишь, вот почему он повел себя так. Понимаешь?

- Почему, кстати, ты не хотел разговаривать с ним, когда он звонил?
Я опустил голову и пожал плечами. Как объяснить сейчас, то, что я чувствовал, я был зол, болел, страдал, а еще, я боялся, мне до одури было страшно услышать его голос, холодный и равнодушный, произносящий жесткие фразы. Я не хотел униженно ждать его решения, молить не бросать меня, не хотел… или хотел… я не знал тогда ничего…. Я даже сейчас ничего не знаю…

- Да, есть еще одно. – Спохватился Боб, забыв про свой вопрос.
- Что? – разве всего того, что Боб сказал уже не достаточно?
- Я разговаривал с ним, поэтому все это и знаю, он сам пришел, кто знает, почему именно ко мне, наверное, сейчас из самых близких, связывающих вас, остался только я. Может быть, он рассказал это мне, потому что ты не хотел говорить с ним. В общем, я выслушал его исповедь, а потом сказал, мол, не дури, бери билет и лети к Андрею, он усмехнулся и проговорил: «Зачем, ведь он уже нашел мне замену, так быстро…». Видимо, кто-то все решил за тебя и за него. Андрей, кто-то сказал ему это по телефону, когда Марк пытался найти тебя.

- Что? – я вскочил. – Кто посмел?
Я влетел в гараж, по пути раскидав слуг, которые хотели остановить меня. «Вот, за что ты тогда просил прощения, там у розовых кустов, ты сделал это, ты, сука, убью!»

- Ты! – взревел я. Фред с удивлением вскинулся, выглянув из-под капота машины, руки и лицо были перепачканы машинным маслом. – Как ты посмел, сука? Убью!

Фред, или испугался, или просто был не в силах, не сопротивлялся, принимал мои побои и молчал. Наверное, я убил бы его.
- Господин Дартинг, - Зак принес трубку радиотелефона в гараж. – Звонит господин Лерринг.
Это подействовало на меня лучше холодного душа. Я вскинулся и схватил трубку.
- Алло! Марк!
В трубке чужой, совершенно незнакомый голос.
- Господин Дартинг, это брат Марка, Лайнел.
Холод и ярость, вот что я чувствую, первое мгновение не могу произнести ни слова. Потом глубоко вдыхаю и спокойно произношу.
- Да, мистер Лерринг, я вас слушаю!
- Я не хотел вам звонить, но, Марк сейчас в тяжелом состоянии, в госпитале, он умирает, мистер Дартинг. Я хочу попросить вас…
Мне больше ничего не нужно было говорить, я не хотел слышать этот сухой, выстреливающий словами в мое ухо, голос.
- Адрес госпиталя? - перебил я, не дослушав, его вынужденно-вежливую тираду.
Записал, хотя пальцы не гнулись, и рука отказывалась водить ручкой по бумаге.
- Боб, ты знал? – он опускает голову. – Ты приехал вчера и ничего не сказал, заставил меня нажраться до потери сознания, ты скот…
Выбегаю из гаража, голова кругом, все вокруг чернеет, но я больше не упаду. Надо держаться, я нужен ему, а остальное подождет. Все подождет, и обида, и невыносимая ярость, и отвращение к себе, разливающееся горькой желчью внутри меня, и наждачная сухость в глазах – все это к черту, я нужен ему, это главное.

- Что еще ты мне не рассказал? – я не намерен прощать Бориса, и он это чувствует.
- Он не пустил бы тебя к нему. Лайнелу нужно было созреть до этого решения. Что бы изменилось, если бы я сказал тебе вчера, сразу, я должен был тебя подготовить. Тем более, что его жизнь в неопасности.

- Но, Лайнел сказал…
- Много твой Лайнел понимает.
- А ты, много?
- Я разговаривал с врачом Марка, еще до того, как он поговорил с его братом.
- Как?.. – было, задал я вопрос, но махнул рукой, в этом мире для Демона нет такого понятия: «невозможно».
- Он стрелял в себя, в сердце, Андрей, но промахнулся всего-то в миллиметр, пытался не задеть твое клеймо, представляешь, даже тогда о тебе думал. Фактически это и спасло ему жизнь, к счастью, пуля не задела ни один из важных органов. Все с ним будет в порядке.

«Черт, - у меня кровь отлила от сердца, когда я узнал, что Марк стрелялся, еще один родной, любимый человек, пытался покончить жизнь самоубийством, этого я не мог выдержать, это не укладывалась в моей голове. – Конечно, лучше пулю в сердце, чем со мной поговорить, черт, я же сам не хотел слушать его…»

- Перед этим его самоубийством, - вырвал меня из мыслей Боб, - он узнал, что мать скончалась, а Лайнел придерживал информацию, не пуская Марка в клинику, понимаешь, такое предательство брата, а тут еще ты, он ведь сразу же к тебе бросился, ну и эта дурацкая «замена», по ходу, нервы и сдали.

Я едва не разрыдался, снова все происходило из-за моего эгоизма, опять я виноват во всем. Сначала Эрик, желающий освободить меня от своей персоны, теперь Марк, пожелавший освободиться от меня самого. Кажется, я застонал вслух.

Мы прилетели рано утром, я не был намерен ждать, Боб все понял без слов, он приказал водителю ехать сразу же в госпиталь.
У подъезда нас ждал долговязый, худой мужик с жидкими белесыми волосами, он никак не мог быть братом Марка, этот слабый, с женскими чертами лица, человек.

- Вы, я думаю, мистер Дартинг!
«Он, что, протянул мне руку, этот выродок?». Даже не останавливаюсь, прохожу мимо него, и он вынужден идти следом. Коротко узнаю этаж и номер палаты, срываюсь и бегу к лифту.

Запах лекарств, белые стены, аккуратные медсестры, одна делает мне замечание, и я перехожу с бега на шаг, пытаясь успокоить дыхание. Останавливаюсь, у нужной мне палаты, и чувствую, как замирает сердце, дрожит овечьим хвостом, рождая в теле рябь неприятного страха, граничащего с отчаянием. Вдыхаю и выдыхаю воздух несколько раз, до головокружения, потом только решаюсь войти.

- Чего тебе еще? – недовольный голос Марка, но такой родной. – Ты все получил чего хотел, теперь оставь меня, никого не хочу видеть.

- И даже меня? – спрашиваю тихо, чувствую, как глаза увлажняются и наполняются слезами.
Он поворачивает голову, удивлен и испуган.
- Андрей, это ты?
- Ну кто же еще в такую рань тебя побеспокоит. – Подхожу к койке, беру его руку, такая слабая, вся в проводочках. Опускаюсь к его широкой ладони, целую прохладные пальцы. – Ты напугал меня, Марк.

Поднимаю голову и вижу, что он плачет.
- Не надо, не плачь, дурачок, тебе нельзя, слышишь, а то уйду сейчас.
- Нет, не уходи, прошу, я сейчас перестану, сейчас…
Целую его глаза, собираю слезы губами.
- Не плачь, Марк, все позади, я с тобой, больше тебя никто не обидит.
Снова наклоняюсь к его пальцам, целую их, потом щеки, потом губы и вновь глаза, поцелуи только обозначаю, боюсь повредить ему, но знаю, Марк сейчас нуждается в этом, нуждается во мне.

- Я.., Андрей, я очень виноват… - шепчет он, я закрываю его рот поцелуем.
- Забудь, обо всем забудь, ты со мной, я тебя больше не отпущу, даже если ты теперь проситься будешь, не отпущу, так и знай. – Глажу рукой его темные волосы, не могу оторвать своего взгляда от его лица, такого родного, любимого. – Выздоравливай, самое главное…

- Ты не уйдешь? – его руки вцепляются в меня, он рискует вырвать капельницу.
- Шшшш… мой маленький, ну куда же я от тебя денусь, ты ведь мой, единственный на всем белом свете… Люблю тебя.
- А замена? – вот что его сейчас волнует, дурашка.
- Тебя жестоко обманули, но этот человек уже наказан, запомни, ты единственный и никто никогда тебя не заменит, никогда, ты понял…

Он кивает и улыбается, я глажу его руку, снова целую пальцы.
- Мне сказали, что ты не спал все это время, Марк, ты должен поспать, я побуду рядом, хорошо, тебе нужно спать.
- Я люблю тебя, хозяин… - шепчет, а в глазах слезы.
- Марк, мы не будем больше в это играть, тебе же это все опротивело, не нужно, я прошу…
Он вскидывается, смотрит на меня и вдруг откидывает край одеяла. Кладет руку на забинтованную грудь, на сердце.
- Я принадлежу тебе, твой знак цел и невредим, я твоя игрушка, я твой раб, а ты… - он снова плачет. – Ты мой хозяин…
Цепляется за меня руками, и я обнимаю его, тихонечко, чтобы не задеть рану. Потом накрываю одеялом, целую в губы. «Ты не исправим, глупый Марк».

- Будешь плохо себя вести, накажу! – говорю тихо, но так, чтобы понял, что я не шучу. – Сказал спать, значить, что, Марк?..
- Слушаюсь, хозяин. – Глаза серьезные, но вижу сквозь эту серьезность, радость и обожание, мне делается жарко.
Сижу рядом и улыбаюсь, он посапывает на койке, ухватив мою руку, держит крепко, даже во сне не разжимает пальцев. Я слышу, как тихонечко открывается дверь, оглядываюсь и вижу Лайнела.

- Позволите? – голос робкий, я думал, он будет цедить каждое слово сквозь зубы.
Киваю, все-таки он его брат.
- Спит? – удивляется Лайнел, произнося вопрос одними губами.
Снова киваю.
- Простите меня, пожалуйста, я не думал, что все зайдет так далеко.
- Главное, он жив. – Я тоже еле шепчу, но знаю, Лайнел услышит, если бы мы сейчас были не в госпитале, я размозжил бы голову этому белобрысому недоноску, но сейчас моя рука занята, я охраняю покой того, кто дорог мне больше всего на свете. «Никому не отдам тебя Марк, не отпущу ни за какие богатства мира, а если что… - встряхиваю головой, отгоняя непрошеные мысли, - уйду за тобой следом, ни минуты не буду больше жить без тебя – ты мое отчаяние, Марк, мое проклятие, моя любовь, моя жизнь, моя судьба»

2011-04-17 в 23:24

Сашка, 35 лет

Иршава, Украина

Очень красивый рассказ. Правда, очень. Даже, наверное, лучший со всех, которые я читала когда-либо. Очень хочется продолжения.)

2011-04-18 в 19:14

Лилиана, 35 лет

Сургут, Россия

потрясающий рассказ, читала с самого начала, хотя и терпеть не могу рассказы по теме, ни одно из тех которые читала не дотягивали до удовлетворительной отметки...а это просто чудо

2011-04-18 в 20:35

Евгения, 39 лет

Минск, Беларусь

Рассказ потрясающий, спасибо автору ..получила огромное удовольствие при прочтении
и да, нашла первоисточник ))

2011-04-19 в 14:25

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

Был вечер пятницы, теплый и предвещающий прекрасные выходные. Низкое солнце у горизонта уже не достает своими лучами до городских улиц, хотя и не отдает пока полного права сумеркам. Город начинает оживать после полуденного зноя. В ресторане сегодня особенно многолюдно. Мужчина и женщина, сидящие за угловым столиком, занимаются тем, что рассматривают посетителей. Это одна из самых идиотских привычек, которые свойственны людям: угадывать и рассуждать, кто, чем занимается в жизни.

- Вон та пожилая пара, как думаешь? Мне кажется они живут уже очень давно вместе, устали друг от друга и секс больше не их стихия.

Мужчина смущенно хмыкнул.
- Да ладно тебе, ну, посмотри на них, он все еще любит ее, смотри, смотри, как ухаживает за ней, подливает вино. Я думаю, что они давние любовники и не женаты. Он подарил ей украшение, она смущенно его приняла – это не пара, они любовники однозначно…

- А эти? – Девушка мизинчиком указала на двух женщин за противоположным столиком.
- Подруги, возможно вместе учились. – Мужчина присмотрелся. – Причем не виделись, как минимум год или даже два. Одна из них прилетела из другой страны, скорее всего с востока, а вторая – местная, но не из города, скорее из глубинки. Сюда обе приехали только повидаться.

- Почему это?!
- А я видел, когда мы мимо проходили, как смуглая проверяла авиабилет в сумочке. А значит, она здесь проездом и улетает, либо домой, либо еще куда-нибудь. Да, и она все время поглядывает на часы – хотя тут может быть еще и скука, но скорее всего, она боится опоздать в аэропорт. Вторая же, смотри, ведет себя спокойно, мне кажется, она остановилась у родственников, ну или в местной гостинице, и домой ей торопиться ни к чему, либо завтра уедет, либо еще погостит – выбор за ней.

- Хорошо, засчитывается… - Красавица пригубила вина и обвела зал глазами.
- Ладно, раз засчитывается, теперь моя очередь. – Молодой человек огляделся.
- Вот эти, у окна, как думаешь? – Он указал на пару мужчин за соседним столиком.
- Любовники! – Не раздумывая определила дама.
- Гомо?!
- Ага. – Она кивнула.
- Не-а… Не угадала… – Молодой человек пригляделся к незнакомцам повнимательнее. – Думаю, что это коллеги по работе… Нет… Скорее, деловые партнеры, у них неофициальная встреча, во время которой они обсуждают какие-нибудь проблемы с очередным контрактом. Одним словом, скукота!..

- Не-а, это ты не прав… Это парочка…
- Да ну тебя! – Парень отмахнулся, засмеявшись. – Ерунда…
Девушка серьезно глянула на своего знакомого, убрала челку со лба, и тут же в ее глазах сверкнули две искорки задора, красивый ротик расплылся в улыбке.

- Давай предположим, что я права, ну только предположим… Угадаешь, кто из них пассив?..
- Ну… - Замялся ее собеседник. – Не очень-то мне верится, что это «сладкая парочка». Да и гадать на их счет тоже не очень…
- Ну же… - Девушка сжала губы. – Кто выиграет, получает вкусный «десерт». Думаю, ты понимаешь, о чем я?..
Парень вздохнул и пригляделся.
- Ладно, если предположить, что они голубые, хотя верится в это с трудом…
- Ну, давай, гипотетически, кто из них кто?..
- Вот же пристала. Ладно… Если гипотетически, тут и к гадалке не ходи: здоровяк имеет мелкого, однозначно.
Девушка поднесла бокал к губам и посмотрела с прищуром на своего спутника, затем перевела взгляд на мужчин, ужинающих и ничего не подозревающих об этом странном разговоре.

- Обоснуй?
- Ну вот, еще и обосновать… - Молодой человек вздохнул и продолжил. – Посмотри, один словно принц, утонченный, холеный, красивый, – прямо аристократ из позапрошлого века. Сейчас таких называют метросексуалами: следит за одеждой, за внешним видом и вообще следит… Однозначно, делает маникюр в салоне, уверен и педикюр тоже. Что могу сказать, он точно знает себе цену и очень себя любит. Чем не женщина?.. Хотя в манерах, ну на первый взгляд, нет жеманства, все-таки, с натягом, его можно назвать гомо, нет, скорее би – такой нравится одинаково, как женщинам, так и мужчинам. Может быть, у меня срабатывает стереотип, но думаю именно так и должен выглядеть пассив. Опять же, если сравнивать с его предполагаемым партнером. Этот, полная противоположность: здоровяк, мужик однозначно, не аристократ, а лесоруб – одни ручищи чего стоят, мощные и накаченные, даже через костюм видно – бывший спортсмен. Такой любого в бараний рог согнет и не пожалеет о сделанном. Некрасивый, вряд ли бы он смог привлечь актива, скорее уж сам актив, хотя, думаю, тут тоже вмешались стереотипы, но… Таково мое мнение на расстановку сил, если бы эти двое были парой, то здоровый актив, мелкий – пассив. Только однозначно, – они не любовники.

- Уверен?!
Молодой человек кивнут. Было видно, что этот разговор ему не по душе, он с удовольствием бы свернул тему, но девушка не собиралась заканчивать это обсуждение.

- Стереотипы, стереотипы… Да… - Девушка вздохнула и провела пальцем по краю бокала, очертив полную окружность несколько раз, заставила хрусталь запеть, но прервала тонкий нудящий звук. – Поверь мне, они пара, и к тому же – здоровяк-лесоруб, как ты его назвал, пассив, а красавец-аристократ – актив. Даже больше, один хозяин, а второй – раб. В одном ты прав: аристократ – би, в отличие от лесоруба – этот голубой как небо в июне! – Она рассмеялась. – Итак, выигрыш за мной и ты на сегодня мой «десерт». Вот так вот!

- Да с чего ты это взяла, обоснуй?! – Вспылил парень.
Девушка поднялась из-за стола и, наклонившись к своему знакомому, проговорила.
- Милый, я знакома с ними и настолько хорошо знаю этих парней, что и обосновывать нечего. И учти, не я выбрала их для обсуждения – ты! Я сейчас!

Я оглянулся на раскрасневшегося мальчишку за соседним столом, и улыбнулся.
«Ну что за женщина?!..»
Она подходила к нашему столику, шикарная, дикая, необузданная кошка.
- Ну что, снова развлекаешься за наш счет, Лика? – Спросил я ее, а она обвила мою шею тонкими ручками и поцеловала в щеку.
- А тебе жалко?
Лика перевела взгляд на Марка.
- Здравствуй, песик.
- Здравствуйте!.. – Марк не смотрел на девушку, очевидно, еда сейчас больше занимала его внимание.
- Бука… - Лика улыбнулась. – Ты должен его получше воспитывать, братишка, что-то он распоясался. Я, кстати, привезла хорошую плетку…

- Давно ты в городе? – Поинтересовался я, приглашая сводную сестру присоединиться к нам.
Она не возражала. Только мельком глянула, на оставленного за соседним столиком парня, и присела рядом со мной.
- Днем прилетела. Позвонила тебе, но Зак сказал, что ты в офисе, ну… В общем, я развлекалась как могла, а потом совершенно случайно встретила тебя в ресторане. Правда здорово?!..

Я взял ее руку и прижался к ней губами.
- Я соскучился, малышка.
- И я, Андрей.
Марк посмотрел на знакомого Лики и неожиданно пробубнил:
- Может быть, домой поедем, раз уж вечер все равно испорчен?
- Братец, а не много ли он себе позволяет, а? Ты что это волю ему дал?
Сестренка протянула руку и сжала подбородок моего слуги, сильными, тонкими пальцами.
- Ну-ка, посмотри на меня.
Как всегда, ее голос поменялся, заледенел, превратившись в строгий тон госпожи нетерпящей возражений.
Марк взглянул на меня, но я молчал и даже видом не показал, как ему следует себя вести. Мне было забавно.
- Ну?!.. – Угроза в голосе уже очевидная, наверное, мужчины моей сестры от этого в обморок падают, но Марк…
- Отстаньте, пожалуйста!
Он поднялся и, чуть поклонившись, вышел из-за стола. Быстро скрылся в другом конце зала.
- Сбежал… - Лика удивленно вскинула брови. – Эндрю, почему он меня так боится, а?
Я пожал плечами.
- Эй, тебя твой парнишка не заждался, ты ведь его бросила так неожиданно?!
- Ну его, надоел… - Сестра обернулась и помахала рукой, брошенному кавалеру, проговорила тихо, сквозь зубы. – Потащился за мной сюда, это мой сокурсник, достал уже с ухаживаниями.

Она улыбнулась и произнесла уже громче, так, чтобы ее спутник услышал.
- Я сейчас!
Она наслаждалась его любовью, это бросалось в глаза, но при мне разыгрывала эдакую недотрогу, которую совсем замучил поклонник.
- Ты заедешь в поместье? – Спросил я, ни на что не надеясь. – Можешь и друга прихватить, я не против.
- Конечно, мой несчастный брат, я приеду завтра, а сегодня я гуляю… Ты сам виноват, что не оказался дома, когда я прилетела! А его… - Лика снова посмотрела на сокурсника. – Нет уж, птичку в лапы коту я не повезу…

- Да ну тебя! – Я рассмеялся. – Скажешь тоже, скорее уж это ты хищная кошка, поймавшая добычу!.. Коготок увяз, всей птичке пропасть…

- Я?! И хищница?!.. – Она непритворно удивилась. – Да ты что?! Я?!.. Да, никогда, ты же меня знаешь, братец!..
Она чмокнула меня в нос и сорвалась со стула, упорхнув к своему знакомому. Я последил за ней с улыбкой.
Марк вернулся спустя пять минут и, все еще хмурясь, сел на свое место.
Я не смотрел на слугу, зато увидел, что моя сестра подхватила кавалера, заставив его расплатиться по счету, и пошла к выходу. Можно было пройти другой дорогой, но она выбрала путь мимо нашего столика.

- Сударь, я бы посоветовала Вам держать вашего пса на коротком поводке и, желательно, в наморднике? - Она передернула плечиками. А я заметил, как с новой силой зарделся ее провожатый. – Как только таких животных в рестораны пускают?

- Хорошо, сударыня, я учту Ваши пожелания и, обещаю, что примерно накажу его, будьте спокойны, впредь он будет учтивее.
Марк поперхнулся и осуждающе глянул на меня. А я шел на поводу у своей сестры, едва сдерживая смех и, наблюдая, как вытягивается физиономия молодого человека, дергающегося около Лики, но она крепко уцепилась своей хрупкой ручкой, не отпуская жертву, наслаждаясь его смущением и смятением.

- Всего доброго, сударь и приятного вечера!
- Всего доброго, сударыня, надеюсь, на скорую встречу, как Вы и обещали… Я весь в предвкушении, моя дорогая!..
Произношу фразу томно, чтобы заставить паренька занервничать, а с сестры сбить немного спеси.
- Обещанного три года ждут, братец!..
Она еще шире улыбнулась, коротко кивнула и пошла восвояси, утащив за собой несчастного мальчика.
- Долго ты будешь ей потакать? – Марк смотрел на меня в упор.
- Да ладно тебе, развлекается девочка, убудет от тебя что ли?
Он больше ничего не сказал. И всю дорогу до дома молчал, и дома, когда вошли в темную, тихую гостиную – не проронил ни слова.
Я обнял его со спины, ласково провел подушечками пальцев по шее, ниже, по ключице на грудь, ощутил жесткость волос у сосков и сжал шишечку, сдавил сильно… Но он промолчал.

- Решил отмалчиваться? – Шепнул ему в ухо. - Это такой способ достать меня, да? – Я повернул его к себе лицом, взглянул в глаза. – Говори…

Он ответил на мой взгляд, впившись в меня своими темными глазами, смотрел с холодной яростью и молчал.
- Хочешь ссориться? Мы поссорились!
Я оттолкнул его и пошел в свою комнату. На душе отчего-то стало погано. Контрастный душ немного остудил мой гнев, но и прогнал сон. В спальне, тихой и пустой, хотелось выть белугой, но я не собирался ломать гордость и просить его прийти.

Хочет дуться, пусть дуется!
Веки отяжелели, и я поддался желанию просто лежать с закрытыми глазами и ни о чем не думать.
Дверь скрипнула, Марк тихонечко прошел в комнату. Остановился рядом. Приятный аромат его шампуня заполнил все пространство. Значит уже принял душ и теперь пришел мириться. Лежу, не буду помогать ему, это Марк заварил кашу – пусть теперь расхлебывает.

Он начал с ног, поцеловал большой палец. Идиотская натура, ссорится на пустом месте, ломается как девушка на выданье, а потом приползает вымаливать прощение. Ну что же, вымаливай, я буду этим наслаждаться. Марк принялся за мою стопу, облизывает подошву, так чувственно и нежно, спускается к пятке и покусывает ее – только обозначает зубы, не сжимая их.

Я не реагирую, и это его пугает – знаю, он переживает за свое поведение.
- Хозяин!
А, вот и подал голос, наконец-то, решил заговорить. Не отвечаю, только томно вздыхаю, показывая, что он на верном пути.
Снова поцелуем обжигает кожу стопы, поднимается выше, язык горячий, услужливый, ласковый ползет вверх по ноге, – щекотно и чертовски приятно принимать такие ласки. Лежу, наслаждаюсь, жду.

Марк поднимает голову.
- Я вел себя непростительно, господин! Простите меня…
Ух ты, перешел на Вы, и «господин», видно действительно обиделся на меня сильно, но быстро понял, что обижаться рабу не гоже. Ни слова, теперь я играю в молчанку, а ты старайся, мальчик, из кожи вон лезь, заставь меня говорить… Ну… или хотя бы стонать.

Стонет он, наклоняется, зацеловывает пах, живот, вылизывает меня, прижимается грудью к ногам, заискивает. Люблю, когда он так вымаливает прощение. Он умный у меня, знает, что я устал и нуждался в этой игре, как же вовремя подвернулась Лика, давшая нам повод для ссоры.

Уже прошло достаточно времени с того случая, который едва не отобрал у меня Марка - мою любовь, саму мою жизнь. Выстрел, жестокий, беспощадный лишь по случайности не оказался роковым, по счастливой случайности.

Сейчас я уже успокоился и могу вот так вот играть со своим возлюбленным, а еще совсем недавно просыпался в холодном поту, трясся от страха, что навсегда потерял часть своей души. Вскакивал, проверяя, на месте ли, лежит рядом, дышит ли? Ложился ухом на его грудь и слушал, бесконечно слушал его сердце. Мощное, горячее – бьющее в ухо глухими спокойными ударами.

Господи, как же это хорошо, что он жив и что он со мной!
Пока нельзя было спать вместе, я разместился на кушетке рядом с его кроватью, предоставив свою спальню в полное распоряжение Марка. Я ухаживал за ним, как за ребенком, но в то же время, во мне начала расти волна необъяснимой, глупой ревности.

«Твой Марк ложился под кого я приказывал!»
Слова Боба больно ранили меня, не давали покоя, и я заводился, представляя сколько мужиков лапали это красивое тело, сколько называли его своим. Я злился и даже выходил из себя, хотя, ни словом, ни делом раненому этого не показывал, старался изображать роль заботливой служанки и сиделки.

А Марк начал чахнуть. Реально гас на глазах. До этого шел на поправку со скоростью реактивного самолета, а тут температура, воспаление и прочие радости побочных явлений при ранении, то чего мы достигли, полетело в тартарары.

Никогда не верил в то, что в паре один партнер начинает настолько чувствовать другого, что улавливает даже его мысли. Частенько приходилось слышать про мужчин, которые вместе с женщиной проходил всю беременность, чувствуя токсикоз и отечность во всем теле, даже тяжесть в животе и перепады настроения. Я не верил в это, считая подобные истории абсолютной уткой СМИ.

Но, Марк реально почувствовал мои мысли и откликнулся на них. Состояние его настолько ухудшилось, что врачи решили вернуть пациента в больницу.

Я сходил с ума, буквально рвал волосы на голове, обвиняя во всем себя. И ушли на задний план злость и ревность. Судьба снова преподнесла мне, глупцу, урок, как легко может лишить меня самого дорого и желанного.

- Прости меня, Марк! – Я прижался к огненно-горячему телу друга. А он бредил и шептал мое имя. – Я люблю тебя, мой мальчик, не бросай меня! Больше я никогда не упрекну тебя, ни в чем, даже в мыслях! Главное это ты и я, все остальное – ерунда, ненужная и глупая ерунда.

К вечеру жар спал и состояние улучшилось. Приехавший врач, развел руками.
- Так бывает, был кризис и Марк его преодолел.
Но я-то знал, – это мои мысли ухудшили его здоровье, моя ревность едва снова не погубила моего возлюбленного.

Приподнимаюсь, глаза наполняются слезами от воспоминания прошлого.
«Как же я могу так поступать с ним, мучаю его?.. Нет, это неправильно...»
Обнимаю, подтягивая к себе.
- Марк! Мой Марк!..
Он льнет, целует меня, шепчет что-то в ответ, радуется, что прощен. Сжимает в своих объятиях.
- Я просто хотел повеселить тебя, хозяин!
Улыбаюсь, знаю, что ты всегда думаешь только обо мне. И сегодняшнее происшествие с Ликой, просто послужило тебе отправной точкой, чтобы совершить задуманное.

- Люблю тебя, Марк!
Позже мы лежали в кровати, и я положил голову на широкую грудь любимого. Сердце, вот оно, бьется, живое и здоровое, и мне так хорошо, когда слышу этот звук. Закрываю глаза.

- Никогда не решался задать этот вопрос, Андрей. – Марк опускает свою широкую ладонь на мою голову и пальцами перебирает пряди, так приятно, что хочется кричать.

- Спрашивай.
- Почему ты потакаешь Лике, она ведь просто избалованная девчонка?.. И она правда твоя сестра, она ведь совсем на тебя не похожа?
Конечно, Марк же совсем не знаком с моей семьей, и ему трудно представить, что девчонка, которой едва еще исполнилось двадцать – моя родная сестра.

- Да, она моя сестра, но только по матери… Отцы у нас разные, может быть, поэтому мы и не похожи. А почему потакаю?.. Хм… Как тебе сказать?..

Я задумался. Когда Катрин вышла замуж в … какой-то там раз… Я уже не реагировал, надоело злиться на мать, да и тогда меня уже давно сбагрили к деду. Новую сестру мне показали, когда ей исполнился год. Я не питал к ней никаких чувств, сказать по чести, меня вообще не волновала какая-то там девчонка. Но это маленькое создание с небесно голубыми глазами вдруг уцепилось за мой палец и засмеялось. Так и ходила за мной повсюду хвостиком. И я проникся, не мог отпустить ее ни на миг, следил, чтобы не упала и не заплакала. Если кто-то решался обидеть мою Анжелику, я его готов был порвать на части.

«Она вертит тобой как захочет, о чем ты только думаешь, Эндрю?! – Мать негодовала. – Не вздумай ее защищать, Лике лишь шестнадцать и она пустилась во все тяжкие, а ты ее прикрываешь. Еще бы, ты ведь у нас такой правильный, да?!..»

Конечно, разве бы мать поняла мои чувства? Где уж ей было осознать такое мое теплое отношение к сестре? Да, я потакал ей, но я не мог поступать иначе, ведь тем единственным человеком, кто поддержал меня, когда родные узнали о моей ориентации была именно Анжелика, моя двенадцатилетняя сестра. Она наплевала на устои семьи, на запреты и прочие преграды. Дед изгнал меня из дома, грозился спустить с лестницы, если вернусь. А она, маленькая, еще по сути, девочка, бегала ко мне в общагу и утешала, поддерживала, не позволила скатиться в глубокую пропасть отчаяния. Она и Эрик – два любящих и любимых мной существа, тогда стали моими путеводными звездами, удержали от необдуманных, глупых поступков. Лика приходила ко мне до тех пор, пока я не уехал в другую страну. Она единственная приняла меня таким, каков я есть на самом деле. И после этого, я готов был на все ради своей младшей сестренки.

Однажды пришлось даже предоставить Лике убежище, а потом драться с отчимом, решившим, что голубой пасынок решил столкнуть его дочку с пути истинного. И пусть эта история совсем рассорила меня с семьей, зато мы отстояли свою точку зрения. Я позволил Лике остаться, и она жила какое-то время со мной. А потом ее потянуло на приключения, а у меня появился Марк и наши дорожки потихонечку разошлись. Расползлись в разные стороны, и мы долгое время не виделись. Она нагрянула лишь однажды и тогда умудрилась рассориться с моим новым любовником. Так у них и сложилось – тихое противостояние. Хотя, знаю, что Лика, добрая и хорошая по натуре, но в сексе агрессивная госпожа, к Марку ненависти не питала, просто по своему характеру подкалывала молчаливого, хмурого парня, пытаясь расшевелить.

- Она хорошая, ты узнаешь ее получше и все поймешь, Марк, я обещаю, вы еще подружитесь. Ведь и Владимир, мой двоюродный братец, по первости вызывал у тебя неприятие, а потом вы с ним вдвоем напились и устроили мне Варфоломеевскую ночь в поместье.

Я засмеялся, вспомнив, как разогнал честную компанию, принявшуюся орать на всю округу и даже задирать моих слуг, требуя срочной сатисфакции за косые взгляды, которые якобы были направлены в сторону благородных синьоров.

Пришлось вломить, и тому, и другому, чтобы потом неповадно было так поступать в будущем.
- Не вспоминай об этом, так стыдно… Зато теперь Влад не видит во мне друга, он это четко дал понять, когда мы вернулись из Нью-Йорка…

- Не будем об этом! – Я приложил палец к губам любимого. – Мы договорились, то что было – прошло. Володька просто толстокожий болван, за это и получает каждый раз. Не волнуйся о нем, и вообще ни о чем не волнуйся, ты должен думать только обо мне и ни о ком больше, понял?

Марк поцеловал мой палец и кивнул.
- Все равно, мне неловко, что твоя сестра приедет и снова начнет ко мне цепляться.
- Ладно! – Приподнимаюсь на локте, говорю серьезно, чтобы понял - не шучу. – Я запрещу ей тебя трогать, и она не будет, договорились?

- Да! – Выдохнул он. – А это не будет…
- Не будет! – Перебиваю. – Лика, пусть и взбалмошная девица, но брата своего при всем при том послушает, тем более, в том, что касается моей личной жизни.

Анжелика приехала только спустя два дня – для нее было обычным делом пообещать одно, а сделать совсем другое.
- Нагулялась?!
- Парнишка оказался на редкость классным. Думаю, что могла бы провести с ним остаток жизни, если бы…
Я напрягся.
- Лика?!
Она улыбнулась, как-то особенно хитро, и эта улыбка мне не понравилась.
- Я скажу тебе только имя, Эндрю – Иван! Все, больше ничего не скажу!
Лика закружилась по моему кабинету, раскинув руки, будто собиралась взлететь.
- Иван?! Русский?!
- Ага! – Она кивнула и улыбнулась еще шире. – Отвезешь меня в Россию, в Москву, я совершенно ничего не знаю! Там же, кажется, кто-то из нашей дальней родни живет, да? Ты молодец, со всеми перезнакомился!..

Я вздохнул.
- Остынь-ка, детка! - Поймал вертевшуюся сестру. – Ты это серьезно?
Она снова кивнула.
- Более чем, я встречалась с ним почти год в университете, он препод по обмену, ну знаешь, что-то типа практики по гранту… В общем, не знаю…

- Студентка и преподаватель?
- Нет! – Девушка вздохнула и вмиг погрустнела. – Он даже не смотрел в мою сторону, ничего не было, ни разу, Андрей, понимаешь, ни разу… Мы встречались только на лекциях… И все…

- Ну и хорошо! – Я, было отстранившийся, снова обнял сестру.
- Ничего хорошего, мне он нравится, и я хочу быть с ним. К тому же… - Она снова хитро улыбнулась. – Когда он уезжал, я призналась, что без ума от него, и он так смутился, пробурчал, что не ожидал… Понимаешь?!

Я ничего не понимал, но Лика тут же и объяснила.
- Я ему тоже нравлюсь… Это же очевидно, брат, какие вы мужики все глупые. Я сначала решила, что он из этих… - Она с задором глянула на меня своими голубыми глазищами. – А потом, он смутился и сказал, что не ожидал интереса с моей стороны… Вот… А потом мы обменялись адресами, он живет в Москве… Да, сейчас!..

Лика выскочила из кабинета, видимо, чтобы принести мне заветную бумажку с адресом.
Ох уж эта девчонка, теперь придется выдержать новый бзик. В позапрошлом году это был чернокожий американец, кажется тезка моего Марка, в прошлом - студент из Испании, теперь вот препод из Москвы – ну и разброс у моей сестренки, жаль, что так ярко проявились гены ее матери, теперь уж не приструнишь. А Катрин теперь злится, обрывает телефоны родных и знакомых, жалуясь на свою непутевую дочь.

- Да, слушай, кстати, прежде чем мы в Москву отчалим… - Вбегая и протягивая мне записную книжку, выпалила Лика.
Интересно, это кто ей обещал, что мы поедем куда-нибудь вместе?
- Я чуть не забыла, дед хочет пригласить тебя с Марком на свой день рождения.
- Чего? – У меня реально челюсть отпала от услышанного.
- Того, ты как-то побледнел, и глаза из орбит вылезли, да и челюсть как бы о свой дубовый стол не разбил – соберись, братишка!
- Шутить изволишь?! – Я действительно пришел в себя, надеясь, что Лика просто дурачится.
- Вот и нет, он пригласит вас к себе в гости, вот увидишь. Не знаю!.. – Она пожала плечами, уловив мой немой вопрос. – Возможно, хочет познакомиться с твоим громилой. Похоже лед отчуждения треснул! Ты рад?!

Она ловко запрыгнула на мой стол и улыбнулась.
Рад ли я? Да я и мечтать никогда не смел… Что там, он обо мне много лет слышать не хотел, а теперь пригласит в гости Марка? Нет, это ерунда! Скорее всего Лика что-то перепутала. До дня рождения деда оставалась неделя, а он не звонил и никаким образом не заявлял о своем решении.

- Но он не звонил даже… - Высказываю мысли вслух, не веря сестре, не смея ей верить.
- Просто он ждал, что я приеду и разболтаю все, ну и этим подготовлю тебя, вот увидишь, сегодня, крайний срок – завтра, он обязательно позвонит.

Лика как в воду смотрела.
Вечером этого же дня раздался звонок.
- Хозяин, Мистер Лагодский на проводе! – Зак подает мне телефон.
Хватаю трубку.
- Сынок, здравствуй! – Несмотря на то, что я его внук, он всегда обращался ко мне как отец к сыну. – Как ты посмотришь на то, чтобы навестить старика в ближайшие выходные?

- Я приеду! – Выдыхаю я, чувствую как меня начинает колотить, вся эта ситуация реально заставляет нервничать. Но пока дед пригласил только меня.

- Да и друга своего захвати, познакомиться с ним хочу.
Вот оно… Меня, наконец, признали и приняли мою жизнь, смирившись, что я никогда уже не изменюсь?
- Хорошо, спасибо за приглашение, дед!
Мысленно я всегда к нему так обращался, вслух – впервые за долгие годы. Обычно при встрече я называл его «сэр» или «мистер», чем злил не меряно, но сейчас мне захотелось обратиться по-родственному, показать, как я рад приглашению.

Мы еще немного поговорили о погоде, о здоровье и распрощались.
Сказать, что я радовался, ничего не сказать, меня буквально распирало от счастья и даже Лика прониклась.
- Наконец-то, я так долго этого ждала, может быть прекратиться глупая вражда между вами, ведь вы единственные на кого я могу опереться, самые мои родные и близкие люди. – Она обняла меня и всхлипнула. – Ведь столько лет уже все это длится. Я так рада, что все закончилось! Надеюсь, Марк не посрамит?..

- Я не поеду!
Вот и кончилось счастье. На мое лицо набежала хмурая тень.
- То есть, ты хочешь испортить старику праздник, да? – В голосе клокотал вулкан, и Марк даже не должен был сомневаться, что внутри меня закипает реальная ярость. – Он перешагнул через себя, через гордость свою, наконец, чтобы позвать нас, а ты… Да как ты смеешь?!

- Не обижайся… - Марк опустил голову, пряча глаза от моего праведного гнева. – Я его боюсь…
Вот тебе и раз. Мой мальчик боится деда? Еще бы, старик воспитывал меня в спартанских условиях, и я часто вспоминал об этом. Опять же, дед изгнал меня из дома, как только узнал, что я предпочитаю парней и никогда не введу в дом жену, не стану отцом кучи пищащих отпрысков – рухнувшие надежды, на многие годы перечеркнувшие мое общение с родней.

- Он поманил тебя и ты, виляя хвостом, готов нестись к нему, да? Еще бы на брюхе пополз, дедушка зовет мальчика, смотрите-ка, какая радость!.. Глупо, Андрей, ты ведь не ребенок и от родственников не зависишь!..

Марк пожал плечами и засопел. Он всегда так делал, когда обижал меня, но не мог остановиться. Хочется дать ему в морду, но сдерживаюсь, потому что в его словах есть истина. Да, я правда виляю хвостом и очень рад, что дед позвал меня, он хочет видеть моего возлюбленного, он принимает мою жизнь, я так долго ждал этого, что не могу даже высказать, как обрадовался возможности. А этот придурок изгаляется тут сидит. Он не смеет, только не он!.. Что же, я ведь тоже не из железа сделан. Не хотел напоминать ему, но не сдержался:

- Значит, ты у нас такой умный, Марк, советы тут раздаешь, а сам-то?!.. Как только Лайнел тебя поманил, чего же ты помчался-то?.. Чего пресмыкался перед ним, если такой рассудительный?! Фига меня тогда послал по первому его требованию, или я для тебя так – развлекалово, а он важнее был, да?! Меня учишь послать все к черту, хрена тебя тогда так прельщала мысль о возвращении в семью?!

- Жестоко!.. Но, ты имеешь на это право… – Марк кивнул и поднялся с кровати. – Прости, сейчас я хочу побыть один.
Черт, я перегнул палку. Зачем я завел эту тему, ведь сам наложил на нее табу?! Какой же я все-таки идиот. А еще Володьку называл толстокожим. Придурок!

К черту гордость, выхожу из комнаты и иду к возлюбленному своему слуге. Стучусь, вообще-то это не в моей привычке, но не могу сейчас иначе.

- Да?! – Голос потерянный, а я думал, будет рвать и метать.
Вхожу. Он стоит у окна, смотрит на закат, на, полыхающее красным, небо.
- Марк, прости, что-то меня понесло… - Не подхожу, как-то неловко ощущаю себя, куда только подевалась моя хозяйская воля.
- Да нет, я сам виноват, спровоцировал тебя. Я не должен был… Прости…
- Ты так не хочешь ехать, да? – Наконец, решаюсь подойти и обнять его со спины, чувствую, как он обхватил мои руки, погладил по пальцам. Улыбаюсь, значит, не злится на меня за мои жестокие слова.

- Я же принадлежу тебе… И сделаю, как ты скажешь, но… - Марк поворачивается и целует меня в глаза, потом в губы.
- Нет, Марк, здесь я не буду ни приказывать, ни давить на тебя – как решишь, так и будет! – Я тверд сейчас, и понимаю, что именно этого ждал от меня мой любимый.

- Я боюсь… Я очень его боюсь… Он ведь не хотел никого видеть, ни Эрика, ни Виктора, никого… Почему вдруг я?..
Пожимаю плечами.
- Знаешь, когда я метался тут… - Решаю уж продолжить Нью-Йоркскую тему, все равно начал, чего теперь лицемерить. – Страдал, балансируя на грани безумия… Я поехал к нему, понимаешь, ни к Эрику, ни кому другому, к деду. Он помог тогда, поддержал, не зная ничего. Не задавал вопросов, даже не поссорился со мной, как бывало. Думаю, он все понял, когда спросил о тебе. Меня это удивило, но и тронуло до глубины души, правда и задело, потому что ты тогда со мной порвал. И радость, оттого, что дед спрашивал о тебе, затмило горе разлуки, тогда я даже не обрадовался как следует, не мог.

- Он спрашивал обо мне?
- Да, видимо, Моника наболтала о нас с тобой, когда сообщала деду о разрыве помолвки.
- Вот как… - Марк внимательно посмотрел в мои глаза. – А тебе не страшно, Андрей?
Снова пожимаю плечами.
- Он моя семья… Дед воспитывал меня почти с рождения, я к матери таких чувств никогда не испытывал, понимаешь? Он как отец для меня, даже сыном называет… Он моя семья, он очень мне дорог...

Прижимаюсь плотнее к сильной, теплой груди, прячу лицо, вдыхаю аромат его кожи. Как же я люблю тебя мой здоровяк, на все ради тебя пойду, скажешь порвать любые отношения с семьей – порву! Все для тебя! Собираюсь произнести это вслух, сдаваясь своему чувству.

Но он опережает:
- Я поеду! – Выдыхает Марк, поднимая мою голову за подбородок, целует долго, нежно в губы. Отрывается от меня запыхавшегося, очумевшего от долго поцелуя. – Спасибо, что не стал давить на меня, Андрей.

Утром солнышко разбудило меня своими лучами и я, улыбнувшись, пошарил по постели рукой. Пусто. Сердце как-то нервно дернулось внутри, и вмиг стало жарко. Почему его нет? Он же всегда дожидается моего пробуждения, а тут бросил в своей комнате и ушел куда-то. Смотрю на часы: половина двенадцатого. Ничего себе – поспал, называется.

Выплываю на балкон, запахивая халат, вмиг вспомнив, что в поместье гостья.
Лика внизу, у бассейна о чем-то разговаривает с Марком. Он, с влажными, после купания, волосами, сидит на корточках рядом с шезлонгом, на котором восседает моя сестра, и старательно повторяет за ней по-русски.

- Здравствуйте, Егор Андреевич, рад знакомству.
- Слушай, а у тебя хорошо получается! – Лика шлепает узкой ладошкой по широкому плечу моего слуги. – Если так пойдет, ты заслужишь мой поцелуй.

Щеки марка розовеют, а сам он невольно отстраняется от девушки и окончательно смущается.
- Да ладно, чего ты, я же пошутила!
- Эй, Анж, прекращай его мучить, чего пристала к человеку?! – Решаю я, наконец, заступиться за парня.
Оба поднимают головы, и сестра машет мне рукой, улыбаясь.
- Эндрю, знаешь, у него отличное произношение, так хорошо слова выговаривает!.. - Крикнула Лика, еще раз потрепав моего слугу по плечу. – Молодчинка!

- Эй, он тебе не цирковая собачка, отвяжись! – Я доволен, что они, наконец, нашли общий язык. – Марк, поднимись ко мне!
Дверь тихонечко скрипнула.
- Доброе утро, Андрей Егорович!
Я засмеялся.
- Это Лика что ли тебя научила?
Марк кивает.
- Егором зовут моего деда, он никак не может составлять мое отчество. Если уж мое имя произносить на русский манер, то я буду Андрей Арчибальдович – тупо звучит, не находишь?

Конечно же Марк не находил, ему вообще было очень трудно разобраться с русским менталитетом, которым с утра пораньше напичкала его моя сестра.

- Госпожа Лика сказала… - Он так и продолжал обращаться к ней в уважительной манере, но я не стал этому препятствовать, пусть знает свое место и не забывается. – Она сказала, чтобы понравиться вашему деду я должен говорить по-русски, а как же это…

Марк развел руками.
- Забудь, она просто подкалывает тебя. Говори на родном языке, дед тебя поймет, и не придумывай, ничего не нужно, лучше не выпендриваться, а быть самим собой, понял?

Кивок и тревожный взгляд.
- Ничего не бойся, я буду рядом и смогу тебя защитить от любых нападок старика. Не переживай.

Дом нашего с Ликой деда встретил нас уютом, вечерним чаем и теплыми приветствиями.
- Здравствуйте, Егор Андреевич! – Марк склонил голову, приветствуя хозяина дома.
Старик пожал руку моего возлюбленного, коротко кивнув, и я заметил, что никакого недовольства или брезгливости не мелькнуло на его лице, даже тень не пробежала. Он принимал своего гостя со степенным спокойствием и радушием, как принял бы любого из наших друзей.

- Привет, ты видимо и есть Марк?! – В гостиную вошел элегантный мужчина в темно-сером костюме тройке, как всегда бесцеремонный и наглый.

А у моего слуги вытянулось лицо от удивления. Еще бы, этот мужчина как две капли воды походил на меня, прямо-таки мое отражение.
- Здравствуйте! – Смутившись проговорил Марк отступая на шаг.
Черт, не думал, что дед пригласит и этого отщепенца. Встаю с кресла, и на меня налетает ураган, нет цунами, сбивая с ног.
- Андрюха, чертов выродок!
- Твою мать, задушишь! – Все-таки Кирилл пошире меня в плечах, да и до сих пор занимается кулачными боями.
- Я так рад, Андрюха! Давно не виделись, закрылся там у себя в захолустье и затих, как мышонок!
Так хочется двинуть брату по башке, но терплю его щенячью радость. Знаю, будет клянчить деньги, а иначе, с чего это ему еще радоваться?

- Это твой близнец? – Шепчет Марк, когда я вырываюсь, наконец, из объятий Кирилла.
- Да, уж… Бич нашей семьи, игрок и повеса, ничему не учился никогда, только бы помахать кулаками, бабу поиметь, на рулетке сыграть и снова кулаками помахать.

Я был недоволен, но любое недовольство перечеркивало теплое отношение Егора Андреевича, он действительно хотел видеть, и меня, и моего возлюбленного. Что же привлекло всеобщее внимание, это поведение собаки. Байкал встретил Марка как родного, – редчайший случай, – и за все время нашего пребывания в доме деда, ни разу не отошел от полюбившегося человека, ну за исключением тех моментов, когда хотел оказать почести своему хозяину, но после этого снова возвращался к гостю.

Мы вышли с дедом в сад, там же возился мой Марк с огромным волкодавом.
- Собаки редко принимают так людей, вижу, он хороший человек. – Старик глянул на меня из-под густых бровей. – Знаешь, говорят, что люди к старости становятся консерваторами, они ожесточаются и не могут понять других. Но, по-видимому, со мной все наоборот, я отчего-то начал понимать тебя, и мне все равно кто рядом с тобой, главное, что ты счастлив, сынок.

Он похлопал меня по спине и еще раз глянул на резвящегося Марка, с легкостью поднимающего на руки огромную и тяжелую собаку. Дед покачал головой и улыбнулся в седые усы.

- Ладно, пойду, резвитесь.
Я проводил его глазами и пошел к возлюбленному. Байкал коротко тявкнул, так он приветствовал только меня. Отскочил от Марка и прыгнул ко мне, щелкнув розовым языком по носу.

- Егор Андреевич говорил с тобой? – Марк отмахнулся от новых приставаний собаки.
- Да, ты ему понравился… - Мне стало грустно, вдруг как-то сразу пришло осознание того, что дед постарел. От Лики я узнал, что врачи поставили ему страшный диагноз, и жить старику осталось от силы несколько месяцев.

Сестра решила выложить всю информацию по дороге, когда мы ехали в машине.
- Мы об этом не разговариваем, Андрей, ты понял?
Я кивнул, после таких откровений, даже ехать перехотелось, но не повидать деда я не мог.
- Завтра приедет Володька, потом еще пара ребяток – дед собирает всех своих отпрысков вокруг себя – прощается.
Значит, вот почему он позвал меня с Марком, все-таки захотел посмотреть на кого оставит своего любимца. Как жаль… Я ссорился с ним, уходил из дома, орал и спорил, но никогда не думал, что могу потерять деда, лишиться его внимательного взгляда и даже грубого окрика – не могу принять этот факт, тяжело осознавать, что скоро этого человека не станет. Как плохо.

После ужина, мы еще посидели какое-то время в гостиной у камина, беседуя со стариком, отвечая на его вопросы, поспорили немного о политике и о жизни. Потом разошлись по своим комнатам. Марк сначала зашел ко мне. По обычаю, в доме нашего деда всем стелили в разных комнатах, если, конечно, гости не являлись законными супругами. Куда уж нам.

Я присел в кресло, слуга налил мне вина, подал бокал и опустился рядом на колени, обняв мои ноги и заглядывая в глаза.
- Андрей, что-то не так? Ты весь вечер грустишь…
Ах да, в машине мы же говорили по-русски, и конечно Марк ничего не понял, он не знал о пошатнувшемся здоровье деда, ну, может быть, ему и не нужно было ничего знать.

- Да нет, все нормально, я просто устал.
Марк неожиданно обнял меня, прижал к себе и так держал, не отпуская.
- Держись, Андрей, я хоть и не понимаю о чем вы все говорите, но чувствую: с твоим дедом, что-то не так, он болен?
Господи, как же он иногда бывает прозорлив. Киваю, мне не хватает воздуха, чтобы хоть что-то произнести, рыдания прорываются из меня, но я стараюсь их подавить. Еще не хватало по живому слезы лить.

- Я с тобой, я всегда останусь рядом и поддержу тебя, Андрей, хозяин… - Марк целует меня, гася так и не вырвавшуюся из меня истерику, и мне становится спокойно и уютно в его объятиях. Он поднимает меня на руки, садится в кресло, усаживает к себе на колени и баюкает, как маленького, а я наслаждаюсь этим мирным вечером, тишиной и его присутствием, такой нужной мне сейчас заботой и нежностью.

- Я люблю тебя, Андрей, слышишь, ничего не бойся…
Я тянусь к нему, обнимаю, и он сжимает меня в своих объятиях.
- Я тоже люблю тебя, Марк, так сильно… Очень, очень тебя люблю …

Просыпаюсь оттого, что кто-то трясет меня за плечо. Открываю глаза, темно, едва различаю силуэт незваного гостя.
- Ты кто?
Оглядываюсь, Марк переложил меня на кровать и ушел, видимо, посчитав благоразумным, спать в разных комнатах, дабы не привлекать ничье внимание.

- Тихо, тихо… Прости что разбудил. – Кир садится на кровать. – Привет тебе от Виктора.
- Чего? – Вскакиваю, но сильные руки брата придерживают меня.
- Мы с ним столкнулись недавно, он так обрадовался, полез целоваться, пришлось объяснить ему кто я такой.
Короткий смешок, выражения лица Кирилла я не вижу.
- Надеюсь, ты его не убил?
- Да ну тебя, зачем мне это, я сразу понял – один из твоих… В общем, когда разобрались, осели с ним в ресторанчике, отличный парень, оказывается, этот твой Вик, ну, в общем, мне неудобно, но я у него деньжат немного занял…

- Сколько? – Спрашиваю, уже понимая, к чему ведется этот разговор.
- Да пятачок всего, только не злись, лады?!
Сжимаю кулаки, этот чертов мой брат стриганул с Виктора пять тысяч и считает это мелочью?
- Ладно, я отдам ему. Он все там же живет?
- Ага! – Энергичные махи головой, и как только этот чертов глупый кочан капусты не слетит с плеч, так бы и удавил, будь моя воля.
Мы никогда не были дружны с Кириллом. Вот говорят, мол, близнецы всегда не разлей вода, но это утверждение явно не про нас. Меня Катрин вышвырнула к деду, а Кира, свою «любимую куколку», оставила при себе и воспитывала как хотела, проще говоря - никак. Потом, когда поняла, что не может удержать больше сынульку в узде, тоже сплавила его к своему отцу, но… Было уже поздно, Кирилл не хотел мириться со спартанским образом жизни, установленным в доме старика, грубил и хамил на каждом шагу, ввязывался в драки, а потом начал играть. Дед наказывал, дед воспитывал, дед даже пробовал увещевать – все без толку, тогда он лишил моего непутевого братца наследства и отправил восвояси. Впрочем, почти сразу же, следом за ним восвояси отправился и я. Кстати, не без помощи Кира, наконец-то, разоблачившего, окопавшегося в чистых рядах семьи, «грязного гомосексуалиста».

- Видишь, Егор Андреевич, кого ты мне в пример ставил, этого пидрилу?! Этого извращенца?! А еще говоришь, что моя мать не могла воспитать из меня нормального мужика, так кого же ты воспитал, а?!

Дед тогда сидел темный страшный, а мне хотелось провалиться сквозь землю.
- Андрей, это правда?! – Глухой, незнакомый голос допрашивал меня, каждым словом вбивая огромный клин между нами.
- Да!
- Пошли оба вон!
Дед не стал разбираться, не стал уговаривать меня или читать морали – он решил все и сразу… Решил, а потом вдруг позвонил мне в институтскую общагу.

- Хочешь вернуться домой?
Я молчал, знал, что если отвечу утвердительно, то придется согласиться с жесткими условиями, которые хотел поставить мне дед.
- Повторяю…
- Нет! – Ответ резкий, жесткий, но по-другому не могу. – Пойми, я не изменюсь, я не женюсь на, выбранной тобой невесте, я не племенной жеребец для разведения и не принесу тебе желанный приплод.

- Зачем ты так?! Не хочешь жениться на Монике, подберем другую.
- Уясни себе, я гомосексуалист и живу с парнем, его зовут Эрик, он мне нравится и я пойду за ним на край света! Ты это хотел услышать? Ну так ты услышал! Смирись!

Дед бросил трубку, и мы не разговаривали долгих пять лет. А потом я приехал к нему, узнав, что он слег с воспалением легких, тогда впервые заговорили о скорой кончине.

- Зачем ты приехал?! – Дед хмурился и смотрел сурово.
- Простите, сэр, я только посмотрю на Вас и уйду. – Мне хотелось плакать, но я крепился, дед бы никогда не одобрил моих слез.
Он фыркнул.
- Иди сюда, дурак!
Я бросился в объятия деда.
- Простите меня, сэр, простите меня…
Я ощущал себя все тем же испуганным пацаном, провинившимся перед своим грозным предком. А дед решил все по-своему:
- Я не стану больше ругаться, но и ты будь добр никогда не упоминай о причине нашей ссоры.
Так и повелось, мы встречались пару раз в год, но ни один из нас никогда не произносил и слова о том, что развело нас по разные стороны баррикад. Чаще всего визиты заканчивались ссорой, и я уезжал, проклиная все на свете, обещая себе, никогда не возвращаться к старику. Но снова приезжал по его первому требованию, и вновь получал советы по устройству моей «никчемной потерянной жизни». Мы вроде бы играли в молчанку, не вспоминая о причине нашей ссоры, но ложь холодной стеной встала между нами, не позволяя открыть сердце и распахнуть душу, поделиться переживаниями, даже просто прижаться к груди деда и пожаловаться на жизнь. Я не сказал ему, что готов умереть, когда Марк уехал от меня, когда оставил одного, превратил в кусок умирающей плоти. Ничего не сказал, хотя чувствовал, что дед понял, догадался и даже сопереживал, именно поэтому не затеял ссору, которая тоже стала уже частью игры отчуждений, – помог хотя бы этим. Сделал шаг навстречу, поддержал, не словами, так мыслями, поступками. Растопил часть льда, заронив в мое сердце хрупкую, пугливую надежду на настоящее примирение.

По-сути, какими бы не были мы крутыми, как бы не хорохорились, но в душе любого из нас живет ребенок, жаждущий вернуться под родное крыло, мечтающий о любящем взгляде родного человека, его одобрении и прощении. Без этого нет жизни, нет человечности, нет доброты, только бескрайняя и холодная пустыня. Как жаль, что дед сделал шаг ко мне навстречу так поздно, а может быть, поэтому и был сделан этот шаг? Потому что свет его жизни вот-вот угаснет, простить и попросить прощение – успеть, чтобы потом никто ни о чем не сожалел?

- Эй, слушай, как думаешь, он нам с тобой от наследства чего-нибудь отвалит?..
Кир вырвал меня из воспоминаний и моих мыслей, я насупился и поймал себя на том, что этим я похож на деда, жаль брат не может меня увидеть в темноте спальни.

- Если не хочешь, чтобы я ударил тебя – уходи! Я сказал, что выплачу твой долг. Все – вали!
- Боже мой, какие мы грозные, нахватался у деда примочек. Ладно, дрыхни, задница!
Я упал в подушки и всей душой пожелал, чтобы Марк сейчас был рядом, мне хотелось прижаться к нему, впиться в теплые, чуть шероховатые губы, увидеть радостный блеск в синих глазах, услышать томные, чуть приглушенные стоны.

- К черту все! – Я вскочил и натянул спортивный костюм.
Пробрался тихими коридорами в южное крыло, где располагались гостевые комнаты, открыл замок, (специально стырил запасной ключ от комнаты Марка), и проскользнул в комнату, поскорее закрыв дверь на замок – нам лишние свидетели не нужны.

Марк спал как всегда, когда оставался один, раскинувшись по всей кровати, сбросил одеяло на пол, дышал ровно и глубоко.
- Как ты можешь спать в первый же день приезда? – Шепотом спросил я, искренне не понимая подобного, я даже домой вернусь, и в первую ночь не засну, а этот похрапывает себе, так мирно.

Я залюбовался им. Широкие плечи, развитая мускулатура груди, темные шишечки сосков притягивают мое внимание, так бы и съел. Скольжу взглядом, едва подавляя желание наброситься на Марка, дальше по любимому телу. Огромные руки, одну он положил под голову, а вторая покоится на животе: плоском, подтянутом с рельефными кубиками мышц. Сильные и очень красивые ноги, сейчас широко раздвинутые, нагло призывают взглянуть в то место из которого они начинаются. Я сглотнул и подошел ближе, по пути поднимая одеяло. Конечно же я знал, и тело, и самого своего любовника как облупленного, но было что-то в том таинстве, которое возникает, когда смотришь на спящего человека. Во мне всколыхнулась теплая нежность, захотелось обнять Марка, прижать к себе, любить всю ночь напролет. Но я просто прикрыл его одеялом, разделся и нырнул к нему в кровать, свернувшись калачиком у теплого бока своего любимого и, наконец, почувствовал, что успокоился и начинаю засыпать, под привычное и такое любимое похрапывание. Почти сразу Марк перевернулся на бок, освобождая половину своей кровати, обнял меня, как всегда это делает, когда мы спим вдвоем.

- Хозяин!.. – Тихим шепотом в самое ухо.
Он говорит во сне, я часто это слышу, сейчас я так рад этой его милой привычке, расслабляюсь и теперь уже совсем проваливаюсь в сон.

- Это правильно?!
Утро началось не так как я ожидал.
- А чего? – Тянусь к нему с поцелуями, но Марк отодвигается.
- Почему ты здесь?
- Нормально! – Сажусь и смотрю на смущенного парня, уже одетого, даже рубашку на все пуговицы застегнул.
- Мы же в доме твоего деда, забыл?
- И что?
- А если они узнают, догадаются?..
- И что? – Повторяюсь и заливаюсь смехом. – Марк, иди сюда давай! Ты думаешь, они не знают, да?.. Мы же приехали сюда как пара, все всё прекрасно понимают…

- Ну а усугублять-то зачем?
Мой смех тут же обрывается, смотрю хмуро, чувствую, как тень недовольства набегает на лицо.
- С каких это пор ты стал моралистом?
Марк молчит, он шумно сглатывает, потому что помнит – такое выражение у меня обычно, когда я выхожу из себя, и тогда так сильно бью.

- П-п-прости… Я подумал... – Он бледнеет. – Хотел чтобы у тебя не было проблем…
- Ладно, ладно! - Поднимаюсь с кровати и натягиваю спортивный костюм. Не хочу показывать как разочарован, да и не зачем, Марк сам все поймет. – Не хочешь и не надо, только потом не хнычь, что я тебя без сладкого оставляю. Все, я ушел.

И я действительно ушел из комнаты своего любовника, глянув попутно на часы. Матерь божья – шесть утра, – да Марк совсем охренел меня так рано будить.

В моей спальне неуютно и как-то тоскливо, ну да и наплевать. Ложусь и ощущаю странный привкус во рту, да, это тяга, я жутко хочу курить. Обещание, данное так опрометчиво, теперь сковывает по рукам и ногам, но жажда никотина никуда не делась. Даже пальцы зудят, как хочется взять сигарету в руки и сделать затяжку, хотя бы одну. Да, так бывает, когда я неудовлетворен, а сейчас я еще и раздражен. Засыпаю с тяжкими думами и злой как черт, сон наваливается тягучий и неприятный.

Если засыпал в раздрае, то проснулся озверевшим в конец. Поднялся и сходил в душ, меня никто не беспокоил. Сегодня вечеринка деда, он будет праздновать свой день рождения, а мы, его внуки и внучатые племянники, будем радоваться вместе с ним и тщательно скрывать свою боль, оттого, что знаем, что чувствуем – на этот раз диагноз врачей не ошибочен, все серьезно, все будет так как говорят люди в белых халатах.

Встряхиваю головой, разбрызгивая струйки душа по душевой кабинке.
- Не хочу! – Говорю громко, прижимаюсь лбом к стеклу и застываю на некоторое время, чувствуя как бежит по телу вода, как смывает неприятные мысли.

Днем приезжает Владимир, он нам всем так рад, наверное, единственный в нашей семье, кто так искренне радуется любому празднику и возможности собраться всем вместе.

- Эй, Андрей, тебе привет от Алекс!
Да что они все сговорились что ли? Вчера Кир передал привет от Вика. Теперь вот Лагодский ошарашил горячим приветом от моей бывшей подруги.

- Не рад?
- Еще как рад.
Мои давнишние друзья давно развелись, и Вик пытался вернуть наши отношения, но попал как раз в момент, когда я встретил Марка. Конечно же он получил отказ, страдал, звонил, плакал, умолял его понять. Я понимал, но принять не мог. Моя жизнь полностью принадлежала огромному диву моей мечты, пойманному мной, прирученному, оставленному возле себя. И никто никогда больше не сможет завоевать мое сердце, потому что оно уже отдано на веки вечные в большущие ладони моего любимого.

- Эй, Марк, привет, ты тоже здесь, чертеняка! – Владимир, позабыв о том, что в пух и прах рассорился с моим другом, бросился обниматься с парнем, выкрикивая радостные приветствия.

- Опять под мухой? – Спросила Лика, подходя ко мне.
Я кивнул. Да, Володька пил, и никто ничего не мог с этим поделать.
- Хорошая у нас семейка, да? – Сестра грустно улыбнулась.
- Да такая же, как и у других. – Пожал я плечами. – Ни хуже и ни лучше, ты что же думаешь у других золотые дети, что ли?
- Ага, все они золотые, пока на чужих грядках… А приглядишься – сплошная гниль. – Поддакнул Кир, разливая послеобеденный бренди по бокалам. – Выпьешь?

Я отрицательно покачал головой и вышел из гостиной, столкнулся с молоденькой горничной, извинился, отметив про себя, как она хороша, когда смущается. Пес зацокал вслед за мной, рыкнул, зевая и вытягивая спину – потянулся, глянул сонно и вопросительно, мол куда направляешься, может и я с тобой пройдусь?

Мы шли вдвоем по дорожке, посыпанной гравием, а солнечный зной размывал густой воздух, превращая его в вязкое марево.
- Ты дуешься на меня? – Шепнул на ухо Марк. И как он сумел догнать нас и подобраться ко мне так тихо?
Вздрагиваю от неожиданности и качаю головой.
- Мне просто грустно. Вроде бы праздник и надо радоваться, но как-то не радостно.
Марк хватает меня за плечи и порывисто вдавливает в себя.
- А если увидят? – Спокойно спрашиваю я. – Ты совсем недавно читал мне морали в закрытой комнате, и тут же сам позволяешь себе вольности прямо перед окнами особняка?

Я чувствую, как он вздрагивает, напрягается, но даже и не думает разжимать объятий.
- Мне все равно, пусть видят… - Шепчет он. – Прости меня, Андрей, я вел себя утром как полный скот… Простишь?!
Я оскаливаюсь в улыбке и властно кладу руку на его затылок, краем глаза отмечая в окне первого этажа четкий силуэт. Кто-то смотрит на нас? Плевать! Притягиваю к себе желанные губы и впиваюсь в них. Отрываюсь от поцелуя, холодным взглядом ловлю его, вмиг сделавшиеся испуганными, глаза.

- Никогда не смей отталкивать меня, Марк! Я люблю тебя, но если ты посмеешь еще раз перечить мне – накажу!
Все мое существо наслаждается тем страхом и стыдом, что охватили сейчас Марка. Он сжался, как всегда это делает, если испытывает подобные чувства. Холод в моем голосе буквально замораживает его, заставляет подчиняться, принуждает испытывать раскаяние за проступки, сначала мой друг краснеет, потом бледнеет и начинает мелко дрожать.

- Хозяин!
Мне всегда кажется, что он становится даже ниже на пару голов, подставляет затылок для удара – ждет наказания. Но я не стану его бить, не хочу сейчас. Снова целую, податливого и сломленного раба, провожу рукой по груди, по животу, вниз к ширинке брюк, сдавливаю в кулаке его член, жестко, по-хозяйски.

- Господин… - Марк еще сильнее сжимается, вдавливает голову в плечи, гляди того, бухнется на колени.
- Ладно, прощаю! - Прекращаю дисциплинарную процедуру, отпускаю, но не отталкиваю, знаю, ему нужно сейчас постоять рядом, ощутить мое тепло и раскаяться еще сильнее. Он утыкается носом в мою шею, дышит жарко, призывно.

- Спасибо, хозяин! – Сколько преданной благодарности в голосе, просто море, в котором так и хочется утонуть.
И во мне растет желание взять его, прямо здесь на дорожке посыпанной гравием, перед домом моего детства, где у окна, кто-то стоит и наблюдает за нами.

- Воспитывал?! – Лика усмехается, когда я вхожу в прихожую.
Значит это она подглядывала, ну а кто же еще, эта девочка пошла по моим стопам, предпочитая властвовать над своими любовниками, хорошо хоть ориентацию не сменила на розовую, и, надеюсь, осчастливит семью двумя, а может и тремя отпрысками.

- Не твое дело, сестренка! – Поцелуй в щеку, показывает, что я не сержусь на нее, но пока не могу нормально разговаривать – слишком опьянен властью, которую только что выказал своему слуге и от которой трудно прийти так быстро в норму.

Ухожу в зимний сад, там спокойнее, но успеваю услышать как Лика крикнула вслед:
- Не пропадай надолго, ты же знаешь, скоро к столу!
Киваю и делаю отмашку рукой, мол, все знаю, нечего меня учить.
В оранжерее, за стеклянными рамами – сейчас открытыми – цветут экзотические цветы, их разводит дед, он любит уединиться в своем «рае» и вспомнить прошлое, когда еще была жива его жена, моя бабушка. Пытаюсь представить красивую – я видел ее только на фотографиях – женщину среди этих пышных тропических красавцев, брожу по дорожкам, подхожу к небольшому каменному фонтанчику.

- Слушай!
Непроизвольно вздрагиваю и, с раздражением, замечаю среди густой листвы Кирилла, сидит по-турецки у низенького столика, попивая какой-то коктейль.

- Брательник, а за каким ты припер сюда свою подстилку?
- Чего?! – У меня даже слов нет, все эмоции написаны на лице.
- Того, что забыл твой ублюдочный любовник в доме старика?! Гонка за наследством? Решил деда задобрить, показав ему свою шлюху?.. – Кир пожал плечами. – Если так, то странная у тебя тактика, не находишь? Дедок наш, думаю, не одобрит подобных проявлений сыновних чувств. Да и твой этот дружок, вряд ли вызовет положительные эмоции…

- У тебя как с головкой, Кира? – Спрашиваю брата, а кулаки сжимаются сами собой.
- У меня-то?.. – Он хрюкает, давясь смехом. – С головкой все нормально и сую я ее в правильные места, не то, что ты!.. И в кого ты такой?..

Договорить он не успел, я ухватил его за грудки и дернул на себя. Столик перевернулся, опрокинув графин и бокал, стекло со звоном разлетелось по бетонной дорожке. Ткань рубахи затрещала, а пуговицы одна за другой запрыгали по земле.

- Ты, мразь, кого тут грязью поливаешь, а?! – Первый удар свалил его на клумбу с цветами.
Я подлетел к нему и, не дав ни минуты на раздумья, подхватил за майку, выглянувшую из распахнутой рубахи. Нежный шелк разлетелся в клочья, а Кирилл отлетел к толстоствольной пальме и хорошенько приложился головой о шероховатый коричневый ствол.

- Все, все!.. – Брат поднял руки, защищаясь. – Ты все доказал.
Я протянул руку помощи, хотел поднять его, но просчитался, на секунду потерял бдительность и получил в челюсть. Отлетел, на миг потерявшись в пространстве – удар едва не отправил меня в нокаут. Мой близнец никогда не упускал шанса подраться и знал в этом толк. Только вот он не занимался единоборствами, полагаясь на свои кулаки.

- Боже мой, да мой братишка влюбился?! – Кир обошел меня, пнув ногой. – Никогда подобного за тобой не замечал, с чего это ты вдруг, а?!

Поднимаюсь рывком, не позволив противнику опомниться. Он машет руками беспорядочно, перехватить такой мах и поставить блок пара пустяков, от его сопротивления я только еще сильнее завожусь – злость захлестывает меня.

Пришлось наказать Кирилла по настоящему. Когда я уложил его на дорожку, братишка был уже не в состоянии шевелиться.
- Запомни, дружок! – Он закрылся от меня руками, но я сильно шлепнул его по разбитым пальцам, принуждая смотреть на меня. – Марк - фигура неприкосновенная, только тронь, и я не посмотрю, что ты мой единоутробный, понял, сука?!

- Да… - Выдох больше похожий на стон.
- Сколько раз тебе еще нужно показать, младшенький, что ты ноль против меня, может быть в своих барах и прочих заведениях ты где-то и показываешь класс, но со мной связываться еще нос не дорос? – Присаживаюсь рядом, несильно тюкнув брата по затылку. Он отстраняется от меня, но резковато, поэтому тут же хватается за голову. – Больно, ну так за дело.

- Просто я охренел, что ты его припер, вот и решил выяснить. – Спесь сошла с Кира, и он выглядит теперь вполне миролюбиво.
- Марк и так богатый человек, не думай, что он гонится за чужим наследством, на которое и ты, кстати, зря хавальник открыл.
Брат сопит, смотрит на меня со злостью.
- Что, все себе решил прибрать, да? – Спрашивает, но без издевки, в голосе только обвинение.
- Дурак ты, больше никто!.. Дед вряд ли простит нас с тобой за разбитые его надежды. Ни ты, ни я не достойны этого состояния.
Поднимаюсь и оглядываюсь. Да, наделали мы делов, разгромили оранжерею старика, теперь жди головомойки, ну ничего, зато выяснили все вопросы.

Ухожу, не хочу сейчас видеть Кира, а не то, точно вытрясу из него всю его дурь, и даже последние мозги.
- Что-то не так?
Марк встречает меня у двери моей комнаты. Я открываю замок, пропускаю друга, а потом вхожу сам. Прячусь в ванной и долго отмываю кровь брата со своих рук. И когда только у этого полудурка мозги начнут работать, все у него завязано на деньги и выгоду, как так можно жить? И этот засранец девять месяцев рядом со мной бултыхался, как я его еще тогда не прибил, не знаю.

Выхожу и тут же оказываюсь в теплых объятиях.
- Ты чем-то расстроен?
Ласковые губы, нежно раз за разом изгоняют дурные мысли из моей головы, помогают расслабиться. Хочу отдаться ему сейчас, почувствовать как он заполняет меня изнутри, заставляет корчиться от наслаждения и боли, кричать и биться в его объятиях.

- Возьми меня, Марк!.. – Шепчу, уткнувшись в его грудь, глажу живот, спускаюсь ниже, ныряю под резинку трусов, ощущаю его член в своей ладони. – Возьми меня!..

Он нежен, но тороплив, знает, что такое случается редко, и это для Марка счастливый и желанный момент, однако, я могу передумать, а значит, нужно скорее воспользоваться этим случаем. Улыбаюсь и шепчу:

- Не торопись ты так, не передумаю я…
- Спасибо, хозяин!.. – Произносит это на выдохе и замедляется, растягивая, и свое, и мое удовольствие.
«Он не подстилка! – Думаю я, перед тем, как утонуть в приятных ощущениях, до того, как отключатся все мысли, унесутся в даль все обиды. – Он мой и никто никогда не посмеет оскорблять его!»

Мне хорошо, так, как бывает только с ним. Марк берет меня, входит и я вскрикиваю, давно не пускал его – больно, но уже через минуту неприятные эмоции сменяются наслаждением. Отдаюсь своему любимому весь без остатка, принимаю его, впускаю с радостным восторгом, замечаю, как разливается по телу долгожданный кайф, и появляется желание, чтобы это ощущение длилось вечно.

Широкая ладонь теплом окутывает мой член, сжимает головку, проводит по стволу, заставляет дрожать и изгибаться. «Поршень» разгоняется, вколачиваясь все глубже, делая меня изнутри горячим и возбужденно-бесстыдным.

- Еще!.. – Со стоном подмахиваю, не могу остановиться, жажду мощи любовника, его силы и власти. – Сильнее!..
И он поддает, загоняя меня, заставляя стонать и скрести ногтями по покрывалу, которое мы не успели снять с кровати.
Мой стон сливается с возбужденным хрипом Марка, любовник заваливается на мою спину, и я чувствую, как внутри меня бьется, пульсирует, извергается его семя. Кончаю одновременно с ним.

После душа, я лежу рядом с любимым, положив голову ему на грудь.
- Я не слишком напористо?.. – Голос дрожит от страха, и я улыбаюсь.
- За глаз опасаешься?
Марк вздрагивает, успокаиваю его, поглаживая по животу.
- Мне понравилось, и я не прочь повторить.
Второй раз приглашать не потребовалось, и мы снова сплелись в жарком любовном танце, и я опять отдавался ему, не чувствуя при этом, что сдаюсь на милость победителю, наоборот – ощущал, что дарю себя, и мой возлюбленный принимает этот дар с почтением и трепетом.

Позже я заснул в его крепких объятиях, и он охранял мой сон, разгоняя все мои сомнения, переживания и обиды.
В дверь забарабанили.
- Андрей, твою мать! – Крикнула Лика. – Мы долго тебя ждать будем?!
- И твою ведь тоже!.. – Выругался тихонечко я и потопал умываться, дабы согнать остатки сонного морока. Марк уже приготовил наши смокинги – так захотел дед, чтобы мы явились на вечер, как на званый ужин.

Я и не знал, что на свой день рождения дед позвал не только внуков, но и множество родных и знакомых. Приехала моя мать с отчимом, несколько теток прикатили, даже троюродные явились, а так же многочисленные соседи старика, желающие поздравить именинника. Народу набралось человек двести, если не больше, и «вечеринка по случаю», – как назвала ее Лика, – вдруг действительно превратилась в элитарный вечер. Поздравления, подарки, торжественные речи, стол ломится от яств – в общем, все как всегда, привычные и милые сердцу «семейные посиделки». После веселого застолья, гости разбрелись по комнатам. Пожилые засели за карты – любимое развлечение в доме Егора Андреевича. Женщины уединились в салон, где у камина предались общению. Молодежь высыпала на улицу, разбрелась по парку. Кто-то прошел в бильярдную, кому-то приглянулась охотничья комната. Лика, окруженная толпой поклонников, укатила в поля на верховую прогулку – тоже мне, выбрала момент.

Это было время отдыха, перед традиционным чаепитием, и продолжением чествования виновника торжества.
- Познакомишь?! – Катрин подошла ко мне, улыбаясь Марку. Вот же, отыскала меня в этом большом, заполненном людьми доме. Мы, ушли ото всех и сейчас рассматривали картины, обсуждая моих предков, строго всматривающихся в нас со старинных полотен.

Пришлось представить мать моему другу, хотя меня это в особый восторг не приводило.
- Рад знакомству! – Учтивый Марк поцеловал хрупкую ручку и тут же смутился, увидев с каким чувством Катрин ответила на его учтивость.

Она сделала свой взгляд призывно-томным, а розовым язычком облизала соблазнительные, накрашенные темно-вишневой помадой, губы. Да уж, умеет она произвести впечатление, моя мать действительно красива и все еще привлекательна для мужчин, но все эти ужимки давно уже не восхищали ее детей, даже наоборот вызывали раздражение.

Я оттащил друга от родственницы и ушел с ним в оранжерею. Тут уже навели порядок. И мы спокойно побрели по дорожке, мимо великолепных Монстер, с причудливыми резными листьями.

- Ты стыдишься меня?
Ну что мне ему по башке что ли настучать, за такие скоростные выводы, как всегда преувеличивает.
- Стыжусь… - Делаю паузу и улыбаюсь уголками губ. – Да… Стыжусь, только не тебя, а свою родню! Сейчас бы Катрин начала с тобой заигрывать, а мне, что под стол что ли прикажешь забраться, чтобы не сгореть от позора?!

Марк обнял меня, прижал к себе.
- Ну, по сравнению с моими предками, твои – весьма сносны.
Мы рассмеялись.
Кто-то вошел, заставив нас оглянуться, на дорожке стоял Кир, он смутился.
- П-пр-простите! – Заикаясь произнес мой брат и тут же ретировался.
- Вот, еще один комик. – Зло цыкнул я.
- А что с его лицом? – Марк внимательно посмотрел на меня. – Ты?..
- Да ну, братские разборки. – Отмахиваюсь. – Объяснил кто старший среди нас.
- А ты старший?!
Киваю с хитрой улыбкой на довольном лице.
- На целых сорок секунд.
- Да уж разница… - Протягивает Марк и прижимает меня к себе сильнее. – Вы так похожи внешне, но ты просто зверь, Андрей, и как тебя семья терпит, ума не приложу?..

- Главное, что ты меня терпишь, остальное не важно…
- Люблю тебя!.. – Он целует меня сильно, но нежно, раздвигает языком губы, проникает внутрь, ласкается, возбуждает. Шаловливые ручки уже гладят мой член через брюки. Чего это он добивается, ему мало, того что недавно было между нами?

Приходится отстраниться, я ведь не такой добренький, вечно давать не собираюсь, да и желание взять его становиться все сильнее. Завожусь и могу разложить своего любовника прямо на дорожке в зимнем саду, наплевав на многочисленных гостей.

- Черт!.. – Шепчу в ухо Марку. – Хочу тебя, засранец, завел не на шутку, сейчас будешь расплачиваться!..
- Пойдем?!
Он так призывно смотрит, зрачки дышат страстью и желанием. Завожусь еще сильнее, начинаю дрожать, и ноги наливаются свинцовой тяжестью.

Едва добираемся до моей комнаты, – она в дальнем крыле дома, думаю, гости сюда вряд ли забредут, – срываю с Марка одежду, он едва успевает меня остановить, чтобы я не порвал все в лоскуты. Обнажается сам быстро, а я уже не могу ждать, меня трясет и появляется гортанный рык, такой всегда рождается от страсти к нему – никогда до встречи с ним не ощущал в себе такого яростного зверя.

Беру его, где там нежности, жестко, напористо, агрессивно. Но он только стонет и просит еще и еще, открывается мне навстречу, сам насаживается, заставляет меня чувствовать все ярче и мощнее.

- Хочу тебя! – Беру, а все мало, хочется съесть его целиком и полностью. Кусаю, царапаю, сжимаю руками бока, чтобы сильнее войти, протолкнуться, заставить его кричать. И он кричит, но сразу же утыкается лицом в подушки, стесняясь собственных эмоций, подавляя рвущийся на свободу крик.

- Люблю тебя! – Все лицо в слезах, но Марк улыбается, смотрит с обожанием и новым желанием, и я снова беру его. Господи, это сумасшествие какое-то, не могу остановиться, будто и не было только что ничего: не любил, не брал, не наслаждался. По

2011-04-20 в 01:32

кляйн, 48 лет

Киев, Украина

- Люблю тебя! – Все лицо в слезах, но Марк улыбается, смотрит с обожанием и новым желанием, и я снова беру его. Господи, это сумасшествие какое-то, не могу остановиться, будто и не было только что ничего: не любил, не брал, не наслаждался. По новой и с новой силой, и так же мощно, восхитительно, прекрасно.

- Марк!.. – Выпускаю его из своих объятий и со стоном падаю рядом.
Знаю, что еще не все, что снова возьму и буду мучить, пока не загоню до изнеможения. Не могу сдержать своих желаний, нет сил остановиться, взять себя в руки. А там, в другой части дома, как на другой планете, моя родня чествует деда, вечеринка в самом разгаре, и меня, наверное, потеряли, может быть, даже кто-то отправился на поиски. До всего этого нет дела, я будто схожу с ума, будто бы встретил Марка впервые, так велика моя жажда обладать этим телом, этой душой, – мужчиной, которого я вожделею и люблю.

Он только поворачивается рядом, а мне снова не терпится, и я опять беру его.
- Тихо… Ну что ты?!
Рычу, заставляю перевернуться на спину и беру спереди, глядя в его глаза, люблю еще сильнее, рыдаю от переполняющих меня чувств, шепчу слова любви, обнимаю его, будто боюсь потерять. Наслаждение взрывается огненным смерчем, закручивает меня в какой-то сумасшедшей страсти, заглатывает в себя полностью, не позволяет ни на миг остановиться. И я забираю любовника с собой, уношу в своих объятиях туда, где заканчивается реальность, на грань безумного желания. Оргазм сотрясает меня, и я чувствую, как вздрагивает подо мной Марк, как стонет и прогибается, пропуская еще глубже, сжимает внутри жарким, пульсирующим удовольствием.

Кажется, отключаюсь, возносясь в сверкающую высь, только краем сознания отмечаю отдаленный, приглушенный крик моего любимого.
Мне хорошо… Меня затягивает воронка, всасывает в себя, и все тело, невесомое и легкое, наполняется приятной истомой, содрогается молниями сладких и мучительных импульсов, приводящих в сознание.

- Черт… Что это было?! – Присаживаюсь и вижу, что рядом, распластавшись на животе, лежит Марк, он еще не пришел в себя.
В комнате прохладно, поэтому я встаю и накрываю моего мальчика одеялом. Легко, едва касаясь губами, целую теплую щеку. Мой сладкий, посапывает во сне, улыбается, надеюсь, что мне. Ухожу в душ, он присоединяется буквально через пару минут.

- Проснулся?!..
Марк потягивается, касаясь меня грудью, и я чувствую твердые шишечки его сосков на своей спине. Черт, как это возбуждает.
- Спасибо!.. – Тянется ко мне губами, и я позволяю себя поцеловать. Теплые струйки воды, приятно щекочут кожу, смывая следы страсти с наших тел, пробуждая затуманенное, недавним оргазмом, сознание.

- Это тебе спасибо!..
Мы целуемся неторопливо, будто еще только пришли в комнату, и еще ничего между нами не произошло, а едва начинается, прелюдия к тому, что должно свершиться.

- Ты просто чудо, Марк! – Обнимаю его талию, прижимая к себе, но не буду распускаться, хватаю волю в кулак. Все-таки мы должны вернуться.

Одежда, хвала небесам, в целости и сохранности, даже не помята, хотя и разбросана в беспорядке по всему полу. Одеваемся и выходим из комнаты, нужно еще раз показаться перед гостями.

Кажется, что наше отсутствие прошло незамеченным, или просто все делают вид, что не заметили нашего рандеву. Мне наплевать на это, вот еще обращать внимание на подобные вещи.

Замечаю, что подъехали новые гости, так что вечеринка проходит весело, шумно и очень многолюдно.
Далеко за полночь веселье сходит на нет, и гости начинают расходиться, гостевой домик, насколько я знаю, забит под завязку. И несмотря на то, что многие уехали, людей в главном доме остается слишком много. Меня просят потесниться, поэтому Марк совершенно на законных основаниях перебирается в мою комнату. Мы засыпаем в объятиях друг друга, счастливые и уставшие.

Утром я не нахожу своего слугу в постели. Сонно оглядываю комнату. Да неужели бегать ушел? Вот ведь неугомонный. Лежу, чувствую, как отдаются болью все мышцы во всем теле. Да уж, что-то вчера прорвало меня, давно не чувствовал такой животной страсти, не набрасывался на Марка как озверевший от гормонов подросток. Может быть, это был вызов старинному дому, в котором я когда-то жил, и из которого меня выгнали – эдакий бунт древним устоям и моральным принципам? Покачал головой, нет, просто воздух здесь какой-то особенный, и Марк такой соблазнительный, а еще Кир меня завел, умеет он, – разозлил не на шутку, это надо моего друга назвать подстилкой, шлюхой!.. Да как он посмел?! Так хочется двинуть брату еще раз, однако сдерживаю порыв, поднимаюсь с постели - спать перехотелось. Быстро одеваюсь и покидаю комнату, прохожу сонными коридорами, мимо тихих гостевых спален, спускаюсь в переднюю, толкаю тяжелую дверь и выхожу в туман.

Белое молоко зависло над округой. Вскидываю руку с часами и удивляюсь, я проспал-то всего ничего, четыре часа, потягиваюсь, пугаясь за Марка, вдруг заблудится.

- Вот уж… Со своими пробежками… - Бурчу недовольно, спускаясь со ступеней и застываю.
Мой любовник идет по дорожке вместе с дедом, рядом крутится Байкал, тявкая на Марка, призывая его начать игру. Глянешь со стороны: отец и сын беседуют о своем, мирно, тихо, будто это одна из запланированных встреч, а не первое знакомство двух, еще недавно, непримиримых врагов.

Ничего себе, даже со мной старик не всегда так вот беседовал, а тут гляди-ка.
- А, Андрей!
Дед машет мне, приветствуя, пожимает руку Марка, прощаясь, и уходит в дом, перед тем как скрыться за дверью, тихо сжимает мой локоть:

- Хороший парень.
Подхожу к Марку.
- Доброе утро!.. – Смущенно произносит мой «хороший парень» и украдкой, будто своровав, целует меня в щеку.
- О чем беседовали?
Марк пожимает плечами и улыбается.
- Так, о том, о сем…
Весьма неопределенно и расплывчато. Обычно мой дед не расположен беседовать на пустяковые темы. Но, если Марк виляет, значит старик попросил не распространяться особо о разговоре.

- Ладно, пошли-ка в дом, прохладно здесь, туман… - Первым вбегаю по ступенькам.
В комнате загоняю его в душ, не удерживаюсь и тоже заползаю следом.
- Ну… – Глажу по груди, вдыхая запах пота. Спускаюсь ниже, захватываю в плен его член, больно сдавливаю головку, а второй рукой - по спине вниз, проникаю между ягодиц, сильно надавливаю на анус. – Так о чем вы разговаривали?!

- Андрей!.. – Выдыхает и слегка присаживается… Не-а, пытка только еще началась. Губами достаю его сосок и вбираю в рот, подключаю зубы, прижимаю и отпускаю, так несколько раз, языком же барабаню по самой вершинке.

- Ну… И… Мне долго ждать ответ?!
Рукой провожу вниз и вверх по стволу члена, сжимаю головку все сильнее. Пальцем проникаю в анус, игнорируя защиту мышц сфинктера.
Марк отступает назад, прижимается спиной к прохладному, матовому стеклу душевой кабинки, стонет, закрыв глаза.
Переключаюсь на второй сосок, вдетое в шишечку золотое колечко приятно холодит язык, тереблю серьгу, проталкиваю в нее кончик языка и оттягиваю кожу соска. Возбуждаю, мучаю. Продолжая издеваться над членом и анусом любимого, довожу до момента, когда вот-вот… И бросаю.

- Садист!.. – Он тянется рукой к члену.
- Не-а… Руки за голову и так стоишь, пока не разрешу кончить.
- Хозяин… - Выдыхает со стоном, я вижу как подрагивает его член, сочится смазкой, движется вслед за моей рукой.
- Хочешь кончить?! – Я только касаюсь головки, и Марк поддает тазом, чтобы потереться об мою ладонь.
- Хочу, хозяин… Позволь!..
- Нет…
- Садист… - Стонет еще сильнее, медленно сползает на пол, на колени.
- Ноги не сжимать… - Голос мой леденеет, и я вижу, как кожа Марка покрывается мурашками.
- Хозяин, пожалуйста! – Он ласково прижимается лицом к моему паху, и я чувствую шероховатость губ на своем члене. – Все для тебя сделаю, позволь кончить.

Отхожу, не дам ему себя ласкать, этого еще не хватало. Шлепаю ногой по его яичкам, это не сбивает эрекции, наоборот заводит сильнее.

- Так о чем был разговор?! – Мне совсем не хочется этого знать, просто не позволительно рабу скрывать что-то от хозяина. Снова шлепок, потом стопой массирую головку, и Марк весь подается ко мне, застывает, сжимает ягодицы, напрягает ноги. Вот-вот кончит. Ну нет, дорогуша, не сейчас, я добьюсь своего или это буду не я. – И… Долго мне ждать?

Прекращаю ласки, с удовольствием слышу его стон, руки моей жертвы дрожат, рискуя сорваться и упасть из-за головы на член. Марк смотрит на меня с мольбой и страхом, облизывает губы и начинает униженно поскуливать. Верный знак, он уже готов пресмыкаться и умолять, но сейчас я совсем не этого добиваюсь.

- Давай, колись, ты же знаешь, могу продержать тебя так, не позволяя кончить, весь день.
Хватаю за челку и отгибаю голову раба назад, целую в губы жестко, требовательно. Чувствую, как в ногу упирается головка его члена, трется об икру, жаждет закончить пытку. Отпихиваю от себя дрожащее тело, несильно, только, чтобы понял – разрядки не будет, пока не сделает по-моему.

Марк, наконец, сдается, когда я снова выщипываю его сосок, а потом ласково тереблю шишечку. При этом слегка поджимаю его член ногой.

- Мы с Егором Андреевичем просто поговорили о тебе… - Срывающийся шепот, покрасневшие щеки и опущенные вниз глаза. – О нашей с тобой жизни, о бизнесе, а потом он попросил позаботиться о тебе, вот и все… – Вскидывает на меня взгляд, преданный и покорный, но зрачки дышат возбуждением и жаждой получить желаемое. Продолжает уже громче. – Ты почти сразу же вышел… До этого я бегал и встретил его у дома.

- Принимается! Можешь кончить.
Выхожу из ванны, пусть знает, что я рассержен.
- Прости. – Он выходит минут через пять, и я вижу – доволен. – Хозяин, ты сердишься? Но это того стоило, пытка мне очень понравилась.

Не могу дуться на него, Марк обнимает меня и нежно целует. Вдыхаю его запах, отвечаю на поцелуй, тесно прижимаюсь к его огромному, горячему телу и закрываю глаза – как же я его люблю, этого не передать словами.

Уезжаем днем, покидаем гостеприимный дом деда. Старик сетует на то, что могли бы еще задержаться, но я ссылаюсь на дела и все-таки уезжаю. С Ликой мы договорились, что встретимся через неделю, – она решила задержаться в гостях, – тогда и поговорим о совместной поездке в Москву.

В машине тихо, Марк посапывает рядом, утомился, нет бы спал утром, а он бегать вздумал. Дорога наворачивает километры, убаюкивает. От шофера мы закрыты темным стеклом, поэтому я могу сейчас расслабиться и обнять любимого. Хотя, если бы даже и не было перегородки, все равно я бы его обнял. Марк опускает голову на мое плечо и устраивается поудобнее, причмокивает во сне, совсем как ребенок, и у меня в сердце что-то поворачивается, будто теплой нежной рукой кто потрогал изнутри и, с каждым ударом, чувствую, разливается такое сильное, захватывающе нежное чувство, такое мощное, что щиплет глаза и слезы наворачиваются. Я никогда так не любил, никогда и никого. Даже Виктора, по которому сходил с ума, страдал и мучился. Но сейчас – это не мука, это непередаваемое чувство, невыразимое ощущение – даже не могу описать, что я чувствую, держа его в своих руках, наблюдая, как он спит, как дышит, как бьется рядом его горячее, сильное сердце. Наверное, это и есть счастье?

- Марк… - Шепчу, скорее только одними губами, произношу его имя, опускаю ладонь на его жесткие, густые волосы, глажу тихонечко, чтобы не разбудить. – Мой непостижимый, фантастический Марк…

2011-04-22 в 23:16

DiSHa, 43 года

Ростов-на-Дону, Россия

Лучшее.....
Спасибо...

2011-04-23 в 13:26

Госпожа Аннели, 57 лет

Таллин, Эстония

Спасибо! Просто не могла оторваться, так замечательно и красиво все написано. Хороший язык, слог, повествование. Получила огромное удовольствие. Написано с таким чувством и пониманием! Просто наслаждалась, читая!

2011-05-12 в 02:53

Дана, 31 год

Набережные Челны, Россия

Прекрасно...читаеться на одном дыханий ...очень красиво....нет слов...

2012-09-20 в 23:49

Туся), 47 лет

Кишинев, Молдова

Очень красиво, читала, не могла оторваться
,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

2012-09-26 в 12:25