Как жена меня порола и мы вышли из безвыходного положения.

Он убил около 50 человек и 30 покалечил. Вся площадь перед храмом была завалена трупами и ранеными и наступавшими стражниками с копьями на перевес на Гиганта мужчину, скорее всего ахнийца. Они прижали его к стене где была ниша и вот вот должны были убить. Ахниец бесновался он рычал и кидался на всех, как яростный зверь. Когда ему до смерти оставалась минута.

Я крикнул, остановитесь немедленно и поднял над собой лик Христа Пантократора.
- Прочь! Он не виновен в содеянном ибо не в себе. Сейчас он поцелует лик. Придет в чувство и сами увидите, что он не виновен и ничего не помнит.

Стражники расступились. После поцелуя Гигант Ахниеец смотрел на мир совсем другими глазами. Он озирался и не понимал, что происходит. Я увел его с этой площади. И когда мы наконец остались одни и шли в тени виноградника, он повернулся ко мне и сказал глядя горяче диким взором:

Сейчас я убью тебя вот этими руками. Готовься к смерти - и показал мне огромные кулаки.
Я понял совершенно четко, что очень плохо исповедовался духовнику и поэтому бес в его лице дает мне это понять таким образом. И закрыв глаза сразу вспомнил, что утаил на исповеди самое главное. Как только эти мысли пронеслись в моей голове, он махнул руками:

- Ладно, Бог с тобой, поживи еще. В конце концов ты мне жизнь сегодня спас. А убить тебя я всегда успею.
У исповедника я сразу сказал: Император задумал реформы. И сказал, что из за прогресса, мы должны немножко изменить обряды. Ну, совсем чуть чуть. И тут же отрубил головы двум не согласным. Я был третий и вместо того чтобы пасть без головы, но сохранить честь, я оказался тварью последней, но остался живой

Исповедник отпустил мне мой грех, сказав, что так было задумано, чтобы я сегодня спас человеку жизнь на площади.
Дома слуги приковали Ахнийца четырьмя цепями к самой крепкой стене дома. Иногда он ревел и тряс весь дом в те минуты, когда я по малодушию проигрывал от нападения бесов .

ВСкоре меня вызвал Император. И сказал, что данный момент страны требует продолжения реформ и моей поддержки в реформе церкви.
Я отказался в этом учавствовать и сказал, что готов умереть. Но Император сказал, что меня не убьёт, а убьёт мою жену, детей и слуг. Я сказал ему, что реформы действительно назрели, и реформа церкви необходима.

В очередной раз я предал свою веру. Теперь из за жены, которую я любил больше жизни. И не мог допустить, чтобы из за меня она умерла. Но ярость и горечь мои были таковы, что придя домой я избил жену и досталось и любимой ее родственнице, живущей в доме, побилось также немало посуды и поломалось немало мебели, так как бил я их на кухне и бросал как мешки с песком во врага.

Когда жена и родственница, почти бездыханные лежали на полу. Дом закачался и послышался невероятный матерный вой и треск. Ахнийца возбудил весь шум гам, что мы с женой устроили на кухне и он вырвав цепи и круша вме на своем пути бил и ломал все, что ему попадалось под руку.

Я задумался. Если на Ахнийца так подействовало мое избиение жены, почему бы не сделать наоборот и не успокоить его. Слава Богу жена и родственница очухались и я дав им веревки с кошками, такими длинными тройными огромными крюками приказал привязать меня а лестнице и бить, чтобы мясо летело во все сотроны со всей силы.

Ахниец замер с вырванными цепями перед нами и пена скатывалась у него изо рта, но он не шевелился. Пока крюючья рвали мою плоть и я орал, пока не потерял сознание. Жена и родственница били меня и обливались слезами. И я подумал: бьешь жену тна плачет, она бьёт тоже плачет, будет долго жить и порадовался за нее.

От моего избиения и потоков крови на полу Ахниец успокоился и дал себя снова приковать к другой стене.
Я тоже успокоился и сказав жене и домашним готовится к смерти, пошел к Императору и сказал, что я за прогресс, но вере святоотеческой изменять не буду.

Император кинул меня и все семью в холодные погреба. Где все умерли и слуги и дети и Ахниец. Мы с женой остались одни в живых и нас отправили с цепями на ногах в ссылку вечную в каменоломни. Мы шли грязные, вонючие, тарахтели цепями, худые как скелеты, но когда мы встречались взглядом, я видел там Великое Вселенское Счастье.