Немного о любви.

Спи, мальчик, спи… Пусть ни шум с улицы, ни мои неосторожные мысли не прервут твой сон, пусть он будет сладок и крепок до самого утра. Спи.

Ты помнишь как мы начинали? Возможно уже и нет – в юности жизнь полна событий, и одно захлестывает и топит другое. Ты был упрям и настойчив, и именно это упрямство позволило тебе приблизиться ко мне. Я любила других мужчин – определившихся, матерых, в возрасте. А ты юнец, неопытный щеночек, образованный книжками но бесконечно потерявшийся от открытий мира, жадно глотающий новое, не различая вкуса.

Тебе хотелось и было страшно. Бессчетное количество раз я прогоняла тебя «определяться», ты возвращался, хлопал глазами, картинно закусывал губу и говорил –да, я все понял. И я, посмеиваясь над собой, делала очередную попытку - о нет, не научить тебя, а отвратить от твоих желаний.

Ты страдал, ворчал, грубил, убегал. но приходил вновь с нелепыми разговорами о том, что ты знаешь как лучше. Я смеялась и снова гнала тебя. Ты возвращался.

Ты совершал мелкие провокации, стараясь вывести меня из себя, и большие глупости, чтобы меня удивить. Ложась под плеть, ты кусал костяшки пальцев и тихо ругал меня матом. Ты думал я не слышала? Когда ты первый раз заплакал от боли, я обняла тебя. Ты вырвался и убежал, исчез на полмесяца, потому что «пацаны не плачут». Ты не мог простить себе своих желаний, но наказать за них пытался меня. Потом ты вернулся, каялся, просил… Может мне стоило отказать? Но я оставила тебя, на этот раз надолго.

Мы испытали многое, очень многое. Вместе с тобой я заново погружалась в казалось бы уже забытый шквал эмоций, пила глоток за глотком едкую смесь твоего гнева, стыда и наслаждения. И я любила тебя.

Спи, мальчик. Это моя память не дает мне покоя на исходе ночи…
А потом ты сказал –все. Я больше не могу. Ты вывел целую теорию патологического влечения и единственно верным лечением посчитал ампутацию. Я не удерживала тебя, в конце-концов это было твое законное право.

Мне было плохо. Мне не хватало ярких тонов твоей страсти, но время шло, и я почти забыла о тебе, вернувшись от дикарских костров к изысканному пламени каминов.

И однажды я нашла тебя у своей двери. Ты помнишь? Сердце ахнуло куда-то вниз, но я прошла мимо, закрыла дверь и сказала себе –не смей. Больше нельзя, никак. Ты ждал. Ночь, утро, ночь… Я впустила тебя. На этот раз ты молчал. Что мне сделать с тобой? Что хочешь. Все что хочешь.

Я отключила телефон, проверила запасы в холодильнике и сказала тебе –я не знаю чем все закончится. Ты ответил –все равно. Все равно. Твое наказание стало моим адом, ты помнишь, мальчик? Ты утешал меня потом, как то очень по-взрослому, по-мужски, а после мы пили водку. Ты неумело, я лихо, но напились одинаково. Утром ты носил мне воду, а я мазала тебе ссадины какой то дрянью, от которой появлялись неприличные пятна на белье, которые нас очень смешили.

Спи, мальчик. Теперь уходить пора мне. Мне больше нечему учить тебя, а тебе пора идти своим, и только своим путем. Я знаю, тебе будет очень больно, но скоро ты поймешь, что я была как всегда права и ты не будешь меня искать. А пока, спи.

Я оставлю тебе записку.