Прочитала дневник
Сhlorine - как же скучаю по всему этому. По
отыгрыванию чувства вины. Мне ведь порка в удовольствие не сдалась. Не
возбуждает, хотя, говорили, я неплохая мазохистка. Просто болевой порог у
меня высокий. А из практик штырит только порка - ни ножи, ни иглы, которые я
всегда могла перетерпеть, и выдохнуть окончательно, когда они покидали моё
тело. И никакого послевкусия после.
Иглы и ножи всегда ассоциировались с людьми в белых халатах. Скальпель и
зашивание, приправленные ожиданием в несколько дней. Гнетущий страх,
выгрызающий дыру в солнечном сплетении. И безысходность, когда ни удрать, ни
ударить - только ждать. А потом - не менее продолжительная и болезненная
реабилитация. Самая дикая боль - на следующий день, когда срастаются края ран и
кровь создаёт новые русла.
А вот порка никогда не была связана с подобным. Вообще не знаю, почему именно
формат не удовольствия, а телесных наказаний возбуждал всегда. Желательно без
секса. Секс в концепцию не встраивался. Как и обнажённый садист. Боль. Никакой
нежности. Вина, расплата, облегчение.
И вечный вопрос - кого внутри себя я хочу наказать об Верхнего? Ведь понятно,
что Верх - всего лишь винтик, чётко отыгрывающий свою в созданном в моих мозгах
ритуале.
Определённый ритуал.
Определённые девайсы.
Никаких плетей, которые делают специально для человеческой шкурки - деликатных,
но болезненных, пробивающих, но не сдирающих кожу. Только ротанг, как нечто
аутентичное. Но почему тот же ремень идёт с трудом? А розги - вообще никак? Не
та боль, не те следы, не то послевкусие, не та эстетика. И самое верное -
последнее.
