Простые истины. Урок 2. Плохие вещи случаются с хорошими людьми.

Мрачными рассуждениями в посте у Циника навеяно...
****
Valar morghulis.
***
До того, как мне исполнилось семь лет, и мы переехали в квартиру в центре, мы жили в частном секторе в доме напротив моих дедушки с бабушкой. Однако, даже после переезда я продолжала приезжать к дедушке с бабушкой при любой возможности, ибо они меня любили, баловали, да и все мои друзья детства остались на родной улице. Кстати, со многими из них мы до сих пор в хороших отношениях, хоть и видимся крайне редко, а моя лучшая подруга, теперь уже моя кума, все также живет на той улице, куда я по-прежнему с удовольствием приезжаю.

Улица у нас была дружная, детей было много, мы постоянно устраивали концерты, спортивные соревнования, гонки на велосипедах, играли в «море волнуется раз», «казаков-разбойников» и конечно «светофор». Ловили «горячую картошку», мастерили «домики» на абрикосах, вечно топтали клумбы доставая воланчик для игры в бадминтон, чем нередко вызывали гнев многих бабушек улицы, гонялись с сочками за бабочками и пытались вырастить в поллитровой банке банке из головастиков, пойманных в ближайшей луже, лягушек. Кроме всего прочего, конечно же, как и, наверное, дети во всем союзе, а потом СНГ, мы любили «пионерские костры» и печеную картошку. Особенно это блюдо было популярно вприкуску со свежайшим, только что нащипаным с грядки пучком зеленого лучка и поджаренным на веточке кусочком сала с хлебом:)

Это был как раз из таких августовских вечеров, когда мы всей гурьбой под зорким оком бабушек восседающих на лавочке через дорогу на другой стороне улицы, устроили себе пикник возле двора моей подруги, где ее папой уже давно была оборудована для нас импровизированная зона пикника в виде ямы, обложенной кирпичами по бокам, деревянного столика и лавочек под навесом. Было и дружное собирание дров, и позерство, что можешь зажечь костер с одной спички «как Брюс Уиллис», а если вдруг не получалось, то это просто ветер в этот момент подул – не иначе:)), и предварительная заготовка стопки бумаги для розжига, состоящей, как правило, из маминых журналов, которые папы давали детям при просьбе дать им ненужные бумажки для костра, чем потом мамы не всегда были довольны, и выяснение кто круче: терминатор или крепкий орешек; кто какую зону уже прошел в Супер марио и на какой скорости Тетриса сейчас играет.

Мы были беззаботны, счастливы – мы были детьми)

В тот раз с нами помимо детей нашей улицы, был еще мальчик с соседней улицы вместе с сестрой. Его звали Павлик. Он тайно очень нравился нам с подружкой, да и, как я подозреваю, всем остальным девочкам тоже, ибо был красив просто таки идеальной, я бы даже сказала, какой-то неземной красотой. При этом он был скромен, но не забит, а именно, действительно, скромен в хорошем смысле этого слова (сейчас, будучи взрослой, я бы скорее даже употребила эпитет благороден. чтобы описать его), добр и для своего возраста весьма не глуп. Мы все были знакомы с младенчества и за все время, которое я помню, ни я, ни кто бы то ни было не смог бы упрекнуть его в подлости, трусости или излишней агрессивности задиры.

В тот теплый августовский вечер его задорная улыбка в отблесках догорающего костра была особенно хороша.

На следующий день где-то в обед я услышала встревоженный разговор родителей, что Павлика забрали на скорой (в то время телефоны были редкостью, а так как у нас был телефон, а с семьей Павлика мы были внутренними соседями (по заднему двору), то естественно, его родители попросили моих вызвать скорую.

А к вечеру уже вся улица гудела, что Павлик умер…По слухам где-то к обеду ему стало плохо и с признаками отравления его забрали в больницу, но отравление было не сильным, как сказали первоначально врачи, зато в больнице какая-то молоденькая медсестричка (а было все это дело в начале 90-х, когда в больницах творился еще больший бардак, нежели сейчас) влила ему капельницу, которую нужно было вводить взрослому человеку в течение часа за пять минут и плюс еще что-то там прозевала. В общем, ребенок впал в кому, из которой ему так и не суждено было выйти…

Его родители очень тяжело переживали горе, мать из молодой женщины на глазах превратилась в, как мне тогда показалось, старую бабку. Эта история взбудоражила весь город, о ней писали в газетах и вроде даже наказали виновную медсестричку, но все равно ничего уже нельзя было изменить – Павлик навсегда остался для нас не Павлом, а именно Павликом – мальчиком неземной красоты с задорной улыбкой и добрыми глазами.



Пысы: Все имена прототипов героев в этой и последующих историях цикла изменены.