Калька.

История первая.

День рожденья.

Калька проснулась когда мягкий солнечный луч, словно играя, проскользнул сквозь узкую щель неплотно задвинутых занавесок и солнечным зайчиком закружился на её лице, щекоча ещё слипшиеся веки своим ярким и в тоже время нежным и тёплым светом.

Одеяло почти совсем сползло с её обнаженного тела и лёгкая прохлада, слегка окутывала её грудь и живот. Калька хотела, поправить, натянуть на себя, ещё тёплое, согретое телом одеяло, но её запястья, были надёжно пристёгнуты к ошейнику, и Калька не могла отодвинуть руки от своего лица. Она попробовала подкинуть, перекатить его своими связанными ногами, но одеяло, окончательно сползло с неё и Калька осталась лежать совсем голой, на матрасе, расстеленном на полу комнаты, залитой тихим, утреннем полумраком, отделённым от яркого света, плотной тканью, зашторенного окна.

Она присела, и звон цепи, напомнил ей, что она всего лишь, рабыня, саба сидящая на цепи и должна встречать своего господина, стоя на коленях, в почтительной позе, как и подобает, воспитанной нижней девушке.

Она с трудом перевернулась и встав на четвереньки, опираясь локтями о пол, выпрямила спину. Теперь она стояла в подобающей её положению позе и застыла в ожидании. Её ягодицы ещё немного болели после вчерашней порки, очень хотелось в туалет, но она не смела подать голоса, что бы напомнить хозяину о своём существовании.

Вт уже две недели, господин не брал её в свою постель. Можно было бы спать на диване, но господин приказал ей спать на полу, Каждый вечер, она стелила матрас на пол, тщательно связывала себе ноги, после чего, хозяин, пристёгивал её запястья к ошейнику и цепью, присоединял его к железному крюку, торчавшему из стены. Потом он укрывал её одеялом и спокойно удалялся в спальню.

Калька, вспоминала вчерашний день, господин что-то говорил, готовил сюрприз, потом была порка. Сюрприз….Сюрприз…Конечно, Калька вспомнила. Сегодня её день рожденья! Как она могла не помнить этого? Ей уже двадцать три. Почти три месяца, она живёт у господина, который полностью распоряжается её жизнью, когда она соглашалась на ЛС, не думала, что это будет так трудно, и в то же время так сладко, сладко, ощущать себя рабыней этого человека, так волнительно ожидать его приказы, так мучительно терпеть боль и так упоительно любить. Любить, своей преданной любовью, испытывать страсть и униженья и в тоже время чувствовать себя счастливой.

Но вот из соседней комнаты, послышался тихий скрип кровати. Калька поняла, хозяин проснулся. Она вся сжалась от лёгкого страха, и волнение пробежало по её телу. Когда в комнате, появился он. Калька склонила голову ещё ниже, она несмела смотреть, боялась даже пошевельнуться, и только тихо, почти шепотом проговорила:

- Доброе утро господин, вы хорошо спали?
Он молча подошел, приподнял её голову за подбородок, отстегнул ей запястья и снял цепь. Направляясь к туалету, небрежно бросил:
- Развязывайся.
Калька стала развязывать свои ноги, узелки с трудом поддавались её пальцам.
« Сколько же можно терпеть» - думала Калька – « Сейчас мой пузырь, лопнет»
Наконец она сняла с себя верёвки и опять встала на колени.
Хозяин, выйдя из туалета, сел в кресло, взял пульт, почесал им подбородок и нарочно медленно произнёс:
- Теперь можешь сходить в туалет.
Калька, бросилась, словно подхваченная ветром, только и успев проговорить на ходу:
- Спасибо господин, – и сладостная истома, завладела её телом.

Далее всё шло по стандартно, заведённому расписанию. Калька надела на голое тело фартук, повязала голову косынкой и принялась варить кофе. Расставив всё на подносе, она подошла к своему хозяину, встала на колени и держав перед собой поднос, произнесла привычную фразу:

- Приятного аппетита господин.
Он не спеша пил кофе, заедая его бутербродами, по телевизору передавали новости, всё было привычно и обыденно. Допив кофе, он поставил чашку на поднос, и глядя в телевизор сказал:

- Теперь ты можешь поесть.
У Кальки уже немного стали затекать руки, и она с радостью поставила поднос на пол у его ног, налив кофе в его чашку она начала есть.

- Сегодня твой день рождение. – Произнёс он, не отрываясь от телевизора.
- Да господин, спасибо что вспомнили. - Калька дожевывала бутерброд, изредка поглядывая на экран телевизора.
- Я решил устроить тебе праздник.
- Спасибо господин, вы так добры ко мне.
- Оденься понаряднее, у нас будут гости.
У Кальки, перехватило дыхание, гости? Кто? Что будет? Мысли её путались, и она робко спросила:
- Мне можно одеть бельё?
- Нет. – Резко сказал он. – И надень праздничный ошейник, красный, я хочу, что бы ты сегодня выглядела особенно нарядно.
Краска сразу же залила лицо Кальки, она поняла, будет публичность. Стыд, унижения, что ещё придумает её хозяин? Слёзы подкатились к её глазам и в то же время, сладкое волнение охватило тело.

- Да господин, я всё выполню, – произнесла она тихо и опустила голову.
- А теперь, готовься, у тебя есть три часа.
Три часа! За это время, надо приготовить праздничное угощение, прибраться, привести себя в порядок. Калька, принялась за дело, она бегала по квартире, то протирая пыль, то пылесося, или хлопоча на кухне. Хозяин пошел в магазин, и Калька продолжала хозяйничать сама.

Наконец всё было готово, хозяин принёс вина, готовых закусок, одел смокинг. Калька стояла посреди комнаты, в нарядном, синем платье, слегка прикрывающем её бёдра. Красный ошейник с золотыми узорами, гармонично оттенял её макияж, и кудри светлых, мягких волос, падали на обнаженные плечи.

Время…. Время ожидания…. Как медленно тянутся минуты, и кажется, что бесконечность, своею царственной походкой, медленно путешествует по миру, замедляя всё вокруг и словно замораживая этот мир суеты, превращает его в вечное ожидание, чего-то нового, непознанного, ещё неощутимого и по тому страшного, но в то же время желанного и завораживающего своей неизвестностью и таинственностью.

Калька волновалась, ей казалось, что прошла целая вечность, хозяин, сидел в кресле и время от времени поглядывал то на часы, то на Кальку, которая стояла, боясь шевельнутся и лишь мелкая дрожь её тела, выдавала волнение сердца.

Внезапный звонок в дверь, разорвал тишину, Калька почувствовала, как волна адреналина прокатилась по её телу, и ударила в голову, разливаясь в мозгу тёмным туманом.

- Идём встречать гостей. – Сказал хозяин, вставая с кресла.
Калька послушно следовала за своим господином, мысли её путались и дыханье сделалось частым и прерывистым. Кто придёт? Сколько? Что её придётся делать? Её было страшно, неизвестность, пугала её.

Хозяин сам открыл дверь. На пороге стояла молодая женщина, в длинном, вечернем платье. Глубокое декольте, придавала ей особую торжественность и подчёркивала ожерелье, поблескивающие, на её обнаженной шее. Хозяин протянул ей руку, и она вошла в квартиру, ведя за собой на поводке хрупкую, рыжую девушку, лет двадцати, в коротеньком розовом платьице, едва прикрывающем её бёдра. Симпатичная, коротко стриженная и невысокого роста девушка, держала в руках два пакета, а на шее у неё, висела дамская сумочка.

- Вы сегодня очаровательны Анна, – сказал хозяин, галантно целуя руку дамы.
- Спасибо Борис, вы как всегда, очень милы. Но кто же наша именинница? Эта милая девушка? – произнесла Анна, взглянув на Кальку, и улыбнулась. – Ну, давай знакомится, меня зовут, госпожа Анна.

Анна протянула ей свою ухоженную, с идеально сделанным маникюром руку, как обычно протягивают дамы для поцелуя, и улыбаясь, пошевелила пальчиками. Калька замерла, она не знала, что ей делать. Хозяин не предупредил её как надо себя вести. Лёгкий толчок господина, вывел Кальку из оцепенения, она догадалась, закрыла глаза, склонилась, и краснея поцеловала руку Анны.

- А теперь, познакомься с моей сабочкой, – сказала Анна и потянула поводок на себя.
Девушка поставила сумки на пол, подбежала к Кальке и бесцеремонно чмокнула её в щёку.
- Я Пчёлка, рабыня госпожи Анны, а ты Калька, я знаю, ты рабыня господина Бориса. А Пчёлка я потому что очень трудолюбивая…..
- Ты болтливая, а не трудолюбивая, – прервала её Анна, и как бы извиняясь, сказала. – Она у меня любит поговорить, хоть кляп вставляй.

- Не надо кляп госпожа. - Пчёлка засмущалась и опустив глаза, демонстративно надула губки.- Пожалуйста.
- Смотри, я скотч взяла, рот заклею. - Сказала Анна и села на предложенный Борисом стул, а Пчёлка, достала из сумки домашние туфли своей госпожи и сделала уже шаг в её сторону, но Борис преградил ей дорогу и обращаясь к Анне, произнес:

- Вы у меня в гостях Анна, пусть моя нижняя вас переобует.
Калька опустилась на колени, и начала снимать с Анны обувь, затем она одела ей на ноги протянутые Пчёлкой туфли и отодвинувшись в сторонку, осталась стоять на коленях.

Борис, проводил Анну в комнату, Пчёлка последовала за своей госпожой, а Калька, с облегчением выдохнула и села на полу, прислонившись к стене.

То, что гости оказались тематиками, несколько успокоило Кальку, а появление ещё одной нижней, даже обрадовало. Она решила, раз будет сессия, надо просто терпеть, что бы не захотел её хозяин, надо повиноваться и не о чём не думать.

Калька с Пчёлкой, суетились на кухне, а их верхние, сидя в креслах, пили аперитив и вели непринуждённую беседу, иногда прерывающуюся, весёлым смехом.

Пчёлка, говорила не умолкая, её поводок, пристёгнутый к ошейнику, вибрировал от движений головы и покачиваясь, как бы хлестал её по голым ногам.

- Ты что же, так всю дорогу на поводке и шла? – спросила её Калька.
- Нет, что ты, это я уже в лифте пристегнулась, – ответила Пчёлка, поглаживая свой поводок. – А вообще, интересно было бы так пройти, госпожа, ведёт меня на поводке, и все смотрят, смотрят, а я иду, опустив голову, а если ещё и со связанными руками, а ещё…- Калька слушала, расставляя на подносе тарелки с закусками, а Пчёлка всё продолжала. - Раньше у меня были господин и госпожа, но потом господин нас бросил, и я, досталась госпоже, а госпожа добрая, наказывает редко, а со мной надо построже…

- Пчёлка, – раздался из комнаты голос Анны. – Хватит трепаться, быстро ко мне.
Пчёлка бросилась в комнату, подбежала к креслу, на котором сидела Анна и встала перед ней на колени. Анна взяла её за ошейник, притянула к себе и строго сказала:

- Я тебе, когда не будь, язык прижгу. Сколько можно? Отсюда слышно. В сумке лежит скотч, принеси.
Пчёлка, побежала в прихожую, и вернулась оттуда с мотком скотча. Она опять встала на колени и подала скотч своей госпоже.
- Простите госпожа, я больше не буду.
- Конечно, теперь не будешь, – проговорила Анна, заклеивая Пчёлке рот. – Совсем распустилась, надо было тебя вчера выдрать, для профилактики. А теперь иди, помоги Кальке накрыть на стол. – И обращаясь к Кальке, добавила: - А ты её эксплуатируй побольше, не жалей.

Бедная Пчелка, попыталась было улыбнуться, но скотч, плотно приклеился к её губам, не давая возможности, даже приоткрыть рот. Лишенная возможности говорить, Пчёлка, уныло последовала за Калькой, и шумно дыша носом, начала помогать ей сервировать стол.

Стол, сервировался на двоих, Борис решил, что только он с Анной будут сидеть за столом, а девушки, будут есть, на полу, на кухне. Примерно через пол часа, всё было готово. Закуски расставлены, вино налито. Первый тост, было решено выпить всем вместе.

- И так, – сказал Борис. – В этот день, двадцать три года назад, появилась на свет, маленькая, совсем голенькая девочка. Она выросла, стала рабыней, и сейчас стоит перед нами, и в этот свой день рожденья, пусть она будет такой же, как и в свой первый день рождения, совершенно нагой. – С этими словами, он подошел к ней сзади и просто расстегнул молнию на её платье.

Платье, упало на пол и Калька осталась совсем обнажена, она инстинктивно закрылась руками, но Борис, стукнул по ним, и ей пришлось покорно опустить руки, Стыд, неимоверный стыд, завладел ей и казалось, что стены дома пропали, растворились в пространстве, и весь мир, смотрит на её наготу. Кальке казалось, что её макияж, вот-вот расплавиться, и её красное от стыда лицо, предстанет перед всем миром, своей безобразной, полуплачущей миной.

Первой прервала молчание Анна.
- Ну что же мы, давайте выпьем за именинницу, и пора дарить подарки. – Она притянула за поводок к себе Пчёлку, сдёрнула с её рта скотч, небрежно, словно распаковывая какую то коробку, и что-то шепнула на ухо.

Пчёлка поморщилась, пошевелила ртом, потрогала свои губы и побежала в прихожую, вернулась она оттуда с двумя маленькими коробочками. Анна, взяла два наполненных бокала и один передала Пчёлке, Борис, передал бокал Кальке и подняв свой, произнёс.

- Я хочу выпить, за нашу именинницу, за эту прекрасную сабочку, мою рабыню, Кальку.
Все чокнулись с Калькой, которая от стыда не знала куда деваться. Она стала пить вино, чувствуя, как холодная жидкость, вливаясь в неё, растекается тёплым потоком, по её обнаженному, не чем не прикрытому телу. Слегка ударив в голову, вино, взбодрило её, притупила стыд, и Калька, почувствовала себя немного лучше.

Поставив бокал, Анна взяла из рук Пчёлки коробочку, открыла её и достала цепочку, с двумя зажимами на концах.
- Это мой тебе подарок, зажимы для сосков, – Анна подошла, прицепила к соскам Кальки зажимы, и нежно поцеловала её в щёку. – Поздравляю.

Всего мгновенье Калька стояла в нерешительности, потом быстро прейдя в себя, сказала:
- Спасибо госпожа Анна, я очень вам благодарна за подарок. – И взяв руку Анны, поднесла её к своим губам и поцеловала.
Анна провела рукой по щеке девушки и мягко произнесла:
- А теперь Пчёлка, подарит тебе свой подарок.
Пчёлка подбежала к Кальке, достала из коробочки что-то похожее на маленький брелок и улыбаясь, начала говорить:
- Смотри, это зажим для клитора, если его покачать, то он светится, – она слегка потрясла им, и шарик на конце, начал светится тусклым, розовом светом. - У меня такой же, смотри. - Пчёлка, приподняла платье и там, при полном отсутствии нижнего белья, в промежности, болтался маленький шарик, она покрутила бёдрами, и шарик засветится. – Сейчас я его тебе прикреплю.

Пчёлка присела перед Калькой, слегка оттянула ей лобок, раздвинула губки, и прицепила зажим на самый клитор. Поднявшись, она поцеловала Кальку, и начала уже продолжить говорить, но тут же получила от Анны, хороший шлепок по заднице.

- Хватит, а то на тебя скотча сегодня не хватит.- Сказала Анна, и Пчёлка замолчала.
Калька чувствовала, как зажимы сдавливают её соски и клитор, ей было очень не привычно, но возбуждение, всё больше нарастало, и ей становилось хорошо и приятно, и мир снова казался прекрасен, и её душа, стала требовать праздника.

Словно сквозь сон, услышала она строгий голос господина:
- Ну ладно, марш на кухню сабочки, нечего вам слушать разговоры верхних.
- Да, – сказала Анна. – Пусть идут, – и обращаясь к Пчёлке, добавила: - платье сними, опять замараешь, новое, только купила.
Пчёлка, нисколько не смущаясь, сняла платье, аккуратно его сложила, и стала озираться по сторонам, словно искала, куда бы его положить. Хрупкая, худенькая, с почти мальчишеским телосложением девушка, нисколько не стеснялась своей наготы. На её сосочках, был пирсинг, с лобка, тщательно удалены все волосы, и только ошейник с поводком, прикрывали её нагое тело.

- Давай сюда. – Анна, взяла платье из рук Пчёлки, и протянув Кальке моток скотча, сказала: - Если будет много говорить, заклей ей рот, а ты, – обратилась она к Пчёлке. - Что бы сама губы подставила.

- Да госпожа, как скажете. – Пчёлка кокетливо улыбнулась, поцеловала у Анны руку и вместе с Калькой, отправилась на кухню.

Оставшись одни, Борис с Анной, сели напротив друг друга в кресла, и налив в бокалы вина, выпив, неторопливо стали наслаждаться трапезой. На невысоком, журнальном столике, сервированным на двоих, горели свечи, плотно закрытые шторы, создавали таинственный полумрак и вся обстановка, способствовала приятной, интимной беседе.

- Скажите Борис, когда вы предложили, вроде как « дружить семьями». Что вы хотели?
- Видеть вас, Анна. Вы прекрасны.
- Но у вас же, вроде есть девушка?
- Калька? Она всего лишь нижняя. Она нужна мне, что бы удовлетворять свою похоть, мне нравиться делать ей больно. Ведь вы же меня понимаете?

- Но вы с ней спите?
- Да, разумеется. Самым извращенным образом, это входит в программу её унижения.
- Но вы любите её?
- Да, она дорога мне. В какой то степени, это можно назвать любовью. А вы Анна, какие у вас отношения с вашей сабой, ведь верхние дамы, со своими сабочками порой, ну вы понимаете?

- Вы хотите спросить, есть ли у меня с Пчёлкой секс?
- Да.
- Ну, скажем так, иногда, она снимает мне напряжение.
- Только иногда?
- Да, бывает что мне совсем становится невмоготу, ведь я уже полгода живу без мужчины.
- Понятно, она у вас, вроде секс игрушки, эдакий «живой вибратор».
Борис, налил ещё вина и предложил выпить за их дружбу. После третьего бокала, Анну потянуло на откровенность.
- Я в тему пришла, по большой любви. Любила. Была готова на всё. Я ведь начинала как нижняя, он был сильный, уверенный, доказывал мне, что тематическая любовь, выше, сильнее ванильной. Я терпела, терпела унижения, боль, думала привыкну, иногда мне всё это даже нравилось, заводило. Потом стал водить девок, сессии устраивать, уверял меня, что так надо, он доминант, а я саба должна терпеть. И знаете что я сделала? Я от ревности и злости, сама начала его девок доминючить. А ему это понравилось. Да ещё так понравилось, что он, сделал мне предложение. Так и стали мы, парой верхних. Потом, появилась Пчёлка, она сама напросилась к нам, к семейной паре, в пожизненное рабство, за еду и кров. Я думала он прекратит, успокоиться. Есть жена, есть нижняя, что ещё нужно. Но ему было мало. А что он с Пчёлкой вытворял. Я удивляюсь, как эта хрупкая девочка выдерживала всё это. Однажды, мне стало её так жалко, что я попыталась прекратить, или хотя бы немного ослабить его жестокость, но он ещё больше зверел. Стал упрекать меня, что я плохая домина, жалею сабочку, ему хотелось, что бы я была с ней жестока. Нравилась ему, жестокость в женщинах. А я и правда, плохая домина, вон Пчёлку как распустила, раньше она по струнке ходила, слова без разрешения не могла сказать, а сейчас…. нет я её конечно воспитываю, и порю, и на цепь сажаю, но потом же самой жалко становиться. Вот он и стал упрекать меня в моей мягкости. Мы стали ссориться, он перестал ночевать дома, уходил на неделю, я стала ощущать, что у него кто-то есть, да он и не скрывал этого и однажды ушел. Ушел, бросил меня, да ещё и Пчёлку на меня оставил.

Борис слушал внимательно, изредка покачивая головой, он старался не пропустить не одного слова Анны, и вовремя подливал ей вино, следя, что бы бокал её не пустел. Анна, уже изрядно захмелев, начала жаловаться на жизнь.

- Мне, двадцать восемь лет, муж бросил, детей не родила, хотела вообще бросить тему к чёртовой бабушке, раз я плохая домина, а в нижние возвращаться не хочется, значит это не моё. Попыталась избавиться от Пчёлки, так она подняла такую истерику, пыталась даже выброситься в окно. Еле её оттащила. Я её конечно потом выдрала, а она только и повторяла: «Спасибо госпожа, только не прогоняйте». – Анна, задумчиво посмотрела на Бориса, тяжело вздохнула и откинувшись на спинку кресла, продолжила: - А сейчас. Вы знаете, я наверное привязалась к этой девочке. Или может быть просто кроме неё у меня никого нет? Она моё наказание. Мой чемодан без ручки. И нести тяжело, и бросить жалко. – Анна рассмеялась, ей самой стало смешно от такого сравнения, затем, посмотрев на Бориса, серьёзно слушавшего весь её монолог, спросила: - И что мне делать?

- Что делать? А давайте, выпьем на брудершафт.
- А что? А давайте, а потом устроим стриптиз. Пчёлка, классно у шеста танцует. У вас есть шест?
Они выпили, скрестив свои руки.
- Ну вот Аня, а теперь, мы с тобой, должны поцеловаться.
- Боря, я тебя люблю. – С этими словами, хмельная Анна, схватила Бориса за щёки, и смачно поцеловала в губы. – А где наши сабочки? Я хочу веселиться, пусть они нас развлекают!

На кухне, прямо на полу, лежали подносы с едой, несколько банок пива, стояли рядом и две голые девушки, непринужденно болтали, сидя на полу, попивая пиво и заедая его, чипсами, наваленными в большую тарелку, приправляя их кетчупом. Пчёлка, ела неаккуратно и капельки кетчупа вперемешку с крошками чипсов, уже скопились на её груди.

«Понятно, почему госпожа Анна велела ей снять платье» - подумала Калька, и весело разглядывая запачканную Пчёлкину грудь, заметила на левой груди, рядом с соском, какой то еле видный рисунок. Она пригляделась, и увидела буквы, «р.А» обведённые кружком.

- Что это? – спросила Калька, указывая на рисунок.
Пчёлка, стряхнув крошки, приподняла свою маленькую грудь, что бы было лучше видно и взглянув на Кальку, гордо сказала:
- Это клеймо, означает: «рабыня Анны».
- Тебя клеймили? Калёном железом?
- Не, не калёном, горячим, калёным на всегда ставится, а это, со временем проходит. Раньше оно ярким, красным было, а теперь поблекло. Вообще то это уже четвёртое клеймо, и ставил его ещё господин, и означало оно: «рабыня Андрея», но теперь я рабыня Анны, хорошо что у них имена на одну букву начинались. Первое клеймо, продержалось всего месяц, потом господин температуру увеличивал. Это уже больше полугода держится, но скоро оно совсем сойдёт, надо новое ставить, а госпожа боится, а может быть она господина Бориса попросит? Как ты думаешь, он согласиться?

- Ты хочешь что бы тебя клеймили? это же больно.
- Очень больно, привязывать надо, я так визжала когда их мне ставили, и потом долго болело, но я же хочу носить на своём теле, знаки моей госпожи. Я буду терпеть. – Пчёлка, отхлебнула из банки пива, и хрустя чипсами продолжала. – Клеймение, это ещё не самое страшное. Когда был господин, он со мной такое делал. Как на него найдёт, что только не придумывал, мало того что бил всем, чем только можно, а бывало и электричеством, и душил, и голову в воде, за волосы держал долго, пока захлебываться не начинала. После некоторых сессий, меня госпожа бывало по три дня лечила.

- А как же табу? Ведь ты могла отказаться?
- У меня нет табу, я им отдалась в пожизненное рабство добровольно, без условий. И чего только мне делать не приходилось, наверное всё попробовала.

- И копро?
- Копро, золотой дождь, копро, оно….
- Хватит, не надо подробностей. – Калька брезгливо поморщилась, и решив сменить тему, спросила: - А ты давно в теме?
- С шестнадцати, а может быть и раньше. Сейчас мне двадцать лет, два года я уже с госпожой Анной, из них полтора, с нами был и господин Андрей. Я сама сделала свой выбор, и по-другому, жить не хочу.

Калька, смотрела на эту девушку, с чувством жалости и восхищения. Как? отдать себя? Всю? до фанатичности быть преданной, до самозабвения покорной. Терпеть боль, унижения, и наслаждаться, наслаждаться собственным рабством! Ничего не получая взамен? Всю жизнь быть игрушкой, куклой в чьей то жестокой, извращённой игре, а что потом? Не иметь ничего? Жизнь, любовь, всё принести в жертву кому-то?

Дрожь, лёгкой волной пробежала по телу Кальки, она залпом выпила почти цельную банку пива, и мысли, будоражившие её голову, стали потихоньку приобретать смысл, непонятный ей доселе, обретать отчётливость и настойчиво требовать ответа. Способна ли она, Калька, на такое самопожертвование? Что ищет в теме? Что хочет обрести? Готова ли она, ради господина, отказаться от всего? От собственного счастья, отдать ему свою жизнь, ничего не требуя взамен? Готова ли стать для него никем и только принадлежать, принадлежать как вещь, никогда не проявляя недовольства, не требуя внимания, и только отдавать, отдавать себя каждый день, каждую минуту, и наслаждаться этим альтруизмом, этим самопожертвованьем всю жизнь? Готова ли пройти весь этот путь? Путь нижней, не останавливаясь, не сворачивая в сторону, и не отречься от этого, выбранного ей пути? Готов а ли с гордостью носить звание рабыни? И подчёркивать, постоянно подчёркивать свою униженность? И получать удовольствие от всего этого? И обрести в этом смысл!

- У тебя красивый ошейник. Это тебе господин подарил?
Вопрос Пчёлки, вывел Кальку из оцепенения, она встряхнулась, посмотрела на девушку, и улыбнувшись ответила:
- Спасибо. Да, это его подарок.
- А другие ошейники, у тебя есть?
- Конечно, этот я одеваю по праздникам.
- У меня их тоже много, этот, готический для улицы, - Пчёлка оттянула свой ошейник, что бы Калька могла его лучше рассмотреть, и продолжила: - В таких многие девушки готы ходят, а ещё есть жесткий, с замочком, меня в нём госпожа на цепь сажает, есть узенькие, красивые, как ожерелье, я в них на работу хожу.

- Ты работаешь? – спросила Калька удивлённо.
- Когда господин нас бросил, госпожа больше не могла меня содержать и я пошла работать. Меня госпожа к себе устроила, дома она моя госпожа, а на работе, начальница, и я всегда под её присмотром. Она меня с работы, пораньше отпускает, что бы я, дома, к её приходу, могла всё приготовить. А ты, полностью на содержании господина?

- Да, у нас полный ЛС, я даже гулять, без его разрешения не хожу. Последние две недели, он особенно был жосток со мной, я в основном на цепи сидела, или связывал полностью, почти никуда не ходила, даже телевизор не разрешал смотреть.

- Ты провинилась? Что-то сделала не так?
- Я не знаю, он ничего не объяснял.
- Когда был господин, меня тоже связывали надолго, подвешивали, больно было, а госпожа, она добрая, ну выпорет, бывает на цепь посадит, так ведь за дело, когда я много говорю, кляп вставляет. Кляп плохо, слюна скапливается, глотать трудно, а скотч, отдирать больно. Я конечно стараюсь её не огорчать, я её очень люблю, она лучшая госпожа, что у меня была, были и другие, госпожи, семейные пары, такие злюки попадались, такие гадости меня заставляли делать, я их боялась, почитала, но никогда не думала, что смогу полюбить свою госпожу. А ты, своего господина, любишь?

- Да, очень, а госпожа Анна тебя не заставляет, делать гадости? Не делает тебе больно?
- Всё что я для неё делаю, я делаю с радостью, я боюсь боли, но как госпожа скажет: «Подай плётку» - у меня сразу сердце замирает, так будоражить начинает, кажется что сейчас взорвусь.

- А она с тобой, ну это…Вы сексом занимаетесь? Как это? с женщиной?
- Иногда, она позволяет мне делать ей куни, я даже специально пирсинг сделала, - Пчёлка, высунула язык, и Калька увидела на её языке, металлический шарик. – Чтоб госпоже приятней было, а она говорит, что надо было кольцо вставить, что бы язык пристёгивать, когда я говорю много, а такого секса нет, да мне и не надо, у меня ведь даже месячных не бывает. Раньше меня пытались лечить, но безрезультатно. Нет, я не фригидна, я чувствую что возбуждаюсь, но что такое оргазм, не знаю. А госпожа, если меня просто погладит, приласкает, мне уже хорошо. - Пчёлка говорила, с воодушевлением расписывая все прелести своей госпожи, она восхищалась ей, гордилась тем, что является её рабыней, и с неимоверной любовью, наслаждалась её образом. – А было бы здорово, если бы твой господин и моя госпожа, поженились, правда? И мы бы с тобой были бы вместе, ведь мы теперь подруги. А они были бы прекрасной парой…..

Пчёлка продолжала говорить, но Кальку не очень то устраивала такая перспектива, и слушать обо всех достоинствах этого брака, ей не хотелось. Она взяла скотч, и показала его Пчёлке, сделав весьма не двусмысленное выражение лица.

- Ой… - Пчёлка, прикрыла рот рукой. – Я опять разговорилась? извини, больше не буду.
И не зная чем ещё занять свой рот, начала есть, запихивая в него, всё, до чего только могли, дотянуться её руки.

- Прекрати, не надо больше, - Анна пыталась убрать губы от поцелуев Бориса. – Что подумают наши нижние?
- А им незачем думать, мы их привяжем где ни будь, что б не мешались.- Борис, пытался ещё раз поцеловать Анну, он тяжело дышал, и был очень возбуждён.

- Нет, не сейчас. У Кальки день рождение, не надо её сейчас расстраивать.
- Причём здесь Калька? Она всего лишь рабыня, и должна знать своё место.
- Но твои отношения с ней? Ведь вы же пара? Зачем ей изменять?
- Изменять? - Борис, удивлённо посмотрел на Анну, - она всего лишь рабыня, я чту БДР, я учитываю её табу, но собственность на меня, в наши отношения не входила изначально. Она не имеет право на ревность. - Борис, протянул свою руку к руке Анны, их пальцы сцепились и наклонившись к уху Анны, прошептал: - Я могу надеяться на взаимность?

- Да! - прошептала Анна, и крепко сжала его руку. – Да! - и её глаза, загорелись мягким, тёплым огнём. – Да!- и она протянула ему свои губы.

В безумном поцелуе, слились их уста, и дыхание, словно затаилось, замерло, и взорвалось, волной сладкого экстаза, и растворилось, желанием любви!

- Пойдём, - Борис, потянул Анну за руку. – Я покажу тебе, дорогу в рай.
- Нет, не сейчас, - Анна пыталась освободить свою руку. – Праздник, его надо довести до конца. Надо позвать девочек, - Анна, слегка дрожала от возбуждения, она налила себе бокал вина, и пытаясь успокоится, выпила его залпом. – Пчёлка, Калька, идите сюда, - позвала Анна. – Скорей, что вы там, заснули?

Девушки бросились в комнату, Пчёлка, дожевывая на ходу, подбежала к Анне, и встав на колени, словно преданная собачка, заглянула ей в глаза. Анна, посмотрев на девушку, вздохнула, взяла салфетку, и стала протирать ей, её лицо.

- Опять вся перемазалась, - укоризненно говорила Анна. – Когда ты у меня есть научишься.
Пчёлка, пыталась что-то сказать, но её забитый рот, издавал только какие то мычащие звуки. Наконец она проглотила, подала вперёд голову, словно помогая пище провалиться в желудок, и опять взглянув на Анну, спросила:

- Госпожа, что с вами? Ваша причёска, платье, что вы с ними сделали?
- Тсс! – прошептала Анна, приложив палец к губам Пчёлки. – Твоя госпожа, немножко пьяная, - и громко добавила: - Как дверь!
Борис и стоящая перед ним на коленях Калька, с интересом смотрели на эту сцену. Столь нежные отношения, между госпожой и её рабыней, вызывали у Кальки, слёзы умиления, и даже некоторую зависть.

- Внимание рабыни, - голос Бориса, звучал громко и уверенно. – Господа, развлекаться желают! - Он сдёрнул с себя, и без того уже на половину развязанный галстук, повесив его на плечо Кальки, снял смокинг и бросил его ей на голову. - Пусть нижние, покажут нам стриптиз.

Калька стояла на коленях, накрытая его пиджаком и не шевелилась, Пчёлка затихла, и прижалась к своей госпоже.
К крюку на потолке, Борис подвесил длинный шест, он деловито, проверил прочность конструкции, подёргав шест, и оставшись довольным, улыбнулся. Крюк был достаточно прочным, он не раз подвешивал на нём Кальку и не сомневался в его надёжности, но в низу шест свободно болтался, надо было его как-то закрепить. Борис решил сделать живое крепление. Он положил Кальку на пол, велел ей зажать шест между ног, и для прочности, придерживать руками. В дополнение, он взял со стола, толстую, короткую свечу, уже на половину сгоревшую, и скопившую в своей протаявшей ложбинке, достаточно расплавленного воска, подошел к Кальке, и стал лить воск на её живот. Калька, стиснув зубы, лишь тихо застонала. Борис поставил свечу на лужицу расплавленного воска, сделав таким образом, из Кальки ещё и подсвечник.

- Кто-то хвастался, что её рабыня, прекрасно танцует у шеста? - сказал он, обращаясь к Анне. – Вот и посмотрим.
- Да, - Анна, посмотрела на Пчёлку, взяла её поводок, и протянула Борису. – Пчёлка нам сейчас станцует.
Борис взял из рук Анны поводок, и Пчёлка покорно последовала за ним. Он привязал поводок к шесту, и включил музыку. Звуки заполнили комнату. Пчёлка на мгновение замерла, затем резко дёрнулась, обхватила шест руками, и подчиняясь мерному такту музыки, начала танцевать. Она упоительно обхватывала шест ногами, зависала и кружилась, выгибаясь словно пантера, и как змея извиваясь своим хрупким, худеньким телом. Она двигалась в такт музыки, и музыка следовала за её танцем.

Калька, смотрела завороженным взглядом, как над ней, словно парила, кружась в этом бешеном танце, хрупкое, девичье тело. То наступая на неё, своей маленькой ножкой, то зависая на шесте, и опускаясь вниз, всем телом придавливая её к полу. Шест, ходил ходуном, и Кальке, приходилось прикладывать не малые усилия, что бы удержать его. Анна была в восторге, она хлопала в ладоши, и подбадривала Пчёлку:

- Давай Пчёлка, выше ноги, покажи на что ты способна.
Пчёлка старалась, резкие, ритмичные движения, сменялись плавными изгибами тела. Взрыв эмоций, прерывался короткими паузами, и громкие звуки, заглушали её частое дыхание.

Музыка замерла, остановилась, внезапно оборвавшись, и тишина, заполняя пространство, лёгким туманом зависла в комнате. Пчёлка, сползла на пол, и обхватив шест руками, прижалась к нему. Свеча на животе Кальки, продолжала гореть, проливаясь расплавленном воском, Анна, что-то шептала Борису, и его лицо, начинало сиять, весёлой улыбкой.

- Отлично, поиграем, - Борис, явно веселился. – Пусть будет интересно!
И начались, весёлые игры. Было и перетягивание каната, привязанного к анальным пробкам, и весёлые конкурсы, на сообразительность, когда нижним, надо было угадать желание верхних, и игра в бутылочку, с весьма специфическими правилами. Было смешно, когда девушки, рисовали на теле друг дружки, забавные узоры кремом, а потом слизывали их, было интересно, смешно, и очень весело.

Борис с Анной, сидя в обнимку, расхваливали достоинства своих рабынь, и их разговор, потихоньку, начинал переходить в спор.
- Ах так, предлагаю пари, - Борис, говорил возбужденно. – По сто баксов, идёт?
- По сто? – переспросила Анна. – Идёт!
- Условия такие, я порю твою рабыню, потом ты порешь мою. Посмотрим, кто дольше выдержит.- Борис встал, смерил взглядом Пчёлку, и обращаясь к Анне, добавил. – Я покажу тебе мастер класс.

У девушек, сразу сошла улыбка с лиц, порка, просто показательная порка. Не за что, их будут пороть, просто так, блажь верхних, и больше ничего. Боль, которую они должны терпеть, никого не волнует. Пчёлка тяжело вздохнула, и встала на колени. У Кальки, слёзы подкатились к глазам, ей стало очень обидно. Как же так. Было так весело, и вдруг…. Плётка, боль, слёзы. Она посмотрела на Пчёлку, с готовностью ожидавшую своей участи, и последовав её примеру, тоже встала на колени.

Борис вставил Пчёлке в рот кольцо, закрепив его на затылке ремешком, теперь Пчёлка не могла закрыть рот, кричать, тоже было затруднительно, и взяв в руки плеть, сказал:

- Сожми руки в кулаки, распрямишь палцы, это будет твой стоп сигнал, я сразу же прекращу экзекуцию. Ты поняла?
Пчёлка, стоя на четвереньках, с вытянутыми перед собой руками, только покивала головой. Борис медленно опустил плеть, на спину девушки, Пчёлка вздрогнула и застонала.

Борис стегал, медленно, с наслаждением.
- Пять…шесть… - Считал он удары. Пчёлка, извивалась от боли, - Двенадцать…Тринадцать…- Пчёлка, издавала горловые звуки, её приглушенный крик, только подзадоривал Бориса. – Двадцать два….двадцать три…- Он стегал мастерски, плётка обвивала тело девушки, были видны её мучения, её страдания, её приглушенные крики, перешли в долгий, продолжительный вой. – Тридцать пять….тридцать шесть… - Продолжал считать Борис.

Первой, не выдержала Анна. На сорок восьмом ударе, она сама, распрямила пальцы на руке Пчёлки. Борис остановился, Анна, расстегнула на затылке Пчёлки ремешок, и вынула из её рта кольцо. Пчёлка рыдая, обхватила ноги Анны, и сквозь слёзы проговорила:

- Я могла ещё, я бы ещё выдержала, госпожа.. – она плакала, и Анна гладила, рыжую голову Пчёлки, прижимая к себе, и вытирала её слёзы, подолом собственного платья.

Калька дрожала, понимая что сейчас наступит её очередь. Она знала, её хозяин так успокаивать не будет. Ради того что бы он выиграл сто баксов, ей придётся терпеть больше сорока восьми ударов! Сможет ли, способна она на такое? На каком ударе, она забыв всё, вытянет пальцы?

Калька, покорно открыла рот, когда Борис, стал одевать ей кляп. Кольцо, упёрлось в нёбо, за зубами, сразу же, начала выделяться слюна.

- Смотри, не опозорь меня, - шепнул ей Борис, и надавил ей на плечи, опуская вниз. Калька, опустилась на четвереньки, и вытянула сжатые кулаки. Волнение и дрожь в её теле, достигли своего предела. Анна, взяла плеть, и подойдя к Кальке, негромко сказала:

- Ну девочка, держись.
Свист плётки, жгучая боль. Протяжный вой, вырвался из груди. Анна, не уступала Борису, в мастерстве владения плёткой. Калька, извивалась всем телом, сильно сжимая кулаки. Борис медленно считал удары.

- Восемь….- голос Бориса, бил по ушам. – Девять… - секунды, остановились. – Десять…. – слёзы, крик, счёт, свист плётки, всё смешалось, и жгучей болью, вдавливалось в тело.

Зачем? Зачем всё это? Рабство, боль. Плохо было просто жить? Жить той, ванильной жизнью, без боли и унижений, без мук и страданий. Просто жить, без огня, без волнения, переполняющего душу.

- Двадцать два… - а казалось что прошла вечность.. – Двадцать три… - остановить, остановить сейчас. – Двадцать четыре…
Калька, вертелась, подставляя под удары другие, ещё не охваченные огнём боли, части своего тела.
- Двадцать девять…
Всё, кулаки разжаты, руки пытаются закрыть объятое болью тело. Анна опустила плётку. Неужели конец? Не о чём не думать. Просто плакать, закрыв лицо руками. Тело горит. Больно. Стыд, беспомощность. Закрыться, спрятаться. Ничего не ощущать.

Калька, лежала на полу, закрыв лицо руками и тихо всхлипывала, кляп не давал ей закрыть рот, слёзы, слюни, всё текло с неё, ей было стыдно и обидно, за своё униженное положение. Почувствовав, что кто-то гладит её по волосам, Калька, подняла голову. Пчёлка, смотрела на неё сочувственным взглядом, пытаясь успокоить, облегчить её страдания, девушка, только что подвергнувшаяся ещё большей порке, уже не плакала, и желая помочь Кальке, гладила её волосы.

Анна, села в кресло. Борис пнул, распростёртое на полу тело, и презрительно процедил:
- Ты меня опозорила, - обращаясь к Анне, сказал: - Ну что же, спор, есть спор. Я проиграл, надо над ней, ещё поработать.
- Не суди строго, - Анна, улыбалась. – Будь милосерден.
- Милосерден к нижней? – удивился Борис. – Нижняя, должна страдать двадцать четыре часа в сутки, и только иногда, ей можно позволять радоваться. Тем слаще, будет её радость, чем реже будет ей дана.

- Я несколько другого мнения, всем нужна радость в жизни. Мы могли бы спорить бесконечно. Но время уже поздние, я устала.
- Анна! Ты останешься у меня? – Борис глядел на Анну умоляюще.
- На ночь? Конечно…. Да! – Анна, загадочно улыбалась, глядя на Бориса, похоже, она была возбуждена. – Надо уложить девочек. Как твоя спит?

- На полу, связанная и на цепи, - процедил Борис.
- Ну пусть и моя, так же поспит, из солидарности.
Наконец Борис освободил Кальку от кляпа, велел привести всё в порядок, и готовиться ко сну. Девушки начали мыть посуду, на сервировочный столик, поставили вина и закусок, и Борис отвёз его в спальню, решив там продолжить с Анной праздничное застолье. Помывшись, стали стелить постель. Разложив на полу матрас и заправив простынею, Калька с Пчёлкой стали связывать себе ноги.

- Что ты делаешь? Это очень туго, - Анна,

Продолжение следует...может быть......