Анна Васильевна

Когда мне было 19-ть, я учился в техникуме на заочном. И чтобы оплачивать учебу и хоть как-то сводить концы с концами, работал в столовой. Рубил мясо, таскал мешки и огромные кастрюли, разгружал машины с продуктами, выносил отходы. Коллектив был практически полностью женский, за исключением моего коллеги, такого же студента, да водителя, "жившего" большую часть рабочего дня в кабине автомобиля.

Однажды во время перерыва на обед в комнате отдыха, где собирались все сотрудники отдохнуть и посплетничать, повар Лена попросила немного помассировать шею и плечи, которые белели от нелегко поварского труда. Я с лёгкостью согласился и через пятнадцать минут Лена, разомлевшая от массажа, высоко оценила мои старания фразой:" А у нас пропадает талант, девочки!"

Так и повелось, я стал часто массировать кого-нибудь из женщин во время обеда. Надо сказать, что мне это нравилось. Мало того, что "клиентки"начинали относиться ко мне по-другому, кто-то побольше накладывал мяса во время обеда, кто-то баловал выпечкой или фруктами, что мне студенту было очень кстати. Более того, это позволяло мне, переполненому гормонами молодому человеку, потрогать женщину, прикоснуться к её нежной коже. Конечно мне больше нравилось массировать молодых, но я не хотел кого-то обидеть и не отказывал и более возвратным их коллегам. Работа поваров не лёгкая, приходится таскать много тяжестей и этим "шейно-плечевым" недугом страдали все поголовно.

Директором столовой была Анна Васильевна, женщина лет сорока, очень ухоженная, спортивная и деловая. Её муж предприниматель забирал её вечером на дорогой машине под взгляды "поварешек", выстраивнихся шеренгой у окон. Деньги у Анна Васильевны были и она с удовольствием вкладывала их в себя. Многочисленные шейпинги, фитнесы, солярии, косметические процедуры и кабинеты, двухразовый отдых в год на дорогих курортах мира. Все её подчинённые завидовали ей, они не могли позволить себе такую жизнь. За глаза мы все назвали её Фифа. Многие повара после кулинарных училищ выглядели намного старше её, а через несколько лет поголовно "обабившись" и вовсе годились ей в матери.

Видя мои "сеансы массажа" Анна Васильевна смеялась:" Ты деньги-то с них хоть бери."
Всё шло своим чередом, пока Анна Васильевна не вызвала меня в кабинет и не сказала:" Ну что, массажист, показывай своё умение!", и развернувшись на комфортом кресле спиной к столу, положила ноги пуфик. Затем взяла со стола бутылек с косметическим маслом и протянула его, который я тут же машинально взял. И только тут до меня стало доходить, что речь идёт не о плечах, да и не добраться мне до них - не лезть же на стол. Я должен массировать ноги. От этой мысли я чуть не потерял сознание.

Вздрогнул от фразы:" Что случилось? Или я хуже поваров?" У меня пересохло во рту, но я выдавил "Нет конечно!"
"Ну так и вперёд!" - легко добавила она. Проблема была ещё и в том, ноги были обуты и пуфик был очень низкий и массировать было возможно лишь стоя на коленях. Я посмотрел на Анну Васильевну и она кивнула мне, мол, :"Давай, чего ждёшь?!" Как во сне я опустился на колени и робко одну за другой снял бежевые офисные лодочки на шпильках. Сердце мое билось словно пулемет. Язык не повернется назвать то, что предстало передо мной ногами. Это были ножки, ухоженные, с педикюром и бледнорозовым лаком никакой тебе ороговевшей кожи, шпор, не стриженных ногтей. Эти ножки явно не знали тяжёлого физического труда. И вот, нанеся обильное количество масла я принялся за работу. Хотя какая же это работа? Я просто влюбился в эти ножки. Я ласкал их своими руками так, словно мужчина впервую ночь со своей возлюбленной. Каждый пальчик, пяточки, тонкие щиколодки. Сначала одну ногу, потом другую, потом вновь возвращался к первой и так кругу. Анна Васильевна сидела откинув голову с закрытыми глазами. Я знал, ей было хорошо, я всё делал для этого. Не знаю сколько прошло времени, может полчаса, а может и больше. Масло впиталось, все элементы массажа были повторены не раз. Тогда я пошел вабанк и расширил зону массажа, нанеся масло на область до колена. Стройные ножки, нежнейшая кожа, упругие икры, ни единого волоска. Анна Васильева, не открывая глаз, чуть согнула ноги, чтобы мне было удобнее массировать снизу и я вновь принялся любить руками. При этом ноги немного раздвигались и я мог лицезреть полупрозрачные трусики и квадратик черных волос, которые заканчивались узором на ткани и еле-еле угадывались губки. Член мой стоял так, что я всерьез забеспокоился не кончу ли прямо здесь и сейчас.

Периодически я возвращался к ступням и пальчикам, уже сам сгибая и разгибая каждую ножку так, как мне надо. Делал я это так, что бы ножки раздвигались существенно больше, чем мне требовалась для массажа. Заветный кружевной треугольник намертво приковал мой взгляд. Я был буквально загипнотизирован. И тут я замечаю, что глаза моей начальницы открыты и смотрят прямо на меня. Фифа прекрасно видит куда смотрю, но ноги сдвинуть даже не пытается. Щеки её покраснели, она глубоко и шумно дышит. Я робко опустил взгляд на ступни, которыми занимался.

"Тебе нравятся мои ноги?" - как-то уж очень серьезно спросила одна. Я застыл, не решаясь посмотреть ей в глаза и выдавил с большим трудом:" Очень". Она передразнила:" Очень, очень?" Вместо ответа я наклонился и поцеловал ступню. Мне было уже наплевать что будет, просто не мог не поцеловать. Она закрыла глаза и тогда я принялся целовать ещё и ещё, медленно и как можно нежнее, словно боясь потревожить что-то. Анна Васильевна запрокинула голову и я уже не видел открыты её глаза или нет. Также осторожно я принялся облизывать пальчики. Я брал в рот каждый пальчик по очереди, по отдельности и по нескольку сразу. Она задышала ртом, громко и глубоко. И вновь я не знаю сколько это продолжалось.

И как гром среди ясного неба: "Довольно! Спасибо тебе, ты очень хорошо делаешь массаж! Можешь идти!
Я застыл, не поверив своим ушам и тут же принялся целовать и облизывать мои, уже самые любимые, ножки. Теперь быстро словно боясь чего-то не успеть.

"Я сказала хватит! Иди работай" - строгий и властный тон сказанного был приговором.
Словно во сне я поднялся и побрел к двери, где меня догнала уже спокойная фраза:" Доведешь меня же греха!"
Больше в этот день я её не видел. Словно контуженный я ходил из угла в угол и не мог думать ни о чем другом. А на следующий день Анна Васильевна была такой же как всегда.