Тёмные игры, номер три. Девушка ждёт.

Третий сценарий тоже связан с ожиданием и одиночеством.

Представим себе девушку, которая приходит к назначенному сроку к известному ей дому. Спускается на десяток ступенек вниз – ко входу в полуподвальное помещение – отпирает ключом железную дверь, заходит внутрь и запирает её за собой, не забыв достать ключ из замочной скважины, чтобы дверь можно было открыть снаружи. Перед ней – просторное пустое помещение с низким потолком и двумя пыльными окошками, выходящими в узкий приямок, на полметра ниже уровня земли. В окнах пластиковые стеклопакеты, открытые на «форточку», так что с улицы дует ветерок и доносится дневной шум. В тенях у стен помещения смутно виднеется какая-то мебель, а под одним из окон у стены стоит столик, на котором лежат несколько предметов.

Девушка подходит к столику и перебирает предметы: металлический ошейник, кляп на кожаном ремешке, повязка для глаз, пара маленьких замочков и три пары наручников. Она знает, что ей нужно делать с ними, но прежде всего, отходит в сторону и раздевается. Она снимает с себя всё, кроме туфелек и аккуратно складывает одежду у стены. Потом высоко закалывает волосы и подходит к столику.

Прежде всего, она одевает ошейник и закрывает его одним из замочков. Ключа от него на столике, разумеется, нет, так же, как и ключей от наручников или второго замка. Все они – у того, кто принёс сюда эти вещи и для кого девушка сейчас готовит себя.

После ошейника следует кляп. Как любит Он, девушка глубоко вбирает в рот упругий шар и крепко затягивает ремешок. Она уже знает, на какое по счёту отверстие должна его застегнуть и ей хорошо знакомо ощущение от правильно застёгнутой пряжки. На пряжке тоже есть колечко для замка, и второй крошечный замочек запирает её. Теперь у девушки нет пути назад – если в ошейнике можно ещё выйти на улицу и уйти, то с кляпом это сделать немыслимо. Но она не хочет уходить, она здесь для того, чтобы ждать Его.

Но она ещё не до конца готова. Она берёт со столика оставшиеся вещи и идёт в самый центр комнаты – туда, где на освещённом падающим из окон светом участке пола видны два ввёрнутых в пол кольца. Повернувшись лицом к окнам девушка опускается на колено. Одними из принесённых с собой наручников она пристёгивает к кольцу свою правую ногу, аккуратно сжимая щёлкающий язычком замка браслет, чтобы он плотно, но не туго охватил её щиколотку. Второй браслет защёлкивается на кольце – она прикована надёжно.

Повернувшись, она приковывает ко второму кольцу левую ногу, потом, держа в руках последние наручники и повязку, выпрямляется во весь рост. Теперь она стоит, освещённая дневным светом, среди окружающей полутьмы, обнажённая, её ноги раздвинуты чуть шире плеч и она уже никак не сможет сойти с этого места, пока не придёт Он.

Остались последние штрихи. Наклонившись, она отряхивает с колен пыль, потом выпрямляется и распускает волосы. Одевать ошейник и кляп было удобнее с подобранными, но Он любит когда её волосы спадают на спину и Он может играть с ними. Потом она одевает на глаза повязку, аккуратно пристраивая её на лице. И вот последнее: девушка заводит руки за спину и с лёгкой дрожью закрывает на запястьях браслеты последних наручников. Звонко щёлкают замочки, металл плотно ложится на руки… она готова.

Теперь ей остаётся только ждать. Девушка не знает когда придёт Он: может быть через десять минут, а может быть через час или даже два. Она не может ничего сделать, ничего сказать, никуда уйти. Она стоит посреди комнаты: обнажённая, освещённая, раскрытая, беспомощная, ждущая. Она чувствует как обвевает её тело ветерок, как твердеют соски, как наполняется слюной рот и начинают потихоньку болеть мышцы лица и напряжённых ног. Слышит как за окнами ходят и разговаривают люди, проезжают машины, играют дети. Волей-неволей, она начинает волноваться о том, что кто-то там, за окном, может сейчас смотреть на неё – пусть даже и знает, что окна слишком глубоко, да и стёкла их так покрыты пылью, что с улицы нереально что-нибудь разглядеть.

Но как бы там ни было, она всё равно ничего не сможет поделать. Девушка стоит, закованная и безмолвная, и ждёт, ждёт, ждёт…