Для "ЖОССКИХ" матершинников.
В нашем обществе встречаются люди позволяющие себе нецензурные выражения.
Ну там про "писю" и еще хуже. =))
Поэтому мне показалось актуальным мнение корифея :
"Материться, надо заметить, человек умеет редко. Неинтеллигентный – в силу
бедности воображения и убогости языка, интеллигентный – в неуместности статуса
и ситуации. Но когда работяга, корячась, да ручником, да вместо дубила тяпнет
по пальцу – все слова, что из него тут выскочат, будут святой истиной,
вырвавшейся из глубины души. Кель ситуасьон! Дэ профундис. Когда же московская
поэтесса, да в фирменном прикиде и макияже, да в салонной беседе, воображая
светскую раскованность, женственным тоном да поливает – хочется послать ее мыть
с мылом рот, хотя по семантической ассоциации возникает почти физическое
ощущение грязности ее как раз в противоположных местах.
Вообще чтобы святотатствовать, надо для начала иметь святое. Русский мат был
подсечен декретом об отделении церкви от государства. Нет Бога – нет
богохульства. Алексей Толстой: "Боцман задрал голову и проклял все святое.
Паруса упали". Гордящийся богатством и силой русского мата просто не слышал
романского. Католический – цветаст, изощрен – и жизнерадостен. "Ме каго эн
вейнте кватро кохонес де досе апостолес там бьен эн конья де ля вирхен путана
Мария!" Вива ла република Эспаньола.
Экспрессия! Потому и существует языковое табу, что требуются сильные,
запредельные, невозможные выраження для соответствующих чувств при
соответствующих чувств при соответствующих случаях. Нарушение табу – уже акт
экспрессии, взлом, отражение сильных чувств, не вмещающихся в обычные рамки.
Нечто экстраординарное.
Снятие табу имеет следствием исчезновение сильных выражений. Слова те же, а
экспрессия ушла. Дело ведь не в сочетании акустических колебаний, а в той
информации, в данном случае – эмоционально‑энергетической, которую оно
обозначает. Дело в отношении передатчика и приемника к этим звукам. Запрет и его
нарушение включены в смысл знака. При детабуировании сохраняется код информация
в коде меняется. Она декодируется уже иначе. Смысл сужается. Незапертый порох
сгорает свободно, не может произвести удар выстрела. На пляже все голые – ты
сними юбку в филармонии. Условность табу – важнейший элемент условности языка
вообще. А язык‑то весь – вторая сигнальная, условная, система. С
уничтожением фигуры умолчания в языке становится на одну фигуру меньше – а
больше всего на несколько слов, которые стремительно сравниваются по сфере
применения и выразительностью с прочими. Нет запрета нет запретных слов – нет
кощунства, стресса, оскорбления, эпатажа, экспрессии, кайфа и прочее – а
есть очередной этап развития лингвистической энтропии, понижения энергетической
напряженности, эмоциональной заряженности, падения разности потенциалов языка.
И вместо обогащения выходит обеднение."
Веллер. Фрагмент из "Ножик Сережи Довлатова".
2010-07-16 в 00:24
просмотров 1049