Воспевание садомазохизма (высокотемпературный болезненный ночной бред)

Она прервала контакт и немного отступила назад, хотя по-прежнему продолжала нависать надо мной. Её фигура замерла в этом полунаклоне, готовом, как пружина, разрядиться в стремительном хищном броске. Вектор этого застывшего до поры до времени движения ощущался почти физически - как упёртый прямо в тело кончик лезвия: одно неправильное движение - натянутая до предела кожа лопнет, и холодная сталь тотчас же глубоко приникнет в податливую мягкую плоть.

Но у меня пока нет "неправильных" движений. Как раз наоборот - стоя на коленях я содрогаюсь в сабмиссивных конвульсиях, остро переживая акт проявления её Власти надо мной. Секунду назад эта власть была дана мне в ощущениях, теперь же я вижу её зримое воплощение. Полнота всех чувств сокрушающей волной обрушивается на сознание, и экстаз толчками выплёскивается из меня заставляя всё тело мерно вздрагивать.

Стройная как клинок, гибкая как змея - рослая, зрелая женщина склонилась надо мной. Дьявольский, сводящий с ума своим блеском, материал неземной красоты обтягивает её поджарую фигуру без малейшего шва или складки, и убийственно подчёркивает все формы и достоинства её божественного тела. Роковое воплощение женской красоты, лада, гармонии - подобно линзе концентрирует её костюм всю суть власти Женщины над Мужчиной, и как лазерный луч масло, режет мою волю без малейшего сопротивления.

Каким бы пошлым и неудобным не показался бы этот наряд стороннему наблюдателю, на самом деле он до предела функционален. Будучи неспособен впитать никакую жидкость, он хранит на своей поверхности пролитые кровь, пот и слёзы в виде маленьких капелек. По мере разворачивания сессии Богиня будет всё больше покрываться плодами моих страданий и вдобавок к ощущению воздействий и наблюдению её образа у меня появится ещё один уровень восприятия Божества - ощущение сжимающего и дущащего меня скользкого мускулистого тела.

Да, это без сомнений она - моя Богиня, владетельница моей жизни. Сопротивление не только невозможно - в нём просто нет смысла. Зачем препятствовать тому к чему стремился всю свою жизнь?

Она садистка, и она умопомрачительно хороша в своей алчности. На её губах застыла неопределённая блуждающая улыбка, во глубине сводящего с ума взгляда серо-голубых глаз играют отсветы плещущейся раскалённой лавы её извращённой похоти.

Она наблюдает мою реакцию, и жадно впитывает зрелище моих сладострастных конвульсий, дрожащих губ, сочащихся кровью ран, а также залитых слёзами глаз. Она отходит чуть в сторону и открывает вид на большое, во всю стену, зеркало. Я вижу то же что и она, и очередная волна мазохистского блаженства накрывает меня. Мной овладевает острое и полное осознание того в каком качестве меня потребляют. Истекающая кровью жертва. Хищник же - это Она. Но жажда крови только начала обуревать её.

Но жертва должна сама себя возложить на алтарь. Таковы правила. Жертва должна молить о том чтобы её заклали.
Стремительно взлетает вверх рука затянутая в перчатку из дьявольской кожи. Материал подчёркивает женственность каждого пальца. Они так утончённы и прекрасны - длинные и изящные. Тем сильнее возбуждает знание того какую боль могут они причинить. Рука воздета, но медлит. Движение вниз сулит удар который придется по лицу, уже устремлённому вверх, навстречу удовольствию. Подбородок вздёрнут, глаза закрыты, губы полураскрыты - уста шепчут мольбу. Но удара не происходит.

- Громче.
Я открываю глаза и встречаюсь с горящим, устремлённым на меня взором. Смотреть больно, но не смотреть - невозможно. Обволакивающий как мёд, но в то же время звенящий сталью голос звучит вновь.

- Говори громче что хочешь сказать.
Рука медленно опускается вниз и берет меня за подбородок. Близость чёрных блестящих пальцев просто сводит с ума и мешает дышать. Пальцы нежно трогают рот, осторожно гладят потрескавшиеся губы.

- Пожалуйста, Паллада!..
- Ну что, что?..
Движения пальцев незаметно становятся более сильными. Во рту начинает ощущаться металлический привкус. На поверхности перчаток появляются тёмные пятна.

Я не выдерживаю этой сладкой, но невыносимой пытки. Конвульсии прошли и телу срочно требуются резкие и сильные воздействия. Я чувствую как спускаюсь с небес на землю и тело начинает ощущать реальность постепенно обретающую очертания во всех своих неудобствах. Казалось, в ожидании того когда Хозяйка самого моего существа пустит по нервам ритмичные управляющие импульсы, само сердце остановилось и вот-вот готово разорваться или выпрыгнуть из груди. Меня прорывает.

- Молю тебя Паллада, даруй своей рукой мне пощёчины! Прошу тебя!!!
Раздаётся искренний, чарующий, мелодичный смех. Но это не смех ангела - в нем звучит мрачное наслаждение и похоть.
- Лучше. Проси лучше.
- Умоляю! Пощёчины... Они мне нужны как воздух, я не могу жить без них! Я влюблён в ваши руки, мне хорошо в ваших руках. Я предаюсь в ваши руки - возложите же их на меня!

Я не заметил как вторая рука, пока первая держала голову за подбородок, перестала гладить губы и опять резко взлетев вверх, мгновенно нанесла удар. Мир разлетелся на тысячи острых, бликующих осколков. Силы и воля покинули моё тело и я повис на ошейнике, за который держала меня Богиня, продолжая наносить удар за ударом. Слёзы хлынули из глаз ничем не сдерживаемым потоком. Моё дыхание, удары женских рук и собственного сердца - всё смешалось в какую-то светящуюся, пульсирующую квинтэссенцию боли, наслаждения, и жизни.

Также внезапно всё прекратилось. Я ощутил себя на полу лежащим навзнич. Сзади послышался приближающийся стук каблуков по твёрдому полу. Паллада схватила меня за ошейник и подняла на колени. Я увидел нас в зеркале. С уголков моих губ каплями на пол падала кровь, с подбородка капали слёзы вперемежку с кровью. Богиня прижала меня спиной к её телу и я ощутил как в плавном покачивании её тренированного тела под покровом скользкого латекса, как змеи, перекатываются мышцы её пресса и бёдер.

Я чувствую как начинает сбиваться её частое дыхание. Взгляд, устремленный на меня, выдает произошедшее с ней изменение. Она больше не тот человек которого я видел в обычной жизни. Наверное, то и есть домспейс. Но не в пассивной, созерцательной своей форме, о, нет!

Она отбросила все сомнения и страхи связанные с боязнью причинить вред или зайти слишком далеко. Она теперь убедилась что ради её удовлетворения я зайду так далеко как ей того потребуется. Подобное чувство охватывает и меня: никто не вмешается в готовящееся священнодействие - но и никто не придёт на помощь в случае если Богиней овладеет кровавое безумие.

Рука, которую до этого Паллада прятала за спиной, оказывается у меня перед лицом. Она держит нож. Я начинаю неистово, насколько позволяет хватка её руки держащей ошейник, целовать холодное лезвие, целовать пальцы сжимающие рукоять. Тонкие, изящные пальцы, лежащие на элегантно изогнутой рукояти. Я целую их и устремляю взгляд исполненный преданности, благодарности и предвкушения, в глубину зеркала, где жарко горят мрачным пламенем глаза Богини. Она смотрит на меня удовольствием, в её взоре читаются наслаждение от моего предвкушения, восторга и покорности. Но она медлит. Выжидает когда я осуществлю последний акт проявления своей воли перед тем как отдаться полностью в её власть, раствориться в её размеренных действиях.

- Я полностью принадлежу тебе, Паллада. Душа и тело принадлежат тебе, только тебе, и никому другому. Я готов быть изрезанным на куски и истечь кровью ради твоего удовольствия. Пожалуйста, яви мне свою милость и благорасположение - прими мою жертву!

Лезвие опустилось на грудь плавно и нежно, как игла головки звукоснимателя - на поверхность виниловой пластинки. Кончик ножа начало водить по поверхности кожи, из звуковых колонок в моей голове раздались шуршание и щелчки.

Процесс запущен, несколько секунд - и загремит музыка.
За короткое оставшееся время я успеваю ещё раз прошептать проникновенно и обречённо:
-Прими мою жертву...
Я ощущаю кожей головы и шеи её жаркое дыхание, вдыхаю близкий аромат её волос. Губы нежно касаются левого уха и она шепчет мне страстно и нетерпеливо:

- Да будет так.
Перед внутренним взором открылась картина грядущего - очень много тёмных и прозрачных капелек на костюме Богини, скатывающихся от резких движений вниз, где под моими коленками они превращаются в небольшие скользкие лужицы.