Укрощение строптивого. Шаг пятый - Победа

Продолжение.

Вступление Укрощение строптивого. Вступление
Подготовка Укрощение строптивого. Подготовка
Шаг первый - Крик Укрощение строптивого. Шаг первый - Крик
Шаг второй - Фол Укрощение строптивого. Шаг второй - Фол
Шаг третий - Обвинение Укрощение строптивого. Шаг третий - Обвинение
Шаг четвертый - Ультиматум Укрощение строптивого. Шаг четвертый - Ультиматум

---
Сегодня мы поговорим о самом странном, удивительном, загадочном событии в истории Ричарда Баха и Лесли Пэрриш. О знаменитом видении Ричарда Баха.

Сам Бах рассказывает об этом очень красиво, романтично и невнятно. Но надо понимать в каком состоянии он находился в этот момент.

Итак, Ричард Бах. Уставший мужчина, далеко не первой молодости. Измотанный общением со своей любимой женщиной, ее требованиями, запретами, ультиматумами. Выбившийся из сил от борьбы за сохранение своей личности. И к началу того бесконечного телефонного разговора, о котором мы рассказывали в прошлом топике "Ультиматум", уже находящийся в не вполне адекватном реальности состоянии. Не то, чтобы Ричард потерял способность воспринимать окружающую его реальность - но вот трезво оценивать ее он уже не мог.

Взрослый, мужественный, сильный мужчина в таком состоянии долго находиться не может. И потому Лесли торопилась ковать свое железо пока оно было горячо. Телефонный разговор шел уже девятый час. но Лесли не считала что ее цели достигнуты. Ричард давно уже все понял и со всем согласился - но Лесли было этого мало. Она хотела чтобы он ПЕРЕЖИЛ все эти чувства и эмоции, чтобы они заняли свое место не только в его мозгу, но и в его душе.

Фактически ей было нужно чтобы Ричард забыл свою веру, выбросил свои ценности и убеждения на свалку и принял новые. Ее. Чтобы впредь он боролся за право быть рядом с Лесли столь же яростно, как раньше защищал свою свободу.

Лесли была актрисой, и ей удалось создать нужный для этого образ в усталом разуме Ричарда.

Мы говорили уже много часов, словно наша любовь была до ужаса напуганным беглецом, который взобрался на карниз на высоте двадцатого этажа. Он стоял там с широко раскрытыми глазами, намереваясь спрыгнуть в тот момент, когда мы остановились, пытаясь его спасти.

Вот оно! Любовь - беглец. Беглец стоит на узком, холодном, продуваемом всеми ветрами карнизе и вот-вот спрыгнет с него. Ричард УВИДЕЛ, ПОЧУВСТВОВАЛ, ПЕРЕЖИЛ эту картину, ПЕРЕЖИЛ весь страх и ужас этого маленького несчастного существа.

Именно это и нужно было Лесли.

Надо продолжать разговор, - подумал я. - Пока мы разговариваем, он не спрыгнет с карниза и не полетит с криком на мостовую. Но мы оба не хотели, чтобы он остался жив, если он не станет здоровым и сильным. Каждый комментарий, каждая идея, которую мы обсуждали, словно ветром обдавала карниз. Одни порывы ветра раскачивали наше совместное будущее так, что оно нависало над улицей, другие, наоборот, прижимали его обратно к стене.

Что это было? Трудно сказать. Может быть, Лесли невольно загипнотизировала Ричарда, введя его в транс бесконечным потоком слов. Может, Ричард придумал этот образ сам - все-таки он был гениальным писателем! Это неважно.

Самое главное что образ идеально соответствовал тому, что хотела Лесли. Любовь - бедный, несчастный беглец, который вот-вот упадет и разобьется насмерть. А спасти его может только Ричард, и больше никто. Она - где-то в стороне, она зритель и судья. Действующих лиц двое - Ричард и беглец.

Ричард тоже легко принял этот образ, он соответствовал его мужскому восприятию мира. Он - Мужчина. большой и сильный. Беглец - существо неопределенного пола, маленькое и слабое. Беглец нуждается в спасении и защите, и он - Ричард! - придет ему на помощь.

Трогательно, не так ли? Правда, когда перечитываешь все это в спокойном состоянии - видна некая наигранность, слащавость и прочие белые нитки. Но Ричард-то отнюдь не был в спокойном состоянии, и здраво мыслить не мог. Он воспринимал этот образ без критики, как есть.

Сколько всего погибнет, если беглец упадет! Те светлые часы, выпавшие из общего течения времени, когда мы были так дороги друг другу, когда я, затаив дыхание, восхищался этой женщиной.

Вероятнее всего это, или что-то подобное, говорила Лесли. Но Ричарду казалось что это его собственные мысли, возникающие в глубине его истерзанного ego.

Все они обратятся в ничто, хуже, чем в ничто, - они обернутся этой ужасной потерей.

Ричард бредит, и Лесли разделяет его бред, ведет его в реальности этого бреда и сама создает эту реальность. Она добавляет все новые и новые детали, чтобы Ричард воспринимал это выдуманный мир как самую реальную из реальностей. Чем-то это все напоминает путешествие Алисы по Стране Чудес. Только гораздо более страшное, грозящее вот-вот закончиться гибелью всего и вся:

Если наш беглец соскользнет вниз - вместе с ним погибнут вуки, погибнет Поросенок, жующий мороженое, погибнет волшебница, погибнет секс-богиня; не будет больше Банты, навсегда исчезнут шахматы, фильмы и закаты. Я не увижу больше, как ее пальцы порхают по клавишам фортепиано. Я никогда больше не буду слушать музыку Иоганна Себастьяна, никогда не услышу таинственной гармонии его произведений, потому что я узнал об этом от нее. Не будет больше экзаменов по узнаванию композитора. Я никогда больше не смогу смотреть на цветы без мысли о ней, и ни с кем мы не будем так же близки. Я стану строить новые стены, увенчанные сверху стальными шипами, затем новые стены внутри этих, и снова шипы, шипы...

Ужасно, правда?

- Тебе не нужны твои стены, Ричард! - разрыдалась она. - Если мы больше друг друга не увидим, неужели ты так и не поймешь, что стены не защищают? Они изолируют тебя!

- Она пытается мне помочь, - подумал я, - даже в эти последние минуты, когда мы вот-вот расстанемся, эта женщина старается меня научить чему-то. Как же мы можем расстаться?

- И Поросенок, - всхлипывала она в трубку, - я не могу - не могу представить... что Поросенок погиб... Каждый год, одиннадцатого июля, я обещаю... я буду делать мороженое с хот... с хот-фаджем ... и вспоми ... моего милого Поросенка

Ее голос сорвался, и я услышал как она уткнула телефонную трубку в подушку.

- О, нет, Лесли, - мысленно вырвалось у меня. - В трубке осталась лишь густая тишина подушечных перьев. Неужели наша волшебная страна должна исчезнуть, неужели это чудо, которое случается только раз в жизни - всего лишь мираж, и ему суждено раствориться в дыму каждодневной суеты? Кто нас на это обрек?

В этой мизансцене Лесли великолепна, не правда ли? Ее актерский дар раскрылся на все 100% процентов, а 20-летний актерский опыт немного этому помог.

Лесли сказала все, что хотела и, как опытная актриса, оставила Ричарда дозревать.

Если бы кто-то чужой пытался нас разлучить, мы бы выпустили когти и разорвали его в клочья. Но в нашем случае нет такого чужака, точнее, этот чужак - я!

- Что, если мы родные души? - спросил я себя мысленно, пока она плакала. - Что, если мы всю жизнь искали именно друг друга? Мы соприкоснулись, ощутили на момент, какой может быть земная любовь, и что, теперь из-за моих страхов мы расстанемся и никогда больше не увидим друг друга? И мне придется до конца дней своих искать ту, что я

уже однажды нашел, но испугался и не сумел полюбить?

- Это невероятное совпадение! - думал я дальше. - Мы встретились, когда никто из нас не был связан ни супружескими узами, ни обещаниями вступить в брак, когда никто не был по горло загружен делами. Мы не путешествовали, не искали приключений, не были заняты в съемках, не писали книг, словом, не посвящали себя неотрывно одному занятию. Мы

встретились на одной и той же планете, в одну и ту же эпоху, в одном возрасте, мы выросли в рамках одной культуры. Если бы мы встретились на несколько лет раньше, ничего этого не случилось бы - да мы ведь и встретились раньше, но за порогом кабины лифта наши дороги разошлись - время еще не настало. И теперь уже никогда не настанет.

Я медленно ходил взад-вперед, описывая полукруг на привязи телефонного провода. Если я через десять или двадцать лет передумаю и решу возвратиться к ней, где она будет тогда? Что, если через десять лет я вернусь, полный раскаяния и узнаю, что она уже миссис Парриш-Кто-нибудь? Что, если я возвратившись, не найду ее, ее дом пуст, она переехала и не оставила нового адреса? Что, если она умрет, и ее погубит нечто такое, что никогда не погубило бы ее, если бы я не сбежал?

Ричарда уже не надо уговаривать, он прекрасно делает это сам. и, естественно, зная свои слабые и уязвимые места - давит именно на них.

Однако пауза затягивается, Ричард страдает, но так и не приходит ни к какому определенному решению. И Лесли снова берет дело в свои руки:

- Прости меня, - она вытерла слезы и снова вернулась к телефону. - Я воду себя глупо. Иногда мне хочется владеть собой, как ты это умеешь. Ты говоришь "прощай" так, словно это вообще для тебя ничего не значит.

- Все зависит от того, кто нами управляет, - оживился я, радуясь перемене темы. - Если мы позволим, чтобы нами командовали эмоции, то в такие моменты особого удовольствия не получишь.

Она вздохнула.

- Какое там удовольствие!

- Когда ты представляешь себе свое будущее, словно уже пришло завтра, или будто прошел месяц, что ты чувствуешь? - спросил я. - Я пробовал, и мне не лучше без тебя. Я вообразил, как я буду жить один - не с кем поговорить по телефону девять часов кряду и получить счет на сотню долларов за этот разговор... Мне так тебя не хватает!

- Мне тоже тебя не хватает, Ричард, - сказала она. - Но как ты заставишь заглянуть за поворот того, кто его еще не достиг? Единственная жизнь, которую стоит прожить, - волшебная. Нас ждет это волшебство! Я бы все отдала, чтобы ты только увидел, что нас ждет... - Она на секунду замолчала, думая что бы еще к этому добавить. - Но если ты не видишь этого будущего, значит его и нет, так ведь? Несмотря на то, что я его вижу, это будущее не существует.

В ее голосе звучала усталость и покорность неизбежному. Она была уже готова повесить трубку.

И... НАКОНЕЦ-ТО ДОЛГОЖДАННЫЙ КАТАРСИС!!! Новый Ричард победил старого Ричарда, и изгнал его навсегда.

То ли это произошло потому, что я устал, или был панически испуган, или и то и другое, - мне никогда не узнать. Без всякого предупреждения что-то дернулось у меня внутри, вырвалось на свободу, и это что-то отнюдь не чувствовало себя счастливым.

- РИЧАРД! - раздался его крик. - ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? ТЫ ЧТО, СОВСЕМ СОШЕЛ С УМА? Там, на карнизе, - это не просто некий призрак, это ТЫ! Это твое будущее, и если оно упадет, ты превратишься в ЗОМБИ, в живого мертвеца, попусту транжирящего время, пока ты наверняка себя не убьешь! Ты играл с ней в это игры по телефону целых девять часов, ЗАЧЕМ, ПО-ТВОЕМУ, ТЫ ОКАЗАЛСЯ НА ЭТОЙ ПЛАНЕТЕ, - ЧТОБЫ ЛЕТАТЬ НА САМОЛЕТАХ? Ты здесь для того, самонадеянный ублюдок, чтобы научиться ЛЮБИТЬ! Она - твой учитель, но через двадцать пять секунд она повесит трубку, и ты больше никогда ее не увидишь! Что ты сидишь, ты, идиот, сукин сын! У тебя осталось десять секунд! Две секунды! ГОВОРИ!

- Лесли, - сказал я, - ты права. Я заблуждался. Я хочу меняться. Мы попробовали жить по-моему - не-вышло. Давай попробуем по-твоему. Никаких стен между нами, никакой Совершенной Женщины. Только ты и я. Давай посмотрим, что получится.

Ну вот все и свершилось. Наконец-то и Лесли смогла выдохнуть и расслабиться. Дело сделано, можно праздновать победу.

В трубке было тихо.

- Ты уверен?- спросила она. - Ты уверен или просто так говоришь? Потому что если просто так, то все будет еще хуже. Ты это знаешь, правда?

- Да, я знаю. Я уверен. Можем ли мы об этом поговорить?

Снова тишина.

- Ну конечно, вуки. Вешай трубку и приходи ко мне, позавтракаем.

- Разумеется, солнышко, - сказал я. - Пока.

После того, как она повесила трубку, я сказал в затихший телефон:- Я люблю тебя, Лесли Парриш.

Вера Ричарда Баха изменилась полностью. Отныне главной ценностью его бытия была не свобода, а Лесли Пэрриш. И, соответственно, главным счастьем - быть рядом с лесли, бороться за право быть рядом с Лесли, преодолевать любые препятствия и преграды ради Лесли, жертвовать всем ради Лесли. И чем выше были эти преграды, чем тяжелее жертвы - тем слаще было счастье их преодоления.

Ведь все это - ради Лесли!

-ПОЛУЧИЛОСЬ! - закричал я на всю комнату. - ВСЕ ПОЛУЧИЛОСЬ!

Беглец спустился с карниза и был в безопасности, он снова был у нас в руках. Я чувствовал себя, как планер, который запустили в стратосферу.

- В этот момент, - подумал я, - альтернативный я пошел по другому пути, повернул налево у развилки, где я пошел направо. Где-то в другом времени тот-Ричард бросил трубку, поговорив с той-Лесли час, а может десять, или он вообще ей первым не позвонил. Он выбросил ее письмо в мусорную корзинку, поехал на такси в аэропорт, взлетел и, забравшись на уровень девять-тысяча-пять, взял курс на северо-восток, в Монтану.

Дальше мне не удалось за ним проследить - все заполнил сплошной мрак.

Все.
Того-другого-старого Ричарда больше нет. Он исчез во мраке. А новый Ричард светится от счастья и собирается на завтрак к своей Богине.

Он - счастлив. Он - Победитель. Он ради нее победил самого себя.