'пусть будет. Аромафилия

Приблизительно еще три-четыре дня подушки пахнут тобой. Я бормочу под нос это «тобой» - по буквам, по двум до ужаса коротким слогам –как наборщик бормочет имя Лолита – до конца страницы и дальше; меняя постельное белье, втягивая в ноздри запах, сильно, рывками, до одури.

---

Как это – пахнут, не понимаешь ты. Как это – мной. Они могут пахнуть шампунем, пыльцой от саше, лосьонами, расплавленным воском, но…мной?

Очень просто, улыбаюсь я. Они пахнут всем перечисленным плюс солнцем и ветром. Домом и теплом. Полынью и розами. Темным прибрежным вечером, когда устало валишься на кровать, в мгновенно настигающий тебя сон. И снами они тоже пахнут – тревожными, манящими, тягучими, бесконечными. И утром - с белым светом, партизаньи крадущимся под плотными шторами, тяжелыми дурманящими объятиями, горячей, чуть липкой кожей, кровью – которая пахнет кровью, и ничем больше, - из царапин на твоей спине. И тобой.

Хм, задумчиво тянешь ты в ответ. Никогда не задумывался. Ох и чувствителен же этот маленький носик…

Носик гладят самыми кончиками пальцев, я блаженно жмурюсь. Может быть, мгновение остановится, может и нет. Сейчас ласка, затем удар. Сейчас ты погладишь, а затем дашь пощечину, от которой кружится голова и подгибаются колени. Сейчас-сейчас – неведение прекрасно!

Не угадала. Всего лишь собираешь мои волосы в хвост и тянешь вверх. Я поднимаюсь на носки. Руки – за спину, машинальным обыденным движением. Локти друг на друга, и…в общем., когда пальцами вцепляешься, легче терпится.

Жестом фокусника достаешь стек. Закрываю глаза. Не страшно.

Хлоп – короткий удар по бедрам. Расставить их шире, правильно понимаю?

Еще один. И еще. И еще. Я стараюсь тебе не мешать криками. Я стараюсь не мешать – себе.

Я же, черт возьми, беллетрист хренов. От меня же ждут максимально приближенные к реальности и достоверности детали. И побольше, побольше…

Ну, что там…в 1878 году я окончил Лондонский университет, получив звание врача, …ой, не то.

Короче, пусть и стеком, но по бедрам – это больно. Это «мамочки», визги, писки, алеющие полосы, закушенные губы, горячие, сухие глаза – словно обидную горсть песка кинули, не выплачешь. Это отшвыренный в сторону девайс и стремительные поцелуи – от коленей и выше, оставляющие следы – нет, уже не на коже, но на сердце. Незаживающие следы.

Подушки пахнут тобой, когда я зарываюсь в них горящим лицом, все шире раздвигая ноги, подставляясь под твои пальцы с ладонями. Ход часов и рваных выдохов оглушает. А мои часы – останавливаются. Я все равно не перестаю чувствовать.

Они пахнут добычей и охотником. Жертвой и мучителем. Болью и страхом. Саванной. Песком. Шерстью. Катающимися, сплетенными в борьбе телами. Вспышкой последнего закатного луча.

Тишиной.

Умиротворением.

---

Запах смазки почти неслышим. Слегка противный, ноздри не трепещут при вдохе, - а лишь чуть дергаются. Он пахнет резиной и чем-то якобы водоотталкивающим. Даже от натянутых на твои руки перчаток – белизной угрожающих поспорить с цветом моей кожи, пахнет лучше и спокойнее, что ли.

- Ножки притяни к животику.

Всем привет, грязные извращенцы. А мы тут…ммм… пробками балуемся. Исключительно из спортивного интереса, у тебя – проверить, подойдет ли мне свежекупленный настоящий лисий хвост, у меня – оценить запас прочности твоего нежного отношения. Как выясняется, ты и есть сама Нежность, которой до тебя – как Сусанину до Австралии. Хвост тоже на высоте. Я покачиваю бедрами, и он обвивается вокруг них – резко контрастирующая чернобурка с умилительным светлым кончиком, словно в краску обмакнутым.

Я не хочу с ним расставаться.

Ты предлагаешь проделать в джинсы дырки, чтобы уж точно не.

И кладешь животом к себе на колени. Хвост в буквальном смысле задирается, и…

Потом твои пальцы пропитаны запахом моих духов и соков. Я слизываю влагу с каждого твоего пальца – каплю за каплей, и думаю о том, чтобы послать Килиану совет: поверьте, от ноты женского возбуждения, Ваши ароматы только выиграют.

---

А постель все равно пахнет тобой. Запах впитался намертво, не собираясь отпускать.

-Во что ты влюбился, когда мы познакомились?

- Сложно объяснить. Во все. Тело, лицо, движения, слова, тепло, свет…все.

-А я старалась остатки вечера дома не дышать. Плохо получалось. Мы обнимались тогда – а на мне тонкая-тонкая рубашка…

- И кофточка такая, синяя, была. Помню, мне еще крышу сорвало, - такой образцово-послушной показалась…

- …и я эту рубашку снять не могла, отпустить не могла. Сумасшедшая. Нюхала, вмазывалась в неё лицом.

- И?
- И потом....

---

Приблизительно еще три-четыре дня, прошедших с отъезда, я жду поворота ключа в двери.

И твоего усталого движения - поцелуя в подбородок, шею, куда придется.

И моей незавершенной, недопетой до конца страницы песни из двух слогов.

И вернувшейся в шлейф ноты.
Ноты надежды.

(11)