Семейная сага, 3

Вчера, просматривая комментарии с обвинениями в черт знает чем, по странности даже не задевающими меня - историю я наконец-то могу рассмотреть с позиции наблюдателя, а не участника - я отметила важные, главные вопросы

Разве было только плохое?
Зачем говорить только о плохом?
Как вообще можно говорить плохо, если ты сама выбрала этот путь?

Нет, было и хорошее.
Но почувствуйте разницу между фразами "было и плохое... " vs "было и хорошее".

Было, конечно.

Но все это хорошее было вырезанными кадрами из каких-то кинофильмов. Вся счастливая совместная жизнь у нас была склеена из этих кадров, отдельных, никак не связанных друг с другом, и нервно выкроенных памятью из течения жизни вообще.

Я не чувствовала покоя. Не чувствовала принятия. Меня удерживали рядом с Ю.Х. его фразы, что никто и никогда его не любил, а все женщины им только пользовались.

Взрослая женщина даже не дослушает жалобу до конца. Юная девушка, разумеется, решит, что вот он шанс - любить, отогреть, вдохнуть надежду.

Я очень хотела любить. Честно говоря, несколько лет после расставания я грызла себя мыслью, что не умею любить, мне просто это никогда не дастся, желать - умею, дружить - умею, заботиться - умею, даже молчать умею, когда надо. Ну, раз не умею, значит и меня никто не полюбит, правило двадцати шагов не сработает, а Бог не фраер - Его обмануть не удастся, и притвориться любящей тоже.

Что такое любить?
Я вывела несколько определений:
Любить - это жить с,
Любить - это умереть за,
Любить - это родить от,
И, наконец, любить - стремиться к.

В идеале, разумеется, мы выполняем все действия, ну а уж коли дело касается супруга, то хотя бы 1 пункт.

Любовь для меня была прежде всего синонимом -- ТЕРПЕНИЯ, ПРИНЯТИЯ человека таким, какой он есть, СМИРЕНИЕМ СВОЕГО Я, безвозмездности, безрассудного следованию прекрасным порывам, бессребничества, и - УВАЖЕНИЕМ, ВОСХИЩЕНИЕМ человеком, что бы он ни выкинул.

Тут надо отметить несколько вещей:
1) я была абсолютно книжным ребёнком, практически не смотревшим ТВ и мало сидящим в интернетах, за исключением блога со стишками
2) школы и внешкольные занятия у меня были исключительно благополучные и исключительно с девочками и мальчиками из интеллигентных благополучных семей.

То есть - в юности честныя зерцалах - грезы, розы, ...слезы.

Мы смогли поговорить откровенно с друзьями только когда нам всем было уже 23-25 лет. А до того мы молчали, потому что семейное насилие - это только когда вас мучают, не кормят, гоняют на мороз босиком и заставляют заниматься попрошайничеством, проституцией, наркоманией и алкоголизмом.

А в семьях профессоров вузов, преподавателей гимназий и лицеев, музыкантов консерватории, инженеров, художников, топ-менеджеров, финансовых аналитиков --- насилия нет и не может быть.

Фу-ты ну ты, небось мамка чупа-чупс не купила?
Или детоньку компьютера лишили? Вот и бесится с жиру, дитятко. Его бы в суворовское, её бы в пту с общежитием -- тогда бы поняла, что лучше пусть родные люди подзатыльник отвесят, подумаешь, эка цаца, чем чужие обидят! Её кормят, одевают, учат, покупают ей тетрадки, да вообще содержат - вон сто лет назад девки в поле работали, и рожали прямо в поле, хотя нет, в летний лагерь ты не поедешь, точно, шлюха, в подоле принесешь.

Я поцеловалась первый раз в 16 лет. Первый секс с искренней первой влюбленностью был в 18.

Меня не наказывали телесно, это я могу сказать совершенно точно. Потому, в том числе, age-play, DDlg стал в моем воображении отдушиной - позволяющей поиграть в родительское наказание - от любви, со строгостью, но не жестокостью, с тем, чтобы запомнила, а не возненавидела.

Ну какое наказание, когда в тебя просто летит то, что родители держат в руках - от книги до табуретки?

Отец, периодически снова женившийся на матери, когда вылезал из карточных долгов с запоями, ни разу не "выпорол", не " высек" меня. Будучи сам интересующимся тематиком, он считал, что наказания излишни.

У нас в домашнем словаре даже и слова такого не было - оно вызывало у меня трепет, встречаясь в книгах.

Он говорил: я тобой займусь.

И очень старался не оставлять следов. Видите ли - приличные родители, приличная школа...

Кстати, сейчас вспоминаю: я даже на лечебную физкультуру не ходила, потому что там надо было переодеваться.

Пауза была сделана, когда я чуть не лишилась правого глаза, тогда же очки из стекла исчезли из дома, остались пластиковые, их можно было снести с носа, не повредив лицо.

Знаете ли вы чувство безысходности, когда вам придется пойти домой, и вы оттягиваете этот момент?

Вы тянете до последнего, а потом врете, врете и ненавидите себя за это. Врать родителям нельзя, можно только выполнять их указания.

У вас никогда нет ничего своего. Никогда. Ничего.

Бывало и хуже, конечно. Один мой друг "сломал" помимо носа ребро. Другого до окончания школы провожали и встречали у школа.

А у меня была свобода на целых полтора часа каждый день. Путь до школы и путь обратно. Целых полтора часа, когда можно было слушать музыку, обсуждать понравившиеся книги без окриков: тупая, а ну читай программу, ты всё равно не осилишь (фамилия писателя)? И ещё, иногда, можно было посидеть у классного, попросив его поставить в расписание допы или классный час.

Классрук в 10 классе был одним-единственным человеком, заметившим странное. Он долго добивался от меня рассказа. А я молчала.

Потому что - ну у нас же драма? - я прекрасно знала, что классруку даже в свои 15-16 лет я нравилась... Не как ученица. Он, между прочим, и спустя несколько лет после выпускного хранил мои фотографии в письменном столе. Единственной, из того класса.

А отец обладал сверхестественной чуйкой на людей, которым я нравилась. С огромным воодушевлением он тут же старался их убедить, что я ни на что не способна, никуда не гожусь и вообще тупая.

Мои неудачи воспринимались со смешком.
Мои отлично с изумлением.

Кризис произошел в конце 1 полугодия 10 класса. Я получила впервые в жизни тройки по -- биология вроде с генетикой это были? И вроде одна из математик. Я эти тройки, разумеется, подправила в дневнике, иначе подправили бы уже мое лицо. И когда мать после каникул собралась в школу, мне оставалось только подойти к классруку

заранее и молча положить перед ним дневник с подделками.

Он посмотрел на дневник, посмотрел на меня. Внимательно. Опыт работы в детском спецприемнике не пропьешь - он наш класс воспитывал байками оттуда. И спросил только, во сколько придут родители.

Я не знаю, о чем он тогда говорил с матерью - долго, наверное, не меньше двух часов. Больше меня не трогали даже пальцем до момента, когда я встретила Хольтмана и решила выйти за него замуж.

Забавно, что Хольтман был тогда чуть старше классрука, говорил с той же уверенностью, ну разве при этом имел такие же глаза, что у отца: серо-зеленые умные чудесные глаза, в которых сплошное "это для твоего же блага", сменяющееся на равнодушие, презрение, превосходство и насмешку.

Снова флешбек, имеющий большое влияние на сюжетную линию с Ю. Х. : после разбитых очков и травмы глаза, я сказала себе, что папа умер.

Папы больше нет.

Есть нечто. Муж мамы. Окей. А папы нет.

Папа остался далеко-далеко, в детстве, где все еще хорошо, где он учит меня ловить мидии, рассказывает о Диогене и Сократе, читает наизусть по-французски из "маленького принца" и даже берёт с собой в театр. Папа - там, берёт меня на руки, когда мы заблудились в лесу, перебирает струны гитары, покупает мне книги, а однажды, в этом ч... Черт... Рок-магазин был на чистых прудах, помните? Вот когда я выпросила разрешение покрасить ногти в чёрный цвет и носить широкие блузки с кружевным воротником, и чёрные широкие юбки а-ля грузинская вдова, а кожу и мини запретили безапелляционно, вот он тогда зашел в тот магазин и купил несколько напульсников настоящих тяжёлых шипастых. И я нарезала дома из них множество узких, маленьких.

И вот папа остался далеко-далеко, молодой, умный папа, на котором висли его студентки, изумляясь, что у него есть дочь, , высокий, стройный, темно-русый, с зелеными глазами, сильными руками, баритоном, пахнущий книгами, сигаретами, свежескошенной травой.

А это - не папа. Это... Я не знаю, кто это.

Жить со знанием, что ты наполовину сирота, было намного легче, что тебя регулярно пиздят. Что могут залезть в письменный стол, шкаф, полки с нижним бельем, взламывают емейлы, смотрят файлы на компьютере, лазают по сумкам, засекают время от школы до дома.

И вишенка на торте - не оставляют в покое твою половую жизнь, которой нет, но в сознании родителей, она почему-то есть.

Мне было нечего терять, когда я повзрослела - потому что блядью, шлюхой, дыркой меня звали с 13? 14? лет. Ну какая разница, как меня назовут, если это все равно неправда? И теперь можно делать все, что угодно? Терять нечего.

Я знаю, что в книгах запоминаются моменты максимальной боли и страха, поэтому оставлю подробности за кадром - Кингу с его "Кэрри" это и не снилось, а у меня нет сил сказать правду до конца.

И даже нет сейчас нанизать написанные предложения в связный протокол: он сделал - я сделала - он ответил...

Но поставь меня сейчас в тех обстоятельствах, перед тем же самым выбором, я бы точно так же пошла за Хольтманом, потому что он знал про информированное согласие. Принцип БРД. Это как рыцарский кодекс с незыблемыми правилами. Незыблемыми! И никто меня не обидит - потому что ударят, только когда я сама попрошу.

Хольтман знал про брд, хотя не знал, что такое девочки 18-19 лет.

Он меня спас, когда понял, что если уж человек предпочитает мысленно похоронить родителя, значит дело - дрянь, хотя, конечно, и человек не оч, но можно воспитать, девочка не опытная, можно...

Думаете, я не просила его расстаться? Он меня спас, он рыцарь, он молодец. Что еще? Я готова была быть его нижней, ученицей, да хоть помощником секретаря, хоть домработницей, чтобы отплатить за то, что он пригрел меня.

И, видит Бог, это было бы лучшим сценарием.

- Зачем? - Потому что это ПРАВИЛЬНО. - потому что ТАК НАДО. Я ДОЛЖЕН БЫЛ на тебе жениться. Это мой ДОЛГ.

Не хотел - но должен.

И, наверное, имеет смысл сказать для повышения градуса абсурдности : о нашем браке узнали тут же все тематики, но никто из семьи Ю. Х.

А я очень хотела любить, как надо, как правильно, и не обращала внимания на странности, я не знала, как надо.

А вы знаете?