"Если бы тебе снова было двадцать пять, что бы ты сделала?" (с)

Если бы мне снова было двадцать пять, я незамедлительно упала бы во влюбленность, споткнувшись о красноречие, обаяние и магнетизм одного мужчины. Ни секунды бы не раздумывала.

Я бы разомлела от всех этих двойственных посылов, перепадов в общении, игр в самих себя. Я тогда очень любила эмоциональные качели. Даже слишком.

Вечерами я бы непременно пересматривала его фотографии. Мое настроение было бы крайне нестабильным. "Боже мой! Мы оба просто восхитительны! Так и должно быть! Наша встреча - судьба!" - рассуждала бы я восторженно. Вспоминала, что он не пишет мне уже два дня двенадцать часов и три минуты, и переключалась на: "О Боги! Что я сделала?! Чем заслужила подобное?! Ах! Нет! Нет! Это не я! Это всё он! Подлец!"

Я бы ни за что ему не писала, и не звонила. Расхаживала по дому взад-вперед, кусала губы, постоянно курила, и придумывала, что я буду делать если он позвонит/не позвонит/возьмет меня за руку/позовет куда-нибудь/не сделает ничего. Все придуманное я похерила бы при первом же его звонке.

Я бы с легкостью перебежала свежевспаханное поле, если бы он назначил мне свидание в каком-нибудь Нижнегадюкинске, куда только через поля и можно добраться. Нарядилась бы покраше, напялила сапоги до колен, задрала любимое платье аж до жопы, и побежала. Да что там, почти полетела от счастья. Правда, к нему пришла бы в чистых туфлях, и заявила. что сделала это только потому, что мне и самой позарез нужно было в Нижнегадюкинск.

У меня непременно возникло бы огромное желание влюбить его в себя, присвоить, подчинить, стать с ним одним целым. Я старалась бы его переиграть, и, конечно, проиграла бы. Стала героиней настоящей любовной драмы. Страдала бы искренне, глубоко, мучительно. Постоянно размышляла : "Господи! Как теперь жить?!"

Я довела бы и себя, и его. От этого страдала бы еще больше. Писала ему длинные горестные письма, и надеялась, что они останутся без ответа. Потому что нельзя понижать градус драматизма, ни в коем случае. По крайней мере, пока не появится другой мужчина, достойный, если не такого же, то лучшего сюжета.

В двадцать пять я с наслаждением превращала свою жизнь в пошлый любовный роман. Думала, что если внезапно умру, то умру посреди любви, и это будет великолепно.

Сейчас мне тридцать пять. Я вообще не думаю о смерти, и знаю, что по полям лучше ездить на внедорожнике. Это - всё.