Никогда так не делайте.

Я точно помню, с чего это началось. С глупости. Я работал тогда неважно где, и в один летний день я вернулся с обеда в офис, и увидел тебя, в длинном льняном платье, стройную, загорелую, ожидающую собеседования сидя напротив до изумления тупой секретарши. которая, впрочем, в совершенстве знала шведский.

Ты посмотрела на меня, поздоровалась, и я сразу умер. Но это неважно. Я просто опущу то время. когда я сомневался, пытался сделать выбор, не поддаваясь на твои вот эти вот, и в конце концов, решил, что да, пусть будет так, и я смогу этим управлять.

Одна фраза. Управлять не получилось. Опыт многих поколений только подтверждает - служебный роман - адское зло. И хватит об этом. Потому что ниже - наверное, самое интересное, ибо это, если не учитывать пиздостраданий, главная суть

Не помню, как получилось, что я впервые тебя связал. Но, запутав твои руки за спиной, я быстро обнаружил, терзая твои соски, что один из твоих пальцев глубоко утонул в промокшей донельзя пизде. Пришлось надавать тебе по щекам за это, но пальцы я оставил там, где они были.

Однажды во время куни я вдруг почувствовал какой-то странный вкус во рту. Поначалу я подумал, что начались месячные. Но это, походу, оказалась моча, или что там выделяется во время сквирта… Блять, прямо в рот. Но ты была практически без сознания, поэтому вопрос про что это за хуйня я отложил.

Ты потом много кончала жидким, и, дорогая, мне это нравилось.

Единственный раз ты была у меня дома. Ты орала, что я специально трахаю тебя так больно, чтобы ты привыкла. Я не возражал.

Игрушки. В твоей пизде торчал дилдо. И в жопе тоже. А ты в это время была где-то не там, где был я. Ты была где-то за гранью, почти как в тот раз, когда ты вдруг засунула себе в пизду горлышко винной бутылки.

Ты всегда говорила мне - ты животное. Но даже то, что ты ебешь меня так хорошо, не освобождает тебя от ответственности…

Я ооочень долго отвыкал от тебя. Года два. Или три. Но даже сейчас, если мимо меня проходит женщина, которая пахнет тобой - я столбенею. Хорошо, что мы, наконец, не вместе.