Отрывок из романа "Противостояние" С. Кинга

– Возьми,  – прошептал в темноте Малыш. Он ухватил руку Мусорного Бака и положил ее на что-то твердое, и цилиндрическое, и пульсирующее. – Подрочи. Давай подрочи, ты знаешь, как это делается, я понял, что знаешь, как только увидел тебя. Давай, злогребучий дрочила, подрочи.

Мусорный Бак знал, как это делается. И частенько это приносило облегчение. Этому его научили долгие ночи в тюрьме. Говорили, что это плохо, что этим занимаются пидоры, но занятия пидоров были куда лучше того, чем занимались некоторые другие, скажем, превращали ложку в заточку или просто лежали на своих койках, хрустя костяшками пальцев, и, ухмыляясь, поглядывали на тебя.

Малыш положил руку Мусорного Бака на орудие, с которым тот умел обращаться. Он обхватил его пальцами и приступил к работе. Надеялся, что, кончив, Малыш вновь заснет. Вот тогда он и сбежит.

Дыхание Малыша ускорилось. Он задергал бедрами в такт движениям Мусорного Бака. Мусорник поначалу и не понял, что Малыш расстегивает его ремень и спускает до колен джинсы с трусами. Решил не вмешиваться. Если Малыш хотел ему вставить, значения это не имело. Мусорнику уже вставляли. От этого ни кто не умирал. Это ж не яд.

А потом рука Мусорного Бака замерла. К его анусу приставили не что-то живое и горячее, а холодную сталь.
И внезапно он понял, что именно.
– Нет,  – прошептал он. В темноте его глаза широко раскрылись от ужаса. Теперь, очень смутно, он мог видеть в зеркале кукольное лицо убийцы, нависшее над его плечом, с волосами, падающими на красные глаза.

– Да,  – прошептал в ответ Малыш. – И не сбивайся с ритма, Мусорище. Не сбивайся со злогребучего ритма. А не то я просто нажму на курок. Разнесу твою сраку к чертовой матери. Думдум, Мусорище. Ты веришь в эту брень-хрень?

Поскуливая, Мусорный Бак продолжил работу. Поскуливания превратились в короткие вскрики боли: ствол сорок пятого продвигался внутрь, вращался, цеплял. Рвал. И неужели его это возбуждало? Именно так.

Возбуждение это не укрылось от Малыша.
– Тебе нравится, да? – Малыш тяжело дышал. – Я знал, что понравится, сукин дрот. Тебе нравится, как он ходит у тебя в жопе? Скажи это, сукин дрот. Скажи «да», а не то отправишься в ад.

– Да,  – проверещал Мусорный Бак.
– Хочешь, чтобы я подрочил тебе?
Он не хотел. Ни в коем случае не хотел. Но знал, что лучше этого не говорить.
– Да.
– Я не прикоснусь к твоему члену ни за какие бриллианты. Делай это сам. Зачем, по-твоему, Бог дал тебе две руки?
Сколько это продолжалось? Бог, возможно, знал, а Мусорный Бак – нет. Минуту, час, вечность – какая разница? Он не сомневался, что в тот самый момент, когда Малыш достигнет оргазма, одновременно произойдут два события: горячая струя спермы Малыша брызнет ему на живот, и пуля «дум-дум» превратит в кровавое месиво его внутренности. Смертельная клизма.

Потом губы Малыша напряглись, а пенис начал подергиваться в руке Мусорного Бака. Кулак стал склизким, как резиновая перчатка. Мгновение спустя ствол покинул прямую кишку. Молчаливые слезы облегчения потекли по щекам Мусорного Бака.