Сеанс лохотерапии. Баланс говносил. 25см и 1/2

В заповедных краях Запердяева, где ворон не каркает, а пердит клювом, готовился великий сеанс лохотерапии. Верховная прорицательница и завкабинетом альтернативного просветления, Еля Лоховская, восседала на троне, сложенном из тысячи баночек с отборным гомном — каждое с индивидуальным этикетом: «Пробуждение», «Карма», «Эгрегор №6».

На мероприятие был специально приглашён скотник Евлампий — обладатель 25-сантиметрового “царского посоха”, сертифицированного при сельсовете и освящённого в церковном сортире. Его роль была проста: с помощью сакральной близости передать Еле энергию бытия, кундалини, и прочие словечки, которые она читала в случайном порядке из брошюрки «Путь Лоха: от донора до доната».

Пес Зигмунд, прожжённый мизантроп в шкуре пса, смотрел на происходящее с выражением глубокой кинологической скорби. Он считал себя равноправным участником секты и даже писал манифест «Антилох: 12 лап против донатного рабства», но его никто не публиковал.

Когда Евлампий вознёсся над Лоховской, как ковш над выгребной ямой, и начался «сакральный контакт», всё шло по плану: колокольчики бренчали, ладан чадил, публика заворожённо снимала на телефоны. Но внезапно…

ФФФФБАХ!

Зигмунд, забывшись, испустил пердёж, сравнимый по звуку с выстрелом гаубицы времён второй фекальной войны. Вибрация прокатилась по залу, баночки с гомном задрожали, как акционеры на бирже после твита Илона Маска.

Нарушился баланс говносил.

Из трещины в стене вылетел дух Великого Жопного Пердка, на которого молились в парадном туалете деревни. Он обрушил проклятие: царское достоинство Евлампия вдруг сжалось, изогнулось, и на глазах уменьшилось вдвое. Он вскрикнул:

— Я… я чувствую в себе… эконом-класс и упал в обморок.

Лоховская вопила:
— Зигминд сраный четырехлаюый мудак, ты нарушил баланс гомносил, теперь му не сможем продовать гамно, ты отключил нас от гомноастарала.

Довольный Зигмунд уселся рядом, победно облизывая своё хозяйское право на центр внимания.

Собрание завершилось скандалом.
Баночки разнесли по домам как реликвии,
Евлампий ушёл в монастырь по переработке удобрений.

С тех пор в Запердяево не пердят без согласования с мэрией, даже вороны.