Рассказ # 1 на Игру в Средневековье дедушке

- Она же некрасивая, - сказал один мне кент
- Слушай, братан, да я и так всё знаю,
Чё я дурик что ли, знаю всё, вижу
Некрасивая, да! Знаю, некрасивая,
Но есть один момент:
У неё такая жопа,
У неё такая жопа,
У неё такая жопа –
В общем, я её люблю

Скоморох Зак открыл глаза. Ох, что ж было… Голова - на месте..

Жопа!

Тело – целое.

Жопа!!

Руки, ноги – ну болят. Но двигаться могут. Фух, пронесло как будто. Его кормильцы

Жопа!!!

Сегодня – это сегодня?? Сегодня договаривался ведь зайти за Травницей, чтобы сопроводить до Трактира. У неё там свои дела. Хотя у Травницы какие могут быть дела в городе? Да похуй. Это же её дела. Помогу, конечно

В общем, я её люблю!!!

А вчера было весело. Давно так не махались. И скоморох расхохотался. Ай-яй-яй, голова.. И песня эта вывалилась из вчерашнего дня.

Он встал, слез с варго – дома-телеги на колёсах. Умылся в ручье, что рядом. Цыно сидел у костра и, кроме сидения у костра, больше ничего и не делал. Уже несколько дней Зак спал в сарае у трактира. Его поплечники - это Алмаз, Златан и Артур, все кроме Цыно – тоже вряд ли проводили время зазря в таборе. Новые весёлые люди в городе всегда вызывали интерес у горожан разного пошиба, и самое главное – у женщин. Цыно – почти старик, смотрел за конями, за движимым имуществом, и вообще разговаривал с местными редко где бы то ни было.

- К тебе травница! – сказал Цыно и махнул через плечо в лес. Зак оглянулся, но никого не увидел. А с ветки уже летела и вправду рысь. Зак уже успел испугаться: подумал, что Травница, не дождавшись Заки с утра, сама пришла на поляну. Рысь села рядом, и Заки стал расчёсывать правое ушко в предзнаменовании встречи с Травницей, но на правом ушке ничего не оказалось, Заки в беспокойстве стал расчёсывать левое ухо – и достал собранный умелыми руками Травницы венок из травинок: «Удачи Вам». Не было сомнений: левое ухо, венок, «Удачи Вам» - всё говорило за то, что у Травницы изменились планы, и помощь Зака ей не понадобится. Очень жаль. Перечитал венок – «Удачи Вам» - так и есть, ничего лишнего.

Зак взглянул на солнце – было около 5ти часов пополудни.

Подул лёгкий ветерок и запахло сиренью. Удивительно, чтобы здесь и сейчас запахло сиренью. Но как религиозный праведник собирает предзнаменования, так и Зак тоже подумал, что это знак чего-то большего.

До города тут было около 3 миль (или как местные тут называют – вёрст). Сначала через реку Каменку вброд, если вода не поднялась от паводка, и недалеко от дворца Принцессы – прямо в восточные ворота города Каменск. Но вода поднялась – горные реки часто поднимаются без видимых на то природных причин, потому что ливни могут проходить где-то вверху по течению. И Зак, как успевший примелькаться уже житель, пошёл к ближайшему – дворцовому – мосту. На проход через него должен быть пропуск, который из себя представляет не какую-то глиняную табличку или папирусный свёрток, а всего-навсего желание стражей пропускать вас через этот мост. Незнакомцев они не пустят, и хоть к «арапчикам» (благодаря Трактирщице, которая брала к себе только арапчиков, и тому, что кожа Заки имела весьма небелый цвет, родилась легенда, что Зак – арапчик) – так вот хоть к «арапчикам» относились дуже подозрительно, но стражи пропустили Заки через дворцовый мост на ближайшую дорогу к восточным воротам. Ведь он уже прослыл искусным музыкантом

Но дорога эта пролегала прямо у стен Дворца Принцесса, в чём, в принципе, тоже не было ничего необычного. Разве что кроме мгновенного крика, знаете, как будто дверь открыли и закрыли сразу же, но такое отчётливое дикое «ААААА», от которого мурашки по коже. Зак бы даже сказал: не мурашки, а скоробеи. Матерь Господня! И вдруг из-под земли как будто, поднялись по лестнице Сами Их Высочество. Вот так нормальное шагало след в след с необычным сегодня.

О! О!! Никакой более естественной реакции, чем встать на колено и опустить главу в знак уважения и преклонения пред Их Высочеством у Заки не возникло. Их Высочество так грубо ударило Заки по внутреннему бедру ноги, стоявшей на земле (Заки даже на какое-то время усомнился, а в бедро ли Они целились), что Заки конечно потерял равновесии и упал наземь. Из всего Зак успел увидеть, что у босоножки Их высочества нет одного бриллианта, и когда он почувствовал, что Их Высочество удалились, Зак встал и даже какое-то время порыскал глазами по земле, но ничего не найдя, в меру расстроенный, побрёл в Трактир «С дороги к Софьюшке» дальше без особых происшествий.

Трактирщица была в бешенстве. Во-первых, где Заки ночевал, у какой шмары? Во-вторых, уже почти семь часов, а он без домры в руках, за что, дескать, она ему даёт кров и тепло. Она сильно ущепнула Заки за зад, настолько сильно, что Заки даже посмотрел в её ладонь – не осталось ли в её руке куска его зада или, во всяком случае, порток.

А поплечники уже ждали Заки: немудрено дело, если ночуешь в городе. Заки, как обычно, надел на колено бубен, взял домру в руки. И как только дотронулся до струн – началось! Как тараканы, сбежались люд, ведьмы, черти, дураки и проститутки. У всех, как по щелчку пальцев, появились кружки и тарелки, сразу послышался громкий гогот, крик, рёв, кто-то уже мацал за сиську какую-то деваху. Как будто Заки завёл механизм шарманки под названием «С дороги к Софьюшке». Со всех углов неслось в унисон певцам:

Да пошёл ты на хуй,
Ёбаный Серёга,
Со своею правдой
И со своим блять опытом.
Пошёл ты на хуй, сука,
Я не просил совета,
И я тебя не спрашивал
И ни о том, и ни о ком,
И ни о том, об этом.

Табачный дым, ромовый-винный-пивной дух, клубы запаха жареного мяса, как халяльного, так и самого отвратного во всём мире, и пара борщей с кухни, смрад и запах человеческих тел – всё смешалось в трактире «С дороги у Софьюшки: живительные напитки, живые песни, жареные закуски». А песни ещё и не начинались толком:

Говоряяяяяяяяят, что пить не в модееееe
В моде щас какой-то ЗОООООЖЖЖЖЖЖ
Я скажу вам при народе –
ЗОЖ – это вапще ПИЗДЁОООЖЖЖЖ!!!!

Трактир ходил ходуном. Казалось, он прыгал по всему городу, от своей же вибрации, от края и до края, от края и до края, а потом по кольцу, как метро (которое изобретут через несколько столетий, Ведьма говаривала).

Гости лезли валом к Заку извиняться за вчерашний мордобой: бес попутал, сам понимаешь, столько выпили, так-то ты мужик хороший, то что было сказано вчера – остаётся вчера, пиво этому лучшему музыканту нашего города за мой счёт. Говор не смолкал, песни не смолкали

Если в башне поебень,
Что ебень,
Что не ебень.
Если в башне поебень,
Что ебень,
Что не ебень.

Софья-Трактирщица только успевала да не успевала, бегала с пустыми руками, но всегда занятая. Там улыбнуться, в другом углу пожелать приятного аппетита, у дверей кого-то нахуй послать, на кухне припиздона вставить. Бывало, и подходила к музыкантам, больше к Заку, да как въебёт Заку в бок, а сама ласково «Молодцы! Вот так!» и трясёт кулаком, как бы танцуя, а уходя этим же кулаком незаметно – переебёт в другой бок.

Ну и, конечно, все эти бабы,
Которые садятся мне на конец.

А в другой раз как будто невзначай цеплялась Софья ногой за ровный пол и, неожиданно потеряв равновесие, цеплялась за шею Зака, что начинала душить, да так долго, что даже музыка из инструментов Зака переставала доноситься. И как будто получая от этого особое удовольствие, Софьюшка-Трактирщица уходила к гостям или на кухню – так повторялось несколько раз.

О, я ебусь с ними со всеми,
Но без тебя пиздец!

Но тут из открытого, конечно же, окна Заки почувствовал уже знакомый запах сирени. И весь Заки превратился в глаза: в окне он увидел локоны – длинные, густые, цвета вороньего крыла, и – васильковые глаза, которые светились, как у кошки, в темноте. Она вошла в Трактир в образе почти старухи, но Заки уже знал, что она – Ведьма.

Без тебя пиздееец!
Без тебя пиздееец!
Без тебя пиздееец!
Без тебя пиздеее-еее-еее-еее-ееец!

Заки встал и снял свою шляпу перед Ведьмой, за что тут же сбоку получил жестокую оплеуху мокрым рушником. Заки успел только увидеть, что это была улыбчивая Софьюшка. А в трактире тем временем ржали все. Чернь и господа стали размахивать тем, что было под рукой, в подражание Сорфьи-Трактирщицы (её тут все любили) и улюлюкать. Кто-то кричал, что мало – надо ещё подбавить огню Заку, кто-то – что не надо гневать музыкантов (а вид Зака был действительно яростен в эти мгновения), ну а кто-то нёс всякую околесицу – меня, дескать, жена похлеще знавала и другие россказни.

Серьёзна и холодна оказалась лишь одна Ведьма.

Софьюшка пошла на кухню и Зак, решив не оставаться в долгу, побежал за ней. Домру он оставил на своём месте, но бубен с колена он не снял, поэтому звон сопровождал каждый его шаг. Софья, как ни странно, заметила поползновения Зака на месть, улыбнулась ему всегдашней улыбкой и повлекла за собой взглядом. Зак звинел на ходу, не снимая бубен с колена.

Дзынь-дзынь-дзынь

Софьюшка влекла его в привычный тёмный сарай, там сено, а главное – там Софьюшка..

Дзынь-дзынь

В темноте Зак начал пробираться наощупь по деревянным стойкам.
-Софьюшка, - звал Зак обычно податливую на ласки женщину, но на этот раз вела она себя иначе.
Даже звон бубна звучал сейчас осторожно:

Дзы, ынь, дзы, ынь

-Солнышко моё, где ты, куда ты зашло – темень-то какая?

Зак увидел силуэт и подходил к нему, уже заподозривая неладное. Не трактирщицы силуэт источал запах, да и силуэт не… Зак остановился, но в тот же самый миг на ногах что-то сомкнулось в узел и потянуло с конской силой назад, от чего скоморох упал лицом обземь, правда, не так больно – вокруг было сено. Но одежду на спине уже задрали, и прилетело пару розг, от чего Зак стушевался, а в это время его руки обездвижили. Так он и лежал на животе.

-Ты сейчас будешь говорить с Той, Чьё Имя нельзя произносить своим грязным ртом вслух и даже думать. Усёк!

Конечно, Заки понял, кто стоит перед ним, несмотря на желание этой стороны не так открыто излучать происхождение:
-Да, Ваше Высочество.

Оказывается, усёк – был не вопрос, а приказ: прилетела розга, от чего у музыканта выгнулась спина, как у дракона. Дзынь – резко звякнул освободившийся бубен

-Заки тебя зовут? Отечай!

-Истинная правда, Ваше Высочество. Имя, данное перед Богом, - Захария.

-Уже пошла молва..Заха..Заки, что ты умеешь сопелкой сопроводить медленную торжественную Паву, или гуслями – классический Басданс. Ну?

-Молва всегда распространяется быстрее самого человека, Ваше Высочество. Игрывал я перед таким отребьем мира в порту Дубровника, что палач Вашего Высочества при вратах показался мне агнцем во плоти, а и у этих преступников, убивающих людей без зазрения собственной совести, вызывал скупую слезу. Бывал и у князей на сатанинских пиршествах в Венеции, где сам Бог сломал бы ноги о нечисть людских помыслов. И там была та же слезливая картина..

-Довольно! Заки, умеешь ли ты повеселить за звонкую монету на шумных весельях необычного свойства? А после оргии держать язык за зубами под страхом смерти? На улице, среди черни, так ли много ты заработаешь, как во Дворце Моего Высочества?.. – задумчиво закончила принцесса.

Заки прикинул – природный азарт был братом единственным родным этому авантюристу:
-Ваше Высочество, как есть говорю: если бы я свистел своим языком, как сопелкой во время празднеств, о том, чему сам был свидетель, не спрашивать Вашему Высочеству сиих слов у раба Вашего…

Но Принцесса оборвала Зака:
-Понимаешь ли ты, что сейчас сказал, Заки?

-Разрешите молвить, Ваше Высочество!

-Говори! Быстро же!

-Какой же хороший слуга не станет служить Необычайной Красоты Госпоже, Вашему Высочеству. А я хороший слуга! Что касается золотых монет, Ваше Высочество могло заметить мои лохмотья да дом мой на колёсах, если бы Ваше Высочество взглянуло из витражей Их Дворца за реку за Каменку – лишней монеты не водится у меня в калите, да и калиты, признаться, нет.

-О! Лизоблюд! – процедила сквозь зубы Принцесса. И уже кому-то рядом: -Напиши ему на заднице его клятву, чтобы он каждый раз вспоминал о Моём Высочестве.

Опять скомороху: - Ни звука! Слышишь!

В дальнем углу открылись ворота и тут же закрылись. Уже оттуда повеяло сюда жаром. И с каждым приближающимся шагом в сторону Принцессы жар от металла становился невыносимым. Это была Трактирщица с диадемой Их Высочества. Некто третий забрал диадему в щипцах в свои руки. Раскалённая диадема яростно, как орёл на жертву, накинулась на кожу ягодиц. Но так же резко и отпустила свою жертву. Это было не наказание, а своего рода принадлежность к Их Высочеству. Воздух сарая наполнился уже знакомым за сегодня запахом палёной кожи. Скоморох не проронил ни звука.

-Ваше Высочество даст тебе знать, когда понадобятся твои услуги. Теперь ты во власти Их Высочества! – Высокая Гостья вышла, за ним некто третий с диадемой в щипцах в руках.

Трактирщица осталась с Заком. Она развязала ноги и руки его, и он тотчас накинулся на Софью, взявшись за её и шею и силясь задушить. - Нет же, нет! - вполуголос шипела Софья, - нет! Но не это отвлекло Зака, а то, что его член стоял. И Зак с ещё большей озверелостью, стеная от боли ожога, раскидал одежды Софьи и тут же овладел ею.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь