Падающего - толкни!

Wаs fаllt, dаs sоll mаn аuсh nосh stоssеn!

Мы с Аркадием пьем чай, одуряющий запах
липы.
Аркаша испёк штрудель по рецепту МОЕЙ Маргариты (я никогда не называла бабушку бабушкой). Да, мы знакомы с детства и в доме моих родителей Аркадия привечали до конца его дней.

Потрясающе вкусный штрудель, тонкостенный фарфор и красивый мужчина - залог прекрасного вечера.
Представить Дэвида Гаретта в роли Паганини ("Скрипач дьявола") и умножить его красоту десятикратно. Так выглядел Аркадий.
Я была на концерте Дэвида в Берлине, он обаятелен. Очень.

"Ницше самый популярный философ среди тех, кто его не читал..." - Аркадий переворачивает ложку и черный густой дёготь медленно стекает в наш вечер.

"Где же эти не читавшие, Аркаш?" - вяло интересуюсь я.

"В соцсетях! Ах да, Вы же не оскорбляете свой взор подобным"

"Я превращу тебя в ворона! - хмурю брови (Аркаша всегда говорил, что я Малефисента, а он мой ворон-нижний, хотя никогда не был нижним и уж тем более моим, но всегда тенью следовал за мной), - У меня есть аккаунты во всех соцсетях, ну, или почти во всех. Аркаш, ты любишь Брюгге?"

"Ты же сама знаешь"

"Так в этом прекрасном городе есть помойки и, наверняка, очистные сооружения, но ты туда почему-то не ходил, или ходил?" - скалюсь я.

"Да ну тебя!" - вспыхивает, приняв мои слова за укор, относительно его бельгийского любовника-проходимца.

"Я не об этом. Город прекрасен и ты волен сам выбирать, куда/когда и с кем ходить. Тоже самое и с соцсетями - просто не ходи по свалкам и игнорируй случайно попавшие в поле твоего зрения отбросы"

Выпрямил спину, повеселел, понимает... понимал меня с полувзгляда.

"А Ницше, хм, мы же знаем, как закончил свой путь этот безумный старик. Ницшеанство стало религией для скудоумных, какова ирония, а! Впрочем, "Об истине и лжи во вненравственном смысле" я иногда почитываю."

Тем вечером у нас родилась прекрасная идея.
Я люблю человеческие страхи. Но это очень тонкий лёд. Навредить проще, чем кажется. Аркадий был кровожадным, его мораль была гибкой лозой, принимающей нужную форму, подстраиваясь под желания, импульсы, похоть. Но он не был уродлив и пусть скудный, но всё же список недопустимого имелся.

Я иная, я не люблю бессмысленную жестокость, поэтому подначиваения Аркаши, взять с собой на сессию Юдифь (мою большую, но безобидную змею) я отбривала накорню. В первую очередь не желая доставлять дискомфорт самой Юдифь, а во вторую - я знала, что тот нежный стройный и очень бледный юноша, мой нижний, до смерти боится змей. Очень тонкий лёд.

В тот вечер мы решили сыграть на страхе. Страхе, но не панике. Нарочно расценив слова "Падающего - толкни!" так, как расценили бы его люмпены с семью классами образования и потомственным алкоголизмом в анамнезе, то есть буквально.

Но пошлость банальности этой интерпретации смягчало доверие. Без доверия ничего бы не вышло.
Сессия не состоялась.
Для этой фантазии нужен был человек, а не игрушка, что для меня на самом деле редкость. Практика не была первична, а когда в моей жизни появился человек, достойный участия в этом действе, Аркадия не было со мной уже год.

Не захотела.
Не получила бы желаемого.
Не страх нижнего, но моя тоска и боль клубились бы вокруг нас.
Я люблю чужие эмоции и крайне скупа на проявление своих, проявление их в Теме. Я улыбаюсь Женщинам, вне зависимости от позиционирования, смеюсь с ними, но мои рабы могут рассчитывать только на тень - улыбки, недовольства, удивления.

Эта фантазия осталась воспоминанием, неотделимым от того вечера с очень красивым мужчиной, очень вкусным штруделем и очень смешными рассуждениями о безумном старике, предположительно сифилитике, а может и онкобольном с опухолью ГМ, который употреблял мочу из сапога. Та самая ложка тягучего дёгтя.