Надежда, часть 9

И показывает глазами на стоящую в углу «кобылу».
Этот зловещий девайс оказался неожиданно легким. Делаю все по Надиной инструкции. Сначала придвигаю кобылу поближе к тахте, затем ставлю в метре от тахты массивный табурет. Поднимаю «ведьму» с пола за цепь ошейника и подвожу к своей конструкции. Она с готовностью забирается на тахту, выпрямляется на ней, ловко хватает свисающую с потолка цепь, широко раздвигает ноги и переставляет левую на табурет. Я вдвигаю кобылу между табуретом и тахтой; Надежда тут же садится на нее, опираясь руками, убирает ноги с опор и невольно вскрикивает. Я убираю табурет и отодвигаю тахту, «ведьма» выпрямляет ноги, но до пола они не достают. Она впервые смотрит на меня сверху вниз, со своей мучительной высоты.

Тут я вспоминаю средневековые картинки и понимаю, зачем к кобыле в нижней части ее «крыши» приделаны кольца. Я присоединяю к ним карабины на Надиных ногах и так же соединяю за спиной руки. «Ведьма» судорожно прижимает колени к покатым стенкам, начинает ёрзать и тихонько постанывать.

Открываю крайние от дверей дверцы шкафа: его полки уставлены огромной коллекцией сексуальных игрушек, среди них и мой вчерашний страпон. Ай да Надя! Поворачиваюсь и смотрю на нее с новым интересом. Неужели она их все перепробовала? Или не только на себе?

Но ей не до меня: она опять пытается высвободиться – то наклоняясь вперед, то откидываясь назад. Иногда пытается опереться на скованные сзади руки и немного приподняться на ногах – но тут же со стоном опускается обратно на острый угол.

Вакуумные помпы стоят на первом плане, как раз на уровне моих глаз (и это предусмотрела, чтобы долго не искал!). Под ними какой-то лист бумаги. «Я, … (фамилия) Надежда Васильевна…» Согласие! И я впервые узнал ее фамилию и отчество. Хотя какое они имеют сейчас значение?

Читать некогда, Надины стоны за спиной становятся все жалобнее. Я хватаю помпы и подхожу к ней. Ее лицо в слезах, огромные ореолы на уровне моих глаз трепещут, как и все пытаемое тело. Облизываю ободок помпы, прикладываю его к маленькой розовой пуговке правого соска и быстро откручиваю винт. Сосок моментально вытягивается за уходящим поршнем. Когда он удлиняется до двух сантиметров, заполняя половину помпы, «ведьма» всхлипывает и шепчет:

- Хватит…
Проделываю ту же операцию с левым соском. Надежда сидит, зажмурившись и поджав губы, слегка вздрагивая и то прижимая колени к скату кобылы, то резко разводя их. Острый край «крыши» вошел глубоко между ног: кажется, что щель половых губ занимает теперь половину лобка. Помпы с оттянутыми сосками свисают вниз. Тишину нарушает только поскрипывание кобылы и стук карабинов, удерживающих ноги.

- Может, сознаешься? – я уже сам хочу прекратить пытку.
Она отрицательно мотает головой и вдруг, с истерическими выкриками «Нет! Нет! Нет!» начинает подпрыгивать вверх, пытаясь выпрямить прикованные ноги. Кобыла подпрыгивает и «скачет» вместе с ней, звеня кольцами (так вот откуда ее название, - успевает промелькнуть ненужная догадка). Раскачиваясь, прыгают на ее крошечной груди и блестящие в солнечном луче помпы.

Мне остается только смотреть на это, лихорадочно прикидывая – как я буду снимать ее, если потеряет сознание. Надя вдруг неожиданно низким, утробным голосом воет:

- Даааа! Я ведьмааааа! – и бессильно валится вперед и вправо, стукнув помпами на груди о кобылу. Одна летит на пол.
Снять Надежду было сложнее, чем посадить. Сначала отстегиваю правую ногу, со стороны куда склонилось тело. Потом освобождаю руки. А затем, подвинув тахту вплотную справа, решаюсь отстегнуть левую ногу. На тахту Надя не падает, продолжая бессильно висеть на острой «крыше». Мне приходится стаскивать ее вручную, обняв за талию и правую ногу. Невольно замечаю, что внутренняя сторона бедра опять покрыта липкой слизью, как и лакированные доски кобылы под ней. Моя балерина, к счастью, не тяжела – я легко держу ее на руках.

Укладываю голое тельце на тахту. Промежность натерта докрасна, на лобке – глубокая розовая впадина. Правый сосок торчит, как небольшой карандаш. Начинаю отвинчивать оставшуюся помпу; Надя тут же приходит в себя и, потягиваясь, мурлыкает:

- ЗдОрово… Не забыл, что дальше?
После зверской пытки она глядит на меня с улыбкой и даже, кажется, насмешливо.
- Пытка водой, - отвечаю с деланной угрюмостью.
- Непременно, - говорит она со сладострастным предвкушением, и вытягивает вперед руки и ноги. Я снимаю браслеты.
Она уже все приготовила. Над тахтой – все та же вчерашняя цепь с крючком. На стене рядом с плетками висит большой баллон из полупрозрачного пластика, никак не меньше 8 литров. Снизу из него выходит толстая прозрачная трубка с двумя грушами на конце. Баллон пуст, но под ним стоит полная бутыль питьевой воды того же объема.

Я вешаю баллон на цепь; Надежда тут же становится на четвереньки, выгнув спинку и задрав попу вверх. Я взбираюсь на тахту с бутылью и начинаю переливать воду в баллон.

- Все восемь литров! – говорит Надежда тоном приказа.
- Конечно, - бодро отвечаю я, заполняя баллон до краев. И как она, с ее осиной талией и крошечным животиком, это выдержит? Вчера я, с моими габаритами, еле вытерпел три литра…

Маленькое коричневое колечко ануса, обрамленное темно-красными полосками выпоротых ягодиц, смотрит на меня доверчиво и беззащитно. В паху пробуждается знакомое томление. Оказывается, меня это возбуждает – я еще и скрытый садист…

Что же, мы действительно меняемся ролями. Я беру вчерашний тюбик с гелем и выдавливаю небольшую порцию в ее ложбинку. Осторожно, стараясь не задеть вспухшие полоски на попе, смазываю анус. Потом тщательно смазываю хитроумный наконечник – шестилепестковый сложенный шарик. Как было описано в инструкции, аккуратно вращая его, ввожу в анус (когда он проваливается-засасывается внутрь, Надя тихонько ахает) и начинаю попеременно качать две груши, висящие снаружи. На глазах надувается внешний шарик и, аналогично, но невидимо для меня – внутренний. Внешний раздулся полностью, внутренний видимо тоже; число нажатий груш было одинаковым. Теперь анус надежно заперт.

- Сейчас я буду пытать тебя водой, ведьма! – грозно объявляю я. – Ты сознаешься до начала пытки?
- Нет, - хихикает она. Видимо, мой тон начинает ее забавлять.
- Когда сознаешься – остановлю воду, - говорю уже с меньшим пафосом, но назидательно. И открываю задвижку.
Надежда глубоко вздыхает и начинает часто и тоненько ахать. Вода в баллоне опускается быстро – видимо, сделала себе клизму до моего прихода, кишечник чист.

Я отхожу и смотрю на нее сбоку: живот заметно увеличился и уже немного отвисает. Воды в баллоне осталась половина – в ней уже 4 литра! И она терпит! Надина голова падает на тахту, она начинает судорожно стучать согнутыми ногами и, тяжело дыша, хватать воздух ртом. Глаза опять зажмуриваются, она протягивает руку к промежности. Хочет вытащить?! Сама ведь не сможет!

Я опять захожу сзади, протягиваю руку к клапану… И останавливаюсь. Ее рука яростно теребит уже измученный, истерзанный кобылой клитор. Мой член опять твердеет. Вставить ей прямо сейчас? Нет, неудобно (мешает шланг) и, наверное, неправильно. Это ее игра и ее правила. Вставить успею. Что-то мне подсказывает, что это случится сегодня же.

- Ааааааа… ааааааааа, - сдавленно стонет Надя.
Вид сбоку немного устрашающ. Раздувшийся живот отвисает, почти доставая до тахты и касаясь ее быстро трясущейся руки. Она похожа на беременную на последнем сроке. Я молча наблюдаю ее необычный оргазм.

Воды в баллоне осталось совсем немного, ее кромка опускается на глазах. Надежда яростно колотит голенями по тахте, с трудом приподнимается на руках и беззвучно хватает ртом воздух. Из нее, сверкнув в солнечном луче, вырывается длинная струя. Но это не из попы…

По полу с мелким тихим стуком рассыпается вторая струя сквирта, и сразу же раздается громкий «чмок» опорожненной клизмы.

- Сознаюсь, - обрадованно кряхтит «ведьма».
Я тут же нажимаю кнопку клапана внутреннего шарика; когда шипение прекращается – осторожно тяну шланг на себя. Из ануса тут же вылетает мощная струя, мокро шлепнув на пол.

- Помоги…
Она осторожно подается назад и ставит одну ногу на пол. Прикоснуться с огромному животу страшно, я поддерживаю ее под грудью.
На полу вторая нога. Надежда осторожно, не распрямляясь до конца, семенит к дверям. Я поддерживаю ее за подмышки.
Мы добираемся до ванной, веду ее к унитазу. Вдруг она оглядывается на меня, в глазах пляшут знакомые чертики.
- Хочешь посмотреть?
Я киваю. Надя, пятясь, подходит спиной к джакузи, опирается на стенку задней поверхностью бедер и сильно наклоняется вперед. Вода из нее с шипением бьет в противоположную стенку над джакузи.

- Никогда такого не видел? – улыбается она, подняв голову. Вот чертовка!
Надежда быстро забирается в джакузи и, став на четвереньки, выдает в заднюю стенку еще несколько тугих пенящихся струй. Вода, стекающая со стены, совершенно чистая. Точно, это не первая ее клизма сегодня.

- Дальше я сама.
Она легко переступает бортик джакузи. Живот заметно спал и выглядит почти нормальным. На ходу она нажимает кнопку крошечной магнитолы, стоящей почему-то в умывальнике, садится на унитаз и забавно машет на меня ладошками. Я выхожу, мне вслед несутся завывающие трели «Полета валькирий».

(продолжение следует)