Подкова

Данный текст создан в качестве моральной поддержки для моей любимки. Ты большая умничка, и у тебя всё получится. Верю в тебя

Утро не задалось с самого начала.
Прежде всего, Абырвалгин проспал. Нет, будильник прозвонил вовремя, и Абырвалгин даже проснулся и выключил его, но сон был настолько интересным, что Абырвалгин решил досмотреть его до конца. Показывали войну жёлтых против красных. Абырвалгин обнаружил себя на позиции жёлтых прямо под огромной артиллерийской установкой защитного зелёного цвета, обильно поливающей снарядами укрепы красных. Очереди трассеров красиво уходили вдаль, как в компьютерном симуляторе, на позициях красных всё гремело, взрывалось и горело. "Бляааа, пацаны, держитесь" - подумал Абырвалгин и побежал по полю с твердой уверенностью, что сейчас он поможет своим прямо из тыла врага. За время, пока Абырвалгин успел пробежать несколько шагов, в небе нарисовалась орда бомбардировщиков красных, и неисчислимые рои тяжелых авиационных бомб посыпались на грешную Землю и окопы жёлтых. Абырвалгин уперся в стену актового зала, упал под ряды скамеек и закрыл руками голову.

Когда взрывы отгремели, жёлтые встали со своих кресел и в недовольном молчании потянулись мимо пустой сцены на выход. Навстречу им из зала напротив точно так же молча выходили красные. В фойе эти две толпы перемешались, и в гуле обрывистых разговоров уже нельзя было разобрать, где красные, а где жёлтые. Абырвалгин хотел было что-то спросить у ветерана в пиджаке и с огромной круглой медалью на груди, но тут прозвенел будильник на телефоне жены, и он проснулся окончательно.

Поездка на работу тоже не прошла без эксцессов. Сначала Абырвалгин, пошатнувшись в вагоне метро, наступил на ногу какому-то мордовороту и полчил за это тычок под печень. Потом самому Абырвалгину наступили на ногу и уже совершенно без причины ещё раз ткнули под печень. Охранник на вахте долго не мог найти ключ от кабинета, а компьютер за ночь накатил системные обновления и полчаса перегружался, пытаясь их прохавать.

Теперь же Абырвалгин сидел в своём кресле, и в его голове не было абсолютно никаких мыслей.
А мысли были очень даже нужны. Сегодня был тот самый день, когда Абырвалгин должен был представить эссе, и это был вопрос почти жизни и смерти. Точнее, будет ли он дальше работать в этом копирайтерском бюро или ему придётся искать другую работу.

Абырвалгин закрыл глаза, и в памяти снова всплыл разговор с шефом...

- Голубчик, что-то в последнее время ваши тексты ощутимо подувяли. Утрачена высота мысли. Пропал размах. Погасла искра. Исчезла страсть. Возникло отчуждение. Появилась сухость. Местами ощущается пренебрежение. Но ведь так нельзя, голубчик, вы же ко-пи-рай-тер! - последнее слово шеф произнёс по слогам, как будто стараясь подчеркнуть значимость профессии. - Что с вами? Вы устали? Утомились? Запарились? Изнурились? Заебались? Наскучили? Выгорели? Выдохлись?

Впрочем, неважно. Я даю вам последний шанс. Вот вам подкова. Напишите эссе. Это заказ нашего районного этнографического музея, у них скоро какая-то конференция, им срочно нужна статья. У вас неделя, голубчик. Приступайте. Дерзайте. Решайтесь. Рискуйте. Устремляйтесь, в конце концов! Время пошло.

И вот Абырвалгин сидел в кресле перед мерцающим монитором, совершенно не зная, что можно рассказать про обычную, ничем не примечательную подкову. Третья подряд кружка кофе никак не помогала, а только усугубляла ситуацию. Даже выкуренная сигарета не прояснила разум. Любезно предоставленная шефом неделя истекала сегодня в пять часов вечера.

В отчаянии Абырвалгин решил сходить за четвертой порцией кофе. Вставая с кресла, он неудачно поставил ступню на крестовину, она покатилась вместе с креслом, ногу вывернуло и подкосило.

Падая, Абырвалгин ударился головой о край столешницы. Он ещё успел ощутить, как грузно всем телом валится на пол прямо перед столом, но затем его сознание померкло...

+×+×+×+×+

Абырвалгин открыл глаза. Голова гудела, ссадина на лбу наливалась болью. Это было плохо. Зато за время его отключки ничего не произошло, в кабинет никто не заходил и не видел его в таком состоянии. Это было хорошо.

Какая-то необъяснимая ясность сознания пришла из ниоткуда. Она вытеснила посторонние мысли, грустные воспоминания, нелепые переживания. Воображение раскручивалось на полную катушку. Этот момент нельзя было упускать, Абырвалгин впрыгнул в кресло, подкатился поближе к столу, его пальцы запорхали над клавиатурой, и экран начал стремительно заполняться символами...

+×+×+×+×+

...Казалось бы, перед нами самая банальная подкова, коих великое множество. Что в ней может быть особенного?
Вместе с тем, лабораторный анализ показал, что по своему составу материал подковы относится к периоду, когда шахтная добыча металла ещё не была развита, и его собирали возле болот, поэтому железо того периода и именуется болотным. Добыча его была весьма трудным процессом, оттого оно было очень ценным, и не все даже могли себе позволить изделия из него, обходясь вещами из металлов попроще.

Совокупность примесей абсолютно идентична тем образцам, что давно идентифицированы, изучены и занесены во все справочники, а именно: это изделие изготовлено в мастерской кузнеца Дамилолы Краснобрюха, жившего в городе Переславле-Залесском в середине XIII века. Такой уникальный состав обусловлен необычной структурой как самого Плещеева озера, так и его воды. Этот состав легко можно сопоставить с составом легендарного Синь-камня - местной достопримечательности.

Кроме того, принадлежность подковы к XIII веку доказывает волнистый край её обеих ветвей - весьма характерный признак, так как позже края подков стали ровными.

Подошва подковы по понятной причине стерта до самого полотна, однако, на переднем зацепе имеются явные следы неаккуратной ковки. Вероятнее всего, ковал подкову не сам мастер, а его ученик. В те времена выковка подков была довольно сложным навыком, и подобная работа считалась своего рода экзаменом для подмастерьев, которые собирались переходить в разряд мастеров. Ходило правило, что хороший кузнец должен не только знать всё о строении лошадиного копыта, но и уметь проводить полный цикл от самостоятельной выковки подковы до подковывания ею же коня.

Правая ветвь подковы стёрта заметно больше левой, это говорит о том, что лошадь слегка прихрамывала и подгибала ногу. А значит, подкова принадлежала боевому коню, а не гужевому купеческому.

В средние века наличие лошади уже выделяло человека в иерархии социума, а подкова являлась не только признаком достатка, но и своеобразным клеймом, знаком принадлежности. Понятно, что знатный человек не стал бы ходить в бой на лошади, имеющей увечье. Следовательно, можно предложить, что конь являлся любимчиком у своего хозяина, был оставлен при дворе за прежние заслуги и использовался в качестве выездного.

В полотне подковы предусмотрены отверстия только для гвоздей, под шипы же отверстий нет, следовательно, лошадь, в основном, ходила по земле, выходы на лёд либо были весьма редкими, либо не предусматривались вообще. Следовательно, подкову изготавливали не для местного использования, а на продажу либо в более тёплые края, либо по заказу проезжего князя, который оказался в городе случайно и ненадолго. Потому что местность в современной Ярославской области чрезвычайно обильно изрезана реками и усыпана озёрами.

Формой подкова значительно отличается от знаменитых двулепестковых "рязанских", это неудивительно, так как кузнечное дело на Руси практически до самых Петровских времён никак не регулировалось, не имело общих школ и стандартов, и каждый мастер изготавливал изделия так, как умел сам.

Необходимо также иметь в виду, что изделия из железа, относящиеся к XIII веку, историками встречаются весьма и весьма редко. Совершенно непонятно, как данный экземпляр смог сохраниться до наших дней, да ещё и в таком превосходном состоянии, но точно так же совершенно очевидно, что он имеет необычайно высокую культурную и историческую ценность. На его основе можно проследить как развитие кузнечного дела на Руси, так и особенности социальной сферы, общественого уклада, торговых связей между разрозненными на тот момент княжествами...

+×+×+×+×+

Абырвалгин открыл глаза. Часы на стене показывали половину пятого. Голова гудела, на лбу совершенно отчетливо ощущалась ссадина от удара об стол, и боль от ссадины разливалась по лицу, рискуя перейти в обширный отёк, на какое-то время превратив Абырвалгина в Квазимодо. Тысячи мыслей роями носились в голове, постепенно сгущаясь и формируясь в ужасающую догадку: в таком состоянии ни о каком эссе не может быть и речи, а значит, через пару дней ему придётся искать новую работу.

В отчаянии Абырвалгин было зарычал (но осторожно, вполголоса, так, чтобы не услышали коллеги в соседних кабинетах), помотал головой и ударил обоими кулаками по ковролину на полу. Это придало ему сил, и он одним прыжком вскочил на ноги.

Через мгновение Абырвалгин забыл про падение, про боль, про перспективу увольнения, про поездку в метро, про чудной сон, да и вообще про все неприятности сегодняшнего дня. Он застыл в неимоверном удивлении, расширенными глазами уставившись в экран монитора.

На экране, мерцавшем и переливающемся всеми сочетаниями цветов, которые только могли дать синий, зелёный и красный пиксели, ровными рядами, отформатированные по всем стандартам и правилам, со всеми отступами, выступами и интервалами, поражая своей достоверностью, логичностью и точностью, лежали непонятно откуда взявшиеся строчки текста...

(с) Тойво Глумов
07.11.2024