Воспоминания о том, чего не было
После армейки я, практически не возвращаясь домой, остался на целых пять лет в
Питере веселым студиозусом.
Это было веселое время. Ежедневные попойки с друзьями, разброд и разврат. Пока
позволяла погода, я носил кожаный пиджак, купленный по случаю на рынке
Оккервиль. Всю свою скромную стипендию я сразу же пропивал в неприметном кабачке
с названием Боржч, затерянном где-то в районе метро Лесная. Поклонники
творчества братьев Стругацких вспомнят и это слово, и в каком романе оно
появилось. В Боржче подавали прекрасные домашние пельмени в горшочке со
сметаной. Сейчас это место уже не найти на картах, весь район снесли к хуям и
перестроили заново. Именно там я и познакомился с Вованычем.
Вованыч был огромным увальнем метра полтора в плечах, но при этом очень
спокойным и невозмутимым. Он в тот период как раз осваивал Пикуля, которого я
всего перечитал ещё в школе, и каждую нашу встречу мы обсуждали новую осиленную
им книгу. Можете себе представить: сидят в кабаке два бухих балбеса, один из
которых в кожаном, а второй габаритами как славянский шкаф, и спорят о том,
что именно поручик Карабанов и его безрассудный выпад послужили спусковым
крючком к трагедии всего гарнизона крепости Баязет? Не можете? А это было.
Потом, нажравшись водки и полирнув пивом, мы ходили на Ланское шоссе и
пытались клеить девок у общаги кулька (питерского института культуры), где
отчаянные мальчишки - будущие искусствоведы - пытались давать нам пизды, но
сами каждый раз уходили побитые. Иногда они вызывали ментов, но мы успевали
включать съебатор и пропадали в трущобах Чорной речки.
А потом я познакомился с Ней, и эти набеги прекратились.
Как оказалось, Она жила практически рядом со мной, наши общаги стояли друг
напротив друга: моя на Парголовской, ее на Харченко. И обе упирались торцами в
Кантемировскую.
Я целый год практически жил у неё, вахтеры при входе даже не поднимали на меня
глаза, когда я в своем любимом пиджаке проходил мимо них.
Мы ебались как выдры на ее уютной одноместной кроватке под книжными полками в
свете ночника, а ее соседка (память моя, увы, не сохранила ее имя, только
прозвище - Полвесла, ибо была весьма худая) ускользала на пару-тройку часиков к
подругам на другой этаж. Переписывать конспекты.
Потом Полвесла возвращалась, тихонько скребясь в дверь, мы отлипали друг от
дружки, Она, такая горячая и румяная, плавно уплывала на кухню, где готовила
принесенные мною котлеты, и мы втроём весело уплетали их за крохотным столом в
кухонном закуточке их небольшой комнатки.
По утрам я заскакивал к себе, скоблил морду бритвой, натягивал свежую
футболку, хватал пакет с тетрадями и мчал на пары. А вечером всё
повторялось.
Это было хорошее время. И Питер тогда был не тот, а другой, аутентичный.
Сейчас таких не делают
2024-10-10 в 22:20
6 просмотров 200
