Наташа Романова "Последний поэт". Из проекта "Учебник литературы для придурков".

Из Петербурга поезд движется в Страхань.
Там бьет по головам шлагбаум баум баум,
брюхатая цыганка в рот, как в грязную лохань,
сует окурок, а вокруг из местных флор и фаун
собачья свадьба, да стеной – удалый борщевик
на страже родины стоит, как полк, неколебимо.
Полканы ссут перед полком, стозевен стайный вид
и чудище обло, лаяй и непокобелимо.
Ощерясь, Ртищево жует врагов трехзубым рОтом.
Курбатый, как вомбат, Тамбов пинает их ногой.
Родной Мичуринск от врага хранит чугунный ботан,
вцепляясь недругу в горляк ученою рукой.
На дровнях обновляет путь в Московию Радищев.
Его перо достигнет дна, а нам не будет дна.
На каждой станции сойти – хоть Ртище или Днище,
а хоть и Сратов – вместо дна зияет тьма одна.
Но под вокзальным фонарем зато светло, как в морге:
идет из чрева голова – ликует весь народ.
И вот цыганское нутро сейчас на свет исторгнет,
метнет из шахты на гора стремительный приплод.
Как тридцать три богатыря повылезли из тьмы:
Есенин, Бродский, Пастернак во тьме как жар горя, –
ЛермОнтов, Пушкин, Мандельштам. Их тьмы и тьмы и тьмы.
И вот извергнуло нутро финального хмыря.
Поднялся на ноги с трудом последний индивид,
готовый гением своим сразить наверняка.
Кишкою с ног до головы он намертво обвит,
а главное, без глаз, ушей, лица и языка.
Его манит в свои ряды бессмертный борщевик
железом жечь без языка врагов мозги и плоть.
Но нечем перегрызть ему пупочный змеевик,
за тем и опыты свои над ним чинил господь.
И вот к поэту подвалил вокзальный вертухай
и сам зубами перегрыз кишку змеевика,
взял сверток на руки, а с ним и родина – Страхань.
Они сейчас его воткнут среди борщевика.
На радостях у немтыря прорезалась гортань.
Он начал громко песни петь и выть неутомимо.
Стоят несметные полки, храня Тмутаракань,
а он орет на всю Страхань весомо, грубо, зримо.
И даром, что вокруг него обмотаны кишки.
Его отечество теперь – ряды борщевика,
непобедимые никем несметные полки, –
и песней их зовет на бой отважный сын полка.