Шестнадцатый рассказ на конкурсе "Наваждение"

Его хотели десятки, нет, наверное, даже сотни девочек, девушек, женщин.
Длинные каштановые вьющиеся волосы до лопаток, чувственные полные губы и чёрные, как ночь глаза.
Он стоял в возвышении. Он пел. И пел, как Бог. Со стойкой микрофона он просто занимался любовью и моя фантазия дорисовывала весьма пошлые эротические картины, те, которые может родить, только такая больная от роду голова, как моя…

Тяжелые рифы гитар возвращали меня в реальность, а дым сигарет в накуренном зале, заставил выйти на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуху…

На улице девушки шептались: «Он такой неприступный. Он никого не подпускает. Он сам по себе»
Помёрзнув, я вернулась. Он всё ещё пел.
«Не смотреть!» - приказала я себе.
Но не смотреть было не возможно.
Кожаные штаны обтягивали круглые, как орех ягодицы, а чёрная сорочка застёгнутая только до солнечного сплетения, предательски обнажала своим вырезом, белоснежный треугольник накаченной грудной клетки, на которой россыпью оживали серебряные цепи, кулоны и кожаные шнурки. Холодный, отстранённый, харизматичный, непокобелимый и татуированный.

Я захотела его. Я захотела чтобы он был моим. Моей...
Дождавшись конца концерта и автографсессии, я подошла к нему и плотно прижавшись так, чтобы он почувствовал аромат моих духов и дыхание, на ухо прошептала : «Вас ищет администратор концертной площадки.» Затем пристально посмотрела в глаза и увидела, что его повело. Он кивнул и чуть потерял равновесие...

Я коснулась его запястья и вышла прочь.
Дома я всё время думала о нём и представляла его образ.
Мысленно наряжая его в чёрные чулки на пажах, шёлковое красное кимоно и высоченные лаковые шпильки на красной подошве. Я красила его губы ярко красной бархатной помадой, румянила его щёки и клеила накладные густые ресницы.

Я покрывала это накрашенное лицо поцелуями, я чувствовала под своими ладонями дрожь его тела, видела мурашки на этой белоснежной молодой коже. Я слышала его голос «Я Ваша, Ваша, твоя, я Ваша…» Я видела венку бьющегося пульса на его шее. На её шее ...

Все эти мысли я посылала ему – этому поющему Богу в брутальных тяжёлых ботинках.
Но подсознательно я знала, что не придётся особо усердствовать, у меня всегда было чутьё на «девочек».
Не ошиблась я и в этот раз.
Он сам нашёл меня через какие-то десятые руки. Аве! – соц сетям! Это правда, что каждый третий, знает каждого третьего. Вы можете не верить, но тех кого мы считаем Богами, гораздо доступнее и обитают, отнюдь, не на Олимпе.

Мы договорились о встрече, довольно-таки быстро.
Никогда не стоит откладывать на долго то, что можно сделать уже сейчас.
И он пришёл. Красивый, гордый, яркий. И уже мой.
Стоит ли описывать кофейные никчемные разговоры?
Или стоит описать, как я с пятой минуты нашего общения пошла в наступление, не давая ему опомниться, атаковала его прекрасное тело и разум. Я касалась его бёдер, поглаживая их с внутренней стороны, убирала за ушко прядь тёмных вьющихся волос, я говорила ему, как он прекрасен, как он чувственен, что не смотря даже на его агрессивный мужской имидж, я вижу в нём яркую, темпераментную, раскованную девушку с красными губами, готовую повиноваться любой моей прихоти, подчиняться мне, следовать за моими желаниями…

С него слетела практически мгновенно, принесённая с собой, горделивая отстранённость. Слетело напрочь всё, что я видела тогда на сцене.

Он даже не собирался перехватывать инициативу, не убирал моих рук, принимал всё, что я делала и говорила.
Он слушал и молчал, моргал своими чёрными глазищами, периодически сглатывая с трудом, прикрывал лицо руками.
Вдруг задышав чаще … неожиданно отпустив себя, прильнул ко мне. Обмяк на моём плече, тихо прошептал : «Я Ваша, если Вы так хотите…Госпожа…»

Слово «госпожа» вызвало у меня неестественный смех, который выбил его из колеи. Он испугался…И отринув от меня, резким глотком выпил весь кофе из чашки.

«Не сердись, но я не госпожа! Зови меня Мистресс, просто Мистресс»
«Хорошо» - выдавил он из себя.
Я держала паузу.
«А как ты…Вы… поняли?» - спросил он, опять закрыв лицо ладонями.
Я запустила в его волосы свои пальцы. Небеса! Какие же мягкие были у него волосы!
- Это опыт. Чутьё. Я никому не скажу. Я хочу встретиться с ней! Как её зовут? У неё есть имя?
Он выпрямился, стал мять уголок скатерти. Под чёрными густыми ресницами заблестели слёзы. Я видела эту его борьбу с собой…
- Да. Вероника, - и его уши стали пунцовыми, а подбородок задрожал. Он стал что-то искать на столе и от волнения залпом выхлебал и мой кофе.

Я потянула его к себе за все цепи на его шее и сама прикусила эти дрожащие кофейные губы... и они ответили мне взаимностью.
Договорившись о встрече у него, мы расстались на целую неделю.
Но за это время переписка не закончилась, а у меня была реальная возможность прошерстить его страницу, друзей, поклонниц и натолкнуться на его мать.

Знакомо ли Вам выражение «Гляжусь в тебя, как в зеркало?» Так вот здесь оно воплотилось на 150%.
С фотографии на меня смотрела относительно молодая, прекрасно выглядящая и фетишно одетая, с вьющимися рыжими волосами и зелёными глазами женщина. Чёрные кожаные перчатки-опера, корсет и кожаная юбка-карандаш – это первое, что бросилось в глаза. Тогда я этому не особенно придала значение, ведь фото было сделано на Хеллуин, но в груди что-то ёкнуло.

Отгоняя от себя странные предчувствия и оправдывая их волнением от предстоящей встречи с Вероникой, я подготовилась к экшену и выехала к назначенному часу. Мой автомобиль не слушался меня, ладони потели, а в голове проносились тысячи мыслей.

Навигатор блаблаблакал что я изменила маршрут и еду не туда, а надо туда. «Повернитеналевоповернитенаправо»… «Вы приехали»…

Кто бы мог подумать, что Боги альтернативы живут вот так…а ведь живут.
Как я вообще смогла убрать все эти его блоки, как вообще он раньше умудрялся держать дистанцию и почему он её держал? Всё прояснилось с момента второй встречи у него( у неё).

С этой минуты я буду писать о нём, как о ней, как о Веронике.
Старый обшарпанный подъезд панельной многоэтажки где-то у самого края МКАДа.
Вонючий лифт, обожженные кнопки, последний этаж. Приехала.
Вероника не сразу открыла мне потёртую дверь. Смущенная она впустила меня в свой дом.
На первый взгляд, в полумраке я оценила, что ремонт здесь делался лет 20 назад.
- Это моя комната, а это комната мамы, - кивнула она влево.
Моя девочка была одета, как мальчик и оправдала это тем, что слишком волнуется. Мы разобрали мой чемодан с вещами для экшена. Вероника ушла на кухню готовить чай, а я решила переодеться и оглядеться.

Несколько электрогитар, барабанная установка, пианино, раздолбанный диван, нестиранные гардины, запах пыли, нотные тетради, оборванные просаленные обои. Удручающе…Где я? Кто я? Что я тут делаю? Декаданс во всём, упадничество, стагнация. На столе лежали рисунки сделанные рукой Вероники, а' ля Хуракава: везде сплошь рыжеволосые крупные женщины, восседавшие на лице у мужчин, туфли, ноги во рту, эрегированные члены.

Переодевшись, я прошла на кухню. Зачем пить чай, если его можно вообще не пить? Но Вероника тянула время. А мои аппетиты, изрядно подогретые недельным ожиданием, хоть и притупились упадочностью жилища, но всё-таки были еще достаточно горячи.

Пришлось прибегнуть к принуждению. Вероника ломалась, но надела всё, что я привезла. Пояс с пажами, черные чулки, шёлковое кимоно, мой подарок – трусики и лифчик из чёрного кружева. Туфли самые обычные чёрные лодочки 42 на её 41 оказался немного великоваты, но в комплексе все смотрелось отлично. Краснея и запутываясь в чулках, Вероника, что-то мямлила, как она счастлива, как она рада…Я принимала это за волнение, но я ошибалась.

Накрасив девочку, я подвела её за руку к большому зеркалу в пол. Ни ярко красные губы, ни кружево, ни шпильки, ничего, от слова «совсем» не подняли её члена, что обычно является индикатором дрессеров. Член предательски вяло был прижат кружевом трусов к гладко выбритому лобку. Не включили девочку и мои покусывания за нижнию губу, ни принуждения к фф, ни мои руки на в её паху и ягодицах. Я видела и чувствовала её растерянность и беспомощность. Надо было как-то спасать положение. Ибо это уже была не Вероника в прекрасных одеяниях, а тот самый мужчина со сцены в нейлоновых чулках, отключенный от меня, как новенький смартфон от WiFi.

- Ты не переодевалась ни разу? - засомневалась я.
- Переодевалась - ответила Вероника, достаточно уверенно.
- У тебя была от этого эрекция, возбуждение? Хотя бы эмоциональное?
- Были.
Я позвала её ласково: «Вероника, девочка моя! Желанная, сексуальная! Моя маленькая дрянь!». Прикусила мочку её уха.
Взгляд стеклянный. Пустота.
Я пошла на кухню, мне надо было что-то срочно выпить, от диссонанса у меня пересохло в горле.
Вероника засуетилась, неумело ковыляя на шпильках, стала с дуру опять греть мне горячий чай.
Водрузив ноги на колени Веронике, я приказала ей массировать мне ступни, а сама оценивала ситуацию и что мне делать дальше.
Такой косяк был впервые.
Но я человек-действие, потому или я доведу это до логического конца или я буду не я.
Мы разговорились. Я решила расспросить её подробнее о её детстве, ведь именно оттуда все корни и с переодеваниями. В личке она увиливала от подробностей, но теперь отступать было некуда.

То что я услышала – печаль-тоска.
Мама родила Веронику в 18 лет. Отец Вероники был известным человеком в Москве, но слава и успех сыграли с ним злую шутку – он стал пить. Сначала немного и вино, а потом напитки стали увеличивать и градус и количество. К пяти годам Вероника знала, как прятаться от отцовских побоев в своей комнате и даже научилась защищать мать. Но однажды, отец избил мать так сильно и так жестоко, что они развелись. Мать не заявила в милицию, но с того дня переехала в комнату Вероники на долгие 15 лет, до самой смерти отца по пьяному угару.

Меня пронзил электрический ток, через весь позвоночник.
"Нет-нет"-, я гнала эти мысли от себя.
Старый раздолбанный диван. В той комнате больше невозможно было бы поставить кровати... и я спросила:
- Мама спала с тобой?
- Да.
Всё полетело вниз…даже ниже чем уровень пола, до самой до земли, до самого её центра…
Ужас охватил меня, на затылке встали волосы, у меня похолодело в груди.
- Мама спала с тобой в одной кровати до твоих 20 лет?
- Да, - ответила Вероника и опустила глаза в пол.
- Понятно… Хочешь надеть другую одежду, дорогая? Тебе не нравится то, что я принесла?»
- Да, - ответила Вероника.
- Иди и надень ту одежду, в которой ты хочешь быть.
Сколько длились эти 15 минут отсутствия Вероники? Мне они показались вечностью.
Она вышла не в свою комнату, а в комнату матери. И вернулась от туда…в одежде матери.
В той самой, что я видела на фото.
Глаза её горели, щеки были алыми, она была сильно возбуждена, а меня подхватил кошмар осознания реальности её дивиаций…
-Мистресс! - нежно пропищала Вероника.
- Позвольте поцеловать Вашу руку?
- Позволяю» - выдавила я из себя.
Вероника приблизилась ко мне и стала нежно целовать мою руку, а потом плечо, и я почувствовала другой, иной запах, запах взрослой женщины, запах матери Вероники, исходящий от её вещей!

Вы знаете, как ломается мозг?
А я знаю. У меня в тот момент сломался мозг.
Собрав остатки самообладания в кучу, я приказала:
- Покажи мне свой член!
Вероника замялась, но после повторного приказа задрала юбку, под которой были материнские бежевые хлопковые трусы.
В голову ударила очередная доза адреналина! – "Я права, я права, права, это пи@dez!!!"...
-Сними!, - приказала я.
Вероника стесняясь, одной рукой стащила с себя трусы родной матери и я увидела гордо реющий отлично эрегированный розовый толстющий член! Для переодевашки, на моём опыте, он выглядел слишком огромным.

- Дрочи!, - приказала я Веронике.
- Нет, мне стыдно!, - выкрикнула Вероника.
И побежала из кухни в комнату.
К тому моменту во мне было всё слишком противоречиво.
Была ли я зла на Веронику? Была ли я зла на её мать, которая настолько травмировала собственного сына? Была ли я зла, просто потому что я была слишком возбуждена, но понимала, что я толку воду в ступе?

Я схватила флоггер и замахнулась на Веронику, она ни капельки не испугалась. А задрав юбку встала в самую удобную позу для порки. Но охаживать её зад флоггером - это тоже самое, что чесать зубочисткой слона! Зад лишь слегка порозовел, а у меня начался эмоциональный захлест, как и у Вероники. Меня жутко раздражал этот запах исходящий от материнских вещей, который смешивался с мужским запахом Вероники, выделяемым от волнения и возбуждения.

От этого я хлестала её еще сильнее, а она лишь изредка охала и подмахивала мне своим задом.
Надо было остановить это.
И я застыла.
Вероника испугалась и стала вдруг ныть…и отшатнулась.
Но мой разум в тот момент рождал чудовищ.
- Раком, встань раком, я сказала!
Вероника упала от этих слов на спину и сгруппировалась, как божья коровка, я склонилась над ней и плюнула ей в лицо.
Растирая по своим щекам мою слюну Вероника затрепетала и потянулась к своему члену.
- Я тебе подрочу, дрянь! Ах ты дрочилка, я тебе сейчас устрою!
И я принялась отвешивать Веронике изрядные пощечины, которые прилетали то по губам, то по щекам, то по её рукам, которыми она как котёнок пыталась обороняться от меня. Перевернувшись, на четвереньки Вероника поползла. А я схватив её за волосы и намотав их на кулак прошипела: «Тсыыыыы, кобыла!».

Ей было больно, но видимо мы поймали-таки друг друга и нас стало уносить.
Ухватив левой рукой с кресла анальную смазку, я попыталась её открыть, но ничего не получилась, пришлось отпустить Вероникины волосы. Она воспользовавшись ситуацией, пополза в сторону дивана, а я на шпильках в один прыжок за ней, придавив её зад коленом, я затормозила ей у самой кромки. Голова её оказалась где-то под диваном, а зад передо мной. Как я надела на руку латексную перчатку я не помню, всё было словно во сне..

Смазав пальцы в смазке, я без разогрева вошла одним пальцев в Вероникин зад.
Она даже не сопротивлялась, но громко закричала или даже взвыла.
Внутри было горячо и всё пульсировало. Вы знаете, как зад может пожирать фингерингующие пальцы?
А как простата может исполнять музыкальную партию, словно ты музицируешь на арфе?
Не долго думая, я ввела второй палец, а затем и третий. И так трахала её, сдабривая всё это отменной порцией эпитетов в адрес мой визави и слушая её всхлипывания и охи из под дивана.

Скоро мне это надоело и я надела на себя мой страпон. Диаметр показался мне великоватым, но другого не было.
Как следует намазав его смазкой Я надавила на вход, Вероника заголосила и стала выбираться из под дивана, удерживать её было бесполезно.

- Куда? Ты моя! Ты же уже потекла! Куда ты? Я тебя все равно возьму!
В это мгновение Вероника развернула ко мне своё лицо и я увидела в её глаза: «Наконец-то! Сделай это! Молю!»
Приказав ей влезть на диван и лечь с высоко задранными ногами, я потихоньку вошла в неё. Прикасаться к члену ей было запрещено. Мы были похожи на странного бешеного зверя, пульсирующего в такт какому-то невидимому ритму. Вероника обливалась слезами счастья, а я размазывая её помаду по лицу, засовывала свои пальцы ей в рот. Вцепившись в них она сосала всю пятерню с жадностью и остервенением.

Поменяв позу на классически колено-локтевую, я завела всё ещё стоящий член Вероники между плотно сжатых её ножек назад и приласкала его пальчиками. Было приятно видеть, как она хочет и желает кончить, но мне не хотелось останавливать это безумие.

Как я оказалась у неё на груди, я не помню. Я душила её бёдрами, мне было тягостно и безумно счастливо видеть, знать, чувствовать её, периодически садиться на её прекрасное лицо, лишая её возможности дышать.

Она умоляла меня разрешить ей полизать меня, но я не приветствовала этого, потому отказывала, причиняя, видимо ей, некие моральные страдания.

К пяти утра я устала как собака. Внизу живота всё болело и сводило от возбуждения. Я очень хотела Веронику.
Но всё с самого начала пошло не так.
Я упивалась властью, а она упивалась страданиями.
Девочка ковзалась где-то в моих ногах изнемогая от желания получить приказ кончить мне на ступни, которые она вылизывала уже часа полтора-два не меньше.

Вставив ей мой МПХ в рот, я приказала: «Соси, сосочка, и дрочи!».
Вероника с радостью, ощущая счастливый финал, принялась отсасывать у меня как заправская портовая шлюха.
Но оргазм не наступал.
И я понимала почему.
Со всей силы я стала хлестать ей сосущее лицо по щекам а затем приказала открыть рот и сплюнула туда. Проглатывая, Вероника наконец-то кончила, лицо её исказила некрасивая гримаса, как часто бывает при оргазме, и она кончила мне на ступни. Я приказала ей всё это потом слизать.

Устав от ночи, она свернулась клубочком вокруг моих ног и затихла. Я толкнула её, но она спала.
Быстро встав с кровати и освободив от кошачьей хватки мои ноги, борясь со сном и усталостью, я приняла душ, собрала свои вещи и быстро покинула этот дом.

Но ещё я в него возвращалась.
Где это безумие, граничащее со страшным отклонением? Где это всё?
Оно всё ещё с Вероникой, оно в ней.

***
Условия участия: Конкурс рассказов "Наваждение"

Наваждение! Спонсоры увеличили призовой фонд конкурса рассказов!!!

Первый рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Второй рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Встречайте третий рассказ на конкурсе "Наваждение"!!!

Четвертый рассказ на конкурс "Наваждение"!!! Мужская версия)

Конкурс рассказов "Наваждение" набирает обороты! Читаем пятый рассказ!

Шестой рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Седьмой рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Восьмой рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Девятый рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Десятый рассказ на конкурс "Наваждение"

Одиннадцатый рассказ на конкурс "Наваждение"

Двенадцатый рассказ на конкурсе "Наваждение"!

Тринадцатый рассказ на конкурсе "Наваждение"

Четырнадцатый рассказ на конкурс "Наваждение"

Пятнадцатый рассказ на конкурс "Наваждение"!

Электронная почта, куда присылать рассказы о самой своей яркой реальной сессии: ambra.1985 собачка мэил точка ру