САДОМАЗОХИЗМ

(с) Доктор Нарицин
Если учитывать, что сексуальные отношения у человека могут выполнять достаточно много разных функций, то взаимодействия по принципу садомазохизма скорее можно отнести к области подавления и подчинения как такового: к области иерархии, власти и ведущихся вокруг неё игр...

Принято думать, что садомазохизм – это нечто строго из области секса и сексуальных взаимоотношений. Что "госпожи" и "рабы" (или наоборот) проявляют свои стремления в основном в постели. Что все аксессуары подобного направления имеют откровенно эротическую направленность. И вообще вроде бы принято считать, что есть люди с определёнными "неправильными" наклонностями, на которых жестокость (или унижение), а также сознательное нарушение неких общепринятых норм, действуют очень возбуждающе.

Но если учитывать, что сексуальные отношения у человека могут выполнять достаточно много разных функций, то взаимодействия по принципу садомазохизма скорее можно отнести к области подавления и подчинения как такового: к области иерархии, власти и ведущихся вокруг неё игр. А связали данное явление с интимной жизнью во многом потому, что центр удовольствия у человека один для всего. И в нем иногда смешиваются разные потребности.

Условимся, что мы говорим о довольно широком понятии "садомазохизм", а точнее - обо всем, что входит в термин "БДСМ": неволя, дисциплина, связывание, подчинение.

Вопреки распространенному мнению, далеко не всегда подобные ролевые игры связаны непосредственно с сексуальными практиками: многие получают удовольствие, близкое к сексуальному (а то и вместо такового и выше такового), от самого процесса. От факта доминирования или подчинения. Одним людям бывает приятно властвовать, а другим – подчиняться. Точнее – быть объектом чьей-то мощной опеки, передоверять "опекуну" полную ответственность за себя, свою жизнь и здоровье, своё благополучие и так далее. А самому об этом заботиться уже не надо, что и оказывается наиболее привлекательным (хотя не всегда осознаваемым) аспектом.

бдсм как явление на самом деле входит в жизнь гораздо большего количества людей, чем принято думать. Тут, как и во многом, почти всё начинается с детства. Причём с детства не конкретного человека, а всего человечества.

У приматов очень часто можно заметить такое поведение: мать то и дело дёргает своего детёныша за хвост. Причём исключительно с целью лишний раз убедиться, что ее ребёнок находится рядом и никуда не делся. И что помощь ему не нужна, и никто его не обижает. То есть у животных ни мама, ни детеныш не получают особого удовольствия именно от самого факта, что одна причиняет боль, а второй это терпит. Ни то, ни другое действие не несёт отдельных гедонистических функций. Просто обеспечивает реализацию инстинктивных программ и сохранение вида.

Мама-обезьяна реализует свой родительский инстинкт, велящий ей заботиться об уже рождённом потомстве. Детёныш же, терпящий это от мамы, реализует свой инстинкт самосохранения: те детёныши, которые терпели, остались живы, в отличие от тех, кто возмутился, удрал и погиб в лапах хищника. Таким образом, дёргание за хвост и сопутствующие этому боль и ограничение свободы достаточно крепко связаны как с чувством безопасности, так и с удовольствием от выполнения неосознаваемых "внутренних программ".

То есть в самом примитивном представлении система воспитания, опеки и защиты у высших приматов, в том числе у человека, на бессознательном уровне нередко ассоциируется с причинением боли. А точнее, причиняемая боль воспринимается как символ любви и защиты.

И чем больше человеческие родители применяют в качестве основной методики воспитания окрики, унижение и физические наказания, тем вероятнее у ребёнка (который затем становится взрослым) закрепляется ощущение, что тот, кто наказывает – должен и защищать. Потому что он родитель. Мол, если ты меня бьёшь и унижаешь – то значит, таким образом берёшь и ответственность за меня. Такая возникает в бессознательном ассоциативная цепочка – не всегда понятная логически. И такой человек испытывает вместе с болью и унижением подспудное, но очень приятное чувство спокойствия, надёжности и даже любви со стороны того, кто эту боль причиняет. Но все эти ассоциации самим человеком не осознаются, кроме, так скажем, начальной и конечной связки "боль – удовольствие".

Во многих психологических тестах встречается вопрос: "Хотели бы вы стать снова маленьким ребёнком?" И ответы на этот вопрос зависят, как правило, от того, что конкретный человек вкладывает в понятие "снова стать ребёнком", какие ассоциации у него возникают с этим периодом. И кто-то, скажем, отвечает "нет", потому что для него это время – это запрет на выбор, отсутствие свободы и права принятия решений, подчинение всем без исключения взрослым и так далее. А кто-то скажет – да, поскольку для него это означает беззаботность, полный комфорт и безмятежность, потому что есть мама. Она большая и сильная, она все решит и обо всем подумает, а ребёнку останется только играть в игрушки, смотреть мультики и трижды в день садиться за стол, да ещё в конце еды, скорее всего, дадут конфету. А боль, ограничение свободы, шлёпанье ремнём и прочие сопутствующие впечатления – только подтверждают то, что мама – рядом, что ее забота – присутствует, и что конфета после еды – скорее всего будет.

На этом, собственно, построены механизмы всех диктаторских режимов. Известно, что такой режим особенно легко устанавливается в обществе, где люди психологически подавлены, где личность человека не имеет большого значения (к примеру, те самые известные "винтики в паровозе, везущем нас к коммунизму", "незаменимых людей нет" и т.п.). В такой ситуации люди чувствуют себя беззащитными во всех отношениях. И когда находится жёсткий и властный "отец родной", они его начинают бурно любить, хотя и боятся: да, он нас обижает, но это как раз и значит, что мы его дети и значит, в то же время он нас защитит.

Унижение и наказание обычно свойственны любой иерархической системе и составляют основу ее структуры. Тут можно вспомнить в дополнение про "кнут и пряник", но увы, явно не беспочвенно появилась поговорка, что в подобных социумах "пряник обычно бывают засохший и им тоже бьют".

И не зря любимое слово всех диктаторов – не мотивирование, а стимулирование. Иными словами, если обратиться к изначальному значению слова "стимул" – тыканье острой палочкой в заднюю часть, чтобы заставить идти вперёд. Тот, кому при таком режиме комфортно, радуется тому, что власть знает за него все, что ему нужно, и даже больше – обязана это знать! Что не удивительно, ведь власть в таком восприятии для человека выполняет Родительскую роль.

***

Садомазохизм можно назвать "медалью с двумя сторонами", причём с довольно бинарными: либо ты доминант (верхний, руководящий и связывающий), либо ты сабмиссив (нижний, подчиняющийся и связываемый). Тех, кто пытается (часто ради элементарной любознательности) побыть и в той, и в другой роли, "Настоящая Тема" презирает и называет обидными словами. Как в любой бинарной системе презирают тех, кто "должен определиться, но никак не может". Потому что там, где нужны чёткие роли – родитель ты или ребёнок, учитель или ученик, начальник или подчинённый – метания недопустимы и ощущаются как "предательство своего лагеря".

Но вообще подобная бинарность по принципу "чёрное-белое" обычно свойственна подростковому интеллекту: чем выше интеллект и больше жизненный осознанный опыт, тем труднее воспринимаются бинарные установки. Поэтому можно предположить, что к БДСМ-практикам чаще тяготеют личности с некоторой психологической инфантильностью, с аддиктивными проблемами (зависимости), с определённой социальной дезадаптацией и т.п. Вообще проблема аддикций часто является следствием той или иной формы инфантильного мышления, когда человек еще не умеет решать задачи самоорганизации и самоструктурирования своего времени без внешней направляющей руки.

Ещё вариант – в бдсм приходят тогда, когда жизнь "психологического подростка" становится "пресной и скучной" без ярких и сильных впечатлений (в которых хотя бы в игровой форме нуждается, по Эрику Бёрну, их собственный внутренний Ребёнок). Или - когда человек внутренне паникует, не понимая, что происходит вокруг, чего требует от него социум и как вообще в него вписаться: тут БДСМ-субкультура может оказаться эрзацем решения проблемы: с одной стороны, войдя в эту субкультуру, человек получает ощущение некоторой "элитности" (и то, что он не может понять других, а другие – его, становится вроде как объяснимо хотя бы на время), а с другой стороны – он получает бессознательное чувство уверенности, вне зависимости от того, в какой роли в данных играх начинает подвизаться. Если он доминирует – он обретает чувство "Я сильный", если подчиняется – обретает чувство "я защищён". И тут уже что кому в какой период ближе.

Вообще стремление выяснить для себя однозначно, что такое хорошо и что такое плохо, свойственно подрастающему человеку: но если помните, в соответствующем произведении Маяковского к отцу пришёл именно крошка-сын, то есть сыну было навскидку от трёх до пяти лет. Он как раз находился в том возрасте, когда "хорошо и плохо" удобнее сперва объяснять бинарно; да и то многие дети, получив базу, уже требуют нюансов и задают вопросы, порой ставящие родителей в тупик. Именно потому, что уже в этом возрасте ребёнок способен замечать, что многие (если не все) понятия не укладываются в бинарную оценочную систему. А когда за эту систему все ещё продолжает держаться подросток, а то и юноша/девушка – тут как раз и можно хотя бы гипотетически предположить то самое тяготение к чётким определениям боязнь неоднозначности.

Людям с подобными мерками вообще трудно строить неиерархические, партнёрские взаимоотношения: им непременно нужно знать, кто сверху, а кто снизу.

***
Любое цивилизованное и культурное общество обычно борется с проявлениями садизма самыми разными способами: от просвещения до банального законодательного запрета. То, что называется "системой сдерживаний и наказаний". Но наказать за физический садизм – много проще, чем привлечь к ответственности за садизм моральный, особенно замаскированный чем-то общественно одобряемым – вроде "Мы же тебе добра желаем!" И из-под прессинга морального садизма многие молодые люди уходят в тот же бдсм хотя бы потому, что там все ясно и однозначно: кто кого бьёт и связывает, и зачем. И ничего не делается по большому счету без желания того, кого наказывают, и может быть остановлено по первой его специальной просьбе: в отличие от того, что делают с ним в реальной жизни и реальном социуме. БДСМ-структура даёт в этом случае более ясные и чёткие критерии, и уже одно это само по себе ведёт к ощущению более выраженного психологического комфорта.

А если посмотреть на культуру бдсм с точки зрения "связывающего и дисциплинирующего", обнаружится и другая сторона той же медали: если человеку нравится, что кто-то полностью доверяет ему свою жизнь и удовольствие – то велика вероятность, что в реальном окружающем социуме ему, наоборот, никто не доверяет ничего, что он в этом социуме вечный омега, незначимый, несамостоятельный, вечный ребёнок, к которому смешно относиться как ко взрослому. И он приходит в БДСМ-структуру – и становится Доминантом. Мудрым, внимательным, умелым. Он проявляет все те качества, в которых отказывало ему его "обычное" окружение. Поэтому сложно упрекать его в том, что именно в этой структуре он находит себя и чувствует свою социальную реализацию.

Когда сам человек не уверен своей собственной значимости (да ещё постоянно слышит подобное от других), ощущение "кто-то мне доверяет всё" серьёзно помогает ему в жизни. Хотя бы на уровне игры и на время игры. Особенно если сам он пока ещё не готов отойти от системы "чёрное-белое".

Вообще и садисты, и мазохисты часто выходят из семей, где то или иное насилие над детьми было абсолютно привычным, рядовым явлением.

***
С субкультурой бдсм плотно связано и такое понятие, как эмоциональный гомеостаз (равновесие).
Внутреннее ощущение "кто я, на какой социальной ступени нахожусь и насколько это меня устраивает" не всегда совпадает с реальным положением вещей. Довольно часто люди, формально наделённые властью и ответственностью, приходят в БДСМ-клубы, чтобы побыть сабмиссивами: иногда потому, что им власти и ответственности в таком объёме не нужно, им тяжело, но иерархическая система говорит "ты должен, кто выше – тот устойчивее", и иногда буквально заставляет брать этой власти все больше и больше. А кроме того, большая власть в социуме, построенном по принципам иерархии и бинарности, буквально запрещает человеку иногда "побыть слабым, защищаемым ребёнком" в реальности. На него тут же вешают ярлык "он хочет быть подавляемым всегда" и вообще отбирают всю ответственность и власть. И люди платят деньги за то, чтобы хотя бы на время, хотя бы в искусственной ситуации безопасно побыть "защищаемыми", чтобы за их жизнь и удовольствие хотя бы в игре отвечал кто-то другой. И самое большое удовольствие здесь – избавление от неудовольствия, от излишнего прессинга, от необходимости вечного самоконтроля и тому подобного.

Причём далеко не всегда человек может чётко осознать и подобные потребности, и подобные ощущения. БДСМ-клубы просто дают ему чувство некоторой отдушины – как и тем, кто в реальной жизни унижен и связан, но здесь может реализовать свою потребность властвовать самому: более того, если потребности конкретной личности вообще не так разнообразны, эта становится архи-значимой, и ее нужно где-то выплёскивать, иначе человек рискует стать садистом за гранью Уголовного кодекса. А в БДСМ-структуре есть хотя бы какие-то правила безопасности: в подобных ситуациях эта структура выполняет роль того широко известного "чучела мастера", которое лупит задавленный реальным мастером несчастный рабочий.

И если снова обращаться к языку субличностей Эрика Бёрна, то садомазохизм и субкультура бдсм – это фактически метание между Ребёнком и Родителем в ситуации, когда нет внутреннего Взрослого: способности трезво взвешивать, отстранённо анализировать и применять здравый скепсис. Потому что с позиции Взрослого человек вполне может периодически побыть с партнёром и сильным Родителем, и слабым Ребёнком. Более того, если и за общим гомеостазом присматривает рассудительный Взрослый, помогающий уйти в том числе и от бинарности, и от давящей иерархии, то можно с удовольствием и взаимной пользой периодически меняться ролями "опекающего и опекаемого" по внутренней потребности безо всяких особых Тем и Практик.