Вспоминая ту давнюю осень

Календарь весь пожелтел и я смотрю на картинку из старой открытки, где ломографично выцвели оттенки и видел лес на фоне голубого неба.

Я сижу один на кухне и задумчиво смотрю сквозь хрустальные грани советской вазы для цветов.

За окном стоит молочный пасмурный день, такой же точно серый и безликий как этот депрессивный город.

Пора мне, подсказывает что то из самой глубины. Пора, мысленно отозвался я. Все равно никого нет и не хочется ни с кем встречаться. Ты всегда один, как еврей в нацистской Германии.

Через 15 минут я уже лечу, вцепившись в руль а рядом пролетают блеклые девятиэтажки, обшитые мелкими квадратиками и забросанные вокруг инсулинками и влажными гондонами.

Лес встречает меня милыми яркими но умиоающими листочками и приятной сизой дымкой, как рисуют в иллюстрациях к детским сказкам.

Хорошее начало длинного конца. Воздух пахнет костром, переспелыми яблоками и какой то тиной с озера.

И забылось резко все. То, как она меня отосдала за деньгами на Седова, ее нервные руки как лапы паука, езозящие по мне после 75мг ночью со стопсигналом на Суворовском возле 24 часа.

Все это вдруг прошло и еду а у самого слезы из глаз.

Ночью стало зябко и мне нечего было одеть. Я долго бродил просто так, гладил руками листья и себя так как никого не было рядом и даже не предвидилось

не зная что предпринять и в итоге пришел и постучал в окно к ней, в стеклянный аквариум веранд

И уже засыпая на жесткой белой печке, я все смотрел и смотрел в окно, где вдалеке сияла гигантская желтая Луна в обрамлении черных веток в темно-синем небе

И чувствовал себя точно таким же одиноким, причем всегда и без сил что то изменить.