Путешествие

Сизые волны холодной Атлантики монотонно разбивались об острые камни, превращаясь в хрустальный фейерверк. В самом уголке северо-востока штата Мэн, почти что на границе с Канадой ничем не примечательный остров жил своей жизнью. Сквозь зловещий зубчатый еловый частокол еще кое-где были видны проблески оранжевого заката. Лес монотонно шумел и тихая малая секунда словно задержалась в воздухе, нагнетая атмосферу. Вокруг ни души. Стрелки часов застыли здесь навсегда.

Он знал, что так произойдет. Рано или поздно это случилось бы, но пути не было. 1932-й год отпечатался навеки, впитав в себя все и словно заморозив.

Внезапно он вдруг вспомнил, как год назад немцы запустили цеппелин во Франкфурте, но он сгорел спустя десять минут прямо над парком. Инженеры чесали затылки и научно-технический прогресс после Первой Мировой, как оказалось, был во многом раздутыми фантазиями романтиков.

По прибытии его встретил только свистящий ветер и отдаленный лай собак. За увядшими садами, извилистым лабиринтом изгороди вдалеке виднелся замок, покрытый со всех сторон высохшими щупальцами плюща. Солнце, казалось, замерло навсегда, дополняя и без того зловещий пейзаж. Он, на секунду помедлив, вошел внутрь...

В помещении было трудно дышать и прохладно. Кое-где все еще горел колышащийся свет самых первых ламп накаливания. Но странное чувство присутствия некой невидимой силы сковывало сознание. Словно кто-то невидимый и безмолвный наблюдал за каждым шагом и движением, пытался прочесть мысли. Он вспомнил это липкое чувство, когда будучи ребенком оставался один в квартире. Днем и собирал картонные кубики с буквами. Автоматически из глаз выступали слезы - все от этого давящего чувства и внезапного понимания всего вокруг. Они были женскими, сложно объяснить, как это понималось. Как будто души давным давно забытых казненных ведьм, таких странных зеленоглазых девушек и женщин с темными волосами, о которых никто уже и не вспомнит. Но он чувствовал этих несчастных, слышал их голоса и ничего нельзя было поделать с этим..

Ослепительная красота убранства бросалась в глаза. Чем-то напоминала Юсуповский дворец. известный еще тем, что Феликс Ю. на тот момент был богаче Императора. И в миниатюре все ошеломляло, да и поныне, и не только. Многие знают.

Мраморный шахматный пол, темно-бардовые стены внутри, где он блуждал - все было слишком уж разным и неповторимым. Вот открылась тяжелая дубовая дверь. за ней спальня с огромной пыльной кроватью. На окнах тюль, за ней еле видны хищные зубастые скелеты растений. Беспрестанно жужжит муха.

Гигантские малахитовые колонны увенчаны золотом с алмазными вкраплениями. Всюду летящие лучи и древнеегипетские мотивы. В тощих кошках, птицах, повторяющихся зигзагах орнамента. Все вокруг настраивает на мысли о бесконечности красоты, как некоему пределу совершенства, потолка у которого нет на данном этапе эволюции.

В соседнем холле заиграли инструменты. Три пианино "Лейпциг" с канделябрами и несколько поломанных роялей. Играют сами по себе, повторяя одну и ту же мелодию, как "репетивную" гармонию Стива Райха. Она идет вскользь, со смещением, создается странный для слуха эффект. Никакого диссонанса, никаких "лишних" нот, как например в треках Кинга даймонда. Скорее колыбельная. Но ветер стих и музыка закончилась..

Он стремительно летит по прямому красному коридору, впереди темно и нескончаемые двери по обе стороны. Рядом гигантских размеров тараканы, но не страшно - ведь это только призраки. Подвалы наполнены гораздо более ужасными существами. Запах сосны или ели. Впереди уже мелькает окно, заполненное градиентом заката. Маленькие серые тучи

постепенно собираются в одну, как ртутные капли и они как живые.

Пути назад, в обычный мир больше нет. Все осталось здесь и до поры, а там как знать. Но нет больше и никакого страха и фобий. Они все вдруг стали какими-то внезапно понятными и узнаваемыми. Они тоже боялись раньше. Но теперь нет...


Waterfall (с)