про дружбу)

А венчались в пустой церкви, без певчих, без колец / и откуда бы им взяться/, и без родительского благословения.

-Венчается раба божия Анна рабу божьему Арсению -, словно нехотя, скороговоркой бубнил батюшка, а у Нюточки Силиной, замирало сердце

-Что-то теперь будет, господи, что будет-, думала Нюточка и изо всех сил сдерживала слёзы.
Новоиспечённый муж её, гимназист последнего класса несмотря на 17 своих лет и гимнастический мундир держался ещё ничего, даже подумал, что и хорошо, и пусть батюшка торопится/словно отделаться хочет/, значит они заранее на вокзал прибудут и точно не пропустят поезд на Петербург.

И всю дорогу на вокзал Нюточка всхлипывала, чем стала уже и сердить Арсения
-Ну сколько можно хныкать, -не выдержал он и сам тут же устыдился своей грубости.-Вот приедем в Петербург, первое время у маменьки моей поживём, а там и квартиру наймём отдельную, всё образуется, -убеждал он свою супругу, и, кажется сам себя.

-Матушка моя женщина добрая, поворчит да и простит, ну не выгонит же она единственного сына с молодой женой.

А если бы можно было повернуть время назад, то она, Нюточка, ни за что не пошла в тот вечер на каток, не встретила бы его, Арсения, и не было бы того сумасшествия, о котором и сказать невозможно, а потом, и последствий /как в бульварных романах/.

И не пришлось бы им тайком венчаться, не спрося благословения, и всего бы этого кошмара не было..., и ведь счастье ещё, что Арсений Викторович не отказался венчаться, сам предложил, хоть и в оскорбительной для чувствительного Нюточкиного сердца манере. Так и сказал: " Я русский дворянин и оплошность не сделаю подлостью, венчаемся"

Нюточка весь вечер тогда и проплакала, какая же оплошность, если он сам говорил, что она, Нюточка, его божество и что безумно полюбил как только увидел, и много всего такого, а теперь "оплошность"

А в поезде Арсений Викторович и сам смешался, но держался молодцом, даже сказал /совсем как большой/ соседу своему-господину азиатской наружности о том, что дескать в Петербург с женой едет, а по прибытии место себе искать станет.

-А нЕкуда тебе ехать, нет твоего Петербурга, - как-то даже сочувственно ответил азиат

-Но как же, позвольте?, -даже обиделся на неподобающий тон Арсений

-А вот так. Езжай за границу, коли средств хватит, и её вот возьми-живы будите, -ответил несносный господин, и Нюточка, уже не в силах сдерживаться, зарыдала в голос.

-Милостивый государь, ваш тон оскорбителен, вы..

-А как сами знаете, барин, - сказал как выругался азиат, особенно "барин" прозвучало как-то насмешливо-пренебрежительно, словно брань какая-то

Арсений вскочил с места, стал бестолково как-то горячиться, и неизвестно чем бы дело кончилось, если бы не подоспевший кстати кондуктор.

-Они по торговой части, по-русски не понимают, - показывая на невозможного господина объяснил он, а азиат этот сидел с таким выражением своей малосимпатичной физиономии, словно и правда не понимал в чём тут дело.

Арсений Викторович смешался окончательно и до самого Петербурга не произнёс ни слова, только смотрел сурово то на азиата, то на супругу свою, испуганную и притихшую.

Петербург стоял, конечно, куда бы ему, исполину, деться, а только для юных супругов его, почти и не оставалось, по причине смутного времени-господин Шаляпин давал концерт, господа революционеры штурмом взяв оплот великодержавия, разбрелись кто куда, а вот один из них-безымянный злодей /или герой как посмотреть / увидев Нюточку, сделал ей деликатное предложение за два с полтиной.

Арсений, попытался броситься на подлеца, ну а тот, как-то даже неожиданно для самого себя и выстрелил из винтовки в сопляка-гимназиста, а попал в барышню, потом и в гимназиста, чтоб уж заодно, и не по злодейству своей натуры, а тут больше водка была, ну и обида тоже, к чему сразу впадать в амбицию, кричать и драться.

Вот так Петербурга и не стало для супругов 33 лет на двоих.

А почти через сто лет Арсений, впрочем его звали уже по-другому, Лёшей его звали, и мы так называть его будем, встретил того азиата, в женском, причём теле.

.
Началось всё с не совсем красивой истории: Леша, напившись в ресторане, оседлал любимого своего конька, громче чем прилично рассуждая в стиле :"...я потомственный русский дворянин, я представитель древнейшего рода /да я, да я да в папиных трусах/, и одна из его соседок по столу насмешливо так сказала:

-Шли бы вы почивать, барин

Все стали смеяться, а потомственный дворянин вдруг вспомнил, что когда-то это уже было /тот же взгляд, та же интонация/ и с пьяных глаз слегка даже запутался в пяти своих чувствах, а ближе к ночи он вдруг вспомнил и поезд, и азиата, и холод-темень-страх осени семнадцатого. С утра, узнав телефон загадочной той особы, он еле дождался полудня чтобы ей позвонить.

-Мы с вами, кажется уже встречались, только очень давно, в поезде, не помните?-почти без надежды быть понятым, и даже толком не поздоровавшись, спросил

-Да, с вами ещё барышня была, такая расстроенная, - буднично как-то прозвучавший ответ вызвал в нём смесь ужаса и какого-то восторга /всё реально, всё это не пьяный бред/

Вот так дружба и началась.

Лёша, человек несколько мнительный склонный к рефлексиям, но не лишённый, впрочем, ни благородства ни изящества уверовал как-то сразу в мудрость и проницательность той особы, и стал по важным для себя поводам с ней советоваться, что несколько может, и излишне.

В её доме, а он стал туда вхож, всякий раз испытывал не то, чтобы страх, но сложную какую-то гамму чувств, словно он снова гимназист а она, особа эта, часть какой-то древней силы, непонятной, пугающей даже природы, но к нему, Лёше, кажется, благосклонной.

Справедливости ради, надо сказать, что ничего такого уж мистического в девушке той не было, вот разве что она была весьма любознательна, и буддизм, и шаманизм и психотехники разные и осознанные сновидения её интересовали, хоть и на дилетантском весьма уровне, ну и интерьер у неё был необычный-янтры и мандалы мирно уживались в её квартире с шаманскими бубнами и африканскими масками, а так обычный человек.

Но на некоторых людей, помимо своей воли, впечатление иной раз и производила такое, неоднозначное, вот Нюточка, в другом, конечно теле, когда её увидела, так целый час плакала -не могла успокоиться, вспомнила, видимо что-то из того, запредельного, а потом, пришла домой ну и отвлеклась, да и какие её годы-всего четыре.