Рассказ "Дневник и Аватарка". 1 часть.

Поздняя осень. За окном – серое московское утро. Скорее по привычке, чем с надеждой, захожу на до боли знакомую страничку. Твой ник, как всегда, неактивен, в правом нижнем углу горит унылый жёлтый фонарик. Жёлтый цвет стал унылым для меня с тех пор, когда я несколько месяцев назад осознал: всё кончено…

А началось всё довольно необычно, во всяком случае, для меня. В середине зимы я зарегистрировался на одном из популярных тематических БДСМ-сайтов. Обладая здравым умом я, не имеющий практических навыков в Теме, но активно читающий, смотрящий и даже пишущий про ЭТО, вёл себя на сайте более-менее скромно. В «друзья» ни к кому не набивался, комментарии если и оставлял, то по минимуму и только в однозначно очевидных ситуациях, дабы не быть высмеянным старожилами сайта – «прожжёнными» тематиками. Опубликовал пару своих рассказов и стихов, поучаствовал в их обсуждении…

Тем удивительнее было для меня полученное в один из февральских дней сообщение от незнакомой участницы форума. Всего одна строчка, которая положила начало виртуальным отношениям, на несколько месяцев заполнившим мою жизнь, которые с болью отзываются в моей душе до сих пор…

«Аня85. 20 февраля.
Привет. У Вас классная аватарка».
И всё. Из любопытства я зашёл на страничку этой загадочной Ани. Там не было практически ничего, ни фотографий, ни постов, ни видео. Лишь скупая информация, минимально необходимая при регистрации на сайте: женщина, гетеро, нижняя. Да, ещё возраст – 20 лет. «Молоденькая совсем – сразу подумалось мне, - я её почти на десять лет старше…»

Разумеется, из вежливости я поблагодарил её, не забыв поинтересоваться, что именно привлекло её в картинке. Дело в том, что меня в Теме всегда привлекало женское распятие и всё, что с ним связано. За годы блужданий по Сети я насобирал приличную коллекцию графики и, регистрируясь на сайте, я старался в качестве аватарки выбрать именно ту, которая бы в большей степени отражала этот мой интерес.

Поэтому, прочитав этот отзыв, я уже с надеждой, что нашёл «подругу» по увлечению, начал потихоньку прощупывать девушку на предмет её тематических интересов. Выяснилось, что распятие Анечку интересует только как одно из направлений, а вообще её интересовало всё, что связано с верёвками, подвесами и т.п. Но главным было то, что Аня, в отличие от меня, хронического тематического мечтателя, пыталась сама придумывать себе сценарии и сама же воплощать их в жизнь.

Узнал я об этом почти сразу после начала плотной нашей с ней переписки. Вообще, фаза «разгона», если так можно выразиться, от разговоров на общие темы до очень интимных подробностей личной жизни, у нас с Аней пролетела очень быстро. Уже через две недели общения у нас устоялся формат, которого мы придерживались до того самого рокового дня…

Но обо всём по порядку. Девушка сразу же отвергла моё предложение её виртуального подчинения с выкладыванием фото- или видеоотчётовв. Тогда я «зашёл» с другой стороны. Аня знала, что я немного пишу, в том числе тематические вещи. Я отослал ей «на пробу» несколько своих повестей, которые, вследствие большого объёма, не могли быть опубликованы на сайте. В ответ она стала присылать мне… записи в интимный дневник, в котором описывала свои практики. Они были очень специфичны и не похожи ни на что из того, что раньше встречалось мне на бескрайних просторах Сети.

Вообще, как я быстро выяснил, Аня и сама была не совсем обычная девушка. Вернее, таковой была её жизнь. Много болела в детстве, в 7 лет – травма позвоночника, училась второй раз ходить… Это, наверное, и сформировало ту гипероперку со стороны родителей, которую испытывала на себе бедняжка. Причём с годами она, эта опека, не ослабевала, а, наоборот, усиливалась, приобретая всё новые, извращённые формы. Тем удивительнее было, как Аня, находясь под жесточайшим контролем, исхитрилась так организовать те несколько часов относительной свободы, которые выдавались 1-2 раза в неделю, что, пусть в одиночестве, но всё же реализовала себя в Теме.

Вообще, как я узнал из нашей переписки, «нехорошие» фантазии стали посещать девушку, тогда ещё девочку, уже в семь лет. В десять она впервые попробовала самосвязывание. С тех пор навыки её в этом совершенствовались, но и фантазии не стояли на месте. Постепенно в них появился эротизм, а позже – и сексуальный партнёр.

Я не буду здесь приводить всю нашу переписку. Ввиду скудости инвентаря и времени для реализации, практики, проводимые Аней, во многом повторялись, поэтому я приведу лишь несколько записей, присланных мне, которые позволят оценить, насколько важно для девушки было то, что она делала, описать её ощущения и переживания, которые она доверяла только своему дневнику… и мне. Тогда…

*
«Аня85. 26 марта.
Сегодня в одном рассказе прочитала: «Джейн прошла в комнату и, отрыв ящик комода, достала оттуда блестевшие новенькие кандалы ручной работы – подарок Джейка. Скинув с себя халатик, она надела их и, встав на колени в прихожей, стала ждать прихода своего хозяина, который должен был отвести её в «игровую» комнату, запертую сейчас на ключ…» Тьфу! Какие, нафиг, кандалы? Какая игровая комната? Хоть бы кто-нибудь написал, как ЭТИМ заниматься, когда живешь с родителями в двухкомнатной «хрущёвке», не имея ни денег, ни времени, отчитываясь о каждом своём шаге перед теми же родителями, да ещё и используя только то, что всегда под рукой и не вызовет ни малейшего подозрения? А? Слабо? А вообще, тема интересная – встреча господина дома. Скажем, после работы… Завтра мать дежурит сутки. Наконец-то! Можно будет и попробовать… Сразу после института…»

*
«Аня85. 27 марта.
Фух, это было круто. Еле успела убраться к приходу отца. Забыла, что сегодня пятница, и он будет на час раньше. Ещё бы несколько минут, и… даже подумать страшно. Они бы меня с матерью прибили, наверное. Как вспомню, между ног снова всё теплеет…

Третья пара закончилась без десяти час. Как обычно, сразу в метро, одна остановка, пятнадцать минут пешком – и я дома. Всё-таки хорошо учиться рядом с домом. Как подумаю, что другие по полтора часа добираются… Домой я влетела уже порядком «заведённая». Ещё бы, полночи проворочалась, придумывая сценарий, потом проёрзала на пАрах… Хорошо, что сегодня на семинаре ничего не спросили, а то бы точно ляпнула что-нибудь… Едва закрыв дверь, сразу отзвонилась матери на работу. Пусть сразу узнает, что «всё нормально», а то потом, как всегда, позвонит в самый неподходящий момент…

Трясти начало ещё по выходе из института, как только мартовский ветерок обдал кожу лица и пробрался под юбку. Резко захотелось в туалет, хотя только что сходила перед выходом. Домой почти бежала. Обедать даже не пыталась – кусок в горло не лез, все мысли были только о предстоящем. Стянув сапоги и скинув куртку, сразу побежала к шкафу и достала свой заветный пакет с «девайсами»…

*
Здесь я ненадолго прерву запись и поясню. Аня, начав практиковать, быстро поняла, что ей, для более-менее полноценных ощущений, нужны хотя бы подобия этих самых «девайсов». Фантазия у девочки работала ого-го, соображалка – тоже, и вот уже в дело пошли старые потёртые ремни отца, материны ремешки и пояса от платьев, ремни с карабинами от старых сумок, которые уже давно выкинули или не использовали, обрезки бельевой верёвки, старые мамины чёрные колготки… Всё это собиралось годами и хранилось в пакете в самом дальнем углу шкафа. Если кто найдёт – ничего страшного, просто старый хлам, который забыли выкинуть при ремонте. Никакого риска.

*
«…В квартире тепло, но от возбуждения меня трясёт ещё больше. Сходила в туалет – не помогает. Трясёт не по детски. Включила все четыре комфорки на плите, поставила один обогреватель в коридор, второй – в комнату. Залезла с ногами на диван, укуталась в плед. Тепло потихоньку вернулось, дрожь прошла. Глянула на часы. Ого, уже два. Надо было срочно начинать: фантазия новая, на сколько растянется – неизвестно… Разделась догола. Привычно вытряхнула содержимое пакета на диван. Взяла со стула свой халатик для ванной и надела на голое тело. Сложенные пополам чёрные колготки – отличная повязка на глаза. Завязала и…

«Итак, я – «нижняя», живу в современном городе. Сижу дома, приготовила ужин, убралась по хозяйству. Из одежды на мне только коротенький халатик, на ношение белья – запрет моего Господина. На мобильный приходит СМС. Господин сообщает, что скоро будет дома. Я должна подготовиться к его приходу…»

Сдвинула на лоб повязку с глаз, встала и скинула с себя халатик. Взяла бывший отцовский ремень от джинсов. Он самый широкий из тех, что есть. Я всегда его использую в качестве ошейника. Привычно обернула им шею и застегнула под подбородком. Свободный конец свисает свободно между грудей и достает до самого лобка. Возбуждение снова возвращается дрожью и «гусиной» кожей по всему телу. Теперь ноги. Мамин широкий ремень от плаща многократно обвил левую щиколотку, оставшийся короткий конец продет в пряжку и застёгивается. С помощью другого ремня со второй ногой проделала то же самое. Взяла ремень от сумки с карабинами на концах и зацепила за пряжки ремней. Всё, ноги готовы. Теперь руки. Здесь немного сложнее, но я уже давно приноровилась. Одной рукой обмотала запястья, продела кончик в пряжку, а затянула зубами. Соединила руки таким же ремнём с карабинами. Всё. Я готова. Посмотрела на себя издалека в зеркало (близко ног не будет видно), и возбудилась ещё больше. Прошла в коридор, встала на колени и снова надвинула повязку на глаза.

«…В ошейнике с поводком, в ручных и ножных кандалах, я опускаюсь на колени. Сажусь на пятки, колени раздвигаю максимально широко. Я должна быть полностью открыта перед моим Господином. Руки кладу на бёдра и замираю в ожидании. Проходит время, и в двери поворачивается ключ. Входит мой Господин. Я приветствую его, не поднимая глаз. Он подходит ко мне, берёт за подбородок, поднимает мне голову и смотрит в глаза. Затем берёт в руку поводок и поднимает меня, чтобы вести на кухню…»

Снова сдвинула повязку с глаз, встала с колен, правой рукой взялась за свободный конец ремня, свисающий с шеи, и сама себя повела на кухню. Расставила на кухонном столе тарелки и чашки, потом снова опустилась на колени около стены и надвинула повязку на глаза.

«…Подав Господину ужин, я, по его команде, опускаюсь на колени, снова разведя ноги максимально широко. Господин приказывает заложить мне руки за голову, я немедленно выполняю. Смотрю в пол, но точно знаю, что мой Господин сейчас смотрит на меня. Представляю, как он любуется мной, и это возбуждает меня всё сильнее и сильнее… Наконец, он позволяет мне встать с колен и убрать со стола…»

Я сдвинула повязку с глаз, встала, собрала и сложила тарелки и чашки в мойку. Включила воду, начала мыть…
«…В этот момент Господин подходит ко мне сзади, прижимается ко мне всем телом. Его ладони обхватывают и начинают мять мои груди…»

Сдвинула повязку на глаза, прижалась к мойке, сжала ладонями груди… Терпеть почти не было сил, хотелось привычно довести себя до оргазма пальцами правой руки, но я знала, что если доиграю до конца, то разрядка будет намного мощнее. И я продолжила…

«Господин отстраняется и приказывает мне подойти к углу стола. Я уже в нетерпении, вся дрожу от предвкушения того, что будет дальше. Он приказывает мне расставить ноги максимально широко. С радостью повинуюсь…»

Чёрт! Вспомнила, что забыла принести верёвку из комнаты. Быстро туда, схватила из кучи несколько обрезков и назад. Встала с единственного свободного угла стола. Присела. Привязала один конец верёвки к ножке стола, другой – к пряжке ремня на щиколотке левой ноги. Потом то же самое проделала с правой. Выпрямилась. При этом почувствовала, как холодком обдувает давно намокшие, раскрытые теперь половые губки. Хотелось кончить немедленно, но стерпела… Теперь руки. Завязала узелок верёвки на пряжке ремня на левом запястье. Аккуратно наклонилась вперёд. Завела верёвку за стояк отопления, который проходит между стеной и столом, перехватила правой и передала в левую руку. Надвинула повязку. Взяла конец верёвки в правую руку и начала просто наматывать конец круговыми движениями на ладонь, пока верёвка не выбрала слабину. Всё, я готова…

«…Господин снимает с меня цепи. Ноги привязывает к ножкам стола. Затем он приказывает лечь на стол животом. Я повинуюсь и с дрожью во всём теле ощущаю прохладу скатерти. Мои вытянутые вперёд руки также привязываются к столу. Я не могу сдвинуться с места, не могу даже повернуть голову и посмотреть, что там у меня сзади происходит. Но это только заводит ещё больше. Я знаю, что из-за прогнувшейся спины моя попка аппетитно торчит кверху, а широко раздвинутые ножки отрывают взору моего Господина обе мои дырочки… Я слышу, как он расстёгивает ремень на брюках. Что он задумал? Выпорет меня? Или сразу войдёт? И куда? В попку или… О-оо… Его член касается ложбинки между моими ягодицами. Ещё секунда – и он резко входит во влагалище, буквально вдавив мой лобок в острый угол стола…»

Начала двигаться взад-вперёд, изображая движения насаживаемой на член женщины. При этом старалась тереться клитором об угол стола. Соски сами трутся о скатерть… Но сколько раз пыталась, кончить от этого так и не смогла.

«…Толчки становятся всё интенсивнее, я ощущаю, как член Господина расширяется, и вот он уже заполняет меня изнутри… Оргазм накрывает меня, я кричу…»

Всё, больше не могу! Быстро размотала правую руку, чуть приподнялась, просунула её себе между ног и через минуту бурно кончила. Потом полежала так ещё несколько минут, остывая, желая продлить пережитые ощущения ещё хоть на чуть-чуть… Сдвинула повязку с глаз… О, чёрт! Уже четыре часа! Сегодня же пятница, отец раньше с работы приходит! Он уже минут через 15 может быть здесь, а у меня тут полный бордель! Сползла вниз со стола, начала лихорадочно отвязывать ноги. Чёрт, узлы затянулись… Не поднимаясь, пошарила рукой по столу и нашла маленький картофельный ножик. Перерезала верёвки, бросилась в комнату. Размотала ремни, сдернула со лба повязку, быстро засунула всё в пакет и запихнула его в шкаф. Начала быстро одеваться: трусы, лифчик, носки, джинсы, свитер… Услышала, как ключ начал поворачиваться в замке… Пулей влетела в свою комнату и включила комп… Успела…»

*
«Аня85. 13 апреля.
Сегодня пришлось ехать вечером к матери на работу. Она для меня там в обеденный перерыв в Стокмане пальто присмотрела на распродаже. Встретились на «Маяковской» в начале седьмого. Пошли, померили, купили… Хотела сразу домой, но мать заставила подняться к ней в диспетчерскую и выпить чаю «на дорожку». Поднялись на пятый этаж, посидели… Вдруг ей захотелось показать мне кабинет министра… В тишине широких пустых коридоров гулко многократно отражались наши шаги. Мы прошли в другое крыло здания, и, открыв массивную дверь, попали сначала в приёмную, а потом и в кабинет. Ну, что, кабинет как кабинет. Ничего особенного. Дорогая мебель, отделка, большой телек… Кого этим сейчас удивишь? Вон, я читала, у главы «Евросети» пол в кабинете заламинирован настоящими двухсотевровыми купюрами. Вот это я понимаю! Но вот что мне действительно показалось любопытным, так это маленькая потайная комната в дальнем углу. Там, за дверью, на нескольких квадратных метрах, стояли холодильник, узкий двустворчатый шкаф для одежды, маленькая навесная полочка, приютившая десяток рюмок и фужеров. На ней же красовались несколько бутылок элитного алкоголя. А ещё в ней была крохотная раковина. Я такой маленькой никогда не видела….

Всю обратную дорогу в метро, а позже уже дома, в своей постели, у меня не выходила из головы эта маленькая комната… И, кажется, я придумала кое-что новенькое…

*
«Аня85.17 апреля.
На этой неделе повезло дважды. Во-первых, два дежурства матери в будни на неделе – это подарок, а во-вторых, у меня новая фантазия, которую я сегодня так обалденно сыграла! Теперь по порядку.

После трёх пар в институте – пулей домой. На улице наконец-то весна, тепло, Солнышко… Колбасить не колбасило, но есть всё равно не стала: снова пятница, значит, опять времени мало. Сделала обязательный «дежурный» звонок матери. Сказала, что ночью не сомкнула глаз и хочу немного поспать. Достала заветный пакет из шкафа. Ремешок мне понадобился только один, зато верёвок нужно было несколько, причём одна длинная. Ещё повязка и… табуретка с кухни. Да, ещё ножницы и широкий непрозрачный скотч. Одета я уже соответственно теме: классические бежевые пиджак, юбка, белая блузка, колготки телесного цвета… Единственное, на перемене в туалете переодела трусы: вместо своих обычных надела старые, малые, которые носила ещё классе в седьмом. Это их «последний день», но об этом позже... Накануне соврала матери, что буду делать доклад на кафедре и нужно выглядеть, как следует. Кстати, костюм этот я раньше ненавидела. Мать купила мне его… на выпускной в школу! Типа, вечернее платье на один раз, а костюм и потом пригодится… Все в платьях были, а я, как дура, в пиджаке! Впрочем, всё равно она меня сразу после официальной части домой забрала. «Нечего приличной девушке в этой пьяной оргии участвовать! Мало ли что может случиться!» Это она про выпускной… Ладно, проехали… Оделась по деловому я с утра, чтобы, что называется, «вжиться в образ», чем и занималась на парах. На вопросы, чего так вырядилась, соврала, что сразу после занятий еду на работу устраиваться. Вроде, поверили, отстали…

Итак, надела повязку на глаза и…
«Я - молодой специалист коммерческого банка. Операционистка, короче. Приняли меня туда по рекомендации маминого друга. Не прошло и двух недель после начала моей там работы, как я крупно облажалась: выдала деньги не с того счёта клиенту. Как узнала – сразу в слёзы. Как возмещать? А если мама узнает, что я её так подвела? Посоветовали записаться на прием к Управляющему. Назначили на 9 утра… Как только я вошла в его кабинет, он, не предлагая мне присесть, сразу начал говорить сам. Что он в курсе и что за ошибки надо платить. Я говорю, что денег таких у меня нет. Он спрашивает, на что я готова, чтобы «загладить» вину. Я сразу понимаю, на что он намекает. Я уже всю ночь морально к этому готовилась. Говорю, что на всё. Он подходит ко мне, берёт за подбородок, поднимает лицо, смотрит в глаза. Переспрашивает ещё раз, точно ли на всё. Я киваю. Он идёт к двери и запирает её на ключ. После этого возвращается к столу, садится в кресло и приказывает мне раздеться догола. Я покорно начинаю…»

Я встала и, не сдвигая с глаз повязки, начала раздеваться. Оставшись в одних трусиках, выпрямилась и прикрыла груди, обхватив их руками. Малые трусики давно намокли и сейчас, обтягивая половые губки, приятно холодили, вызывая привычную уже дрожь…

«…Я стою перед Управляющим в одних трусиках, прикрывая груди руками. Он недоволен, спрашивает, почему я остановилась. Я отвечаю, что никогда раньше не раздевалась перед мужчинами. Он спрашивает, девственница ли я. Утвердительно киваю. Он широко улыбается. В этот момент звонит телефон. Секретарша по громкой связи напоминает, что до начала совещания 15 минут. Управляющий поднимается и приказывает мне поднять с пола свою одежду. Приседаю, на секунду отрываю руки от грудей и, собрав всё в охапку, выпрямляюсь, прижимая комок к телу. Он жестом даёт мне знак, и я босиком шлёпаю за ним по паркету в дальний угол кабинета. Оказывается, там есть маленькая потайная дверь. Открыв её, Управляющий пропускает меня вперёд. Едва я вхожу в комнату… «А-ах…» - рот открывается на вдохе, глаза расширяются от ужаса, одежда падает из рук… Это настоящая комната пыток! Чего в ней только нет! Косой крест, колодки, кровать с балдахином, с которого свисают цепи, и много чего другого, названия чему я просто не знаю…С потолка свисают цепи, верёвки, на небольшом выкатном столике разложены, как инструменты перед операцией, какие-то предметы… Придя в себя и поняв, что стою перед Управляющим с обнажённой грудью, снова прикрываю её руками. Он окриком приказывает мне вытянуть руки вперёд. Подчиняюсь…»

Взяла верёвки, ремешок и подошла к балконной двери. Табуретка уже здесь, ножницы лежат с краю, на подоконнике. Взяв приготовленную заранее полоску широкого скотча, заклеила им себе рот. Обмотала сложенную вдвое верёвку вокруг талии, чуть выше края трусиков. Завязала узел, перевернула за спину. Продела верёвку между ног. Наложила аккуратно поверх трусиков, так, чтобы легла точно между половых губок. Натянула, что есть силы, завязала узел чуть ниже пупка. Взяла ремешок, присела и стянула им вместе ноги на щиколотках. Настала очередь двух верёвок, одной длинной, другой покороче. Сделала на каждой из них небольшую петельку под руку. Аккуратно, чтобы не грохнуться, перебросила обе верёвки через штырь, вделанный сверху в дверь. Он нужен, чтобы дверь, открываясь, не ударялась о стену комнаты. Взяла ещё одну верёвку и привязала к этому штырю, другой её конец пропустила под верёвкой на талии. Встала на цыпочки, натянула верёвку что есть сил и завязала узел. Подняла левую руку наверх, просунула в петлю на короткой верёвке и затянула узел правой рукой. Надвинула повязку на глаза. Подняла правую руку, на ощупь нашла свободный конец короткой верёвки и наматывала его на ладонь до тех пор, пока, вытянувшись в струнку, не встала вплотную к дверному стеклу, уперевшись в него грудью. Получилось именно так, как я и хотела: основной вес тела пришёлся именно на верёвку, проходящую между ног, а не на ту, что удерживает руки над головой. Всё, можно продолжать…

«…Управляющий быстро связывает мне руки на запястьях. Потом он берёт один из свисающих с потолка концов верёвки и привязывает мои руки к нему. Потянув за другой конец, он поднимает их над головой. После этого, взяв ещё один моток, быстро и ловко опоясывает меня, и, пропустив верёвку между ног, крепко затягивает её. Раздвигая через трусики половые губки, верёвка врезается в промежность. От неожиданности я громко ойкаю. Управляющий смотрит на меня несколько секунд, потом берёт со столика клейкую ленту и, отрезав полоску, заклеивает мне рот. Затем он приседает и связывает мне ноги на уровне щиколоток. Выпрямившись, он берёт ещё один конец, свисающий с потолка, и продевает его под верёвкой на моей талии. Резким движением он тянет верёвку наверх. Я издаю стон сквозь соединённые скотчем губы и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы хоть как то смягчить боль от впившейся в промежность верёвки. Управляющий завязывает последний узел мне на поясе и, отойдя на несколько шагов, внимательно меня рассматривает. Потом подходит, берёт со столика чёрную повязку и надевает мне на глазах. Он мнёт мою грудь, хлопает по ягодицам и… уходит. Я слышу, как поворачивается в замке ключ, и я остаюсь в полной тишине…»

Стояла, танцуя на пальчиках ног. Верёвка больно врезалась в промежность, натирая половые губки и клитор. Мокрая ткань трусиков нисколько не облегчала, а, наоборот, усиливала мои страдания. Балконное стекло холодное. На улице казалось тепло, а теперь холод от двери через напряжённые соски только усиливал дрожь от возбуждения. Начало трясти, стоять на мысочках всё труднее… Вдруг всё внутри у меня сжалось от страха! Балкон не застеклён, и из дома напротив, должно быть, хорошо видно, как голая девушка извивается у балконной двери. Первая мысль – всё бросить! Но потом я успокоила себя, что большинство сейчас на работе, да и вряд ли кто-нибудь сегодня тратит время, вглядываясь в окна домов. Так, наверное, бросают взгляд между делом иногда… Успокоившись, снова погрузилась в фантазию…

«…Окружавшая меня тишина была недолгой. В кабинет Управляющего стали входить люди. Вскоре началось совещание. Слышимость была не очень, я могла разобрать лишь отдельные фразы, но всё равно сама мысль, что я могу быть услышана, а, значит, обнаружена, заставила замереть от страха. Я не то, что стонать, даже дышать старалась через раз, да и то неполной грудью. Саднили натёртые верёвкой промежность и половые губки, от напряжения судорогой сводило ноги, по всему телу выступила испарина. Стоя на цыпочках, в полуподвесе, в темноте, почти голой, связанной, я пыталась представить, что меня ждёт дальше. Вернее, не ЧТО, это было и так понятно, а КАК, и даже С КЕМ! Раз у него здесь так всё оборудовано, значит, всё со мной было подстроено. Совещание когда-нибудь закончится, и что Управляющий будет со мной делать, знает только он. А, может, и не только он… Вдруг их будет двое, и даже трое?.. И что остальные будут делать, просто смотреть или участвовать?.. Все сразу или по очереди?.. Идя сегодня на приём, я не исключала того, что именно сегодня, именно в этом кабинете мне суждено лишиться девственности. Другое дело, я представляла, что это произойдёт на диване, на рабочем столе, в крайнем случае, на полу. Но чтобы вот так… Из полузабытья меня вывел звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Я вся сжалась, ожидая продолжения…»

Пришлось срочно «идти» дальше. Я уже почти не опиралась на ноги, а полностью повисла на верёвке. Было нестерпимо больно между ног, и я вдруг серьёзно испугалась что-нибудь себе ТАМ «передавить». К тому же, я вдруг подумала, что штырь балконной двери не рассчитан на такую нагрузку и может вырваться «с мясом». Быстро размотала правую руку и, схватив ножницы, перерезала так измучившую меня верёвку…

«…Кто-то подошёл ко мне. Помял груди, потрогал мои натёртые половые губки через мокрые трусики. Да, я намокла от возбуждения. Вдруг что-то холодное касается моего бедра. Я вздрагиваю. Холодная сталь продолжает движение по моему разгорячённому телу. Я извиваюсь, доставляя себе, уже почти обессилевшей от напряжения, дополнительные страдания. Вдруг раздаётся щелчок, и мои пятки опускаются на пол. Это неизвестный перерезал верёвку, так долго терзавшую моё девичье лоно. Какое облегчение…»

Продолжила. Села на табуретку. Развязала узелок и сняла верёвку, удерживавшую мои руки на весу. Нагнулась, развязала ноги. Привстала, придвинула табурет поближе к балконной двери. Села и снова связала ноги, но уже крест-накрест, и теперь уже верёвкой. Развязала и сняла верёвку с пояса. Повернулась боком к двери, ухватилась за балконную ручку, и, рывком подняв связанные ноги вверх, опустила их на подоконник. Ноги при этом сами разошлись коленками в стороны, образовав кольцо, будто приглашающее внутрь себя… Настал черёд длинной верёвки с петлёй, которая до этого времени болталась без дела. Аккуратно, чтобы не грохнуться с табуретки, подняла левую руку наверх, просунула в петлю и затянула правой рукой. Надвинула повязку на глаза, подняла правую руку вверх, на ощупь нашла свисающий конец верёвки и сделала несколько витков на ладони. Много делать не стала, скоро рука снова понадобилась…

«…Мне снимают повязку с глаз… Фу-ух, слава тебе, это сам Управляющий, и он в комнате один. Несколькими движениями он срезает все верёвки у меня между ног и на талии, потом приседает и начинает развязывать мои ноги… Я уже вновь начинаю думать, что ВСЁ произойдёт на диване, и вдруг вижу, как он, скрестив их, снова связывает. А через мгновение я уже и думать не знаю что: Управляющий резко поднимается, увлекая за собой и мои ноги. Я повисаю на одних руках, издавая сквозь сжатые губы стон боли. Не обращая на него внимание, Управляющий ловит свободно свисающий конец ещё одной верёвки и привязывает к нему мои ноги. Всё. Я вишу «уголком», при этом мои ноги чуть разошлись в стороны. Он обходит вокруг меня. Затем вновь берёт в руку ножницы…»

Осторожно размотала верёвку на правой руке. Взяла ножницы и аккуратно, с двух сторон, срезала с себя трусики. Подцепив ногтями, собралась с духом и резко оторвала скотч с губ. Больно. Вскрикнула. Раздвинула колени максимально широко и начала покачиваться взад-вперёд, имитируя насаживание на член.

«…Управляющий подцепляет на мне трусики двумя пальцами и разрезает их в промежности. Пальцем слегка массирует клитор. Натёртый и саднящий, тот моментально отзывается на прикосновение, накатывая на меня новую, нестерпимую волну возбуждения. Я откидываю голову между рук назад и издаю стон. Управляющий надрезает трусики и резким движением срывает их с меня. Он отходит от меня. Я его не вижу, но слышу шорохи и звуки, которые подсказывают мне, что он раздевается. Через минуту Управляющий снова подходит ко мне, уже абсолютно голый, обхватив ладонью свой восставший член. Затем он приседает, и я чувствую его дыхание у себя между ножек. Он почти тычется носом в мои половые губки. Начинает выпрямляться, раздвигая плечами мои ноги. Связанные, они скользят по его спине и останавливаются, только обхватив его чуть выше ягодиц. Я чувствую его член, лежащий у меня на лобке. Он подносит руку к моему лицу и резко отрывает скотч. Я вскрикиваю от этой боли, но уже через несколько секунд забываю о ней. Чуть присев, Управляющий направляет член между моих половых губок, и, резко выпрямившись, буквально вгоняет его в меня. Я снова вскрикиваю, но уже по другому... Всё, я стала женщиной…»

Больше не смогла терпеть, размотала правую ладонь. Едва коснувшись пальцами клитора, поняла, что немного перестаралась, и верёвка слишком его натёрла. Сжав зубы, с остервенением начала массировать ТАМ у себя и через пару минут кончила, при этом чудом успев ухватиться за дверную балконную ручку, чтобы, качнувшись, не грохнуться с табуретки…»

*
«Аня85. 12 мая.
«Меня с недавних пор заинтересовала тема запрета на ношение «нижней» белья. Раньше всегда «заводило», если я могла надеть на себя маленькие, лучше детские, трусики. Но вчера, посмотрев втихаря «Историю О» и её продолжение, я решила попробовать. Прямо завтра, в институте.»

*
«Аня85.13мая.
«Никакого эффекта, да ещё и чуть не «спалилась»! Хотя, я думаю, всё дело в джинсах. После первой пары зашла в туалет, сняла свои трусы и спрятала в сумку. Отсутствие их под джинсами не ощущалось практически сразу, а когда на третьей паре я еле-еле выпросила себе тройку по «вышке», да ещё узнала, что мне «завалили» курсовую по технике, так и вообще об этом думать забыла. Пришла домой, кинула сумку в коридоре, стянула с ног кроссовки и пошла в комнату переодеваться. А там мать как раз убиралась. И только когда я расстегнула молнию на джинсах, с ужасом вспомнила, что трусов на мне нет. Резко застегнув, защемила несколько волосков на лобке. Ойкнула от боли. Мать спросила, что со мной. Соврала, что живот прихватило, и пулей в коридор. Достала из сумки трусы и прошмыгнула в туалет. Уже там, прикусив от боли губу, потихоньку освободила из «плена» свои завитки, после чего водрузила трусы на их законное место…»

*
«Аня85. 14мая.
Убедила мать, что в институте жарко, душно, и что я от этого прею в джинсах. Разрешила надеть мне длинную лёгкую юбку. Правда, блузку к ней подобрала – страшнее не придумаешь, ну, да мне не привыкать. Главное, что на мне не будет ни джинсов, ни колготок. Посмотрим, что из этого выйдет…»

«Аня85. 15 мая.
Да, я это сделала. Возбуждение на порядок выше, не сравнить даже с малыми трусиками! Хотя экстрим тот ещё был…
Я стояла в лифте и махала рукой маме, которая, стоя напротив в дверном проёме, привычно провожала меня. Едва двери лифта сомкнулись, я мигом опустила сумку на пол и, подцепив под юбкой края трусиков, резко спустила их вниз. Всё это время я думала лишь об одном – только бы лифт не остановился на каком-нибудь этаже. Сердце бешено колотилось, проклятые трусики зацепились за каблук и никак не снимались…Но всё обошлось, и, выйдя на улицу, я обернулась и привычно помахала стоявшей на балконе маме. Она всегда, даже в мороз, провожает меня, стоя на балконе. Боится, что я дорогу не перейду…

Идя дворами к метро, я почти сразу ощутила разницу хождения в трусиках и без. Мне казалось, что все встречные, да и те, кто меня обгонял, точно знали, что их на мне нет. Я думала, что все они должны останавливаться и смотреть на меня, произнося вслух что-то типа «извращенка» и тому подобное… Иногда я не выдерживала и оглядывалась, чтобы посмотреть так ли это. Но нет, никто не остановился и даже не оглянулся мне вслед.

Первой парой была лекция. В большой, многоярусной аудитории села на самый последний ряд («мало ли что»), всего в паре мест от выхода. Никак не могла успокоиться, отвлечься, всё ёрзала, пытаясь «поймать» эти новые ощущения. И они были… Возбуждение нарастало. Записывать что-либо я даже не пыталась, слушать тоже. Где-то в середине я, не выдержав, сложила ладони вместе и сжала между бёдер… О, нет! Всё внутри похолодело, по телу пробежал разряд тока… Я ощутила, что мои ладони чуть намокли. Отдёрнула руки и посмотрела вниз, между ног… Так и есть! Возбудившись, я «потекла». Когда сжимала ладони бёдрами, вдавила тонкую ткань юбки между ног, и влага проступила наружу, расплывшись небольшим тёмным пятнышком. Я и раньше намокала, и даже, бывало, «кончала» в институте, но тогда влагу впитывали в себя трусики, а теперь их на мне не было, да и толстые джинсы, в отличие от летней юбки, как говорится в рекламе, «надёжно удерживали влагу внутри»… С ужасом представила, что будет, если кто-нибудь увидит. Схватила сумку с пола, положила себе на бёдра. Ничего, вроде прикрылась. До конца пары сидела, не шевелясь, и думала только о том, что буду делать, если «сладкая парочка», устроившаяся в середине того же ряда, захочет выйти раньше меня. Лекция закончилась, народ потянулся к выходу. Я сидела и делала вид, что что-то ищу на дне своей сумки. Поймала момент, когда в аудитории почти никого не осталось, резко поднялась, и, неестественно прикрываясь сумкой, пулей вылетела из дверей. О том, чтобы идти на занятия, не могло быть и речи. Продолжая прикрываться, выскочила на свежий воздух. На территории институтского парка выбрала самый дальний уголок со скамейкой. Плюхнулась на неё, оглянулась, и, убедившись, что поблизости никого нет, расправила юбку и подставила пятно солнечным лучам. День был жаркий, почти, как летом. Просидела так часа два. Пятно высохло, остались только разводы по краю. В метро ехала, повернувшись лицом к стенке вагона: снова было страшно, что заметят. Дома быстро сняла юбку и, соврав матери, что где-то в институте «мазанулась», кинула её в машинку…»

*