Фантазия на тему.

Волны звериной ярости медленно покидали его сознание, оставляя наедине с новой омерзительной реальностью.
Впрочем, так было всегда, сколько он себя помнил. Едва мать оторвала его от своей тощей, бедной молоком сиськи, проклятье его древнего, никогда не благородного рода легло на его плечи.

Мама… Она была той еще сукой. Вся округа знала ее. Знала и боялась. Он никогда не мог выдержать ее взгляда. Никто не мог. Скупая на ласку к собственным детям, она перегрызла бы глотку любому, кто осмелился их обидеть. Возвращаясь под утро с работы, она лишь изредка приносила еду, а чаще просто отворачивалась к стене и спала весь день.

Этот голод, изнуряющее и подавляющее все прочие желания и мысли чувство, - таким было его фамильное наследство. Лишь оно было живо в нем, двигало им, заставляло вставать на ноги каждый сраный день, избегать ловушек, лгать, изворачиваться, вцепляться в глотку любому, кто встанет на пути, и есть… От пуза, до отвала, все до крошки. Пока недолгое насыщение не притупит этот вечный блядский зов.

Поэтому он здесь сейчас. Ничего личного, миссис. Только голод.
Стук в дверь прервал его воспоминания. Наспех накинув старушечью пропахшую нафталином ночнушку он оглядел себя в зеркало. Усы и борода слиплись от высыхающей крови, глаза горели хищным зеленым огнем.

- Проходи, проходи, дорогуша.
...Ну давай, спроси меня про уши и глаза!