Сказка про Атомный лес.

Жила-была Лягушка, как и положено ей, в болоте илистом. Но, в отличие от товарок зелёных, была она цвета синего, а ещё и без бородавки единой. Подолгу избегала болотной воды, глотала воздух свежий, квакая вдали от родной лужицы, а посему не оставляли её острые зрение, слух и нюх. Читала взахлёб, да и в придачу писала стихи и прозу. А ещё, не приведи господь сказанного, летать умела.

И вот надумала как-то Лягушка наша попрыгать по лесу.

Выбралась она из болота и поскакала. Луна сияла над спящим лесом. Скакала она, прыгала, да мордой по сторонам ворочала, окрестности обозревала, на звёзды заглядывалась. Облака темнеющие, а за ними небо чернеющее. А дальше, только космос тёмно-синий. В космосе звёзды. А над ним…

Но тут на пути Лягушки неожиданно Белка встретилась.

Белка была уже старая, бурая, в огромных старомодных очках, но всё ещё глупая. Например, на прошлой неделе Заяц хитрый у неё обманом выиграл половину норы, трёхмесячные запасы орехов, почку и глаз левый впридачу. А всё из-за неумения Белки отличить червы от бубен, а карты от шашек.

Шерсть, свалявшаяся колтунами, торчала над кожей дряблой. Полусогнутые задние лапки, вцепившиеся в ствол массивного дуба, были покрыты надувшимися венами. Белка постоянно лечилась от варикоза и геморроя, но доктор Волк по обкурке постоянно косячил то с дозировками, то с таблетками… и болячки после недолгих курсов лечения снова и снова мучали Белку. А ещё были у Белки проблемы с памятью, кишечником и сном.

Белка сверкнула из-под очков единственным глазом и, указывая заскорузлым когтем куда-то приблизительно в сторону Лягушки, громко заверещала: «Гляди-ко, ашипко!!! - и утробно захрюкала, изрыгая из глотки шипение и злобные всхлипы. - Ты чо синяя-то? Дура, что ли? Бред!!! – визгляво орала на весь лес Белка, захлёбываясь собственной слюной и тряся целлюлитом, - покрасил, что ль, кто?!! Ебанатка тупая!! Как можно быть такой тупой?!! Или у тебя мозга нет?!! Ты ваще откуда взялась?!! Зачем из болота-то вылезла ?!! Дура-дурой!!! Несёшь какую-то тупую шнягу на лапе!!!...».

«Лапе… апе… эээ…» - привычно разнесло Эхо.

Белку перекорёжило от внезапно нахлынувшей ненависти и злобы. Белкины очки, соскользнув со сморщенного грязного носа, разбились, упав на землю. Единственный чистый клок шерсти на холке вздыбился. Белка, прихрамывая, ринулась в сторону Лягушки, срываясь и цепляясь всеми четырьмя лапками за кору покосившегося дуба. В желании немедленно и непременно напасть на Лягушку, мечась из стороны в сторону, изрыгая проклятия, обильную слюну и мат, прыгала, шипела и визжала вислоухая. И это продолжалось бы долго, если бы не скрутила Белку на нервяке кишечная колика. Тут же забыла она про Лягушку, и её внимание было поглощено загадкой, где найти укромное незаметное место и мягкий лист лопуха – ибо Белка считала себя высококультурным животным. Живот скрутило очень сильно…

Лягушка, мельком окинув взглядом странные прыжки, падения и беснования Белки, так и не поняла, что так сильно возбудило прыть бедного животного. Осмотрев удивительную картинку, она послушала вопли Белки... И поняла, что беснующаяся-то – невротик!!! Лягушке стало жаль Белку… Голодную, злую, старую и больную Белку…

И поскакала Лягушка дальше. А из-за ветвей и кустарников густых навстречу ей – вылез Лось. Просто Лось.

Вообще-то жители леса Лося недолюбливали, да и вспоминали о нём редко, ибо был он зверем ничем не примечательным и мутным впридачу. Однако была у него одна особенность. Несмотря на то, что он был Лосем, каждую зиму впадал он в спячку глубокую, отчего его мозг ежегодно становился всё мягче, и каждый день рождения Лось встречал всё более вялым и унылым.

Лось любил детские сказки на ночь, любоваться своей левой коленкой и рисунки разнообразные рисовать - исключительно корнем женьшеня. Однако сказки ему приходилось придумывать самостоятельно, а рассказывать только себе же. Ибо книг Лось не читал, а избушку тесную, где проживал он, звери другие избегали, ибо запах волшебного корня давно уже заполнил скромные лосиные угодья… и надолго отвадил случайных гостей. Сам же Лось от преследующего его запаха женьшеня становился похожим на мартовского кота, а жилище его давным-давно превратилось в первобытную одинокую пещеру. Впрочем, Лося это не особо беспокоило, ибо он об этом не задумывался.

Лосиная шерсть давно огрубела и свисала длинными голубыми космами, хвост съёжился и старался не слишком бросаться в глаза, копыто на левой ноге срослось, а на голове красовались свежевыращенные рога, больше напоминающие ёлку.

Сложно сказать, что сподвигло Лося на такой странный поступок - напасть на Лягушку. Но очевидно, он не рассчитал свои силы. Слава богу, что было лето, а то сонный Лось нанёс бы немалый урон Атомному лесу.

Завидев Лягушку, Лось, оскалив пасть с выступившей пеной и медленно набирая скорость, с громким топотом понёсся наперерез жертве. Та посторонилась и пропустила обезумевшее животное. Лось пронёсся мимо и со всего размаха врезался в ближайшую сосну. «Бля!!! – заорал он с сильным украинским акцентом, - шоб вас всех!!! Сволочі!!! Трошкі упало я!!!»

Лось дал задний ход, рванул, и, кубарем отлетев от сосны, оставил в ней свежие рога. Громко рухнув на толстую заросшую жопу, непонимающе крутя головой, лось так и остался сидеть, выгоняя из глаз искры...

Лягушка понаблюдала за смешным Лосем и поскакала дальше.

Атомный лес был безумен. Где-то сбоку каркали странные фиолетово-коричневые психические птицы, громко хлопая крыльями и сея против ветра мелким помётом. Сумасшедшим тенором булькал водоплавающий филин, хлопая по воде хвостом. Крякали и хрипели оранжевые бешеные утки, зацепившись за нижнюю ветку осины волосатыми пальцами лап. Мимо шли гуськом, посвистывая и хлюпая, зелёные тронутые инопланетяне в бумажных маскарадных масках, шубах из лесного моха и розовых бахиллах. Приглядевшись, Лягушка поняла, что это всего лишь шакалы, вырядившиеся в пришельцев… «Гололёд?… Летом ??...», - подумала Лягушка.

Дальше Лягушка шла, погрузившись в собственные мысли. Думалось ей, что Атомный лес ненормален настолько, что может быть заразен для соседних лесов. И что бессознательных очкастых животных с оскаленными пастями, голубым мехом и капающей из пасти слюной жаль. И что в Атомном лесу, увы, нет психиатра-терапевта, который бы сразу излечил головы, ноги-руки-лапы, хвосты, животы и жопы зверей. И что легенды про Йелоу-пуки – это лет всего лишь легенды. Что у уникального водоплавающего филина - аллергия на апельсины, которые ему ради забавы постоянно скармливает глупая Белка. И что оранжевым уткам надо срочно подсказать хороший натуральный депилятор, чтобы пальцы не вросли в осиновую ветку. И что зелёная гуашь, которую подсунул несчастным шакалам обкуренный Волк, - ядовитая…

А потом она подумала, что всё это, по сути, неважно. Потому что Белку скоро ждёт пополнение в семье в виде внука и она, может быть, подобреет и поумнеет. И одержимый Лось одолеет наконец «Войну и Мир», и, возможно, тоже поумнеет. Каркающие птицы испытают в своей бессмысленной жизни такое, что и думать забудут про своё идиотское карканье. Утки наконец проснутся и полетят в тёплые страны, где их заждалась семья. Ну а шакалы перестанут-таки позволять портить свой мех обдолбанному Волку, а после клинической смерти на льду наконец научатся радоваться жизни…

Редактор текста - С.Ч.