Когда тебе только двадцать с лишним, ты видишь многое наперед.
В окне танцует ветвями вишня и зацветает который год.
Гремит обыденным звукорядом рабочий гомон и гул машин.

Я рядом, Рикки. Я буду рядом, когда родится твой первый сын.

В стенах участка, почти как дома - давно не слабенький новичок,
И тяжелит кобура знакомо бедро, блестит на свету значок.
Горчащий кофе в любимой кружке, давящий вес утомленных век.

Любой злодей у тебя на мушке, пока ты всё ещё человек.

Вот, сыну восемь и спеет вишня. А ты теперь окружной шериф.
Тебе - всего только тридцать с лишним. Всё так же молод и черногрив.
И осень пламенным листопадом ссыпает сказочные деньки.

Я рядом, Рикки. Я буду рядом, не отпуская твоей руки.

Для новых грамот давно нет места, на полках кипы раскрытых дел.
Ты из такого крутого теста - умен и честен. И очень смел.
Жена, целуя тебя, смеётся, прижав ладони к твоей груди.

И каждый день для вас светит солнце, пока ты знаешь, что впереди.

Цветёт всё так же упрямо вишня. И раздражает седая прядь.
Тебе - каких-то там сорок с лишним. Второму сыну сегодня пять.
Ты сросся с буднями и укладом. Любой бы сросся за столько лет.

Я рядом, Рикки. Я буду рядом. Тебе остался один куплет.

А дальше - старость, смешные внуки, зеленый вязаный свитер, трость.
Гремят на полную мощность звуки. В ладонях вызревших вишен гроздь.
И старший сын, приходя с работы, значок снимает и кобуру.

Текут обратно часы и ноты. Всё разрешится уже к утру.

Когда тебе только двадцать, веришь: тебя ждёт многое впереди
И не закроет пути и двери шальная пуля в твоей груди.
Но знают старшие - всё иначе. Им молодых хоронить не раз.
И потому старый коп не плачет от надоевших больничных фраз:

- На аппарате. Нет, это кома. Нет, не спасти и не оживить.

Танцует вишня, цветет у дома. Не защитили. Кого винить?
И, пониманием полны, взгляды сжигают сердце и душу в ноль.

Я рядом, Рикки. Я буду рядом, когда закончится эта боль.