В каждом встречном.

В мастерской у Ичиру всегда педантично чисто,
Мягкий свет льётся на пол из чуть приоткрытых окон,
Обволакивает, плечи кутает, словно в кокон.
Кисть давно приучилась марать белизну холста.

Десять лет он рисует. Любимых, друзей, туристов.
Щепетильно выводит любой непослушный локон,
Но когда с небосвода луна смотрит бледным оком -
Для него отвратительна каждая их черта.

В мастерской у Ичиру томятся на книжных полках
Достоевский, Шекспир. В его плеере - лишь Бетховен.
Он воспитан и вежлив, улыбчив, как кот спокоен.
Его жизнь неизменна. Всё то же из года в год.

Десять лет он рисует. Но, словно в стогу иголка,
Не находятся те ресницы, глаза и брови -
То лицо. Он, наверно, в этом и сам виновен:
Он не мог просчитать подобного наперёд.

Десять лет в каждом сне - руки, родинки и ключицы.
Облик, ставший таким невозможным, таким знакомым...
В спящей Осаке бродит Ичиру от дома к дому,
Изучает людей, каждый встреченный силуэт.

Ищет тень, за которую можно бы ухватиться,
Что поможет прорваться сквозь сон, безнадежность, кому.
Что спасет, обновит, приведет к чудесам, к иному!
Но ищи - не ищи. Этой женщины просто нет.

*

В доме Айко бардак и тетрадками стол завален,
В мягком свете у окон выплясывают пылинки,
Оседают на волосы, плечи, диванов спинки
И перо так привычно порхает в её руке.

Десять лет она тонет в махине столовых, спален,
Чтоб потом собирать себя медленно, по крупинке,
Безнадежно искать себя в каждом семейном снимке,
Неизменно встречая "не вышла", "не влезла", "не".

В доме Айко живут одиночество, боль и книги,
Запах кофе с корицей и эхо ночной дорамы,
Старый плед, что остался на память от доброй мамы
И билеты на все, прочь ушедшие, поезда.

Десять лет она просит судьбу о волшебном миге,
Что вернёт жажду жить, залатает больные шрамы.
Но ночами ревёт, спрятав нос в рукава пижамы,
В каждом шорохе чудится страшное "никогда".

Десять лет она прячет себя от большого мира,
Зарываясь в отчаянье, словно в родную нору.
На любое окно опускает завесу-штору -
Даже ночью едва ли вышагнет на крыльцо.

И не знает, что где-то, без знака, без ориентира,
Вопреки всем напастям, землетрясениям, мору,
В спящей Осаке, в свете луны и в любую пору -
В каждом встречном Ичиру ищет её лицо.