Из чужих записей для себя

Возьми меня под звездным небом,
Сорви с меня одежду,
Я наслажу тебя оральным сексом,
По ночам тобой я брежу.
Целуй все прелести мои,
Себя тебе я отдаю,
Моей дрожащей плотью насладись,
Тебя на пляже в эту ночь возьму.
Хочу кричать с тобой в оргазме,
Впиваясь в твое тело,
Пусть нас услышат, мне не важно,
Со мной что хочешь делай смело.
Войди в меня и говори,
Как хочешь сделать это,
Имей меня, кричи!
С тобой хочу стать бледной.
Страстно выпей мои соки,
Паузу делать ты не смей,
Не будь со мною кротким,
Порви меня, ты не робей.
Откройся полностью во мне,
Не ограничивай себя ни в чем,
Хочу сгореть с тобой в огне,
Еще успеем отдохнуть потом.

-
Саба - человек, который будет любить тебя, только за то, что ты есть,
она вступает в тематические отношения, потому что она не может жить только для себя,
ей необходимо Служить и жить для человека, который будет ей руководить,
господствовать и принуждать к исполнению Его воли, но так чтобы это было разумно, безопасно
и изначально на добровольной основе обеих сторон,
чтобы Он умело вел по жизни и ценил Преданность своей рабыни.

Можно описать это кратко - я не умею жить для себя, мне нужно жить для кого-то..и чтоб этот кто-то разумно и умело вел меня по жизни и ценил мою преданность.

_
... любая любовь наполнена садизмом, ибо она вселяет в человека одержимость. Но верно и то, что если любовь достигает той редкой области, где не является одержимой, в ней появляется сильная мазохистская составляющая; она стремится быть послушной, подчиниться, сложить свою гордость и силу к ногам другого человека, предав себя обнаженную, сексуальную, эмоциональную, физическую, воле другого. Любовь - это зависимость; любовник - раб. Если человек любит глубоко, страстно, целиком и полностью, подчинение такой любви - не только унижение, но и экстаз…

…мазохизм — неотъемлемая реальность. Это — не абсолютное извращение, не ущербность, не отклонение от нормы, а сущность: отражение души во время ее мучительных страданий в такие моменты, которые невозможно описать словами. Это время испытания утонченной боли, наступающей смерти, нашествия жутких образов, невыносимой страсти, воспламеняющей и тело, и душу…

-
Я кровью напишу тебе
записку,
Чтоб наконец-то
правильно проститься.
Я нарисую поцелуем
ветер,
Чтоб снять с тебя
накинутые сети.
Я стану мягким солнцем
предрассветным,
Чтоб не давать на свой
вопрос ответа.
Я разольюсь по небу
северным сияньем,
Чтоб избежать
сентиментальных
расставаний.
Я в день дождливый
разгорюсь пожаром,
Чтоб навсегда меня в
тебе не стало.
Я разобьюсь стеклом о
вечную реальность,
Чтоб ничего, ни капли не
осталось.
Я рассыпаться буду
звездной сажей,
Чтоб не уснули вековые
стражи.
Я заново отстрою
магистрали,
Чтоб мы друг друга
больше не узнали.
Я поднимусь на
пьедестал свободы,
Чтоб сердцем подпирать
чужие своды.
Я оживу и заново
погибну,
Чтобы остаться для тебя
невинной.
Я закричу пронзительно
от боли,
Чтоб намертво воскресла
сила воли.
Я сделаю все это! Через
силу…
Чтоб без меня ты
наконец-то стал
счастливым.
-

Не отрекаются, любя. . . ?
Не отрекаются любя?
Неправда… Отрекаются,
любя…
Вытаскивая острые занозы…
Устав от непрерывного
дождя…
В котором одиноко прячут
слёзы…
Устав от бесконечного
«понять»…
От рифм ненужных и
бессонниц
стылых…
Душе устав нелепо изменять,
Терзаясь памятью, что «это
было»…
Конечно, отрекаются, любя…
Чтобы себя спасти… Добра
желая…
И, отрекаясь с болью, уходя,
Ломают крылья и скользят
по
краю…
Не правда… Отрекаются,
любя…
Роднятся с одиночеством
привычным
В стране с названьем серым
«Без тебя»…
И всё волшебное становится
обычным…
Карета – в тыкву, Золушке –
метлу…
Передник - вместо
сказочного
платья…
И – шагом марш – в
печальную
страну,
Храня в воспоминаниях
объятья…
Лишь башмачок
хрустальный –
как укор –
Стоит на подоконнике без
пары…
Кастрюли, стирка… Глупой
сказки вздор.
Всё было ясно... с самого
начала.
Поверьте… Отрекаются,
любя...